Каково каждый день просыпаться, чувствуя рядом чужое живое тепло? Наверное, и мир звуков изменится. Чьё-то ровное дыхание, размеренный стук сердца… И снова мысль: «Не чьего-то, а Вуда…» Интересно, как выглядит он по утрам? С закрытыми глазами, с пульсирующей на виске жилкой, с вибрацией мускулистой волосатой груди под её тёплыми ладонями. Покалывание усилилось, как и желание прикоснуться, увидеть, услышать…

Ну, хватит глупых размышлений! Кэтлин решительно поднялась с почти не замятой постели и, подойдя к окну, рывком раздвинула тяжёлые шторы. Яркий солнечный свет проник в комнату, мгновенно вернув в спальню цвета. Мир серой безликости прогнан одним быстрым движением. И опять ненужная мысль: «А если так же раскрыть своё сердце? Наполнить выверенную до мелочей пресную жизнь новыми красками?»

Паркер осторожно вышла в коридор, не желая будить спящих. Она на цыпочках прошла на кухню; согрела воду в электрическом чайнике и залила кипятком пирамидку фруктового чая. Дымящаяся ароматным паром кружка в руках.

Кэт потянула носом.

Запах… Им заполнено пространство квартиры. Ароматом шампуня Мэтта, лосьона после бритья, чистой сорочки, дорогого костюма, начищенных до блеска ботинок, кашемирового пальто. Цитрус, свежесть и что-то, что сводит с ума всякий раз, стоит лишь оказаться рядом на расстоянии вытянутой руки. Так пахнет детская влюблённость? Быть может, и не была та влюблённость детской? Был только он раз и навсегда?

Всё возвращалось на круги своя.

Звук – Мэттью. Свет – Мэттью. Запах – Мэттью…

Она глотнула обжигающий нёбо напиток и погрузилась в воспоминания о вчерашнем вечере.

Так что вчера было? Кэтлин опять не смогла сказать Бейну о разрыве; только не тогда, когда тот пытался сделать ей предложение. Она не просто откажет ему со словами: «Куда торопиться? Давай подождём. Ещё не время», – нет, то, что должна сделать, намного больнее. Вычеркнет несколько лет из жизни влюблённого, хорошего парня, юноши с чистым открытым сердцем, верящего в любовь раз и навсегда. Она поступает намного хуже Мэттью и, наверное, где-то даже подлее, как бы ни горько осознавать это.

Сколько раз Кэт проклинала Вуда? Она попыталась вспомнить, при каких обстоятельствах и когда. Не часто, для счёта хватит пальцев одной руки. Подонком, разрушившим жизнь, называла не раз, а теперь собирается сказать Бейну, что уходит от него к тому самому «подонку». Конечно, попытается всё объяснить, уговорит простить и остаться друзьями. Если бы от принятия неизбежного Каламе стало хоть чуточку легче…

Она не решилась вчера ни объяснить, ни сказать, ни попросить, надеясь, что в следующий раз сделает это.

То, что ждало за дверью квартиры, повергло Кэтлин в шок. Лилибет и Мэтт с невозмутимым видом смотрели телевизор. Она очень надеялась, что эти двое не наблюдали за сценой прощания. А если смотрели? Мокрое пятно у окна гостиной наводило на мысли о слежке, но держались дочь с отцом очень непринуждённо, правда, с долей некой холодности. Хотя причин тому могло быть множество. Две недели разлуки с Лилибет, семь дней – с Мэттью; мало ли что могло произойти в Вашингтоне.

Паркер стукнула кулаком по колену. Опять ложь! Но в этот раз она пыталась лгать себе. Видели! По крайней мере, Вуд. Как смогла это понять? Да очень просто. Сухой поцелуй в щёчку, дежурная фраза с вопросом «как дела», натянутая улыбка и холод, смешанный с разочарованием, болью и ещё кучей эмоций. Всего на миг он позволил им промелькнуть во взгляде улыбающегося лица, но именно в этот момент Кэтлин почувствовала правду. Ни одной попытки остаться наедине, не говоря уже об обычных приставаниях. Словно совершенно другой человек улетел неделю назад из Финикса.

Она продолжала тешиться мыслью, что это последствия её собственного молчания или грубого ответа на очередное признание в любви. Но уже через пару часов поняла, что тут что-то другое. Мэтт не злился, не пытался выяснять отношения. Ничего! Ровный голос, холодность и полная пустота во взгляде зелёных глаз. Будто в одно мгновение она стала чужой, совершенно не интересной, не нужной. Женщиной, с которой его не могло ничего связывать в будущем, только прошлое и дочь – и это было обидно.

Горько усмехнулась. Столько дней играла в независимую женщину, не нуждающуюся в любви, но теперь, получив полную свободу, не желает с этим мириться. Мэтт смотрел так, словно между ними всё стало ясно, они пришли к обоюдовыгодному решению. Ничего личного, только Лилибет и забота о её воспитании, оставалось лишь вызвать адвоката и подписать договор…

Кэтлин зажмурилась и глубоко вздохнула. Она была бы согласна на подобный вариант две недели назад, десять дней, но не сейчас! Не покидало чувство дежавю, режущие душу слова агента: «Это не то, что ты думаешь!»

И что теперь делать ей? Повторить? Всё тот же смысл, но совершенно разные условия. Паркер нашла лишь отзвук прошлой любви и записку. Мэтт видел намного больше: поцелуи, объятия, нежное прощание влюблённых, счастливую женщину с букетом в руках… Разве можно разглядеть в свете фонарей на расстоянии в несколько метров слёзы в глазах, горечь от потери, сожаление и нежелание делать больно? Она оказалась хорошей актрисой, зря всегда сомневалась в этой способности.

Оставался вопрос: что делать теперь? Чем ответить на холод? Попытаться растопить лёд и сыграть вновь влюблённую женщину? А, впрочем, не нужно играть правду… Любит ли она настолько, чтобы ради этого наступить на горло собственной гордости?

Кэт глотнула чай и отставила кружку в сторону: не захотела пить чуть тёплый напиток. Она вновь задала себе последний вопрос, но не смогла дать ответ. Не хотелось опять оказаться безнадёжно влюблённой дурочкой. Много лет назад уже была бегающей по пятам, подглядывающей за любимым парнем девочкой. Становиться такой ещё раз желания не было. И время не то, и слишком большое между ними расстояние – отделяют не только тысячи километров, но и годы. Не та сейчас она, да и он не тот. Оба полны самолюбия и достоинства. Нужно ли проходить всё во второй раз? Вот и третий вопрос. Ни на один из них дать ответ пока не готова.

Паркер вылила остатки зелёного чая в раковину, сполоснула кружку и всё так же – на цыпочках – вернулась в комнату. Что предпринять? Бежать от вопросов нет смысла, делать вид, будто не знает, что им известно о свидании с Бейном, не станет!

Кэтлин приняла душ, надела уютную домашнюю одежду и отправилась на кухню готовить завтрак. Погода за окном была солидарна с её мечущейся душой. Небо вновь затянуло облаками. Усилившийся ветер порывами нервно бил по стеклу.

На запах яичницы с беконом и свежесваренного кофе на кухню приплёлся Вуд, принявший недавно душ. К ароматам приготовленной пищи добавился букет дорогого парфюма.

Кэт смотрела на мокрые спутанные волосы, словно потемневший от времени бронзовый шлем, облегающий крупную голову на крепкой шее. Всё тот же, волевой подбородок. Словно вылепленные умелым скульптором, рельефные губы. Правильной формы нос. Широкие скулы, густые симметричные брови, прижатые уши. От острого желания притронуться пальцами к его лицу и осознания невозможности сделать это прямо сейчас, засосало под ложечкой.

Паркер несколько секунд настраивалась, чтобы решиться заглянуть в зелёные глаза, и наконец сделала это. Всё тот же пытливый, изучающий взгляд, но что-то стало другим, и в этом повинна она. Сердце на миг сжалось, пропуская удар. Исчезла порой доводящая до бешенства самоуверенность Мэттью, частенько щедро приправленная завышенной самооценкой. Кэт прикрыла глаза, пытаясь выровнять сердцебиение. Наверное, таким же был её собственный взгляд в день после разговора с Лесси.

Меньше всего на свете она хотела сделать Мэтту настолько больно. Не тот бумеранг, о котором когда-то мечтала…

Кэтлин разомкнула веки. Всё изменилось за доли секунды. Перед ней стоял тот же мужчина, но намного холодней. Ни боли, ни потерянности, царящих во взгляде. Она готова была крикнуть: «Браво!» В отличие от неё, Мэттью всегда умело справлялся с эмоциями.

– Ты рано встала?

Вопрос-утверждение прозвучал слишком громко в тишине просторного помещения.

– Скорее, не ложилась совсем, – Паркер отвела взгляд, неловко теребя пальцами край льняного полотенца.

– Что-то не так? Мы своим появлением нарушили твои планы?

Опять вопрос, но уже другим тоном. Прощупывание обстановки.

Она вскинула голову. Деланное безразличие на лице Вуда могло бы ввести в заблуждение кого угодно, но только не её. Она чувствовала, что Мэтт очень хотел получить правдивый ответ.

– Нет! Никаких планов на сегодня не было, – Кэтлин ответила слишком быстро, словно оправдываясь, сама презирая себя за это.

Мэтт внимательно изучал бледное от недосыпа лицо. От его взгляда не укрылись тёмные круги под веками. Как бы хотел он знать, о чём размышляла Кэт бессонной ночью, а главное, к каким пришла выводам?

– Наше появление стало сюрпризом?

Она усмехнулась, догадываясь о направлении мыслей Вуда. Заправила непослушную прядь волос за ухо, бросила полотенце на стол и ответила, стараясь говорить как можно спокойней.

– Не скрою, я не люблю сюрпризы.

Он задумчиво протянул:

– Я тоже.

– Тогда почему?

Теперь пришла его очередь ухмыляться. Они с полуслова понимали друг друга, словно прожившие долгие годы бок о бок супруги. Как много он отдал бы, чтобы так и было на самом деле. Вуд пожал плечами:

– Лилибет и Одри уговорили. Я хотел отправить сообщение.

– Зря ты не сделал этого.

Полная сожаления фраза. Будто Паркер сама без предупреждения вторглась в чужую жизнь.

Мэттью невесело улыбнулся. Что он должен ответить? Сказать тому, кто там наверху отвечает за жизнь на земле, спасибо или послать проклятие?

– Теперь и сам понимаю, что зря.

Они оба промолчали о том, что произошло перед дверьми подъезда, но говорили именно о событиях прошлого вечера.

– Я не буду оправдываться в том, чего не было!

– Случилось что-то, о чём я должен знать?

Вуд пытался убедить себя в собственной искренности. И это прекрасно понимала Кэтлин. Говорит то, что должен сказать любой порядочный мужчина. Но она знала, что к этому типу не относится Мэтт, и неизвестно ещё, хочет ли, чтобы он к нему относился. Может быть после когда-то, но только не сейчас. От его деланного безразличия и этакого всепрощения становилось тошно.

– Мэттью, давай начистоту! – она выпрямила спину и вскинула голову. – Не нужно изображать непонимание во взгляде. Мне давно не пятнадцать, не веди себя со мной словно с ребёнком!

– Я делаю что-то не так? – Он снова осклабился, но тут же подавил улыбку, понимая, насколько неискренне сейчас выглядит.

Кэтлин искала глазами, чем занять себя, Полотенце опять оказалось в её руках. Бедная ткань трещала между длинными пальцами.

– Нет, по твоему мнению, это я не так поступаю!

– Я не сказал ни слова.

– Вот это и напрягает! – Натянутые как струны нервы гудели, отдавая эхом боли в виски. – Лучше бы выплеснул всё, но ты предпочёл отмолчаться!

Мэтту не хотелось говорить сейчас, когда не принял окончательного решения. Не желал скатиться до грубости, а это может случиться. Он сделал пару шагов, прислонился к столешнице и вздрогнул. Кончик тяжёлого ножа упёрся в спину, словно подчёркивая остроту происходящей беседы.

– А что я должен сказать? Ты хочешь знать правду?

– Очень хочу!– она кивнула на дверь. – И лучше сделать это, пока мы вдвоём.

Он пожал плечами, соглашаясь, пожалуй, с последним. Не должно быть свидетелей при таком разговоре, а его, очевидно, не избежать.

– Хорошо, давай, –нарочито тяжело вздохнул. – Спрашивай, я отвечу.

– Я думала, задать вопросы хочешь ты, но если так, то… – Встрепенулась Паркер, вглядываясь в бесстрастное лицо, и проговорила совершенно не то, что он ожидал: – Отлично вас обучают.

– Ты это о чём? – в удивлении вздёрнул бровь.

– О твоей работе, – невесело усмехнулась она. – Не верится, будто то, что увидел вчера, оставило тебя равнодушным.

– И что же я видел?

Действующая на нервы игра продолжалась, но эти слова стали последним пределом терпения.

Кэтлин в сердцах швырнула белоснежное полотенце в раковину, накрыв им как простынёй не убранную в посудомойку чашку из-под омлета. Очень символичное получилось зрелище: чистота снаружи, а под ней грязь. Говорить спокойно не получалось, она повысила голос:

– Хватит врать! Ты начинаешь меня раздражать!

– Меньше всего я хотел бы доставлять тебе неудобства в твоём же доме, – Вуд отвечал по-прежнему тихо.

Кэт оперлась кулаками о край стола, сдерживая желание запустить в невозмутимое лицо чем-то тяжёлым:

– Ну, просто ангел… – выговаривала она, сверкая наполненными гневом глазами. – Сама доброта и невинность. Совершенно не тот человек, что неделю назад чуть не изнасиловал меня в машине! – выдержка разлеталась на осколки. – Ни где-нибудь, а у всех на виду, прямо перед заправкой, – она жалела, что не может громко прокричать эти слова, а лучше влепить пощёчину.

Теперь взорвался Мэттью:

– Вот только не нужно сейчас обвинений в насилии! – Он надменно усмехнулся. – Насколько я помню, тебе подо мной было очень комфортно. И ты с большим удовольствием отвечала на поцелуи, а стоны вовсе не были криками боли! – Длинные пальцы сжались в кулаки до побелевших костяшек. – Я, конечно, понимаю, что, наверное, не настолько нежен, как Бе… – он осёкся. Гнев – не лучший помощник в переговорах, а то, что делала сейчас Кэтлин, было именно желанием вывести его на всплеск агрессии. И это ей удалось.

Они продолжали шипеть друг на друга.

– Вот я и нашла пробел в твоём натаскивании. Ну, что же ты замолчал? – подначивала она. – Говори, продолжай!

– Мне больше нечего сказать, – Вуд разжал кулаки и несколько раз вздохнул, прогоняя сквозь лёгкие воздух. – Извини, вспылил!

– Ну уж, нет! И вовсе ты не сорвался, а начал проговаривать то, что мучает, – она усмехалась с не меньшим превосходством, чем он минутой назад. – И слава богу, а то начала ощущать себя полной лохушкой и ничтожеством, чьи поступки совершенно безразличны.

– Ты никогда не была мне безразлична! – тут же возразил он.

Их голоса становились всё более громкими, жесты, сопровождавшие речь резкими.

– Да ладно! – Кэтлин скривила губы. – Не нужно врать, как и о том, что ты не видел вчера моего прощания с Бейном!

– Этого я не говорил, – он с невозмутимым видом сложил на груди руки, пытаясь держать себя в рамках приличия. Словно заранее абстрагируясь от приписываемых ему эмоций.

– А что же ты делал на протяжении вчерашнего вечера? Все эти взгляды в сторону, расспросы ни о чём, тупые шутки не в тему! И сегодня, несколько минут назад.

– Ты не спрашивала – я не отвечал, – невозмутимо признался он. – Раньше мой юмор тебя забавлял, –помолчал несколько секунд, обдумывая, стоит ли продолжать этот разговор, но решил идти до конца и, вскинув голову, встретился с брюнеткой взглядом: – Зачем выяснять то, что меня не касается?

Лицо Кэт начало потихоньку краснеть. В душе всё клокотало от злости. Ему всё равно? Что может быть страшнее?

– Даже так?! А как же признания в любви и слова о желании провести со мной остаток жизни? – пыталась она пробиться сквозь щит напускного безразличия. – Ты врал?

– Нет!

Она прищурила глаза: слова Мэтта совершенно расходились с поступками. Паркер не намеревалась с этим мириться и собиралась выбить из гордеца правду.

– Тогда почему тебе стало вдруг наплевать на то, что меня кто-то обнимает, целует, дарит букеты?

Он вздохнул, прикрыв на недолго глаза и покачав головой, ответил с холодом в голосе.

– Это твоя личная жизнь!

– Да, это моя, – кипятилась она, пряча ладони за спину, – и я не выношу, когда кто-то вот так без предупреждения вторгается в неё! Терпеть не могу, когда за мной следят и навязывают своё мнение!

Вуд простонал, нелепо крутиться возле одного и того же. Обвинения Кэтлин были очень несправедливы. Не хватало ещё ему сорваться и позволить втянуть себя в разгорающийся скандал. Можно обойтись без криков и взаимных упрёков, хотя его даже немного восхищало умение любимой женщины защищаться с помощью нападения. Только ради чего весь этот спектакль?

– Я уже сказал, что прилететь без предупреждения – была не моя идея.

– Бедненький мальчик, попавший под влияние жёстких женщин! – А вот это было ударом ниже пояса.

Мэтт грубо схватил Кэт за руку и притянул вплотную к себе, вперив пристальный, вовсе не холодный взгляд в коричневые глаза. Она попробовала вырваться, но он не позволил сделать этого.

– Я уже давно не маленький, и на меня сложно влиять, но ты сейчас говоришь о моей сестре и нашей дочери! – Прорычал он.

– И? – вздёрнула она бровь.– Это что-то меняет?

– Многое!

Вуд плотно сжал зубы. Аромат её кожи, волос вопреки происходящему моментально вызвал желание.

– Но не для меня! – почти кричала Кэт пытаясь донести собственный взгляд на произошедшее. – Ты явился без приглашения! Увидел то, что я не хотела тебе показывать, и понял всё по-другому, не так, как было на самом деле!

Глаза его полыхали огнём.

– Вот только не нужно сейчас банальных фраз про то, что это не то! Не нужно оправданий и прочего. Тебе не кажется, что мы это всё недавно проходили? И в прошлый раз ты в мои доводы отказалась поверить!

Паркер взвилась, отвечая с не менее яростным взглядом:

– Я уже говорила, что не собираюсь оправдываться! Мне не за что!

– Вот и славно! И действительно – зачем? – он сощурил веки, пытаясь скрыть боль и гнев. – Но, по крайней мере, теперь я понял, почему ты ответила «нет»!

– Я не была категоричной, а лишь просила подождать. Ты не так всё понял!

Мэттью застонал. Они опять возвращались к фразе, набившей оскомину…

– Прекрати! – рыкнул он. – Самое поганое – узнать, что вёл себя как болван! Навязывался со своей любовью человеку, которому она не нужна! У которого уже давно есть всё это!

– Я повторю…

Вуд перебил Кэтлин, спеша высказать всё, о чём размышлял прошедшим вечером и ночью, до пробуждения дочери; незачем Лилибет слышать их разборки.

– Я повёл себя как Лесси, – он горько усмехнулся сравнению. – Нет, намного глупее. Я за секунды выстроил воздушный замок, поселив в нём то, чего нет, не будет, а возможно, и не было!

Если бы кто-то раньше сказал Мэтту, что он способен нести эту чушь, то получил бы кулаком в челюсть. Сейчас агент ФБР говорил то, над чем прежде смеялся.

– Возомнил себя сказочным принцем на белом коне! Рванул строить замок.

Кэтлин пыталась вырвать руку, но он только крепче сжал пальцы вокруг тонкого запястья.

– Тебе нужно было сказать несколько слов, правдивых фраз, что есть любовь к другому мужчине, есть Бейн! Но ты предпочла играть в тайны! – Мэттью развернулся, прижал Кэт спиной к столу и, запустив пальцы в неуспевшие высохнуть длинные волосы, откинул её голову назад, испепеляя взглядом, обдавая дыханием. – Ты хотела увидеть мою ярость и услышать правду?

Паркер проглотила образовавшийся в горле ком. Не совсем такую реакцию она надеялась получить, только не полный презрения взгляд. С изумлением ощущая сексуальный отклик тела на подобную грубость.

– Я много лет провёл рядом с женщиной, наполнившей мою жизнь сплошным обманом… – Он покачал головой: – Больше этого не допущу, как бы ни было больно! Ты лгала с самого начала. Даже не так… – Мэтт сглотнул.– Согласен, что виноват во всём сам. Ты просто не сказала правду! Это способ отомстить? Заставить поверить в то, что между нами всё возможно, что снова полюбишь? – Он смотрел в коричневые глаза, пытаясь найти там ответы на мучившие вопросы. – Для этого тебе нужно было время? Подольше промурыжить, посильнее влюбить?

– Ещё раз говорю, всё не так! – Отчеканила Кэт по слогам.

– А как? Не стоит лгать, прошу! Не нужно! У нас есть дочь, и нам поневоле придётся встречаться и терпеть друг друга, как бы ты ни не желала этого! Зачем всё осложнять? Что не так? – Вуд помимо воли смотрел на пухлые губы, вкус которых отлично помнил. – Думаешь, я не заметил нежности, с которой ты отвечала на его поцелуи? – рычал он, борясь с холодящей сердце ревностью, стараясь не выказать разъедающее душу чувство. – Не видел, как искрятся его глаза? Сколько в них надежды на будущее? Мне не нужно света, чтобы знать это! Вчера я ощущал всё сердцем! И могу отличить безнадёжно влюблённый взгляд от уверенного в ответных чувствах мужчины!

– Всё не так… – Бормотала она, понимая, что вряд ли Мэтт способен сейчас принять искренность слов.

– Я устал слушать одно и то же, прекрати! – Он тяжело вздохнул. – Самое смешное, что тогда, в ресторане, я решил, что гаваец– человек прошлого. Не принял его во внимание, считая, что теперь для тебя всё по-другому и он не соперник…

Вуд замолчал, обдумывая, стоит ли произносить следующее, но, заметив, что Кэтлин хочет заговорить, поспешил опередить:

– Можешь быть уверена, месть удалась! Ты ранила глубоко в сердце! – Он пожал плечами. – Кто я такой, чтобы на что-то претендовать?

Карие глаза заполнились слезами. Речь Мэтта настолько потрясла, что она не могла говорить, а только качала головой. Может быть, в его заключениях есть доля правды? Подсознательно тянула с ответом, мучила, желая получить некую компенсацию за нанесённую в юности обиду? Кэтлин непроизвольно всхлипнула, но сумела подавить в зародыше жгучее желание разреветься.

Взгляд Мэттью несколько смягчился. Но жалость не устраивала обоих.

– Я очень многое понял за несколько минут, что наблюдал за вами из окна. – Почти шёпотом проговорил он.

– Не так! – её губы дрожали.

Он прикрыл пухлый рот рукой, не позволив говорить дольше.

– Я хочу всё сказать, и разговор на эту тему станет последним. Я очень перед тобой виноват! Ты обожала меня – я это знаю, – даже десять лет назад. Но, очевидно, любым чувствам есть предел – и срок твоих ко мне истёк. Ты встретила хорошего парня и заново полюбила, – он покачал головой, переместив руку, но не разжал ладонь после попытки Кэт вцепиться в неё зубами.

– И в том нет ничьей вины. Ты ни перед кем не виновата! – выносил он приговор, отпуская любимую на свободу. – Не нужно прятать Бейна от Лилибет: она давно о нём знает. Познакомь его с Ритой. Уверен, поэт ей понравится, если только дашь ему шанс. Откройся на этот раз. Ни к чему хорошему твои прятки со мной не привели, не делай этого с ним!

Вуд отпустил Кэтлин. Она стояла, судорожно глотая воздух и широко распахнув и без того большие глаза. То, что сейчас произошло, было похоже на кошмарный сон. Кэтлин ожидала чего угодно – вспышки ревности, гнева, криков разборки, но не вот такого отказа от неё.

И снова Мэттью по-своему истолковал потрясение Паркер.

– Не нужно на меня так смотреть, сказал уже, я не враг! Спасибо за дочь, за радость сестры и родителей. Даже за глупые надежды и тот рухнувший замок. Я почувствовал, что значит не просто хотеть, а по-настоящему любить женщину. Но, увы, насильно мил не будешь! – как заведённый раз за разом повторял он неправильно сделанные выводы, не желая принимать возражений. – Был дураком, преследуя тебя. Могу сказать в оправдание: я искренне хотел сделать тебя счастливой! И даже сейчас, – он растянул рельефные губы в улыбке, нелепо выглядевшей на удручённом лице. – Надеюсь, с Бейном получишь то, чего хочешь и можешь рассчитывать на меня в любое время.

Кэт не могла говорить. Она лишь покачивала головой из стороны в сторону, в знак несогласия с несправедливо холодным к ней Вудом. Хотелось расплакаться от обиды. Кэтлин прокашлялась, прежде чем снова вымолвить всё те же слова:

– Я не хочу…

– Доброе утро!

Бодрое приветствие прозвучало как гром среди ясного неба, заставив вздрогнуть увлечённых разборками взрослых. Мгновенно сделав наэлектризованный воздух кухни благодатным озоном.

Лилибет в серой пижаме в розовые сердечки появилась на пороге комнаты. Она позёвывала, протирая кулачками заспанные глаза.

– Как вкусно пахнет! – потягивая носом довольно хлопнула в ладошки засоня, очень похожая сейчас на тётушку Одри. – Мам, можно я сначала поем, а потом приму душ? – канючила она.

Раздавшиеся вслед за словами громкие звуки урчания подтверждали степень голода подростка. Она только теперь разглядела разгоряченные лица родителей и поняла, что, наверное, помешала их разговору.

– Я не вовремя? – с сожалением поинтересовалась Лилибет, явно не желавшая быть прогнанной. – Мне лучше уйти?

Мэтт отодвинул стул с высокой спинкой от небольшого прямоугольного стола и присел на самый краешек, любуясь личным рыжим «солнцем». Сердце наполнилось счастливым теплом.

– Что ты, милая! Как раз вовремя, мы уже всё обговорили… – Он с улыбкой взглянул на притихшую Кэтлин: – Ты собираешься нас кормить? – И как ни в чём не бывало, предложил: – Нужна моя помощь?

Она с трудом заставила себя улыбнуться в ответ.

– Нет, всё готово. Осталось разложить по тарелкам и налить кофе, – Кэт перевела взгляд на дочь: – Лилибет, разольёшь по стаканам сок? Я убрала его, чтоб остыл.

Девочка с готовностью бросилась к объёмному холодильнику, пытаясь разрядить обстановку весёлой болтовней.

– Конечно! Я вообще собиралась встать первой и накормить вас блинами, но разве можно проснуться раньше тебя?– обернулась она к матери, затем уже у отца поинтересовалась, хотя точно знала, что тот ответит: – Пап, ты же не любишь сок по утрам? – (Мэтт согласно кивнул.) – Тебе только чёрный кофе!

– И не забудь про три ложки сахара! – Уточнил он.

– А мама меня всегда называла сладкоежкой! – Посмотрела она мать и подмигнула, указав глазами на отца, делая вид, что не замечает бледности на родном лице. – Теперь я знаю, от кого у меня любовь ко всему сладкому!

– В любых плохих привычках можешь ссылаться на меня, – добродушно рассмеялся Мэттью. – Только не забудь меня о них предупредить!

– Замётано! – Лилибет улыбнулась в ответ. – А ты не вздумай потом отказаться от своих слов! Займусь составлением списка сразу после завтрака.

– После завтрака в душ!– Вуд изобразил строгого родителя, роль которого обычно разыгрывала Кэт. – Не забыла, сколько сегодня нампредстоит дел?

– Нет! Но нам во многом поможет мама.

Девочка поставила на стол два высоких стакана, почти до краёв наполненных ярко-жёлтым соком. К запахам свежеприготовленной пищи добавились нотки спелого апельсина. Она подошла к шипящей кофеварке, прикоснулась к румяным кусочкам белого хлеба, торчащим из тостера, но, вспомнив о чём-то, повернулась к Кэтлин:

– Мам, ты сегодня свободна?

– Конечно, – постепенно приходила в себя Паркер. Бледное прежде лицо обретало обычный сливочный цвет. Щёки окрасил розоватый румянец.

– Значит, делим всё на троих? – утвердительный тон вопроса отбрасывал любое возражение.

В огромных зелёных глазах Лилибет читался немой вопрос, причину которого теперь хорошо понимала брюнетка, прикрывающая ладонью красные следы на запястье.

– А ты сомневалась? Неужели для меня может быть что-то важнее дочери? – Она заметила, как Лилибет облегчённо вздохнула. – Так было и будет всегда,– уверила единственного ребёнка Кэт, в очередной раз дав зарок любой ценой выполнить обещание,– что бы ты там себе ни навыдумывала!

Девочка обвела довольным взглядом улыбающихся родителей. Если бы она знала, какого напряжения стоили каждому из них мимика, изображающая полного счастья радушие.

Глава 18.2

– Я сяду за руль! – Мэттью решительно выхватил брелок с ключом из холодной ладошки Паркер. – Выходной день, – пояснил он, – и к тому же я дольше спал!

Кэт попыталась поспорить:

– Выходные, чтобы ты знал, наступают каждую неделю, а если ты и спал дольше, то только вчера! – Она заметила, как мужчина метнул в её сторону недовольный взгляд, и простонала, оценив, как тот мог истолковать подобное признание. – Жутко болел живот, уснула под утро!

Вуд снова нацепил маску безразличия и, не открыв, как обычно, перед женщинами дверь, плюхнулся на сиденье водителя и начал подстраивать под себя кресло.

– А никто и не спрашивал, в чём причина бессонницы, – пробурчал он под нос лишь спустя некоторое время:

Лилибет старалась не влезать в непрекращающиеся с утра споры и подковырки родителей. При всём их желании делать хорошую мину при плохой игре, им это плохо удавалось. Казалось, поднеси спичку поближе – и они взорвутся. А может быть, им нужен эмоциональный взрыв? Она решила, что как только представится возможность, оставить их наедине: пусть разбираются! И эти странные взгляды мамы в её сторону…

Вот и сейчас они спорили из-за пустяка, хотя с отцом за рулём Лилит чувствовала себя намного спокойнее.

Они направлялись в парк Энканто, где должны были встретиться с Ритой и Джоном. Небольшой выход в свет всей семьёй. Так сказать, три поколения женщин и двое мужчин сопровождения. Возможность для бабушки с дедушкой перед долгой разлукой пообщаться с любимой девочкой, при этом не лишая Кэтлин радости подольше побыть рядом с дочерью.

На перекрёстке Вест-Ван-Бурен стрит, седьмой Северной авеню и Гранд авеню их подрезал чёрный «БМВ».

Мэттью чертыхнулся, едва успев вывернуть в сторону руль. Наглухо затонированный автомобиль с рёвом пронёсся мимо, но через несколько минут затормозил, и «Вольво» Паркер едва не влетело ему в «зад».

– Чёрт, что происходит?! –резко надавил на тормоз.

Лилибет взвизгнула от испуга, побледневшая Кэт молчала, не желая добавлять свои крики к дочкиным.

Покрышки завизжали, размазывая горелый след по асфальту, и теперь уже шедшему за ними «Шевроле» пришлось тормозить, чтобы избежать столкновения.

Мэтт объехал джип, замерший на заполненной автомобилями дороге. Он попытался разглядеть водителя, но из-за затемнения сделать это было невозможно.

Через несколько минут автомобиль вновь обогнал их. Кому-то там в «БМВ», очевидно, хотелось поиграть в аварию, но Вуду не нравилась эта игра. Он перекрыл проезд прижавшемуся к бордюру внедорожнику и, приказав женщинам ни при каких обстоятельствах не покидать машину, вышел.

Агент ФБР отправился на знакомство с лихачом-водителем. Ему пришлось несколько раз постучать в стекло, прежде чем дверь распахнулась и на него уставился молодой длинноволосый парень лет двадцати пяти в солнцезащитных очках.

На секунду Мэтту показалось, что на месте водителя сидит Бейн, но, вглядевшись в наглое, самодовольное лицо, понял, что сходство заканчивается на смуглой коже и длинных волосах – наверное, сейчас в моде ходить лохматыми. Тонкие губы незнакомца сжаты в презрительной улыбке.

Мэттью ухмыльнулся: самовлюблённый мачо, прячущий взгляд за чёрным стеклом.

– Не слишком ли тебе темно?

– А в чём дело? – толстые губы расплылись в наглой усмешке. – Какие-то претензии?

– Может быть, снимешь очки?

– Зачем? Мне они не мешают.

Вуд протянул руку и, взявшись за пластмассовую перемычку, стащил защиту, скрывающую глаза водителя. На него уставился оторопевший бессмысленный взгляд коричневых глаз со зрачками размером не больше ушка иглы. Мэтт покачал головой. Доза, совсем недавно принятая наркоманом, должна была быть запредельной.