Жемчужина фейри. Книга 2

Глава 7

Ревность. Почти совершенно забытое ощущение, не эмоция даже, настолько давно я ее переживал до встречи с моей ка-хог. Я не могу и вспомнить лица монны Айлы, в отношении которой ее испытывал в бытность моей ранней и очень давней юности. Моя первая любовница. Неверная, коварная, как и почти все монны-асраи. К счастью, я почти мгновенно осознал, что за силу имеет мой врожденный дар соблазнения, и мигом утешился, поняв, что новая женщина каждый день куда как приятнее и увлекательнее, нежели смехотворные страдания жалкого влюбленного по одной и той же изо дня в день. Вот так и жил. До того, как на жемчуге не поскользнулся и всерьез так всем организмом повредился.

Но сейчас я оттолкнул все эмоции в сторону, освобождая разум для одной цели: максимально оценить, в каком положении очутилась моя Снежка и как я могу ей помочь до того, как появится возможность быть рядом и лично оберегать от всего.

Итак, исходя из ее рассказа, выходило, что, похитив Снежку у меня, Дану поместила ее в некое место, скорее всего пребывающее где-то в загадочном пространстве Гамады. У фейри считалось, что мы пересекаем его каждый раз, когда проходим сквозь Завесу, и оно суть – абсолютная пустота, измерение, где могут существовать только божественные сущности. Но, очевидно, это не совсем так, учитывая то, что видела Снежка. Конечно, это все могло быть лишь иллюзией, но сейчас не суть. Главное, что в это неизвестное место, где зачем-то моей ка-хог были продемонстрированы мои реальные – или же нет – сексуальные похождения (смысл этого действа нужно непременно обмозговать позже, ибо ничего наша великолепная, пропади она пропадом, Богиня, не делает просто так), явилась, очевидно, та самая сильно повредившаяся головой сестра-голем Дану – Ану, о странностях которой столько рассказывала Эдна. И в совсем поехавшем мозгу сей особы, судя по всему, произошли понятные только ей умозаключения, в результате которых она сочла благом и спасением для моей ка-хог взять и вышвырнуть ее в наш мир, абсолютно не заморачиваясь где. Благодетельница, отлюби ее дварфы всем бантустаном. Авось наступило бы тогда прояснение разума.

Результат ее «доброты» – Снежка чуть не стала пищей радужного змея и стала-таки добычей какого-то бродячего дракона-изгоя, судя по его же рассказам моей женщине и месту обитания. И спасибо, конечно, ему, что не дал погибнуть в челюстях морской змеюки, но это не отменяло факта, что уриск озабоченный протащил некое расстояние мою жемчужину в лапах, и это сразу после того, как она попала в наш мир. Ни капли времени на Поглощение. И да, безусловно, других вариантов в той ситуации не было. Но вот последствиям, порожденным непреложными законами магии, которые Снежка сочла очередным своим приступом, на это глубоко плевать. Одна радость – моя белоснежность все же полукровка, и то, что обернулось бы для обычного человека долгой чередой мучений, если и вовсе не смертью, для нее лишь сильное недомогание. И от него был, к счастью, способ быстро и относительно легко избавиться.

– Альбина, послушай сейчас меня. Ты должна проснуться, выйти к этому тупому крылатому придурку и потребовать у него пищу. Любую, но желательно, чтобы это было нечто, что еще совсем недавно было живым. – И вот она снова, жгучая и едкая, как кислота, в которую я погрузился по самую шею, как в женский водоем тару-ушти. Ревность. И только голова еще на поверхности, потому как выживание моей жемчужины куда как важнее ее телесной неприкосновенности. Я асраи, значит, абсолютно нормально отношусь к любым способам выжить или добиться желаемого. Отношусь. Все еще. Корчусь мысленно и чернею, сгорая от пожирающей нутро кислоты-ревности, посылая мою женщину практически в лапы другого самца. Но отношусь нормально. Нормально! Абсолютно! Ведь ничто мне не помешает потом с наслаждением откромсать башку проклятого ящера, искупаться в его крови, размотать кишки, изрубить на куски и скормить радужным змеям… Так, о чем там я? – Просыпайся, Снежка моя, просыпайся!

– А ты, смотрю, оптимист. Как будто это по желанию. Захотела – отрубилась, захотела – в себя пришла, – только что расслабленная в моем, к огромному сожалению, чисто воображаемом объятии Снежка напряглась. – И ты не прослушал ли немного, Алево? Этот маньячила чуть не разложил меня с наскоку! У него, по ходу, давление спермы в башке в хреналлион атмосфер. Предлагаешь мне переспать с ним за кусок недавно бегавшего мяса?

Вот уж мне не нужно от тебя этой конкретизации возможных будущих событий, драгоценность моя. Я и без нее в жрущей плоть и нутро ревностной жиже уже по самые глаза. Только макушка, соображающая еще, и на поверхности.

– Жемчужина моя, этот рептилоид принимает тебя за женщину моей расы. И именно такой тебе придется пока побыть. Монны-асраи хитрые, коварные, изворотливые, алчные, готовые обманывать на каждом шагу и при любой возможности.

– О, ну прямо настоящие женщины, как я погляжу. Предел твоих мечтаний и желаний?

А ведь это тоже отчетливо ревностью отдает, да? Мне аж даже полегчало слегка. Настолько, что мощная волна возбуждения стала приятным сюрпризом. Воображаемое в этом пространстве нашего общения все или нет, но ка-хог ощущалась в моем захвате вполне реально, как и она меня явно чувствовала вполне отчетливо. Плюс еще и наши эмоции тут, очевидно, как-то взаимодействуют почти напрямую, давая знать об испытываемых ощущениях. Что, если я смогу даже так провернуть свой магический оздоровляющий секс-трюк, пусть и без действительного участия моей кожаной волшебной палки и инъекции… фейринской исцеляющей пыльцы. Попытаться-то можно?

– Предел моих мечтаний и средоточие всех желаний сейчас – это ты, моя изысканная перламутровая сладость, – промурлыкал я, вливая в голос столько обольщающей силы, что и самого проняло вмиг.

– Сейчас? – голос Снежки сломался и наполнился томностью, а я, не теряя времени, скользнул по ее воображаемой, но великолепно ощущающейся, коже ладонями. И по моей собственной промчался ответный импульс ласки, от которого тряхнуло и выгнуло бы всего, обладай я сейчас телом. Ух ты, я, испытавший, кажется, почти все, что только пожелалось в мире чувственности, в раз ошалел от новизны чувств. Вожделение захлестнуло, достигая мгновенно запредельных и даже не рисовавшихся прежде в похотливых мечтах высот. Кто бы знал, да, Алево?

– Сейчас, сейчас, ведь мы живем сейчас, каждый час, каждый день, годами, жемчужина моя, – наплевав уже на то, что реально, а что чистая фантазия, я ласкал Снежку, бесстыдно проскальзывая жадными пальцами в жаркую влажную тесноту, загребая ладонями плоть, влепляясь ими в изгибы, ловя дрожь и стоны.

И жемчужинка, как всегда, не осталась в долгу. Обволокла, захватила, опутала собой. Начав эту игру, я мгновенно потерялся в ней сам же. Ловил вкус, не в силах разобрать, какие губы целую и я ли, но наслаждению, жаркому, на грани свирепости, это никак не мешало. Я поглощал саму сущность этой женщины, а она брала мою, требуя еще с алчностью под стать моей. Небывалое, обнаженное, неистовое удовольствие переливалось из меня в нее и обратно, не встречая преград, смывая понимание, кто был истоком, а кто широким разливом, кто водой, кто берегами, кто ветром, а кто творимыми им волнами. Таких оргазмов у меня сроду не было. Потому что он был и не мой, не только мой. Бешеный, возносящий на запредельную высоту пузырящийся дикой энергией поток, смешавший меня и мою ка-хог окончательно. Вот. Это. Да.

– Я да… даже не… не понимаю, кто из нас… – задыхаясь, пробормотала Альбина. – Как это возможно?

Сам в шоке, но нет времени в этом разбираться.

– Послушай, слушай внимательно меня, жемчужина моя. – В пространстве фантазии не может не хватать жаркого, пропитанного нашим кайфом воздуха для дыхания, но однако же я его едва находил, и голова кружилась все еще и в ней звенело, как в горах на огромной высоте. Но медлить нельзя. Все уже начало истончаться и ускользать. – Я тебе сказал, какие наши женщины. Будь такой и жди подмоги.

– Какой? Сговорчивой за все обещанные сокровища?

– Нет, будь стервой, капризной, несносной, заставь его добывать тебе пищу, складывать к ногам всю свою жалкую добычу и отвергай ее раз за разом, как недостойную тебя. Он дракон и даже если изгой и пренебрег некоторыми устоями, то есть нечто, их инстинкты, от которых не избавишься так просто. Помани его возможностью того, что сможет получить тебя, если угодит, и тяни время. Я пришлю к тебе помощь. Верь мне.

– Как? Ты знать не знаешь, где я. И он сказал, что утопит любой корабль, убьет всех, кто…

– Не забивай этим голову, Снежка! – велел я. Есть у меня одна чешуйчатая особь в запасе, с которой вряд ли тягаться этому островному неудачнику. А что касается местонахождения, то в пределах драконов не так уж много островных гряд, а с белоснежным песком и скалами на берегу вообще одна.

– Что-то происходит… – немного испуганно, встрепенулась она.

– Да, ты готова проснуться.

А я не готов, вот нисколько не готов отпустить.

– Ты запомнила? Пища и капризы. И нет ничего важнее выживания, слышишь? Ради него все что угодно. – А я уж потом разберусь с последствиями этого и вокруг, и в себе. – И смотри в небо. Помощь скоро будет. Ты слышишь?!

На кровати я не сел, сразу на ноги вскочил, и шатнуло в сторону так, что чуть не рухнул на колени.

Ну что, ящереныш, я иду к тебе за помощью, и у меня уже зарание зубы сводит от предчувствия, как буду умолять и извиняться за все свои колкости. Да и плевать! Я асраи. Нет таких методов и путей, по которым мы не пойдем ради получения необходимого. В крайнем случае, всегда могу украсть и припрятать эту нашу сосульку с глазами. Шантаж и вымогательство в моих глазах ничуть не хуже проникновенных просьб со слезами в голосе. Моей жемчужине нужна помощь, и она ее получит.

Глава 8

Было темнее, чем когда я отключалась и заметно прохладнее. Зато никакой боли и спутанности сознания, голова легкая и даже тело после долгого нахождения в не очень-то удобном положении и сырости не ощущалось скованным. Алево-Алево, даже удаленно, блин, ты умудряешся подлечить меня своей волшебной секс-терапией.

Я поползла из своего укрытия, но прежде чем совсем его покинуть, несколько минут настороженно прислушивалась. Плеск океана, шелест в листве местной буйной растительности, тихий щебет неизвестных птиц, отдаленное потрескивание, больше всего напоминающее звуки бодро пожирающего дрова пламени. Моего нюха коснулся аромат, весьма напоминающий дымно-шашлычный, и в желудке отчаянно заурчало.

Так, Алево сказал, что мне немедленно необходимо заполучить местной пищи животного происхождения максимальной свежести для того, чтобы меня начала пропитывать здешняя магия или типа того, и запах прозрачно намекал на то, где это можно сделать. Но отнюдь не как это сделать. С трудом представляю себя изображающей эту их капризную и коварную… как там? Монну, ага. Как по мне, то легче еду украсть или добыть как-нибудь самостоятельно, а не вот это вот все в компании шизанутого рептилоида.

«Смотри в небо» вспомнилось мне, и я подняла голову, обозрев темные небеса, чуть тронутые у самой границы с водой первыми рассветными лучами, и чуть не ахнула. Чокнуться можно, как же красиво! Конечно и в нашем мире рассветы и закаты – это потрясающе великолепные картины природы, которыми можно любоваться бесконечно, поражаясь их насыщенной неповторимостью, но тут… Это прямо-таки нечто! Жемчужно-серое, лиловое всех оттенков, сумрачно-голубое, роскошно-розовое и сотни смешанных красок медленно разливались по линии горизонта, раскрашивая, стекая потоками в едва подернутую рябью воду и как будто так же запросто поднимаясь с ее поверхности обратно к небесам.

В животе снова заурчало, и я автоматически потерла его, отрываясь от любования окрестностями. Вряд ли Алево имел в виду «стой и щелкай клювом», а что-то никого, спешащего вытащить меня отсюда, в роскошно-прекрасных небесах не наблюдалось, так что хорош время терять, Снежка.

Вздохнув, я осторожно пошла с берега вглубь острова, ведомая звуками и запахами. Разглядеть что под ногами пока еще было не вариант, но зато мое внимание привлекли те самые огромные красивые цветы, которые успела заметить в момент экстремальной высадки на остров. Сейчас в темноте некоторые из них мягко мерцали, притягивая взгляд, и я таки не удержалась, чтобы не подойти к одному такому поближе. Формой цветок напоминал орхидею, крупную, больше моей ладони. Внешние бархатистые лепестки нежно-сиреневого цвета излучали то самое привлекательное сияние, а более темные внутренние были буквально усыпаны чем-то завлекательно поблескивающим, весьма достоверно имитирующим аметисты. Из любопытства я тронула один из этих псевдо-камушков и едва успела отдернуть руку, потому как те самые невинно-нежные лепестки внезапно обзавелись зубами, которые лязгнули в сантиметре от моих чудом уцелевших пальцев.

– Вот же срань! – прошипела я возмущенно и пнула куст. В ответ он попытался оплести мою ногу противно гибкими цепкими ветвями, так что пришлось спасаться бегством.

Затормозила перед самой поляной с кострищем, полным ярко-красными углями, над которыми и жарилась туша некого создания, распространяя аромат по округе. Самого озабоченного маньяка дракона поначалу разглядеть не удалось, но само по себе мясо жариться не могло – сгорело бы на фиг, так что выходить на открытое место я не спешила.

– Я слышал твои шаги, фейринская блудница, могу легко найти тебя и на этот раз тебе не удастся укрыться от меня, – раздался голос с противоположного от меня конца поляны, и я засекла блеснувшие там глаза. – Тебе некуда от меня сбежать, так что лучше выходи по-хорошему и смирись со своей участью. Прошло уже много часов, и ты наверняка голодна. Я накормлю тебя, а ты за это утолишь мой плотский голод.

Пища и капризы, да? Ну, поехали. Сглотнув слюну, я вздернула заносчиво подбородок и шагнула из кустов.

– С чего ты взял, что твоя грубая пища заслуживает того, чтобы я снизошла до нее? – спросила, постаравшись придать голосу максимально пренебрежительное звучание. – Что-то я сомневаюсь, что употребление плохо прожаренного мяса неизвестного происхождения благотворно скажется на моем здоровье.

Озабоченный дракон подался вперед так стремительно, что я чуть не шарахнулась обратно с визгом.

– Я летал на континент, чтобы добыть для тебя этого молодого магаки. Его рога едва проклюнулись и мясо будет таять во рту! – возразил… как бишь его… Мертис. – Подойди ближе, ка-хог, и я совладаю со своей гордостью и отвращением, выберу для тебя лучшие кусочки, и сам поднесу к твоим губам, как заведено у вашего племени, выказывая свою заботу, уважение и преклонение перед твоей красотой.

– Тебе не кажется, что сначала называть меня блудницей и упоминать о борьбе с отвращением, а потом обещать проявить уважение и заботу – это какой-то оксюморон? – ответила ему, но ближе подошла. Есть хотелось адски и с каждой секундой все сильнее.

– Ты очень странная, блу… монна ка-хог. И говоришь тоже странно.

– Знал бы ты насколько странным кажешься мне и сам, и все вокруг, – пробормотала себе под нос. – Ну ладно, я готова принять от тебя пищу, если уж ты утверждаешь, что она настолько изыскана. Но только давай без упомянутого тобой кормления с рук, – сразу вспомнилось, как это делал Алево, и внутри тоскливо екнуло. – Я не… – чуть не сказала «домашняя зверушка», но тормознула себя, – …не считаю, что ты уже заслуживаешь подобную привилегию – кормить меня с рук. Хочу посуду и приборы!

Судя по тому, как подорвался с места мужик и умчался куда-то, я пока придерживалась верной линии поведения. Ладно, буду держаться ее и дальше, а там поглядим.

– Все в пыли! – скривилась я при виде золотой тарелки, размером с блюдо и таких же ножей и двузубых вилок.

– И что, даже чаши для омовения рук нет? – сгенерировала я следующий каприз.

– Сидеть прямо на земле и есть – отвратительно. Будто я какое-то животное! – возмутилась напоследок, но при виде смачного куска мяса, истекающего соком и восхитительно парующего, мозг отказался временно выдавать новые варианты придирок.

– Я добуду тебе любую мебель, какую ты пожелаешь, ка-хог! – смиренно пробормотал дракон, неотрывно наблюдая за тем, как я ем, и мне ой как не понравилось все нарастающее голодное предвкушение в его глазах и то, что он сел намного ближе. – Одарю любой роскошью, если ты в ответ станешь отдаваться мне.

Кусок застрял в горле, и я с трудом его проглотила. Одари меня своим молчанием, блин, пока, а то и лютый голод утихнет от перспективы лечь под тебя.

– И? Я что, должна давиться всухомятку? – в отместку напрягла его, и когда дракон вернулся с кубком, вырезанным из цельного куска розово-прозрачного камня и закупоренным сосудом, продолжила: – Развлеки меня беседой за трапезой, дракон. И кстати, этот кубок чертовки тяжелый!

Фух, быть капризной стервой все же на редкость утомительное занятие, особенно для меня, с детства привыкшей, что за выдрюконы ты получаешь по башке, а не исполнение всех желаний. Неужели есть женщины, которым это реально нравится? Насколько же плох должен быть мужик, с которым ты переспать собираешься, чтобы компенсировать это таким вот предварительным поведением? Или тут в чем-то другом прикол?

– Что ты желаешь услышать от меня, монна? – дракон пересел еще чуточку ближе, и я напряглась сильнее. Забила на хорошие манеры и церемонии, начав есть быстрее.

Я сделала несколько глотков удивительно вкусного питья, больше всего похожего на насыщенный компот из кисло-сладких ягод, и внутри почти моментально разлилась какая-то легкость, даже с существенным уклоном в веселье. Черт, видать, это какой-то алкоголь, а то и вовсе нечто вроде легкой наркоты, больше не капли значит.

– Ну, поведай мне какую-нибудь байку про Дану, – пробурчала, мигом потеряв всю концентрацию, и проглотила очередной кусок, находя пищу в разы более вкусной, нежели минуту назад. Та-а-ак, плохи дела, но только испугаться не выходит. Точно питье с какой-то расслабляющей хренью было.

– Байку?

– Историю из жизни, – пояснил мой язык, внезапно получивший, походу, независимость от мозга. – Есть же у вас какие-нибудь баллады или мифы, которые принято рассказывать для поддержания беседы. Как-то же информация передается от чел… ээмм… между собой. Или все это в школе проходят? У вас же есть школы? Ну типа там годы жизни и свершений, роль в истории всего мира и все такое…

Ой, заткнись, Снежка, чето ты совсем-совсем не то несешь, вон как дракон весь напружинился и прищурился нехорошо.

– Скажи мне, ка-хог, ты повредилась рассудком от страха быть съеденной радужным змеем или же гораздо раньше, и поэтому твои соплеменники выбросили тебя из биремы, не взирая на высокую ценность твоего облика? Ты случайно не наказана ли Элохарским безумием за бесконечное распутство? – как-то подозрительно вкрадчиво спросил мужик.

– А если и так, то разве это тебе только не на руку? – подмигнула я собеседнику. Между прочим, ничего так и сложен мужчинка, и на лицо не урод. Не Алево, конечно…

Чего?!!! Что происходит, блин?!

Почуяв нарастание симптомов слабоумия, я перестала жевать, мотнула головой, вытряхивая внезапно влезшую туда дурь, и стала следить за психом еще внимательнее. Это безумие, что он упомянул, может, болячка заразная, что заставит его держаться подальше? Хотя… Вдруг эта такая зараза, носитель которой тут по умолчанию приговаривается к уничтожению на месте?

– Отвечай немедленно! – рявкнул дракон, резко подаваясь вперед, уперевшись кулаками в песок, будто готовясь прыгнуть на меня, и его глаза сверкнули красно-золотым. Его затрясло и все мускулы на теле пошли буграми.

Мое же собственное сработало на автомате – недоеденный кусок мяса полетел на песок, а тяжелое золотое блюдо с глухим бо-о-ом! врезалось сбоку в башку невротика. В мозгу мелькнуло только «откуда силы-то взялись им махнуть настолько быстро и сильно», а в следующую секунду настало время убегать. Психический озабоченный рептилоид упал на бок лишь на долю мгновенья и тут же взлетел на ноги, как отброшенный от земли упругий мяч. Взревел, раскидывая руки, и в отблесках костра по его телу пробежала рябь, а сквозь кожу полезла чешуя. Дальше я смотреть не собиралась и со всех ног ломанулась обратно к своему уже проверенному каменному укрытию.

Едва успела змейкой юркнуть под первый из камней, как по нему грохнуло, и лодыжки ожгло осколками. Новый рев, на этот раз такой, что задрожала земля, и мои внутренности, наверное, перемешались, и удар, обсыпавший чем-то. Вот урод, таким темпом он если и не достанет меня, то завалит камнями чего доброго! Скрутилась клубком, максимально сокращая вероятность отдавления конечностей, замерла, дожидаясь пока дракон перепсихует. Гадство, не могла я что ли и дальше вести с ним эту дебильную беседу, надо же было блюдом шарахнуть! Нормально же вроде все шло. Это, сто пудов, питье так сработало. Сначала язык стал как сам по себе, и даже дракон этот начал казаться нормальной такой компанией, а потом такое… Запоминаем – пить тут нужно только воду!

Вместо того, чтобы постепенно угомониться, летучий рептилоид только разбушевался еще больше, только теперь похоже бесновался в небе где-то. Рев стоял такой, что я зажала уши ладонями и скрутилась еще сильнее, потому как реально казалось – все внутри в кашу превращается от такой акустической атаки. И главное, он, что, вообще на вдох не прерывается, как можно реветь без остановки?

Земля снова содрогнулась, как если бы сам остров подпрыгнул от мощнейшего сотрясения, и внезапно стало тихо. Впрочем у меня все так же еще звенело в голове, и уши как ватой были заложены. Я напрягала явно пострадавший нешуточно слух и чуть не заорала, услышав спокойный и знакомый женский голос.

– Монна Альбина, ты можешь покинуть свое убежище, тебе больше ничего не угрожает, – произнесла откуда-то сверху сестра Эдны. Как же ее… Имя такое чудное… Илва! – Мы с принцем Раффисом прибыли, чтобы доставить тебя в Тахейн Глифф, где тебе дадут кров и защиту от любых опасностей мира Старших и обеспечат всем необходимым.