Мир Трех Лун

Глава 9

Риан вылез с кряхтением и, поддерживаемый с обеих сторон под руки, осмотрелся. К нам спешит такой же толстяк, только ростом повыше и одет чуть ярче.

Риан отвесил изысканный поклон.

– Дорогой глерд Хайдарн, принимайте нового слугу!

Хайдарн, в свою очередь, склонился в учтивом поклоне, затем выпрямился и окинул меня недружелюбным взглядом с ног до головы и обратно.

– Шутишь? Зачем он нам?..

Риан сказал загадочно:

– Думаю, понадобится.

Хайдарн покачал головой:

– Ты с ума сошел, дорогой друг. Слуг у нас предостаточно. Умелых, быстрых, обученных. Этот деревенский увалень умеет что-то особенное?

– В точку, – сказал Риан с удовлетворением. – Ты всегда был хорошим стрелком, Хайдарн! И сейчас твоя стрела без промаха нашла то единственное, почему он здесь.

– Ну-ну?

– Возможно, – торжественно сказал Риан, – это наше лучшее приобретение, Хайдарн!

– В каком смысле? – спросил Хайдарн настороженно.

Риан произнес строго и со значением:

– Это Улучшатель. Я сам в этом убедился. Если это так, нас ждут награды.

Хайдарн оглядел меня с явным недоверием.

– Улучшатель?.. Что-то не похож.

– А какие они? – спросил Риан. – Кто из нас видел, если последний из настоящих жил семьсот лет назад?

– У него вид дурацкий, – определил Хайдарн с отвращением.

– Он не дурак, – заверил Риан. – Сам увидишь.

– А чего ты решил, что он и есть Улучшатель?

– Он улучшил добычу мрамора, – объяснил Риан. – Тысячи лет добываем мрамор, а он показал, как делать это быстрее и лучше. Кроме того, по его подсказке глыбы отныне поднимают так, что веревка не перетирается.

– Ого!

– Но главное в другом, – сказал Риан, понизив голос, – он обучил уберечь копыта коней. Подковывать. Ты должен принять меры, чтобы это осталось тайной нашего королевства!

Хайдарн спросил с настороженностью в голосе:

– Что такое «подковывать»?

– О, – сказал Риан шепотом, – это вообще… Я бы сказал, он не просто Улучшатель, а Великий Улучшатель, хотя таких еще не было… Если за неделю сделал сразу три улучшения… ты представляешь, что это значит?

Хайдарн снова обратил взор в мою сторону и всмотрелся внимательнее. Я постарался держать на лице то же глупое выражение, даже рот приоткрыл, это у женщин такое выражение нам нравится, все предпочитаем дур, а вот для мужчин оно не весьма.

– Ладно, – произнес он с сомнением, – пусть побудет в общей комнате для слуг, а там посмотрим.

Я не двигался, это же надо знать, где эта общая комната, а он понял, повернулся и крикнул зычно:

– Карнар!.. Ты где, скотина?.. Бегом сюда!

Примчался молодой мужик, крупный, но суетливый не по габаритам и угодливый, торопливо поклонился.

– Что угодно благородному глерду?

Хайдарн пренебрежительно указал через плечо пальцем в мою сторону.

– Видишь там?

– Благородный глерд?.. – проговорил Карнар.

– Покажи, – распорядился Хайдарн, – этому существу, где будет жить. Заодно объясни, что делать, пока не найдем другое занятие.

Мужик поклонился так, что чуть не ударился лбом о землю.

– Все, что изволите, благородный глерд!.. Эй ты, иди за мной!

– Иду, – ответил я. Со всем как бы почтением. А как же, я такой…

Он пошел в сторону от главного здания, в сотне шагов еще почти такое же, но пониже, однако Карнар прошел мимо, так миновали еще два, наконец он целеустремленно направился к массивному, приземистому, из красного кирпича.

К входу ведет широкая, но невысокая лестница, в самом низу по бокам кони из черной бронзы, что значит, если не ошибаюсь, вороные, вороны же черные, четыре ступеньки, каждая широкая, как площадка, а у самого входа по обе стороны массивные каменные львы в два раза крупнее натуральной величины.

Оба повернули головы и уставились слепыми глазами. Я зябко повел плечами, идти старался точно посередине лестницы, чтобы от обоих как можно дальше.

Холл громаден, просто необъятно громаден, на той стороне широкая парадная лестница с празднично-пурпурной ковровой дорожкой, что ниспадает с самого верха и, плавно изгибаясь на ступенях, идет до мраморных плит холла.

– Нехило живет дворня, – пробормотал я.

Пол из настоящего мрамора, стены тоже из светлого камня, как бы мрамор, по словам Мэтью, широкие ниши по обе стороны, справа белые изваяния, слева рыцари в полных доспехах, забрала опущены, впечатление такое, что живые.

– Топай быстрее, – велел он.

Я сделал шаг вперед, но Карнар ухватил за плечо.

– Куда?.. Нам налево и вниз.

В левой стене роскошная дверь, но лестница за нею намного проще парадной, ступени из простого камня, хотя все добротно и достойно, даже на каждом пролете каменные звери, леопарды или пантеры, я в зоологии не силен, тоже уставились, начали поворачивать головы, одна глухо зарычала, вторая вообще сделала движение встать и пойти к нам.

– Не волнуйся, – сказал Карнар, но я ощутил, что он и сам встревожен, – недоработали местные маги… Все тяп-ляп да побыстрее в кабак!

Я нервно оглянулся, не бегут ли следом.

– Я думал, оживлять труднее…

Он изумился:

– Зачем оживлять? Это живых окаменячили, так проще!.. Но что-то они как-то странно… От тебя чем-то тянет?

– Не думаю, – ответил я встревоженно. – Капли вина в рот не брал!

– Да вино ни при чем… Ходят слухи, маги натаскивают таких вот на особые случаи.

– Какие?

Он ответил мрачно:

– Не нашего ума дела. Вот почти пришли.

Портреты в огромных золоченых рамах провожают меня глазами, да не просто провожают, знаю этот трюк, а в самом деле поворачивают головы и смотрят очень внимательно и как-то встревоженно.

Я оглянулся, один даже заметно выдвинулся за раму, глядя мне вслед.

Карнар сказал быстро:

– Не шарь глазами, не шарь!.. Слугам не положено. Быстро за мной, не отставай!

Почти в углу малозаметная дверь, через нее длинным коридором вышли в зал небольших размеров и с низким сводом. В глаза бросились два огромных камина на противоположных концах. Огонь полыхает яркий, дров не жалеют, в самом зале четыре длинных стола, а также вдоль всех четырех стен широкие лавки для спанья.

Уже не такие широкие – вдоль столов, в левой части зала груда неразобранной мебели, сундуки и тяжелые скрыни.

– Здесь, – сказал Карнар отрывисто. – Тебе покажут.

Людская, на мой взгляд, просторнее некуда, слуг не видать, только две женщины готовят еду. Одна уже помешивает в большом котле поварешкой, другая режет на столе лук и ссыпает в котел.

Карнар крикнул первой громко, как глухой:

– Алата! Это новенький. Покажешь ему, где спать, покорми заодно. Остальное объяснят другие.

Женщина обернулась, ответила задорно:

– Я могу и остальное объяснить!

Полная, молодая, румяная настолько, что ну просто кукла, хотя вижу, все свое, без косметики, просто здоровье бьет через край, губы как спелые вишни, щеки словно румяные яблоки, и вся такая, что хочется ухватить, помять, а то и укусить, настолько сочная и лакомая.

Карнар махнул рукой и ушел. Я медленно двинулся к женщинам. Вторая лишь на миг повернулась в мою сторону, бросила беглый взгляд и снова принялась резать лук и овощи.

– Ты откуда? – спросила Алата певучим голосом.

– Из леса, вестимо, – ответил я. – Я как бы лесной человек, потому могу что-то не так.

Она засмеялась:

– Это ты заранее оправдываешься, что сейчас под юбку полезешь? Или сперва за пазуху?.. Нет уж, сперва обживись. Я женщина не больно строгая, но разборчивая.

– Да я что, – пробормотал я, – не так уж сразу я и… как бы вот так. Я ж говорю, человек я лесной, застенчивый. Как я могу вот так сразу под юбку? Я не сразу, нет, я не такой, я хороший…

Вторая женщина даже оглянулась, чтобы посмотреть на хорошего мужчину, но я чем-то не показался таким уж, отвернулась и, закончив с луком, принялась вскрывать огромным ножом и потрошить крупную толстую рыбину.

Я постоял еще, и она сказала через плечо с некоторым раздражением:

– Пока работы для тебя нет, так что помогай другим.

– А как? – спросил я. – Это если бы в лесу, я бы так показал, ого-го!.. А здесь не совсем лес, хоть все из камня, но все равно не лес.

Она сказала строже:

– Будешь носить воду, дрова. Это сумеешь?

– Дрова сумею, – заверил я, – а воду как? Она ж вырвется и утечет…

– Дурень, – сказал она сердито, – воду носят в ведре или в бадье. Я покажу. А когда привезут из сел мясо, рыбу, битую птицу, будешь принимать и носить на кухню. Если мешки с мукой или зерном, то в подвал. Бочки с вином тоже в подвал, только вот он там дальше… А жить будешь здесь.

– Я уже могу начать жить, – сообщил я. – Где лечь? На бок или на спину?

Она сказала строго:

– Еще спроси, с кем. Ты какой-то несерьезный. А здесь все строго. Не так, как у вас в деревне.

– Я из леса, – сообщил я гордо. – Я вообще всегда из леса. Иногда, правда, бываю с гор… Но из леса лучше.

Она не поняла, да и не вдумывалась, женщины вообще редко вдумываются, у них на все есть готовые алгоритмы, так жить проще и, как ни странно, меньше ошибок, кивнула на два толстых мешка у порога.

– Вон те принеси к столу поближе… А потом почисти котлы.

– Может, – сказал я, – их лучше помыть?

Она оглянулась и посмотрела на меня как на идиота. Алата издали хихикнула.

– Моют изнутри, – сказала старшая резко, – а чистят снаружи!

– Ух ты, – сказал я пораженно. – Вот до чего цивилизация дошла…

Вторая, которая Алата, звонко расхохоталась.

– Терда, он же из леса!.. Откуда у них котлы?

Я заверил гордо:

– Мы уже не едим живое мясо! Уже года три как жарим на углях!

– Вот видишь, – сказала Алата строгой напарнице, – откуда ему знать такие сложности? Давай я тебе покажу. Тебя как звать?

– Юджин, – сказал я.

– Смотри, Юджин, – сказала она, – берешь вот этот скребок…

Она объясняла, а я смотрел на ее колышущиеся вторичные половые, прикидывал, что почаще надо появляться в тех местах, где бывает маг или маги, если их несколько. Мое появление здесь даже если не связано с их экспериментами, то все-таки с помощью магии есть шанс вернуться обратно. Другого шанса просто в упор не вижу.

Судя по тому, какие тут стихии прогуливаются, какие-то маги наверняка пытаются как-то воздействовать на эти искривления пространства-времени.

В людскую время от времени приходят мужчины, что-то приносят, что-то уносят, я не присматривался и вообще опускал голову, стараясь ни с кем не встречаться взглядом и быть как можно незаметнее, а только отдирал въевшуюся копоть от котлов, сам перепачкался, но кому это забавно, здесь почти все такие.

В моих интересах – чтобы меня замечали как можно меньше, зато сам узнаю больше. Пока что особенно не преуспел, хотя уже понял из разговоров и осторожных расспросов – я же дикарь! – что это не просто город Санпринг, а столица королевства Нижних Долин. Мы здесь младшие слуги, так называемые дворовые, хотя не роем норы во дворе, а живем вроде как люди, в отдельной большой комнате, так называемой людской, сюда уходим на ночь, да и в остальное время чаще всего именно здесь выполняем всякие работы.

Вскоре убедился, что слуг не так уж и много для такого исполинского дворца. Должно быть хотя бы впятеро больше, если не вдесятеро, однако в первый же день с трепетом понял, что здесь работают и те силы, которых не прочь бы заставить трудиться и на своем участке, оставленном мне в наследство от прадеда по матери.

Алата то ли ощутила симпатию к здоровенному парню, такому беспомощному в этом мире, то ли по материнскому женскому инстинкту, требующему спасать щенков и детей, но выбрала момент, когда строгая Терда отлучилась, сказала быстрым шепотом:

– Над нами не так уж и много начальников, понял?

– Это хорошо, – ответил я осторожно.

– Хорошо, – согласилась она, – все и так знают, кому что делать, зато тобой все будут командовать и указывать, что делать, так что сам смотри…

– Кого слушать, – переспросил я, – а кого нет?

Она воровато оглянулась на дверь и сказала еще тише:

– Я тебе ничего не говорила, понял?.. Просто здесь мы все слуги. Можешь помочь кому-то из уважения или дружбы, но подчиняться ты не обязан… если сам не восхочешь.

– Алата, – сказал я тихонько, – ты золотце…

На лестнице послышались шаги, Алата отбежала к своему столу и, когда вошла Терда, уже усердно помешивала поварешкой в большом котле, откуда идет запах рыбного супа.

Терда зыркнула с подозрением в ее сторону, учуяла что-то, но смолчала и, положив на стол новую порцию рыбы, принялась чистить и разделывать.

Глава 10

В наш зал иногда спускаются слуги, обычно за каким-то инструментом, только кузнеца не видел, у того все на месте, на меня посматривают с интересом, но знакомство откладывали то ли до обеда, то ли до конца рабочего дня, только один, молодой и довольно наглый парень со странным именем Полип, сразу же взыграл, что не он теперь низший, начал отдавать приказы громко и важно, пусть даже в нашей большой комнате только Алата и Терда.

Я вскипел почти сразу, но заставил себя смириться: слишком мало здесь пробыл, чужак, все будут на стороне этого Полипа, он свой, лучше пока ни словом ни взглядом никого не раздражать и не настраивать против себя.

Правда, уже к обеду устал так, что ноги дрожат, как натянутые струны под ударами грубых пальцев, и очень хочется всех послать, а самому где-то лечь и дать отдохнуть измученному телу.

Терда взглянула на меня с неприязнью.

– Опять спишь?.. Бери бадью, принесешь воды из колодца.

– Там глубоко? – спросил я опасливо.

– Дурень, – сказала она с отвращением, – никто тебя не заставляет лезть туда. Там ворот! Иди, тебе покажут, как цеплять ведро на крюк и зачерпывать воду.

Алата засмеялась:

– А потом еще надо ведро поднять, понял?

– Не, – ответил я, – у меня ж руки короткие.

– Зато цепь длинная, – отрезала Терда таким злым голосом, словно уже сажает меня не на эту цепь, а на ту, что покороче. – Иди, там все покажут!

На заднем дворе, куда редко заходят благородные глерды, мелкие постройки, вроде кузницы и дворцовой оружейной, а также колодец, окруженный каменным забором мне до пояса, двое мужчин как раз крутят ворот, вытаскивая из колодца тяжелую бадью с водой.

Вытащили, вдвоем бережно перелили в подставленные ведра двух слуг, а те поперли их, щедро расплескивая по дороге, в сторону головного здания.

Еще там огромный чан, краем вделанный в стену. Когда нет подставленных ведер, мужики выливают воду в этот чан, но, как я заметил, уровень воды там не повышается.

Двое мужчин вышли из-за угла здания, величественные и властные, лица холеные, в каждом движении ощущение своей мощи и беспредельное высокомерие, оба в синих камзолах с множеством золотых пуговиц в два ряда, половина явно просто украшение, короткие воротники с узорчатым краем приподняты, там блестят золотые нити, золотые пояса, брюки тоже украшены золотом, а сапоги так и вовсе выглядят так, словно покрыты серебром.

Я услышал, как первый произнес важно и покровительственно:

– Королеве Орландии недостает решительности. Все, что делает, это просто удерживает власть. Боится сделать лишнее движение…

Второй уточнил с некоторым подобострастием:

– Боится вообще сделать движение! Для нее любое движение – лишнее. А это гибель…

Вид у него предельно презрительный, я подумал, что хоть и гад, но прав: любая формация без движения закисает и загнивает.

Первый подумал, сказал с брезгливостью:

– Однако ж у нас мирно, вот на чем играет. Народ, дескать, богатеет, а у соседей войны, мятежи, перевороты…

Второй громко фыркнул:

– Мирно! Даже эту мирность ей подсказывают глерд Мяффнер и глерд Тархантер. Я бы таких советников… Они от старости вот-вот рассыплются, потому и за мирность. А Орландия выполняет их советы лишь потому, что советуют ничего не делать, сидеть тихо и устраивать балы!

Они прошли вдалеке, продолжая беседу, голоса стихли, я с неохотой повернулся в сторону колодца.

Мужики поглядывают на меня с интересом, что-то уже услышали о новичке, а я сказал с почтительным изумлением:

– Чан никогда не переполняется? Или воду берут с той стороны, в зале?

Один из поворачивающих рычаг ворота сказал словоохотливо:

– Дальше вода сама.

– Ножками, – сказал второй.

– Нет, – возразил первый, – ползком. Как ящерица.

Толстая баба, переливавшая воду в ведерко, сказала ворчливо:

– Парень, не слушай зубоскалов. Вода просто течет, как обычно. Просто не вниз, а вверх.

Мужик шлепнул ее по заднице и засмотрелся заинтересованно, долго ли будет колыхаться.

– Э-э, – выговорил я, – как это вверх?

– Внутри стены, – ответил он, – и до самого верха. Прости, дружище, но, как это карабкается наверх, вместо того чтобы по щелям вниз, тебе никто не объяснит.

Второй гоготнул:

– А кто-то разъяснит, почему течет вниз?

Я преувеличенно громко ахнул:

– Магия?

Он усмехнулся:

– Как здорово, да? С магией всегда все понятно. А ты что так уставился? Это ты Улучшатель? И тут можешь что-то улучшить?

– Вряд ли, – ответил я. – Но если бы магией заведовал я, то воду попросту выжимал бы из туч. Это и проще, и вода там намного чище.

Он посмотрел как на дурака.

– Как может быть что-то чище колодезной воды?

– Вода из туч, – объяснил я. – Та вообще дистиллированная.

– А что такое… дистиллированная?

– Не стану же, – сказал я с достоинством, – вас приучать самогон гнать? Нехорошо. Налейте мне в ведерко, иначе Терда прибьет, если вернусь с пустым.

Они посмеялись, а, пока вытаскивали очередную бадью и наливали мне, я смотрел, как через двор прошел невысокий и грузный человек в плаще до земли и в широкополой шляпе с высокой тульей. При каждом шаге мерно тюкает в пол массивным посохом, здесь их именуют жезлами, хотя жезл в моем представлении нечто коротенькое, но когда посох вырезан из слоновой кости, украшен золотом и драгоценными камнями, то посохом называть уже как-то не то, посохи только у диких пастухов, которыми гоняют овец, а жезл даже звучит… э-э… звучно.

В двух шагах от меня остановились Карнар и еще один из слуг, бледный и неприметный, отзывается на имя Фрийд, постоянно согнутый, но с вечно недовольным лицом комнатного бунтаря и революционера.

– Маг Строуд, – пробормотал Карнар и сплюнул через плечо. – Ему лучше на глаза не попадаться.

Фрийд смолчал, и так знает, а я поинтересовался:

– Почему?

Он сказал зло:

– А вдруг болезнь нашлет?.. Просто так, чтобы позабавиться?.. Или потому, что ему суп пересолили…

– Лишь бы в жабу не превратил, – сказал Фрийд желчно. – Не хочу быть жабой. Вот бы в птицу.

– Нас не превратит, – ответил Карнар авторитетно. – Трудов много, а толку никакого. Это если бы нашего управителя…

– Тот обвешан амулетами, – напомнил Фрийд, – на все случаи жизни. Пойдем, а то уже смотрят.

С хриплым карканьем на край телеги села ворона и, сложив крылья, начала чистить перья, то и дело настороженно поглядывая в нашу сторону.

Карнар хмуро посмотрел на пернатое, но смолчал, только со вздохом подошел к телеге, где громоздятся мешки с зерном, взялся за углы мешка. Ворона почистилась и улетела, не отыскав, что украсть, Карнар сразу же присел отдохнуть, а мне велел:

– Хватит им воды! Помогай нам.

Я в недоумении посмотрел вслед исчезнувшей вороне, но смолчал, зато Фрийд бросил на меня беглый взгляд.

– Еще не знаешь?

– Чего? – спросил я.

Он сказал мрачно:

– Колдуны могут смотреть их глазами.

– Ух ты, – сказал я восхищенно.

Он поморщился:

– Что хорошего? Не люблю, когда наблюдают.

– А кто любит, – сказал я резонно, – да только у нас какие секреты? Пусть смотрят, не жалко. Да и не станут смотреть за нами, кому мы нужны?.. Это за голыми девками или за королевой разве что…

Он покачал головой:

– За королевой не получится. Там маги на каждом этаже. Не допустят.

– А если глазами мухи? – спросил я. – Муху могут и не заметить.

– Заметят, – ответил он. – Да и нельзя глазами мухи. У нее совсем другие глаза… Проще всего глазами собаки, коня, коровы, куда труднее глазами птиц… А вот рыбой еще никто не смотрел.

– А домашними или дикими? – спросил я.

Он хмыкнул:

– Интересуешься? Можно и дикими, но с ними трудно. Зато заглянуть удается дальше… Ладно, бери вон тот мешок, он побольше, ты вон какой здоровый, а я возьму этот… И вообще, не понимаю, что у тебя на уме? Ты должен думать сейчас, к кому пробраться в постель: к Алате или Терде. У Алаты сиськи покрупнее, зато у Терды задница шире… И ничего, что старая. Она не старая, это она не то снадобье однажды попробовала.

– Потому что дура, – сообщил знающе Фрийд. – Женщины все дуры. А ты не знал?

– Это все знают, – возразил я, – но мы же политкорректны, потому помалкиваем. А зачем она снадобье…

Карнар буркнул:

– Бородавку с носа хотела свести. У нее была размером с орех!..

– Свела?

– Не только с носа, – ответил он, – отовсюду! Да только постарела с виду, а была ж красивее Алаты. Они ровесницы…

– Да, – сказал я, – трудный выбор. А нельзя такую, чтоб и сиськи, и задница?

– Много хочешь, – буркнул он.

– Много, – согласился я. – Но это же хорошо?

– Но опасно, – ответил он.

– Кто не рискует, – сказал я, – тот не…

Он оглядел меня внимательно.

– Похоже, ты рискуешь здесь больше всех.

Холодок страха проскользнул у меня между лопатками, но я растянул губы в беспечной улыбке.

– Разве? За Алату набьют морду?

– Набьют, – согласился он. – Но это неважно. Мне кажется, начинаешь интересоваться даже тем, что тебя не касается.

Я изумился как можно правдоподобнее:

– Разве?

– Я видел, – проговорил он, – как ты прислушиваешься к разговору глердов Финнегана и Джуэла. Мой тебе совет, держись от такого подальше. Если и услышишь что-то нечаянно, постарайся уйти с того места и сразу забудь, что слышал. Не нашего ума это дело.

– Да я ничего, – ответил я как можно беззаботнее, – а о чем они там говорили? Мне если не о бабах, то и неинтересно. А чего они тут расходились? У нас же помещения для слуг?

– Через наш двор, – объяснил он обстоятельно, – ходить иной раз короче. Вот и ходят. И тогда это их двор! Потому что все принадлежит глердам… А теперь бери свое ведро и неси Терде. Сюда показывайся пореже, понял? Для тебя же лучше.

– Хорошо-хорошо, – сказал я успокаивающе. – Уже бегу.

Подхватив ведро, я сделал два шага, как за спиной раздался повелительный окрик.

В мою сторону уверенно идет крепкий мужчина, глерд, даже высокий глерд, судя по расшитому камзолу и обилию цепей на груди, к тому же на груди две крупные многолучевые звезды с гербами посредине.