– Подпишу я вам дома. Только больше ко мне своего работника не присылайте. Уж больно прыток, гонорист. У нас таких не любят. На чём подписывать, стола нет?

– На спине. – Строев подал ему акты и повернулся спиной.

– И ручку давайте.

Строев достал из кармана пиджака ручку, подал. Пожарник, не читая актов, подписал:

– Готово. Ради бога, прошу вас ещё раз, избавьте нас от своего назойливого товарища.

– Учтём. Спасибо, поеду дальше.

Сел в машину:

– Здесь готово.

– Лихо у вас.

В санэпидстанции сидел его старый знакомый, с кем они и подписывали, и выпивали не один год.

– Здравствуйте.

– Привет. Смотрю, накопили актов?

– Да, как-то притормозили…

– Хорошо, сами пришли. Ваш Вычукжанин ни на вопрос ответить, ни разъяснить толком не в состоянии. Напрасно его на эту должность поставили. Он и на начальника участка не тянет. Завалит у вас работу, менять его надо. Давайте акты, подпишу. Мои специалисты смотрели, говорят, больших проблем нет. – Подписал. – Бегите, успевайте. Смотрю, ещё у троих подписывать?

– Да, это я быстро, спасибо.

Сел в машину:

– Смотрите.

– Конечно, сколько на него времени убил, всё сделал. Вот он вам и подписал.

К вечеру акты госкомиссий были подписаны всеми членами госкомиссий и сданы для регистрации в архстройнадзор. Приехали в ДСК, разошлись по кабинетам. Через определённое количество времени Вычукжанин заходит в кабинет к Строеву и говорит:

– Акты подписаны, дома сданы, план выполнен, пора мне выдать премию. Жена шубу просит.

– У вас есть совесть? Премия выдаётся, если есть за что, всему коллективу. Вам одному не положено, не заслужили, не заработали.

Тот встал, очень зло выразился:

– Худшего руководителя, чем вы, я ещё не встречал за свою жизнь. – Вышел, громко хлопнув дверью, чуть не выбив косяки.

К концу месяца, по договорённости с начальником, тот вышел с бюллетеня на период отпуска Строева на работу. Строев с семьёй на месяц уехал в дом отдыха на Азовское море. Дом отдыха был простенький. Отдыхали, купались в море, загорали. Строев от нечего делать задумался о жизни. Его потянуло писать. Простой бумаги не было. В голове роились мысли, картины… «Рука тянулась к перу». Под рукой оказалась только туалетная бумага. На ней он за отпуск написал повесть – предупреждение юным девушкам. Свернул в рулон, положил подальше, как и всё написанное до этого.

Отпуск быстро закончился. Строев вышел на работу. Секретарь сообщила – Вычукжанин уволился.

Зашёл к Викулову:

– Здравствуйте. – Вручил ему сувенир. – Как тут у нас?

– Геннадий Евгеньевич, у меня голова пухнет от ваших творений. Ничего в ваших делах не пойму. К чему вы всё это делаете? Вроде и так работа идёт.

– Но…

– Нет, я вас не останавливаю, продолжайте. Смотрю со стороны – всё к делу. И со своими идеями управляетесь, и за производством успеваете смотреть.

– Стараюсь. Тяжеловато, но успеваю. Вычукжанина вы выгнали?

– Сам ушёл. Рассказал про вас, какой вы нехороший человек, написал заявление и ушёл. Ошиблись, видимо, в нём?

– Виноват, ошибся. Кто ж его знал, на высокой должности сидел. Думал – освоится здесь у нас.

Партия-то, как мы видим, – разваливается. Что, думал, человеку пропадать – пригласил.

– Ищите нового.

– Есть на примете, правда из «Сибжилстроя», Сбродов Александр Михайлович. Там, в ДСК, работал главным строителем.

– Из тех, кого не посадили?

– Но не посадили же. Попробуем? Раньше при мне он был хорошим начальником участка, со стержнем.

– Пробуйте, вам за дело отвечать. Меня долго с бюллетеня не выпишут. Приеду на один день и опять на бюллетень. Как-то так.

Строев пригласил Сбродова. На сей раз наблюдал за ним, как входит в роль, распоряжается, командует, выходит из сложных положений… И не узнал его. Прошло меньше десяти лет, а Сбродов словно потерял стержень.

– Александр Михайлович, что с вами? Вы совсем не тот, каким я вас знал раньше. Что случилось?

– Знаете, после посадок в «Сибжилстрое» меня действительно словно сломало. Не могу собрать себя. Чувствую, что надо, но не могу. Извините, Геннадий Евгеньевич, я подвёл вас. Не могу быть вам полезен. Подберу себе работу попроще.

Пока деньги были, экономика позволяла, Строев занялся реконструкцией и расширением УПТК – управлением производственно-технической комплектации.

Для изготовления трёхслойных тёплых наружных панелей требовалось много утеплителя. Покупали полистирол. Решил сделать свой цех газопенобетона. На задах компрессорной станции очистили место, заваленное отходами бетона и металла, вывезли всё с территории завода. Построили большой цех и этажерку для бетоносмесительного цеха. За складом готовой продукции построили отделочный цех – для отделки поверхностей наружных стеновых панелей плазменной обработкой. При подаче бетонной смеси в кассеты установили бетононасос. Сделали конвейер установки в наружные стеновые панели окон и шпаклевание внутренних поверхностей. Не хватало башенных кранов. Аренда управления механизации отнимала живые деньги и была дорогой. Купили несколько штук своих.

В связи с переменами, происходящими в стране: перестройкой, новыми отношениями, «Минуралсибстрой» принял решение провести переподготовку управленцев. Собрали в Москве группу руководителей наиболее значимых строительных предприятий на трёхмесячные курсы. Выдали по приезде программу обучения. Строев прочитал её, пришёл в ужас. Она сплошь состояла из давно известного по институту.

– Мужики, по-моему, над нами издеваются. Почему мы должны учить то, что каждый из нас давно прошёл и хорошо знает? Пойдёмте в Министерство и потребуем изменения программы обучения. За что мы платили немалые деньги? На что должны потратить три месяца в то время, когда мы нужны на своих предприятиях?

Надо отдать должное министру, после встречи лично ознакомился с предложенной программой, потребовал её изменить. После него преподаваемый материал соответствовал текущему времени.

По окончании программы предстояла ознакомительная поездка в Чехословакию для обмена опытом в сфере строительства различных объектов. Строева с группой, под руководством старшего от министерства, загрузили в поезд и отправили за границу. В Бресте меняли колёса на европейскую колею.

В Чехословакии Строева поразило всё. К примеру, если человек переходил дорогу на переходе на красный свет при отсутствии автомобиля, то это обязательно был русский. В магазинах полки ломились от различных вин. Сотни видов колбасы… Из тряпок продают всё, что хочешь, если есть деньги.

– Как так можно, и они говорят, что у них тоже социализм?

Приличных строек они не увидели. Архитектура – да, она прекрасна, особенно старинная.

Вечером Строев включил телевизор. Передавали прямой репортаж со съезда коммунистической партии Румынии. Его поразило отношение присутствующих в зале к своему руководителю страны Чеушеску. Нескончаемые овации при его появлении на сцене, при его выступлении, по окончании.

– Вот где истинная любовь народа…

Через несколько дней тот же телевизор в последних новостях передал: «Чеушеску арестовали и расстреляли». Вот тебе, бабушка, и Юрьев день.

Командировка закончилась. Опять Брест, меняют колёса. От нечего делать, на время смены колёс, Строев прошёлся по привокзальной площади, зашёл в универмаг. Разница с только что покинутой Чехословакией разительная. На полках магазина не было абсолютно ничего, они сияли божественной чистотой. Только продавщицы сидели группками. По всей вероятности, они сплетничали или смотрели от нечего делать в окно.

– Вот это да! В чём дело? Каких-то десять километров, а какая невероятная разница? У них тротуары моют мыльным порошком, у нас грязь с асфальта чистят бульдозером… – Строеву стало до глубины души обидно за свою страну, людей. Лучше и вообще не видеть того, что он теперь познал. – Мало хорошо строить, больше о людях следует думать. – Он готов был следовать за тем, кто поведёт его и остальных. – Но где он? Его нет у нас.

Чем дальше, тем хуже работали субподрядчики. Сначала отказались от услуг по строительству внешних сетей: водопровод, канализация, теплотрассы, силовые кабеля. Посмотрели, каким образом удешевить строительство фундаментов на сваях, пришли к выводу – собственными силами дешевле. Купили сваебои, трубоукладчики, приняли своих рабочих. И действительно получилось скорее, качественней и дешевле.

Было и не без проколов. Зимой земляные работы обычно вели с помощью бульдозера с клыком «Катерпиллер». Ну очень дорогой, приходилось брать в управлении механизации Главка. Решили купить свой. Подобрали по техническим характеристикам точно такой же, гораздо дешевле, с Челябинского тракторного завода. Купили. Привезли на стройку, опустили клык в мёрзлый грунт. Трактор пошёл, клык остался на месте…

Автобаза номер пятнадцать в былые времена работала на обслуживании ДСК плохо, пришлось купить свои панелевозы. Теперь у них объёмы перевозок резко сократились, начались проблемы.

Четвёртый микрорайон. Поздняя осень. Пять домов в отделке, отопления нет. Строев приказал соорудить обогреватели. В каждый подъезд поставили печи, сделанные из обычных железных бочек. Обогревателем выступал металлический короб, сооружённый до девятого этажа между лестничных маршей. Дым выходил в окно девятого этажа. Двери в квартиры открывали, и тепло из лестничной клетки обогревало квартиры. В бочках горел отборный уголь. Такую систему подогрева Строев высмотрел в том же Ленинграде. Там вообще на период отделки город тепла не давал, не хватало для текущих дел.

В то же время квартальные сети, выполненные силами ДСК, были полностью готовы к приёму тепла, врезаны в коммунальные новые сети. Но от них, идущих от ТЭЦ, при всей своей готовности, городские службы никак не могли дать разрешение на пуск тепла.

Однажды ночью в квартиру Строева постучали. Он открыл дверь. Стояли два милиционера:

– Собирайтесь, поедете с нами.

– Куда?

– Вам сказали – собирайтесь.

Строев оделся, пошёл с ними. Привезли его к месту врезки теплотрассы четвёртого микрорайона. Вокруг колодца врезки стояли начальники от облисполкома до знакомого начальника участка тепловых сетей города. Он вышел из машины.

– Геннадий Евгеньевич, как это называется? – На него пошёл в наступление заместитель председателя горисполкома Куталов Юрий Борисович.

– Здравствуйте, собственно, разъясните, в чём дело?

– Ваши работники открыли задвижки на теплотрассу микрорайона. Срезали замки и запустили воду из нашей системы отопления.

Дело принимало серьёзный оборот.

– Юрий Борисович, откуда вы взяли, что это сделали мы?

– Кто ещё? Чья теплотрасса идёт в микрорайон, к строящимся домам? Кому нужно тепло?

– Согласен, нам. Но мы этого не делали.

– Прокуроры разберутся. Вы представляете, что могло произойти? От резкого снижения давления воды на ТЭЦ могли взорваться котлы. Службы своевременно приняли меры. Попробуйте определить в большом городе, где идёт утечка? Считайте, вам повезло, что ТЭЦ не пострадала. Стояли бы вы сейчас не здесь, а сидели в СИЗО. Собирайте немедленно свои службы, теплотрасса ваша пускай заполняется, но на дома не запускайте. Потом будем разбираться с вами со всеми.

Строев до утра со своими слесарями контролировал заполнение теплотрассы, проверял тепловые узлы в подвалах домов. Кто включил отопление, так и осталось тайной.

Ко вводу в эксплуатацию завода ДСК-500, деревянного домостроения, ДСК «Промстроя» было поручено построить и ввести в эксплуатацию жилой микрорайон. Дома уже были в разной стадии готовности. Несколько пятиэтажных домов практически можно было заселять, но в микрорайоне не было холодной воды и канализации. Внутридомовые сети Строев выполнил, а коммунальные город затянул.

Окончание полугодия, ввода нет. Приехал на объекты второй секретарь Обкома КПСС Голощапов Григорий Михайлович. Собрал совещание. Всыпал городским, потом к Строеву.

– Геннадий Евгеньевич, я посмотрел дома, квартиры – прекрасные. Почему не вводите в эксплуатацию?

– Всё потому же: нет воды и канализации.

– Какие же вы неповоротливые. Когда я был начальником ДСК, в таких ситуациях подключал воду к дому резиновым шлангом, сдавал воду СЭС, получал от них справку и сдавал дома. Вы так не можете?

– Могу, но…

– Никаких но. Сдавайте дома, это мой приказ.

Перед выходом на пенсию Алексеев решил закончить строительство Дворца культуры «Строитель» без планового финансирования. Недостроенный он стоял с десяток лет. Тут напряглись всем Главком и ввели в эксплуатацию. Встал вопрос: как его содержать? Город отказался брать его к себе на баланс. У них не хватало средств на содержание того, что было.

Главк решил его передать на баланс ДСК:

– Хорошо живут, деньги есть, дворец потянут.

В то время было не принято не выполнять распоряжения вышестоящих.

Бог с ним, дворцом культуры, денег отнимал много, это да. Но во много раз хуже усмирять творческий коллектив и держать его в руках. Строев, бывало, вынужден был днями мирить и усмирять бунтующих деятелей культуры. Подняли, к примеру, кому-то оклад на пятнадцать рублей – конец света: письма, жалобы, войны местного значения. Строев никак не ожидал, что с этими «интеллигентными» людьми так сложно справиться. На строительстве во много крат легче. С той поры при одном упоминании о дворце культуры Строев икает и трясётся:

– Не дай бог ещё повторить этот опыт.

Приближалось время не товарно-денежных отношений, а одних товарных. Постепенно деньги исчезли из обращения. Что делать? Непонятно.

ПриваТизация

В стране происходили события, совершенно непонятные населению и не поддающиеся здравому смыслу. Из телевизоров, радио, из газет – повсюду неслись лозунги: «Бери сколько можешь», «Долой плановое хозяйство», «Что не запрещено законом – разрешено»… В Москве что-то происходило, а что, мало кто на местах мог понять. А понять правильно и правильно применить, сориентироваться – тем более. Руководители предприятий хватались за головы: что делать? Рынок встал, денег нет (они просто тихо исчезли из обихода), заказчиков нет, рабочих кормить нечем, самим есть нечего… Кого слушать? Кто подскажет правильное решение? Региональная вышестоящая строительная организация – Главк до поры молчал… Но вот, кажется, что-то там удумали, пригласили первых руководителей на коллегию Главка. Объявили повестку: «О приватизации». Наконец-то!

В большом актовом зале собралось более трёхсот руководителей подразделений Главка с юга и севера Тюменской области. Свободных мест не было. Стоял гул: директора обменивались своими текущими заботами, проблемами. У всех одно и то же: крах производства, отсутствие перспективы… Строев, будучи исполняющим обязанности начальника Тюменского ДСК, также присутствовал и так же, как все, делился своими заботами. Государственные заказчики: ОКС города, области, нефтяники, газовики и другие перестали оплачивать выполненные работы по строительству жилых домов, договоры на новые объекты не подписывают, а за спиной под две с половиной тысячи человек.

В президиум поднялись два человека: начальник Главка Петренко, работавший в этой должности без году неделя, и заместитель председателя облисполкома Денисов, рыжий грузный человек. Он и открыл коллегию:

– Товарищи, успокойтесь, начнём коллегию Главка. Я нахожусь здесь по поручению правительства страны. Уполномочен довести до вас решение Министерства «Росуралсибстрой», конкретно министра Забелина, о вопросах и порядке приватизации предприятий, входящих в Главк.

Зал притих.

– Как вы знаете, в стране идёт приватизация. Что это означает? В нормативных документах в это понятие вкладывается смысл: переход от государственной собственности к частной. Трудовые коллективы становятся собственниками своих предприятий, избирают своих руководителей и на этой основе ведут хозяйство самостоятельно, себе во благо. Возражающих за такой подход к работе предприятий у вас, надеюсь, нет?

Присутствующие сосредоточенно молчали. Строев подумал: «Куда клонит дружок Петренко (бывшие коллеги по обкому партии)? Наверняка что-то надумали не в нашу пользу?» Сидел настороженно.

– М… да. Так вот, о деталях вам доложит Борис Николаевич сам. Давайте расскажите план действий.

– Спасибо. – Тот встал, вышел на трибуну с ворохом бумаг в руках. – Товарищи, вот этот план приватизации согласован с облисполкомом нашим министерством, Чубайсом. Согласно ему, юридическим лицом остаётся Главк. Все предприятия, в него входящие, теряют права юридического лица.

Из зала раздались недоумённые возгласы, вопросы.

– Как так? Почему? Мы не согласны… – поднялся ропот.

– Тихо, товарищи. Согласно плану приватизации все подразделения сохраняют свою самостоятельность, но переходят в филиалы Главка. Главк приватизируется в целом как единое предприятие…

Строев не выдержал, встал:

– Постойте, Борис Николаевич, как вас понимать? Сейчас мы все являемся самостоятельными юридическими лицами. Вы предлагаете наши полномочия передать вам, и от нашего имени вы будете рулить?

– Совершенно точно вы поняли, только это не моё личное решение, а властей.

– Тогда зачем вы собрали нас? Вот и делайте всё с властями. Если получится. Мы вам не помощники. – Он оглянулся в зал. – Товарищи, тут нам больше делать нечего. Предлагаю после обеда собраться всем у меня в ДСК. Там и продолжим повестку коллегии, но без них. – Он кивнул в сторону президиума. – Ишь, чего захотели. Вопрос приватизации решается в трудовых конкретных коллективах. Не получится это у вас, господа «хорошие». Товарищи, согласны?

Со всех сторон раздались возгласы одобрения предложенного Строевым и нелестные высказывания в адрес «властей». Присутствующие встали и толпой пошли на выход.

– Правильно, Геннадий Евгеньевич, нашли дураков.

Петренко пытался остановить взбунтовавшихся очередным обманом руководителей. Однако усилия его были тщетны. Вдогонку ему только и оставалось прокричать:

– Посмотрим, как у вас это получится! – С этими словами всем без исключения коллективам была Главком объявлена война за сохранение их прав свободного выбора.

«Война так война, – думал Строев. – Главк и раньше, кроме как отнять и поделить для ДСК, ничего полезного коллективу не делал. А если им отдать своё право юридического лица – уничтожат всё достигнутое самим коллективом. Нет, ни в коем случае. Петренко, что ли, позаботится о людях или его заместитель Субботин, не нюхавший производственного пороха? Попробуем, чья возьмёт».

* * *

В назначенное время разгорячённые руководители юга и севера области собрались в актовом зале ДСК. На правах хозяина Строев занял место в президиуме.

– Товарищи, нас только что хотели обмануть. Что означает: передать право юридического лица Главку? Понятно, нас всех не будет, а им до наших коллективов нет дела. У меня, к примеру, трёхтысячный без малого коллектив. Как их бросить? – Он обратился в зал, к управляющему треста «Тюменьгорстрой» Комарову. – Николай Сергеевич, вы согласны с Петренко и Денисовым?

Комаров энергично вышел на сцену, встал за трибуну, обратился к коллегам:

– Мужики, это провокация со стороны властей. Я недавно в Москву ездил, в контору к Чубайсу за консультациями. Документы взял по приватизации: о порядке и условиях. Вот они, – он помахал над головой пачкой сброшюрованных документов. – Не все эти документы успели дойти до вас. Тут ясно написано: приватизацию должны проводить трудовые коллективы. И ни о каких Главках тут речи не идёт. Наоборот, мне там сказали: Главк если мы хотим сохранить, можем собраться на собрание, как делегаты от трудовых коллективов, и сохранить его, избрать директора Главка или разогнать весь Главк. Нужен нам такой Главк с Петренко?

Зал зашумел. Ничего было не понять.

– У вас всё? – Строев пытался собранию придать подобие порядка.

– Всё, а чего ещё? Я их давно знаю: Петренко и Денисова. Съездили в Москву, похлопотали, подписали бумаги не поймёшь у кого… Будем опротестовывать. Мы категорически не согласны. Будем самостоятельно приватизироваться. Мы уже и собрания в управлениях провели…

– Понятно. Кто ещё хочет изложить своё мнение, позицию коллектива?

Встал Ольховский, управляющий треста «Оргтехстрой». Заговорил с места:

– Полностью поддерживаю Николая Сергеевича.

– Пройдите за трибуну, – пригласил его Строев.

– Да ладно, я из народа, и так услышат. Так вот я говорю: Комаров прав. Мало они у нас кровь сосали? Теперь опять всё им? Приватизацию для того и задумали, чтобы трудовые коллективы сами избрали свою форму собственности. И совсем не обязательно приватизироваться, хотя предпочтительнее. Можно остаться в качестве предприятия с государственной собственностью. Мне, к примеру, что приватизировать? У вас заводы, здания, а у меня что? Сижу в аренде у ДСК, за то спасибо. КИВЦ вон тоже как и я. Но мы хоть являемся юридическими лицами, можем договоры заключать, деньгами, какие ни на есть, распоряжаемся. А они что предложили? По их – нам сразу хана, можно расходиться на все четыре стороны. Один архив у нас чего стоит? Куда его, выбрасывать? Геннадий Евгеньевич, давайте сопротивляться. Нас сейчас по одному уламывать начнут. Знаю я их повадки. Просто так не отступятся. Какую-то защиту бы от них организовать. Вас, больших, может, и не тронут. Нас, маленьких, пока в их руках власть, задавят или повыгоняют. – Он сел.

Повисла минутная тишина, все задумались.

– Владимир Николаевич, – Строев обратился к управляющему трестом «Спецстрой» Захарову. – Как вы думаете? У вас самый сложный коллектив. Выходите на трибуну, выскажите своё мнение.

Захаров не спеша шёл к трибуне, сосредоточенно думал о своём.

– Товарищи, я тут думал, со многими согласен, только оно дело новое, сначала разобраться надо, что к чему. Может, надо было дослушать в Главке до конца, потом и решение принимать. Как-то неправильно всё получилось. Я, конечно, как все, но неудобно: нас в Главке на должности назначали, а мы против них идём. Геннадий Евгеньевич, может, пригласим Бориса Николаевича сюда? Пусть ещё раз с нами поговорит, найдём компромисс? – Он с надеждой посмотрел на Строева.

– У вас всё?

– Да, пожалуй.

– Хорошо, садитесь. Спросим у присутствующих. Будем приглашать начальника Главка? – Присутствующие вразнобой, стараясь перекричать соседа, эмоционально выражали свой протест. – Продолжим. Кто ещё хочет высказать свои соображения?

Выступили почти все присутствующие руководители. В основном сводилось к одному: Главк не нужен, права юридического лица не отдавать, приватизироваться следует трудовым коллективам самостоятельно. Стараясь сформулировать общее мнение, Строев подвёл итог собрания.

– Товарищи, полагаю необходимым процесс приватизации взять под наш общий контроль. Предлагаю Комарову на неделе размножить и раздать всем руководителям документы по приватизации, добытые им в Москве. Присутствующим изучить эти документы, проработать, поговорить со своими коллективами. Через неделю в это же время собраться у меня здесь и принять необходимые правильные решения. Ничего не упустил?

– Всё правильно. Согласны.

– Прозаседались мы сегодня, поздно уже. Будем заканчивать. Спасибо всем. До встречи.

* * *

Постепенно зал опустел. Строев остался один.

– Надо же, опять занесло. И зачем мне это надо? Мало производственных забот, так теперь Главку войну объявил…

Он вышел в коридор, потушил свет в зале, опустился на первый этаж, зашёл в диспетчерскую:

– Добрый вечер, Галина Ивановна, расскажите-ка мне лучше, как дела идут на заводе, что на монтаже, как с материалами, техникой? Сегодня весь день прозаседали, не было времени текущими делами заниматься.

Диспетчер бойко доложила итоги работы за первую смену, ход работы в настоящий период.

– Всё нормально. Чего не так – самостоятельно решения принимаем. Сами учили, знаете, не привыкать. – Задала вопрос: – С кем вы там с обеда допоздна собрание проводили? Все чужие. К ДСК было не подъехать, вокруг легковыми машинами заставлено.

– Директора главковских предприятий у нас были. Обсуждали вопросы, связанные с приватизацией предприятий. Слыхали о такой?

– Говорят по телевизору. Слышала. Это вроде как раньше наш ДСК государству принадлежал, а теперь будет нам принадлежать.

– Точно, Галина Ивановна, и каждый из нас, вы в том числе, будете иметь свою долю предприятия в собственности.

– Стану капиталистом?

– Ну не совсем так – акционером. И уже не просто будете ходить на работу и хорошо работать, но и будете хозяином, будете получать за свои акции дивиденды, что-то вроде премии от прибыли.

Строев посмотрел на настенные корабельные часы:

– Ого, одиннадцать. Пойду я, Галина Ивановна, домой. Отдохнуть надо, замотался сегодня. До завтра. Утром зайду.

Диспетчер вышла из-за пульта, проводила Строева до выхода:

– Спокойной ночи.

Утром, за полчаса до начала первой смены, Строев, по заведённому правилу, начал свой рабочий день с диспетчерской, посмотрел сводки за сутки, прошёл по заводу, отметил про себя отдельные неполадки в организации работы: «Надо директору подсказать».

В кабинете ещё с вечера секретарь разложила папки с почтой и другие документы, требующие его рассмотрения. Отдельно – срочные. Обычно срочные он рассматривал утром, остальное вечером, после работы, или урывками днём.

В девять зазвонил прямой телефон начальника.

– Здравствуйте, Юрий Николаевич. Вы на работе, выздоровели?

– Зайдите, – в голосе начальника присутствовали недовольные нотки.

Строев быстро пересёк приёмную, вошёл в кабинет начальника. Тот сидел за своим столом с больным видом, в спортивном костюме, держался за сердце.

– Здравствуйте.

– Присаживайтесь, Геннадий Евгеньевич. Вчера в кардиоцентре у меня был начальник Главка, рассказал о вашем поступке. Просил повлиять на вас. Его версию я знаю, расскажите вашу. Чем вы тут без меня с директорами вчера до ночи занимались?

Строев эмоционально, по мере возможности сдерживая себя, рассказывал:

– Понимаете, Юрий Николаевич, они там удумали у всех предприятий Главка отобрать права юридического лица и потом весь Главк приватизировать, нас всех загнать в филиалы. Как вам это? Руководство государства говорит нам: «Берите сколько можете», а эти отбирать собрались даже то, что при социализме мы имели. И главное, мы вроде как сами им должны отдать то, что имеем, что коллективами, мной, вами сделано. Это справедливо? Я не один такой. Абсолютное большинство – против предлагаемого ими. Виноват в том, что не сдержался на коллегии. С другой стороны, что могло быть, если бы я не поступил так, как поступил, просидел молча? Задурили бы мужикам головы, проголосовали за, потом локти кусать?

Викулов поднял трубку:

– Зиночка, пригласи Михаила Пахомовича.

Минуту они сидели молча. Зашёл помощник начальника. До выхода на пенсию он работал заместителем начальника Главка. Поздоровался, сел в кресло напротив Строева:

– Слушаю вас, Юрий Николаевич. Лечиться надо, а вы тут. Знаю всё. Мне тоже и Петренко звонил, и директора. Не выйдет у Бориса Николаевича ничего. Все новые законы против них. Главков вообще не должно быть. Министерств тоже – в том виде, каковыми они сейчас являются.

Викулов доверял Алексееву, ценил. Его мнение в большинстве случаев было решающим.

– И что теперь нам делать? Как поступить?

– А очень просто: подождать, пока сами не «кончатся». Нужны они нам?

– Вроде как нет.

– Вот и я так думаю. Собака лает, караван идёт. Я уже подобрал нормативные документы по приватизации. – Он вынул из своей папки несколько печатных листов, подал Викулову. – Вот, почитайте на досуге, здесь главное. Мы тем делом составим свой план приватизации и без оглядки на Главк спокойно приватизируемся, согласно всем действующим законам.

Строев был благодарен Алексееву за косвенную его поддержку, за исключением одного момента:

– Михаил Пахомович, в ходе приватизации многие документы следует согласовывать с ещё не отжившим злополучным Главком. Думаете, они пойдут нам и другим навстречу?

– Куда им деваться? Законы их обязывают, – он улыбнулся. – Или у вас есть другое решение вопроса?

– Конечно, есть.

– И какое же? Вы мастак у нас на всякое необычное.

Строев был гораздо моложе мудрого Алексеева и умного Викулова, понимал своё место, принимал Алексеевскую иронию по его поводу.

– Надо Петренко заменить на своего человека и держать его там, пока все не закончат приватизироваться, а потом распустить их.

Викулову показалось, что ничего более глупого Строев раньше не выдавал.

– Вы о чём говорите? Начальника Главка утверждает Министерство. Согласен, он не подарок. Но для нас он власть, а власть следует уважать.

Алексеев покопался в своей папке, достал скреплённые листы документа:

– Юрий Николаевич, а ведь Строев прав. Посмотрите, здесь порядок акционирования непроизводственных «контор», таких как Главк. Оказывается их тоже можно не только разгонять, но и акционировать. Думаю, Петренко сам знает, что мы должны его избирать, потому спешит. Правильно Геннадий Евгеньевич сделал. Как в воду смотрел. Будем считать: первое собрание по акционированию Главка вы уже провели. Теперь следует составить план приватизации, назначить оргкомитет по подготовке и проведению собрания, а там и избрать директора вновь созданного на основе Главка акционерного общества. Пусть Петренко выставляет свою кандидатуру и ещё кто. В равной борьбе методом голосования и решим, кто будет там.

– Что скажете, Геннадий Евгеньевич? – спросил Викулов. – Раз уж заварили кашу – вам её и расхлёбывать. Справитесь? Нам с Михаилом Пахомовичем не с руки это дело. Помогать будем. Так даже лучше: вы исполняете обязанности начальника ДСК. Меня, пока Главком утверждён, могут и наказать. Вас нет. Словом, я лечусь, а вы организовываете, как договорились. Работаете вы согласно моему приказу, который я не отменю. Пойдёт?

– Пойдёт. Я и так уже закрутил. Всё сделаю, как договорились. Один вопрос: кого рекомендовать на место Петренко? Своих замов не отдам, Юрий Николаевич. Пока вы болеете, мне вдвойне тяжело. Знаете, я не боюсь работы. И всё же. Политика политикой, а народ надо загружать, кормить. Целая армия за спиной. Да и такого надо, чтобы все его знали, проголосовали. Надо своего человека.

– Да, вопрос. – Викулов поднял прямой телефон секретаря: – Зина, сделай нам чай.

Sie haben die kostenlose Leseprobe beendet. Möchten Sie mehr lesen?