Стирающая Память. Живые книги

В порту

Они прошли ещё немного по тропе.

– Мы на таком же красавце поплывём? – округлив глаза восхищённо спросил Квинтус, указывая на один из кораблей. Он только что причалил к пирсу. В проёмы на двух палубах стали втягиваться вёсла, – В нижние проёмы, наверное, затекает вода, они почти на уровне волн, – стал рассуждать Квинтус, – а паруса сворачивают в огромные мешки, смотрите на тот корабль.

– Какой именно, юноша? – все повернулись на незнакомый голос. Их догнал широкоплечий мужчина в мягких сандалиях, затянутых точно по ноге. Такие сандалии были подбиты гвоздями. Характерный скрежет о камни при ходьбе выдавал эту особенность военной поступи. Его льняная туника по плечам была вышита красными кругами с восьмилепестковым цветком в каждом круге. По обеим сторонам от плеч вниз вышивка изображала красные ромбы, вложенные один в другой. В левой руке он держал начищенный до золотого блеска медный щит. Человек был явно военный и далеко не бедный. Квинтус не мог отвести взгляда и от блестящего щита, и от богато украшенных ножен клинка на поясе у военного, – Хочешь взглянуть на пугио? – предложил тот Квинтусу.

– Хочу, – сказал Квитус.

Военный вынул из ножен клинок и протянул его Квинтусу на своей ладони. Широкий остро заточенный клинок имел форму песочных часов, с ярко очерченной «талией». Узкая рукоять красиво отсвечивала на утреннем солнце выгравированный узор в виде бегущих волн.

– Нравится, – с явным удовольствием отметил Военный. Он спрятал оружие в ножны и продолжил, – так какой корабль ты хотел осмотреть?

– Этот, со статуей крылатой богини, – по-детски сказал Квинтус, повернувшись к огромному судну.

– Ты знаешь её имя? – удивился Военный.

– Ника, она приносит победу во всех сражениях.

– В изящных искусствах тоже.

– А ещё она помогла самому Зевсу в битве с титанами.

– И великому полководцу Александру. Он считал, что она на своих крыльях летала впереди его войска. Слыхал о таком?

– Ещё бы! Я даже слышал о том, что вовремя пожара в большом далёком Риме её статуя осталась невредимой. Это великая богиня! Она награждает оливковым венком победителей в состязаниях поэтов и музыкантов. Она – хранительница империи.

– Какой ты молодец, всё знаешь.

– Не всё, – смутился Квинтус, жалея о своей горячности и многословии. Но не удержался и добавил, – а вот этот корабль на рыбу похож. У него широкие вёсла как плавники и хвост.

– Это римская галера. Она и правда на рыбу похожа. Но сделана внутри также, как все греческие корабли. Они все с одной мачтой и прямым парусом на двух реях.

– А вот этот узкий и длинный корабль… – Квинтус не договорил. По его лицу пробежал яркий солнечный блик. Квинтус зажмурился. И не только он один. Поневоле все стали искать глазами откуда был этот отблеск. С восточной стороны к порту приближался корабль. Паруса рассмотреть было пока трудно, но уже было понятно, что это не простой корабль. Военный сделал шаг ближе к берегу и дважды развернул щит так, чтобы отблеск от него был виден смотрителям на маяке.

– Большой гость прибыл в честь праздника. – сказал Военный в ответ на вопросительные взгляды наших путешественников. Он повернулся на восток и несколько раз махнул щитом, кому-то явно подавая знак, – Так какой ваш корабль? Могу помочь найти, если нужно.

– Мы должны сегодня выйти из порта на корабле купца Ампелайоса, он вино привозит и оливковое масло, сказал Шэхзэд.

– Знаю такого, он в гавани стоит сейчас, пойдёмте, провожу.

Путешественники заметили, ним навстречу бежит широкоплечий человек в военных сандалиях и вышитой тунике. Военный ускорил шаг, передал тому щит. Они наскоро переговорили о чём-то и человек со щитом убежал обратно по своим делам. Военный обернулся к путешественникам и подождал, когда они приблизятся.

– Ваш корабль и ещё несколько сейчас будут выводить из гавани. Прибыл кушинский царь со своей свитой. Сразу четыре корабля нужно принять в гавани, освобождают место. Ваш корабль будет стоять с другой стороны. Просто придётся подождать.

– А самого кушинского царя мы увидим? – спросил Квинтус, стараясь поспевать за Военным.

– Пожалуй, я найду для вас такое место, откуда можно будет посмотреть.

– А правда, что у кушинского царя больше золота, чем во всей Персии? – спросил Шехзед

– Не знаю, я не считал – неожиданно засмеялся Военный.

– А египетские финики в какие-нибудь страны возят? – спросил Квинтус.

– Конечно, юноша. На корабли грузят вяленые финики и инжир, бананы, льняные и хлопковые ткани, стеклянные сосуды, глиняные кувшины, чёрное дерево из Пунта, слоновьи бивни и даже диких животных. Вот только книги и свитки никто не позволит вывезти. Приказ самого императора, – он почтительно склонил голову.

– А привозят сюда что? – не унимался Квинтус.

– Насколько я знаю, с востока привозят редких птиц, шёлк, цветные камни, – он остановился. – Ну вот, отсюда уже видно ваш корабль, вон он уже выходит из гавани. Синие паруса. Греческие корабли часто бывают синего цвета. Видно вам?

– Видно,– ответили все трое разом.

– А почему синего цвета? Их же на море и не увидишь сразу, – спросил Квинтус.

– Вот именно, что издалека корабль трудно заметить пиратам. А смотрящий с синего корабля издали увидит вражеский корабль и у него будет время изменить курс или войти в безопасную бухту, в крайнем случае, изменить скорость движения.

– А чей это корабль? – спросил Квинтус.

– Этот? Финикийский, – нарочито небрежно кивнул в сторону судна Военный.

– А как его делали?

– Парень, ты мне всё больше нравишься. Прямо за живое задел. Ты так любишь корабли?

– Не знаю, просто интересно.

–Ты когда-нибудь видел скелет большой рыбы?

– Ну конечно, когда съешь рыбу, остаётся куча костей

– Пойдём со мной. Твои спутники тоже могут присоединиться.

В таверне

Военный быстрым шагом провёл всех какими-то переулками между рядами бесконечного рынка. Он поздоровался с худым, как высушенный финик, человеком в длинной льняной рубахе. «Сушёный финик» сверкнул маленькими глазками и хитрой улыбкой, отодвинул рукой матерчатый полог в дверном проёме и что-то крикнул внутрь на своём гортанном языке с множественными шипящими звуками.

– Проходите, гости дорогие. Сейчас для вас будет самая вкусная еда во всём городе. Поверьте, нигде вам не приготовят такое вкусное пиво как у меня, никто лучше моих рабов не пожарит вам самую чудесную рыбу на свете, – быстро стал говорить он на хорошем греческом языке, понятном для всех присутствующих. Военный жестом остановил его и попросил подать им рыбу, – Будьте уверены, ваша рыба уже готовится на костре, поклонился «Сушёный финик» и хотел было исчезнуть с глаз долой, но Военный ловко поймал его за полу рубахи.

– Моим друзьям скучно. Покажи им как ты готовишь пиво, раз оно у тебя самое лучшее. И я посмотрю, – «Сушёный финик» округлил глаза и вытянул длинную худую шею, превратившись в удивлённого попугая, – вдруг ты туда чего непотребного добавляешь, – смеясь, добавил Военный. Наши путешественники едва сдержали смех.

– Да что ты, обижаешь. Хорошо, пойдём, смотри, чтобы никогда больше такого не говорил про моё пиво, оно у меня самое лучшее, вот увидишь, нигде такого пива больше не попробуешь, – снова зачастил «Сушёный финик». Тем не менее, он провёл всех через открытый двор к навесу. Тростниковая крыша держалась на нескольких палках, врытых в землю. Навес был довольно большой, в середине для прочности были врыты ещё две толстые палки. Друзья были рады спрятаться в тень от жаркого солнца.

Пиво

Под навесом смуглый раб в большом котле взял корзину с большими жёлтыми продолговатыми финиками. Второй раб стал выгребать их в котёл. «Сушёный финик» взял несколько плодов из корзины и раздал их гостям. Тон его стал на удивление дружелюбным и приветливым, а речь умиротворённой.

– Пробуйте, какой сочный финик. Он успел набрать сок и сладость, но ещё не подвялился. Смотри какой большой.

Досифея раскусила плод. Рот наполнился нежнейшим сладким соком.

– Самый сочный финик во всём городе, нигде такой не попробуешь, – любовно заворковал «Сушёный финик».

Рабы взяли в руки толстые колотушки и стали разминать финики в котле, не обращая на гостей никакого внимания.

– Я пил вино из плодов финика, – заметил Военный.

– А, вино тоже есть. – небрежно отмахнулся Сушёный Финик, – А вот тут пророщенный ячмень. – он зачерпнул пригоршню зёрен из приземистого глиняного горшка с широким горлышком, – Ячмень был полит самой чистой водой из самого глубокого колодца, пророс самыми сильными ростками и высушен под этим навесом на самой лучшей льняной ткани, – он жестом поманил за собой. Вдоль стены дома, оказывается, был довольно далеко выдающийся карниз, на который и упиралась часть тростникового навеса. Под ним были подвешены к крыше тростниковые циновки, покрытые льняной тканью. На ткани действительно сушились пророщенные зёрна. Здесь же, под карнизом, дразнили ароматами связанные пучками какие-то пряные травы.

Он что-то сказал на своём языке рабам, толкущим финики. Один из них взял другой котёл и вышел из-под навеса. На очаг из каменных блоков он установил пустой котёл и разжёг огонь. Гости молча наблюдали за происходящим действом. «Сушёный финик» торжественно подошёл к котлу, прихватив горшок с уже высушенными зёрнами. Немного насыпал в нагретый котёл. Раб стал помешивать плоской деревянной палкой зёрна. Запах поджаренного ячменя был превосходным. Раб ссыпал в глиняное блюдо готовые зёрна и жарил следующую партию. Квинтус закашлялся. Он подавился слюной. «Сушёный финик» с беспокойством глянул на Квинтуса:

– Вкусно пахнет? – Квинтус, продолжая кашлять, кивнул, – Я же говорил, что у меня самое вкусное пиво из самого лучшего ячменя во всём городе, – с гордостью оглядел он присутствующих.

– Я тоже уже проголодался, – напомнил о себе Военный.

– О да, я отлично понимаю. Сейчас всё будет. Всё будет.

– А про пиво ты, всё же, расскажи, просто покороче, ладно?

– Ладно, как вам будет угодно, – и уже громко выкрикнул что-то на своём языке. Раб торопливо высыпал оставшуюся порцию жареных зёрен из котла в блюдо и побежал под навес. Вдвоём рабы вынесли котёл с толчёными финиками ближе к очагу. – Теперь я засыплю… – он поманил к себе гостей, взял с каменного блока, служившего столом при очаге, глиняное блюдо с жареными зёрнами, – всё это ссыплется в финики. – Раб принёс другой кувшин, оттуда «Сушёный финик» взял пригоршню сушёных измельчённых трав и обильно посыпал толчёную кашицу. Рабы тотчас перемешали получившуюся ароматную кашу.

– А какие травы тут? – отважилась спросить Досифея.

– Секрет. Хоть убей, не скажу. И так много рассказываю, – сверкнув глазками, буркнул «Сушёный финик». И тут же, как ни в чём небывало, продолжил, – теперь весь этот аромат заливается чистейшей водой…

– Из самого глубокого колодца, – подхватил Военный.

– Что есть чистая правда, – нисколько не обидевшись ответил «Сушёный финик». Рабы принесли кувшины с водой и залили кашицу. Перемешали. Получилось больше половины объёма котла, – а теперь самое интересное, – он подмигнул Военному.

Рабы стали доставать железными ухватами из огня камни и опускать их в котёл. Раскалённые камни шипели, разогревая пряное месиво почти до кипения и усиливая ароматы.

– Когда остынет, процежу через самую белую льняную ткань и добавлю самый лучший в мире мёд. – с гордостью закончил «Сушёный финик».

– Что ж, убедил. У тебя самое лучшее пиво во всём городе, – торжественно отчеканил Военный, – так подавай нам своё пиво, не то мы тут от голода и жажды все умрём.

Трапеза

– Я ужасно проголодался, – шепнул Квинтус на ухо Досифее.

– Я тоже – как можно тише ответила она.

И тут же, словно из-под земли, появился загорелый большеглазый мальчуган лет тринадцати. Он поклонился гостям, прижав правую ладонь к сердцу. Все расселись на каменных лавках по обе стороны массивного деревянного стола. На столе стояло огромное блюдо со свежими фруктами, оливковое масло в маленькой амфоре, винный уксус в небольшой бутылочке из толстого зелёного стекла, тяжёлый кувшин и уже наполненные кубки с пивом.

Рядом с кубками красовались чудесные пшеничные лепёшки. Вскоре на длинной доске мальчуган доставил большущую жареную рыбину, по всей длине проткнутую железным прутом.

– У меня сегодня прекрасное настроение, – нарушил молчаливую трапезу Военный, – Я сам заплачу за эту рыбу и пиво. Угощайтесь, друзья.

Большеглазый мальчишка принес ещё кувшин с пивом и хлеб. Хлеб был не в виде лепёшки, к какие ели каждый день, а будто сложен из булочек, расположившихся по кругу, с такой же булочкой в центре. Можно было легко оторвать одну и каждому досталось бы по одинаковому куску. Быстро появились на столе блюда с печёными овощами. Когда с рыбой было покончено, шустрый мальчишка спросил, не желают ли гости ещё чего-нибудь. Получив отрицательный ответ, взялся за доску с оставшимися костями от рыбы. Но Военный остановил его:

– Получишь ещё монету сверху, если отнесёшь эту доску во-о-он туда и поставишь прямо на землю.

Мальчуган на мгновение застыл на месте, но всё же, отнёс доску с рыбными костями на песок. Военный поднялся, расплатился с вовремя подошедшим «Сушёным фиником», проявившим интерес к происходящему.

– Давай вместе, – обратился он к Квинтусу, – Выбери все рёбра и отложи их на тот край доски.

Квинтус повиновался. От любопытства все стали ему помогать. На всю длину доски простирался рыбий позвонок с хвостом и никем не тронутой головой.

– Теперь я возьму за голову, а ты – за хвост. Опускай на землю. – Военный подгрёб песок с двух сторон так, чтобы голова и хвост оказались приподнятыми, а центральная часть позвоночника оказалась вогнутой вниз, – Сначала из длинных прочных брёвен собирается основа, киль, как вы видите в таком положении позвоночник. У рыбы позвоночник, у корабля – киль. Это основа будущего корабля. теперь втыкай рёбра в песок вдоль позвонков, чтобы они торчали вверх. Вот примерно такие изогнутые брёвна крепятся к килю.

– Какие же верёвки для этого нужны? – задумчиво спросил мальчишка.

– Это не папирусная лодка, никакие верёвки не выдержат. Их скрепляют большими гвоздями.

– Медными гвоздями? – спросил Квинтус

– Точно. Откуда знаешь?

– Отсвечивают медной краснотой. Я видел.

 -А ты наблюдательный парень. Молодец. Теперь представь, как на эти изогнутые брёвна настилают длинные доски, скрепляя их такими гвоздями. – он положил ладонь поверх торчащих из песка рыбных рёбер.

– Получается палуба, да? – не смог удержаться мальчуган.

–Точно.

Услужливый парнишка положил на обрывок папируса, кстати валявшийся неподалёку.

–Так? – спросил он военного. Стремясь привлечь внимание к своей персоне, он заглядывал ему в лицо.

– Да я смотрю, тут одни любители кораблестроения собрались, – довольно сказал Военный, – Найди-ка мне примерно вот такой длины, – он показал размер разведёнными в стороны ладонями, – четыре палочки.

Он воткнул в песок под углом две палочки так, чтобы они от широкой части рёбер смыкались к хвосту. Так же пара палочек приставлена была и к голове рыбного скелета.

– Основа для носа и кормы корабля готова, – скорее, не спросил, а констатировал факт Квинтус.

– Нос корабля поднимается повыше, – продолжал Военный, указывая на рыбью голову, – на нём крепятся какая-нибудь фигура или голова божества. Древние египтяне часто отдавали предпочтение священным птицам, чье изображение должно было защищать судно и его команду в море от возможных неприятностей. Финикийцы обычно устанавливали на носу резную деревянную голову лошади, что символизировало быстроходность их кораблей, а греки и римляне – разъяренного кабана или дракона, дабы запугать потенциального неприятеля

– Чтобы боги помогали?

– Да, конечно. Всё в руках богов. Ты, Квинтус, видел такие на пристани. – и тут же обратился к мальчишке, вертевшимся возле него, видимо, ожидающего своей монетки, – Принеси мне листиков вон с того фикуса.

Все стали помогать обкладывать скелет по бокам сорванными листами. протыкая их тонкими палочками, соорудили что-то похожее на обшивку корабля.

– Теперь можно плыть? – спросил мальчишка.

– Почти, – улыбнулся Военный, – теперь можно спустить корабль на воду и уже на плаву доделывать все детали. А их, поверьте, не мало.

– А потом можно посадить гребцов на палубу и в путь. Хоть в Афины, хоть в Неаполь, – сказал мальчишка.

– О, мой друг, не совсем так. Если судно с парусом, то будет одна история, а если нужна вторая или третья палуба…

– Как на том военном корабле? – спросил Квинтус

– Да. Тогда это будет другая история. Ещё надо понимать, что военный корабль будет отличаться от торгового. Там и работы побольше, и расчёты другие.

– Спасибо, добрый человек, – вступил в беседу Шэхзэд, – Это всё очень интересно. Разрешите, всё же, мы сами расплатимся.

– Не стоит беспокоиться, – сказал Военный. Всё равно без меня вам труднее будет найти ваш корабль. У тебя доброе сердце, Шэхзэд. У тебя хорошие друзья. Пожалуй, скоро можно будет выдвигаться.

– А вы мне ещё расскажете про корабли с парусом? – встрял неугомонный мальчишка.

Военный дал ему обещанную монетку и, глядя ему в глаза, спросил :

– Ты хочешь строить корабли или просто любишь море?

– Я рыбачу часто с братьями. Я вырос на море. Мы рыбачили и на реке, на папирусной лодке. Мы её сами делали. Из пучков папируса связывали. И даже крышу от солнца на ней сделали. О плавали недалеко. Мне нравятся большие корабли. Я хочу, чтобы у меня был свой корабль. Чтобы я мог посмотреть разные страны.

– Зачем это тебе? – спросил вездесущий хозяин таверны, выхватив монетку из ладони мальчугана.

– Буду привозить драгоценные камни и пряности из восточных стран. И тебе, дядя, буду привозить самые лучшие товары, – уже не так уверенно сказал мальчуган.

«Сушёный финик» ехидно захихикал.

– Вот это размах! Что ж, похвально. Пойдёшь ко мне учеником? – спросил Военный.

– Он не сможет, ему работать надо. Скоро спадёт жара. Сегодня праздник. Гостей будет много. Нельзя упускать такую возможность заработать, – сказал «Сушёный финик».

– Дядя, разреши мне немного отлучиться, я быстро вернусь, – мальчуган едва сдерживал слёзы.

–Уважаемый, – обратился Военный, учтиво поклонившись, – я в детстве мечтал построить корабль и посмотреть, как живут разные народы. Сейчас у меня есть свои корабли, своё дело, которое приносит мне хороший доход. Мне нужны молодые люди, которые также любят корабли, как и я. А твой племянник… Я правильно понял? Это твой племянник?

– Да, он мне отдан полгода назад его отцом в услужение. Я трачу свои деньги, чтобы обеспечивать его жизнь, я его обучаю всему, что умею сам. Кто его будет кормить?

– Сколько ты ему платишь?

– А зачем вам?

– Ну вот сколько?

– Я его кормлю и одеваю, а это не дёшево, – начал жалостливым тоном «Сушёный финик», и его глазки сверкнули алчным блеском.

– Отпусти со мной этого мальчишку.

«Сушёный финик» впился глазами в лицо Военного.

– Этот мальчишка станет великим строителем кораблей.

Шея «Сушёного финика» вызывающе вытянулась, он сощурился и поджал недоверчиво губы.

– Я научу его всему, что умею сам и его дело принесёт большой доход. Я хочу выкупить у тебя мальчишку. Сколько ты хочешь? – не отрывая взгляда, продолжал давить Военный.

– Надо хорошо подумать. Малец смышлёный, он вам дорого обойдётся, – ещё больше вытянул шею и вздёрнул подбородок «Сушёный финик». Мальчишка, вытаращив глаза, переводил взгляд то на своего родственника, то на Военного, не веря своим глазам. Он понимал, что сейчас решается его судьба.

– Он будет благодарен тебе и не оставит тебя умирать в нищете на старости лет, – продолжал Военный, – Сколько? – уже с нажимом спросил он.

У мальчишки округлились глаза и на мгновение ему показалось, что воздух стал вязким и сладким.

– Заходи завтра, поговорим, – на высокой ноте произнёс «Сушёный финик».

– Уверен, что договоримся. Даю тебе пять римских систерций, – Военный ослабил шнурок на кожаном кошельке, привязанном к поясу, вынул оттуда несколько монет и протянул их «Сушёному финику» на ладони, – и мы уходим прямо сейчас.

«Сушёный финик» укоротил шею, и, словно обезьяна, ловко выхватил монеты. (Впрочем, путешественники уже заметили эту его способность, когда от отнял заслуженную монету у мальчика из рук). И, уже не глядя в глаза Военному, быстро протараторил:

– Продешевил я, пожалуй, мальчишка – то шустрый, – он бросил быстрый взгляд на ошалевшего племянника. Военный подтолкнул мальчишку к выходу.

Снова в порт

Все торопливо покинули таверну. Немного в стороне от дороги, виляющей вдоль берега, они увидели ещё одно палаточное поселение, которое, похоже, создавалось у них на глазах.

– В честь праздника прибыло много гостей из разных городов нашей империи, да хранят её великие боги, и из других стран. Я вам кое-что обещал, – сказал Военный и ускорил шаг. Лабиринтам из домов, с огороженными двориками, казалось, не будет конца. Досифея уже запыхалась и готова была просить пощады. Неожиданно снова показалась синева моря. Они вышли к той же подковообразной бухте с маяком вдали, только с другой стороны.

– Всегда ночью команды кораблей спят на берегу в палатках? – обрёл дар речи мальчишка.

– Ну не вся команда, караульные остаются, – ответил Военный так, будто разговор и не прекращался, – мало на каком корабле есть место для ночлега. Так что спать приходится на берегу. Плыть в темноте опасно. Есть такие, где гостям, или правителям, например, можно ночевать на корабле в своих каютах.

– А на вашем корабле можно спать?

– У меня он не один. Есть и такой. Увидишь. Я – финикиец. Мои предки строили корабли. Мой прапрадед, мой прадед, мой дед, мой отец, мои братья, мои сыновья – все корабельщики. Вот и ты теперь тоже, – Военный по-отечески потрепал мальчишку по волосам.

– А ты, – обратился он к Квинтусу, – хочешь пойти в корабельщики? – спросил военный

Квинтус по-мальчишески закусил губу, сложил брови «домиком» на лбу, отчаянно замотал головой.

– Я понял тебя. – сказал военный, – Ближе не подойти. Нас не пустят. Станем здесь. Отсюда видно будет.

Квинтус обратил внимание на огромный парусник. Три прямоугольных красных паруса прикрывали великолепный купол плавучего дворца, отливающего золотом. На передней палубе были видны два белых треугольных паруса.

– Вы когда-нибудь видели такой огромный корабль? – спросил Квинтус, вот бы этот красавец поближе рассмотреть.

– Даже с такой высоты он кажется огромным, – сказал Шэхзэд, – что- то не так? – обратился он к Военному. Тот закрыл лицо ладонями.

– Отлично! – сказал Военный и снова закрыл лицо.

– Что-то с глазами?

– Рассматриваю кушанского царя, его уже на малую ладью пересадили с корабля, к берегу подходит.

– Как вам удалось это рассмотреть, далеко ведь, спросила Досифея.

– Делай как я, – сказал Военный.

Все закрыли ладошками лицо.

– Теперь выберите щель между пальцами, в которую лучше всего видно дальний объект.

– Я даже вижу на его голове корону! – не сдержавшись, закричал Квинтус, – На шее широкий нагрудник весь в каменьях, на запястьях и выше локтей браслеты как у фараона, – продолжал комментировать он.

– А мне даже складки на белой набедренной юбке видать, – сказал мальчуган.

– И вся его свита в золото разодета, – добавил Шэхзед.

– Ух ты! А рядом с большим куполом на его корабле есть ещё красный палантин.

– И беседка с золотой крышей, везде лежанки с бархатными подушками.

– Великие боги. Не корабль, а прямо двухэтажный дворец. С золочёными слоновьими бивнями. Палуба покрыта мрамором, – сказал Военный.

Трубные звуки огласили торжественность момента. Ладья с кушанским царём и его свитой добралась до берега. Коридор из живых тел, стоящих на коленях и склонённых лицом в землю, расположился по обе стороны ковра из цветочных лепестков.

– А я нашёл наш корабль, – сказал Шэхзэд.

– Можем идти, – сказал Военный. Немного свернём, пройдём быстрее.