Так вот: утром – стакан сока, в обед – то же самое плюс рюмочку коньяка (неплохой рецепт, правда?), вечером тоже можно сок, но необязательно, а то не выспишься, слишком часто придется вставать. При этом параллельно пить отвар травы “чанка пьедра” – каменная трава. Невзрачные сухие пучки такой травы я покупала на рынке в больших количествах у индейцев, таких же сухих и обветренных, как эта трава, располагавших свой непрезентабельный сухостой на джутовых мешках прямо на земле. Дома варила целые кастрюли “пьедрового” отвара и Виктор пил его не менее двух литров в день вместо воды. И никаких тебе соса-соlа, seven-ap, тоников и прочей химии. Через месяц вдруг смотрю: идет мой супруг с приятным салатовым цветом лица (это еще надо учитывать, что Виктор Иванович никогда не отличался изысканной бледностью), значит, идет мой бледный до зелености супруг и держит в руках обкатанный голышок пемзовой структуры размером с хороший боб. Вот такой прекрасный результат. Представляю, какая была боль, но ведь камень вышел же сам, без участия врача! Ура! Потом для закрепления результа наш отец несколько раз ездил в Трускавец, и тамошняя волшебная вода закрепила лечение травой из бразильской сельвы.
Мы, тоже приезжали разок навестить его на этом замечательном курорте. Поселились в частном секторе у местной хозяки, тоже попили знаменитую трускавецкую водичку для промывания “органона”, поиграли с ручными белочками, которые в буквальном смысле слова взбираются на руки и плечи отдыхающих за орешками и семечками. Люка успела обворожить хозяйского сынка, который ходил за ней не хуже белочки и постоянно держал в запасе пакет с семечками для московской девочки, чтобы она могла кормить зверьков. Люданька воспринимала внимание как нечто должное. Так что время мы проводили неплохо.
БРАЗИЛИА
В июле 1972 г. мы были приглашены на официальное открытие Посольства СССР в столицу республики Бразил в БРАЗИЛИА. Republica dо Brasil – имено так называется страна, а столица – Бразилиа – «бриллиант в венце сельвы», так ее именовали все СМИ и справедливо именовали.
Строительство новой столицы, соединяющего Трансамазонской магистралью побережье со старой столицы от Рио-де Жанейро, началось по распоряжению президента Жуселину Кубичека в 1957г. и к концу шестидесятых, т.е. к нашему приезду, уже заканчивалось. Была закончена и Трансамазония, широкая автомобильная дорога в несколько полос движения почти строго на север в центр страны. Она казалась абсолютно прямой, ну почти прямой, слишком велики были масштабы, кажется, что все время движешься вперед и без поворотов. Выстроена центральная часть города с административными зданиями, подведены коммуникации, построены жилые дома, в основном для чиновников, представительства аккредитованных стран.
Чиновники медленно и неохотно покидали обжитой, веселый, бурлящий жизнью, блистательный город Рио-де-Жанейро. В новую столицу в центре сельвы ехать и быть первопроходцами никому не хотелось.
Дипломатические отношения Бразилии и СССР то создавались, то расторгались (1955, 1959, 1961). Последнее восстановление дипломатических игр было при президенте Гуларте, когда Бразилия выступила в защиту революции на Кубе.
В Бразилиа было построено и наше Посольство, назначен день официального открытия и нас тоже осчастливили приглашением. Вот опять парадокс: никого из рядовых инженеров Торгпредства не пригласили, а вот сеньора и сеньориту Curianow обязательно. Мне кажется, что эта игра в шпионов интересна и той и другой стороне. Все знают, кто есть, кто, но в нее играют ведь все, как будто понарошку. Всем известно, где «король-королева-сапожник-портной», однако весь мир продолжает играть в шпионские страсти.
Повидать новую столицу, новое Посольство (строили наши архитекторы, строители, художники, дизайнеры), набраться новых впечатлений, познакомиться с другими людьми, возможно, получить нужную информацию – все это было интересно. Одинаковые лица, собеседники с приевшимися темами разговоров, одни и те же встречи надоели до чёртиков. Даже сама поездка вызывала приятные ассоциации: впереди остановки в городах страны, возможность рассмотреть их, увидеть новые достопримечательности, милые ресторанчики, может быть какие-нибудь интересные приключения по дороге. В любом случае, чтобы узнать страну, нужно наматывать километры. Супруг, конечно, уже побывал во многих городах страны, мне же это удавалось реже, но основные и известные из них я повидала.
Поехали в это незабываемое путешествие двумя машинами – мы и семейство Шувановых, приятные люди из “соседей”. Их дочка Леночка, умненькая и славненькая девочка, тоже училась у меня в школе. Ехали через Центр по новой дороге. Ее намыли из песка океана и таким способом кардинально разгрузили автомагистрали узкого прибрежного Рио. По этой дороге сравнительно быстро выскакиваешь из города, сразу идут огромные здания морских складов, порт, а потом кладбище. Кладбище тоже заслуживает несколько слов. Оно европейского вида, не как у нас – зелень, холмики, оградки. Здесь – мраморные или гранитные склепы, кресты, статуи ангелов, бюсты умерших, тяжелые надгробные плиты, зелени мало. Очень все функционально и по-деловому – земля дорогая. Впрочем, лучше долго не описывать эту юдоль скорби. Все они вызывают чувство угнетенности и печали.
Мы как-то быстро и незаметно выехали на саму Трансамазонскую магистраль. Дорога сразу поражает воображение: она буквально прорублена в сельве прямо от Рио к огромному сертану, центральному району Бразилии. Столица, собственно, не в самом центре страны, а где-то в третьей ее части от Риу-Гранде, Большая Река, чуть севернее от восточного побережья. Такое расстояние можно было проехать и в два дня.
Но зачем спешка? Мы же хотели посмотреть страну, ехать не спеша, с остановками, с удовольствием.
Выехали мы, как обычно, рано утром, “по холодку”. Удовольствие было уже нарушено в двухстах километрах от Рио. В суете отъезда я забыла взять костюм Виктора для приема, специально приготовленный и висевший в протекторе от пыли прямо на двери. Как это было возможно – не заметить его, представить опять – таки было невозможно! Просто отодвинула этот мешок-протектор на двери (чтобы не забыть!), он мешал мне, закрыла двери и ушла, а костюмчик так и остался висеть на плечиках.
”Своё-то платье не забыла, – выговаривал возмущенный муж, – это нужно без головы быть!” Честное слово, не нарочно! Просто закрутилась, все же мы планировали быть в дороге дня три, нужно многое было не забыть, но вот…забыла. Выслушала я много нелицеприятных слов и нравоучений. Но «об вернуться» не могло быть и речи! Нарушать компанию, график путешествия, выслушивать в Торгпредстве насмешливые соболезнования не приглашенных! Плохая примета, в конце концов!
Чтобы не накалять обстановку (человек за рулем!), я ничего не отвечала, но про себя тоже проговаривала немало “приятных” слов и самыми мягкими из них, произнесенными в уме, были: “Можно и самому хоть раз побеспокоиться о своих тряпках!”
Нужно сказать, что муж привык к тому, что чистые рубашки, новые костюмы, галстуки в тон и носки появляются просто так, по мановению волшебной палочки, без участия человека. Весь модный прикид, вышитые рубашки -“гуайяберы”, костюмчики “со сталью”, туфли на платформе –последние мужские новинки появлялись сначала у Виктора Ивановича, а уж потом кое-кто из жен и прикупал или по скупости характера не прикупал для своих мужей. И это не было мелочью при общении с иностранными представителями. Только у нас бытует пословица про одежку и ум, а за рубежом к уму должна прилагаться и современная машина, и дорогая модная одежда, хорошие украшения, иначе к тебе и отнесутся несерьезно, с легкой долей сарказма что мол здесь делает эта нищета?, может и сделка сорваться…У серьезных дядей и тетей костюмчик с распродажи не пройдет. Вот такие дела. Поехали дальше…
Первая остановка после Рио была в городке Барбасена. В сам город не заезжали, но с удовольствием позавтракали в пригороде в большой чураскарии «Кабана». Как всегда, меню в таких «шашлычных» было выше всяких похвал. Нас тоже, как всегда, больше всего привлекало мясо, овощи, фрукты, и мы всему воздали должное. Тут же неподалеку, а если точно, то всю чураскарию опоясывал павильон-терасса с национальными изделиями из меха, кожи, дерева, тростника, соломки. Все для вас, господа туристы!
Из шкур преобладают коровьи, из дерева – жакаранда. Все же нас больше привлекла выставка керамики, т.к. всю эту «артесанию» мы уже видели в Рио, а вот изделия из керамики были настолько разнообразны, ярки и красивы, что, несмотря на твердое решение не покупать на пути ничего из сувениров, мы все-таки соблазнились подсвечниками, круглой миской-шкатулкой и фигуркой голубя. Все они были пронзительного вишневого цвета и радуют наши глаза до сих пор. «Твердое решение» нарушалось не раз.
Больше всего нас беспокоила возможность проехать мимо первой запланированной остановки, Ору- Прету “черное золото”, который нам настоятельно рекомендовали посмотреть. Именно здесь из черных скал черные рабы добывали золото и драгоценный металл, именно здесь более двухсот лет продолжалась «золотая лихорадка». Отсюда португальскому королю отправляли, по мнению самих разработчиков, возмутительно много (20-30%) драгоценной добычи. Здесь же и зародилось первое революционное движение за независимость Бразилии, которое возглавил зубной врач, заговорщиков называли «инкофиденты». Когда в Рио в 1792 г. вешали «зубодера», то в это время ликующе звонил колокол. Как же! Покончили со смутьянами! Нехилая доля золотишка Нового света опять будет принадлежать португальской короне! Голова бедного Тирадентиса была водружена на кол и выставлена на площади. Сейчас там находится его памятник.
Впоследствии, спустя 168 лет, этот колокол был перевезен в новую столицу, где он звонил на торжественной церемонии открытия города.
Город Ору-Прету находится в гористой местности в прелестном зеленом ущелье. Раньше его название было Вилла Рика, можно перевести как красивый, так и богатый дом, место, местность, и определение соответствует действительности. Именно он был центром золотой лихорадки после открытия в окружавших его горах золотых россыпей и алмазных месторождений. Он и являлся столицей штата Минас Жераис.
Ору-Прету – городок небольшой. Уютненькие разноцветные домики, виллы и коттеджи с балкончиками в колониальном стиле с узорными решеточками и ограждениями, ажурно выпиленные из дерева или кованые, (просто кружева!), придают ему патриархальный облик. Здесь и в самом деле как-то спокойно, тихо, неспешно. Мощеные извилистые улочки не совсем удобны для езды, но за каждым поворотом неожиданно появляются очаровательный испанский домик прямо из XV11в., прелестная церквушка или часовенка, чаще всего сооруженная обязательно на холме. Холмов здесь тоже достаточно.
В конце концов, решив переночевать в гостинице следующего по маршруту города Белу Оризонте, мы припарковали автомобили и начали неспешную прогулку по Ору-Прету. И правильно сделали: городок вписан в лощину, как пасторальная декорация.
Очень красивы современные виллы и маленькие замки – просто домами их не назовешь – бывших золотопромышленников и не только бывших. Большинство из таких вилл сработано еще во времена рабовладения, да так и остались в своем богатом и аристократичном облике и по сю пору. Как драгоценности, они не стареют. Посмотрели и подвал для содержания рабов – каменное холодное помещение под домом с узкими окнами без стекол. Как же здесь было холодно промозглой бразильской зимой, т.е. в период дождей! В этот момент мы опять прониклись пролетарским сочувствием и симпатией к угнетенным и обиженным!
Чего здесь больше всего, так это церквей, храмов и монастырей. Каждый из них так необыкновенно величествен или просто красив и насыщен скульптурами, фресками, барельефами, орнаментом деревянных и каменных кружев, так отличается друг от друга архитектурой, что поневоле, останавливаешься перед каждым и любуешься. Объединяет их лишь одно: пышность и богатство отделки. Оказывается, в “золотой” город стремились не только рабочие на золотоносные шахты, мошенники мелкого и крупного калибра, различные авантюристы для «схватить удачу за хвост и быстро разбогатеть». Сюда стремились и слуги Божие и тоже за тем же самым: золото! алмазы! И каждая религиозная община стремилась воздвигнуть свой храм, роскошный и запоминающийся.
Особенно поражает воображение величественный храм, церковь Франциска Ассизкого. Так было выбито латиницей на фасаде. Что это за святой, я не знаю, как, впрочем, и других “не родных” святых, да и родных-то не всех. Чаще всего вспоминаю и даже иногда молюсь втихомолку своему детскому святому Николаю Угодничку. Так вот этот храм и многие другие строил и украшал замысловатой резьбой знаменитый зодчий и уроженец этого городка Антонио Франсиско Лисбоа. Если взять и перевести грубым подстрочником, то получится Антон Францевич Лиссабонский, еще проще – Тоша из Лиссабона. Но оставим глупые шутки!
Этот знаменитый Антонио, сын черной рабыни и португальского архитектора, а значит полукровка. Отец отнесся к сыну, как к рабу, и в 21 год продал его одному скульптору. Мальчик оказался гениальным, но несмотря на свою гениальность не имел прав работать по контракту из-за цвета кожи и не получил признания как настоящий архитектор-мэтр. Впоследствии он выкупил из рабства себя и мать. У него было прозвище “алежайдиньо” – “несчастненький” или “уродец”. Он и на самом деле стал калекой, предполагают стал им уже будучи взрослым: одни историки утверждают, что его суставы искривил до неузнаваемости ревматизм, другие уверены, что Алежайдиньо был болен проказой, т.к. сначала начали болеть суставы, потом появились странные незаживающие язвы, начали отваливаться пальцы на руках и ногах. Да уж! Симптомы не из приятных!.. Мастер продолжал работать, не обращая внимания на адские боли, привязывая молоток и зубило к тому, что у него оставалось от суставов.
Он участвовал самым непосредственным образом в строительстве и отделке более 50 церквей. Знаменитые церкви Носса сеньора да Пилар, Сан-Франсиско тоже создание «Алежайдиньо». Эти церкви, как, впрочем, и все остальные в Ору-Прету, отличает филигранный декор рельефа и всех резных украшений, причем большинство из них покрыты тончайшим, но листовым золотом, не сусальным, зачем мелочиться!
А что касается религиозной утвари, то она была массивной и из чистого золота. Чего-чего, а этого благородного металла в шахтах Минайс Жерайс было достаточно. Справочники говорят, что на отделку украшений только в соборе Сан-Франсиско, стиль «позднее барроко», было израсходовано более 400кг золота. Честно говоря, этот собор отличается от остал ьных разве только большей помпезностью и закругленностью форм. Может, как раз, это и есть «позднее барроко».
В лицах святых ощутимо совмещены белые и африканские черты; в одном из них Алежайдиньо, якобы, запечатлел и свой автопортрет, увековечил для истории, так сказать. Только вот в каком именно святом никто толком указать не смог. Кроме того, истинный сын своего народа и самый настоящий трудящийся, свой брат, Антонио Лисбоа, говорят, также изобразил святых похожими на участников восстания Тирадентиса, «инкофидентов», борцов против колониального ига португальцев.
Мордашки пухлощёких ангелов, поддерживающих своды и пилоны, не безлико одинаковы, они напряжены, им тяжело нести эту ношу, детишки измучены. Тот, кто вырезал из твердейшего дерева или камня образы небесных созданий, прекрасно знали, как тяжек бывает труд. Создался так называемый бразильский стиль «барроко минейро», корни его находятся на трех континентах: Африки, Европы и Латинской Америки.
Самым необыкновенным и, кажется, последним произведением Лисбоа стали двенадцать апостолов у храма Бон Жезус-де-Матозиньос в городе Конгоньас, вблизи от Ору-Прету, куда мы и заехали, чтобы не пропустить еще одну достопримечательность.
Как утверждают опять же историки, у скульптора было видение: если он сможет создать, высечь из камня, двенадцать пророков, то его болезнь исчезнет. Алежайдиньо принялся за работу. Статуи были изготовлены, но болезнь не прошла, хотя неизлечимо больной “уродец” прожил еще 18-20 лет уже в стадии тяжелого заболевания, бедный, почти до 85-ти лет и был похоронен здесь же, в Ору-Прету. Его последняя работа – фигуры пророков достаточно высокие, в полтора человеческих роста. Лица у них скорбные, печальные, почти плачущие, что и неудивительно для пророков вообще и для фигур, вышедших из-под руки “маленького уродца” в частности. Статуи вырезаны из так называемого “мыльного камня”. Этот поделочный материал тоже добывали в окрестностях Ору-Прету. После шлифовки поверхность камня становится атласной, как бы скользит в руках, поэтому ему и дали такое название. Камень средней твердости, хорошо берется резцом каменотеса и скульптора, прекрасно поддается шлифовке, но хрупкий.
Я убедилась в этом лично, когда разбила памятную покупку из “мыльного камня”, высокий узкогорлый кувшин и широкое плоское блюдо. Сначала разбилось блюдо, соскользнуло с лакированной поверхности стола, когда у стола подломилась ножка из-за отвинтившегося шурупа, о котором я ни один раз напоминала главе семьи. Когда же глава заявил, что шуруп-то и самой можно было ввинтить, то я, молча, с наслаждением и оглушительным треском ахнула кувшин об пол. Произошел момент эмоционального взрыва, выпуска пара, когда вдруг кончилось великое терпение делать несколько дел одновременно параллельно: работать, шить, стирать, убирать, заниматься с детьми, изображать при случае из себя леди, иногда для конспирации ездить с мужем на так называемые “закладки”… Это, простите, все-таки не одна целенаправленная работа, а разные и тоже достаточно трудоемкие. Устаешь не только морально, но и физически, а тут еще претензии с неумением вовремя починить стол и завинтить шурупы… Да умею, умею я и шурупы завинчивать, и гвозди забивать, и красить, и мебель собирать, даже при необходимости ее оббивать! Умею!
Расколотилась пустотелая внушительная емкость кувшина с оглушающим грохотом, как бомба. Пар был выпущен. Так бесславно погибли сувениры из Конгоньаса. Кусочки были замечательно мелкие, а их внушительный звук слышали все переполошенные обитатели торгпредства. Это был первый и последний случай битья посуды в нашей семье, но действенный… Последняя покупка из мыльного камня знак зодиака “телец” – голова бычка на каменной цепи, до сих пор жив и находится у его хозяйки Алены.
Из Конгоньяса мы прямиком отправились в Белу-Оризонте и прибыли туда как раз к вечеру, чтобы полюбоваться необыкновенно красивым закатом.
В прекрасном городе Белу-Оризонте, годом рождения которого считается 1897 г., c конца XIX в. – новая столица штата Минас-Жерайс, мы хотели остановиться на ночлег. Этот город четвертый в стране по величине, более 1 200 000 человек населения. Что касается покупки вдруг забытых вещей, а именно костюма, то в стране третьего мира да с деньгами такие вопросы решаются просто. Там мы быстренько нашли нужный магазин и обновили гардероб мужа ко всеобщему миру и спокойствию.
В Belo Horisonte, в переводе “Красивый Горизонт, горизонт на самом деле удивительно красив, собственно удивительного отсутствие такового: колеблющееся, аморфное, плавно перетекающее друг в друга желто-розово-сиренево-голубоватое марево. Город вроде бы не имеет границ. Линия горизонта размыта и расплавляется во что-то серебристо-палевое, перламутровое, кажется, что город витает в воздухе, парит. Как раз мы и подъехали к видению такого чуда. Даже если посмотреть только на это, нужно было сделать остановку в одном из больших городов Бразилии, что мы и сделали.
Сам он построен довольно странно: квадраты, разделенные диагоналями. Следовательно, улицы пресекаются либо по 90 градусов, либо по 45. Город расположен у гор Минас-Жерайс (такое же и название штата), где добывают руду и железо для всей страны и на экспорт. В сувенирных лавках и магазинах очень много необыкновенно изящных сверкающих изделий из меди, как украшений, так и хозяйственных, таких знакомых тазов, чайников и кипятильников типа самовара. Подобные сувениры выставлены вдоль дороги перед городом и после него. Я всех насмешила ликующим дикарским воплем:
“Витя! Медная посуда!”.
Ошеломленный визгом супруги, Витя от неожиданности даже вильнул по шоссе автомашиной, не преминул напомнить мне, что такими несанкционированными орами я создаю аварийную ситуацию на дороге (как всегда прав!) и принципиально не остановился у коробейников полюбоваться так приглянувшимися мне изделиям из меди. Потом у нас в семье долго на какую-нибудь неожиданную и ненужную покупку кричали: “Ура, медная посуда!”.
Нас, конечно, заинтересовали не железные рудники, а больше вот это странное построение улиц и колышущееся прозрачное марево над городом, о необъяснимом явлении которого нам так много говорили сами бразильцы. Меня же лично очаровали не только переливающиеся неясные краски горизонта, но и, как островного туземца, блестящие чашки-плошки, тарелки-сковородки из начищенной сверкающей красной меди.
Плавающий и плавящийся оптический эффект у Белу-Оризонте, возможно, дают горы, тропическая жара и недалеко расположенное от города большое водохранилище Трес Мариас – получается большая разница температур и, как результат, возникающее миражное видение над горизонтом и вообще в воздухе. Здесь же находится крупнейшая гидростанция и поселочек с таким же названием, переводить которое не требуется.
Ночевали же мы недалеко от знаменитого Прекрасного Горизонта в небольшом городке Сети Лагоас, «семь озер». Собственно, увидели мы только одно большое озеро в центре города, т.к. приехали уже затемно. В гостинице были очень жесткие матрацы и проснулись мы рано, чтобы по пути посмотреть еще одну достопримечательность Груто де Макине. Это сталактитовая пещера, похожая на нашу Афонскую. Жарко, душно, много декадентских скульптур, в которых каждый видит, что ему подскажет воображение. Однако, чтобы воображение совсем не разгулялось, часть сросшихся известняков имеет названия: «целующиеся фрейлины, череп, старик с длиннющей бородой, чаша Алладина…» Перед входом в пещеру небольшой бассейн, куда посетители бросают монетки «на возвращение». Господи! Как убога человеческая мысль – везде одно и то же! Ну и мы бросили, причем Люка требовала бросить денег как можно больше – тогда уж наверняка еще приедем.
Путешествие в столицу проходило неспешно и с удовольствием. Компания была приятная, Шувановы тоже не спешили, т.к. все мы выехали с большим запасом времени.
Вместительная таверна-харчевня-мотель, та же бразильская чураскария, из толстых тесаных бревен у дороги обещала комплексный вкусный и обильный обед. Вот не вспомню никак его названия, но что-то этакое ковбойское, залихватское в нем определенно имелось. Примерно километра за полтора непосредственно до нее самой таверна настойчиво рекламировала свои достоинства, обещая немыслимые удовольствия. Каждым следующим слоганом она убеждала, уговаривала, умоляла, приказывала посетить именно их ресторан: у нас и только у нас настоящая пища “гаучос”, отличное обслуживание, мясные и вегетарианские блюда, различные закуски на любой вкус, желание клиента – закон, номера для отдыха, плата только за вход! Наконец, как последний аргумент: дети до десяти лет – бесплатно! Нашим детям, т.е. Аленке уже было чуть больше десяти, но все трое были девочки и за их посещение чудо-таверны хозяева денег не взяли.
А ресторан был действительно симпатичный и оригинальный. Оформлен стилизованно, на манер рубленых домов первопоселенцев- «гаучо»: стены, не доходящие до потолка с прорубленными окнами, мощные столбы-подпорки, на них крыша из толстого слоя тростника, висячие лампы-люстры из тележных колес. В довершение старинного дизайна в центре красовался огромный круговой камин с коваными решетками и пылающими чуть ли не целыми бревнами. Как самая привлекательная экзотическая вещь над ним была жаровня с вращающимся вертелом и половиной коровьей туши на нем. Столы и лавки тоже были под стать интерьеру, вроде бы нарочито грубо сколочены, но на самом деле очень удобные. В остальном: сервировка, обслуга, туалеты, электрические лампы на люстрах-колесах – все было современное.
Несколько сбоку стоял огромный стол, «шведский». На нем находилось несметное количество вареных, жареных, маринованных закусок, самые разные овощи и салаты. Фрукты и соки тоже были представлены в обильном ассортименте. Вообще в жарких странах очень увлекаются насыщенными терпкими маринадами. Маринуют в ядреном уксусе все: фрукты, овощи, ягоды. Понятие “квашеный” или “соленый” отсутствует, т.к. при существующей температуре продукт не заквасится, а просто испортится, скиснет – вот и заливают все нестерпимо крепким раствором уксуса. Когда я угощала местных гостей своей фирменной кулебякой с квашеной, именно с квашеной, капустой, все очень удивлялись, восторгались и просили добавки. Кстати, из всех маринадов мне пришлись по душе сладко-кислые огурчики. Именно «сладко»-кислые, а не наоборот – тогда было бы слишком кисло.
Вино в таверне тоже имелось в ассортименте, но предлагалось за отдельную плату. В рекламных призывах у дороги этот момент был как-то затушеван, ненавязчиво упущен. А нам, ха-ха! и не надо, мы за рулем! Ну, за рулем-то мужья, а мы с Галиной позволили себе бутылочку красного вина. Набрав овощей-фруктов, закусок, сели за стол, дети вертелись и бегали то рассматривать интерьер, то к камину, то в туалет еще раз помыть руки и побаловаться пахучим дезодорантом (пахло от них потом одуряюще крепко), то еще схватить бутылочку воды или сока. Никто из обслуги их не останавливал, не шикал, не призывал к порядку, кроме нас, а потом и мы перестали. Нам стали буквально наперебой предлагать подносы с различными мясными закусками: жареные небольшие сосисочки, мясные шарики в тесте, маленькие колбаски типа купатов “чураскос”, котлеточки, ветчину, буженину, знаменитый “хамон”, отжатые в уксусе жареные свиные уши, куриные сердечки и печень на палочках типа наших шашлыков, очень мягкие и нежные, еще какие-то вообще незнакомые блюда. Все это изобилие мы охотно пробовали, все было необыкновенно вкусно и, наконец, мы отвалились от стола, наевшись до обморочного состояния. И вот тут-то ресторан и подложил нам большую свинью. Собственно, это было не свинья, а огромный коровий жареный бок на вертеле – “барбекю”, который несли два официанта. Третий держал поднос, чтобы на пол не капал ароматный жирный сок. И с какой стороны и какой кусочек хотят отведать сеньоры? Ведь знали же мы, знали, что в чураскариях такое входит в обслуживание, но как-то с дороги расслабились, разнежились. Ох-хо-хо! Напрасно, напрасно мы так навалились на заманчивую “энтраду”-закуску. Но нет, русские не отступают! Сеньоры пожелали себе по куску жаркого – необыкновенно пахучего, вкусного и тающего во рту мясца.
После такого обеда продолжать путь было невозможно: наши водители и без вина, а только от переедания заснули бы за рулем. Дело уже было хорошо за полдень. Смеркалось. Хорошее слово для повествования – «смеркалось». Им можно начать рассказ, многозначительно вставить в середине его и решительно закончить свой опус этим же удобным словом – «смеркалось»… Итак, мы посчитали, что уже вечереет, то бишь, смеркается, а в тропиках темнеет в одно мгновение, поэтому ехать далее было бессмысленно. Мы решили заночевать в этом гостеприимном и немного хитром мотеле. Мужчины сразу же воспользовались остановкой и приятно провели время за бутылочкой виски. На другой день с утреца, дети продолжали свой сон в машине, мы отправились к цели своего путешествия в Бразилиа.
Одной из постоянных тем всей прессы, радио и телевидения, кроме футбола, была тема строительства новой столицы для страны. Это обусловливалось необходимостью втянуть в экономические и социальные обновления громадные малозаселенные земли в центре страны. Для такой большой страны как Бразилия в процентном отношении ее северная часть была смехотворно мало заселена и практически не освоена. В сельве некоторые индейские племена жили почти первобытными общинами, а городов в современном понимании вообще не было. Вот и не только новая столица, но и Трансамазонская магистраль должны были оживить земли, родить новые поселения, дать рабочие места. Да и сам Рио-де-Жанейро уже не отвечал требованиям столичного города, чисто территориально не вмещал в себе разросшуюся чиновничью рать, различные административные здания, представительства, Посольства и соответствующую им обслугу. Чиновничество вообще во всех странах плодится как тараканы. Не успеют объявить об очередном, в целях экономии, для удобства населения, борьбы с коррупцией, с бюрократизмом сокращении канцелярских крыс, как их количество непостижимым образом увеличивается вдвое.
Старая же столица Рио, в сущности, небольшой город по сравнению с новой, постепенно превратилась в курортный, приманку для туристов, отчисляла весьма ощутимые деньги в бюджет от развлекательных программ, но в этих бурных несерьезных волнах веселья, любви и музыки деловым, солидным людям было неуютно. Конечно, как я уже сказала (это не я сказала, а решили в Правительстве Бразилии), причина была куда более серьезная – задействовать в социально-экономическом плане внутренние районы страны, так называемый сертан “sertao”, саванну.
Вот и мы из-за таких глобальных решений оказались на Амазонской магистрали, которая своими размерами и отличным покрытием может поспорить с лучшими европейскими автобанами. Редкие машины мчались по восьми полосам дороги с весьма ощутимой скоростью. Латиноамериканские водители вообще очень свободно обращаются с правилами дорожного движения, но того нервозного и опасного ощущения, что возникает на наших шоссе, здесь не наблюдается. Во-первых, из-за доброжелательности водителей – за рулем они ощущают себя братством моторизованных кентавров -, умению выйти из неприятной ситуации, если не с достоинством, то с шуткой и юмором, решить проблему на месте, никогда не бросить пострадавшего в инциденте, у них происшествие на дороге так и называется “эксидент”. Во-вторых, и, по-моему, это самое главное: наличию большого открытого пространства, четко говоря широкой и ухоженной автотрассе, прочно построенной с большим запасом на будущее. Скорее всего, первое рождается из второго. Бразильский водитель обязательно притормозит, спросит какие проблемы, поинтересуется, не нужна ли помощь, если увидит стоящий на обочине автомобиль тем более с обязательным треугольником. Даже на переполненных дорогах Рио и в других городах, которые далеко не такие ухоженные и идеальные, как Трансамазония, водители обязательно пропустят своего коллегу, если тот покажет, что хочет перестроиться в другой ряд в неположенном, например, месте. В таком случае не обязательно судорожно сигналить, нервно моргать фонарями заднего вида или орать что-либо про козла или чайник: достаточно высунуть руку из окна и показать жестом “притормози, мол” или постучать по крыше капота, показывая, что хочешь повернуть вправо или влево. Кстати, “козел”– “карнудо” тоже очень оскорбительный термин и в противоположной части света, а за показ кулака с оттопыренными пальцами, указательного и мизинца, знака воплощения этого самого “карнудо”, можно очень хорошо заработать по шее, а в Мексике схлопотать и пулю. Но чтобы ничего такого подобного не произошло, нужно только легко пошевелить пальцами – поворачиваю, мол, извини!