Натаниэль сидел в купе поезда с таким видом, что его единственный попутчик предпочел выйти в вагон – ресторан и больше не возвращаться. О, Натаниэль был не просто зол, а очень зол, даже все Вселенной не хватит, чтобы измерить его злость. Всего неделю назад он мирно раскапывал очередное захоронение, как тут тишину потряс громкий крик:

– Натаниэль Ларский, вас к телефону! – это надрывалась начальница их экспедиции, в общем-то милая женщина, но с ранним склерозом, ведь он же просил её не называть его фамилию. Но поздно – все головы тут же повернулись к нему. Еще бы, ведь он был сыном известного ученого-физика, дважды лауреата Нобелевской премии, а теперь добровольного отшельника с репутацией чудака и безобидного сумасшедшего. Вот отец-то и был причиной всех его бед.

Детство Натаниэля прошло в лабораториях – его мама и папа были учеными и создавали какие-то приборы, но вот, 14 лет назад случилась беда – взрыв в лаборатории при котором погибли мама Натаниэля и друг Ларского, коллега по работе. Вот с этого момента отец Натаниэля очень изменился – он перестал сотрудничать с Ученым Советом, заперся в подвале дома и всё твердил маленькому Натаниэлю, что скоро он изобретет машину времени. Шли годы – Натаниэль рос, предоставленный сам себе, отец жил в своей лаборатории и мальчик почти его не видел. В школе над ним смеялись, говорили, что его отец сумасшедший, сначала Натаниэль бросался в драку, а потом призадумался и понял, что возможно это правда. Закончив школу, Натаниэль поступил в университет на факультете археологии, и в который раз предпринял попытку поговорить с отцом, чтобы тот наконец позволили оказать ему квалифицированную медицинскую помощь, но тут профессор Ларский проявил удивительную твердость и тогда они разругались в пух и прах.

– Да посмотри же, что твориться, дом стал похож на болото, везде грязь и паутина, сад зарос, почему ты не позволяешь нанять слуг?

– Они будут мешать моей работе.

– Соседи говорят, что ты перестал общаться с ними, чем они-то тебе не угодили?

– Слишком любопытны, суют нос, куда не следуют.

– Ну хорошо, отец, позволь мне позаботиться о тебе – давай я найму тебе хорошую сиделку, она будет помогать тебе, следить за тем, чтобы ты не забывал есть и вовремя ложился спать.

– Я пока еще сам в состоянии позаботиться о себе – отрезал профессор – и я уже почти закончил свою работу, и скоро моя машина времени заработает.

– Твоя машина времени? – с иронией переспросил Натаниэль – пора уже давно понять, что это невозможно.

Слово за слово, и в конце концов Натаниэль заявил, что с него хватит этого бреда, что больше ноги его не будет в этом доме и хлопнув дверью он ушел. С тех пор прошло два года, Натаниэль экстерном закончил университет, с блеском защитил диссертацию и стал ездить на раскопки, и вот, когда он наконец впервые удостоился чести быть главным археологом, как его вызвали домой. Поверенный их семьи по финансовым делам позвонил ему и сообщил, что теперь в банк за деньгами приходит некая молодая особа, и он опасается, что её, эту особу, с его, Натаниэлевым, отцом связывает не просто дружба – разве совершенно постороннему человеку можно написать доверенность на получение немалых денег, а там рукой подать до изменения завещания и всё их состояние, которое исчисляется отнюдь не тысячами, уплывет в другие руки. Так что Натаниэлю ничего другого не оставалось как ехать домой и проводить «разведку боем».

***

Так, замок уже поменяли – отметил Натаниэль и позвонил. Дверь открылась на удивление быстро, но дорогу ему преградила девушка, очень красивая, к слову сказать, девушка. Высокая, в теле, длинные рыжие волосы уложены в пучок из которого торчит какая-то спица, видимо она поклонница японского стиля в моде, карие глаза смотрят с убийственной вежливостью, губы сжаты. Общий эффект портили шрам над бровью и нелепая веревочка с тремя кольцами на шее, зато толику таинственности добавляла перчатка на правой руке, вышитая дурацкими цветочками. Так, это что, да она же одета в его спортивный костюм, хотя он из него вырос, но всё же.

– Чего надо? – тем временем спросила девушка.

– Шоколаду – невольно вырвалось у Натаниэля.

– Шоколаду не получишь, это тебе не богадельня – на полном серьезе ответила незнакомка и попыталась закрыть дверь, но Натаниэль не позволил.

– Ты что, я здесь живу!

– Ты уверен? – подозрительно поинтересовалась девушка.

– Уверен. А вот ты кто такая?

– Либерти. О, я вспомнила, Клинтвуд показывал твои фотографии, ты его сын, умный, но своенравный мальчуган. Проходи.

– Да уж пройду – с убийственным сарказмом сказал Натаниэль, но либерти даже бровью не повела.

– Посиди в гостиной, сейчас позову твоего отца – сказала Либерти, которая по-видимому чувствовала себя здесь полноправной хозяйкой. Но ничего, он это исправит – подумал Натаниэль.

Внутри дом разительно отличался от того, каким Натаниэль его помнил – был сделан ремонт, везде царила чистота, а из кухни плыл вкусный запах. Слуг видно не было, неужели эта девчонка все делает сама?

– Эль, какими судьбами, ты же вроде в Египте должен быть? – Клинтвуд хотел обнять сына, но тот отстранился.

– Отец, у меня совсем нет времени, я просто хотел узнать, что это за девица, которая живет с тобой?

– Это Либерти.

– Мне без разницы, как её зовут, но хочу сразу сказать, если ты на ней женишься, я через суд потребую, чтобы тебя признали сумасшедшим.

Клинтвуд и Либерти переглянулись и просто зашлись от хохота.

– Он, это, думает, что мы … – Клинтвуд уже рыдал.

– Ой, ну и дурак, всем дуракам дурак – Либерти похлопала Натаниэля по плечу – успокойся, мальчик, мы с твоим отцом просто друзья.

– Я тебе не мальчик – Натаниэль вышел из себя – завтра же здесь будет полиция, и эту прихлебательницу вышвырнут вон! Да вообще, откуда ты её выкопал, отец?

– Она из другого мира, сын, мне всё-таки удалось построить машину, которая может переносить меня сквозь пространство и время.

– Что за бред.

– Это не бред – сказала Либерти – я из мира Лейн, королевство Прериаль.

Боже, они оба свихнулись – подумал Натаниэль, а вслух сказал:

– Отец, всему есть предел, даже моему терпению, я сейчас же звоню нашему доктору и в полицию – и он потянулся к телефону.

– Хей-хо! – раздался у него за спиной боевой клич, а потом стало темно.

2

-Не надо было его так бить – сказал Клинтвуд.

– Ничего, оклемается.

– Думаю, нам не стоит больше говорить, о том, что ты из другого мира, скажем, что пошутили. Эль мальчик совсем не злой, просто нервный. Эх, упустил я его, ты же знаешь. Но может еще не поздно начать все сначала.

– Попытка – не пытка. Тогда я сейчас приведу его в чувство, а потом мы поужинаем.

– И еще, Либерти, не говори ему кто ты есть на самом деле, я сам скажу ему, только попозже.

Либерти кивнула.

Да уж, Либерти всё-таки узнала тайну своего рождения, но правду говорят, что есть такие вещи, о которых лучше не знать.

***

Некоторое время назад.

Либерти вынырнула в небольшом резервуаре с водой, Ларский уже вылез и протягивал ей руку.

– Добро пожаловать домой, Либерти Ван дер Верден.

Дом, её настоящий, истинный дом, где на изведанных пока просторах жили её родные мама и папа. Целую неделю Либерти прибывала в удивлённом и шокированном состоянии – ибо кроме воздуха и солнца, этот мир ничем не напоминал её Лейн. Дома, люди, обычаи – всё было другим, иногда смешным, а иногда нелепым. И еще – этот мир никогда не спал, тут даже ночью было светло и шумно. Впрочем, вскоре Либерти начала находить и сходства – разделение на бедных и богатых, власть денег, бесконечные войны, ненависть – всё как обычно, ибо без доброты человек прожить может, а вот без злости никак.

В конце концов Либерти перестала удивляться водопроводу, прочитала несколько книг и стала понемногу обживаться. Первым делом она стала искать документы о своём рождении – таких нигде не было, зато она нашла документы на отца – Арко Ван дер Верден и если считать по местному летоисчислению, то ему сейчас около пятидесяти лет. А вот ни имени, ни фамилии матери Либерти не знала и поэтому сосредоточилась на поисках отца. Нашла адрес, но дом уже снесли, работал он в Академии, состоял в Учёном Совете, но там ей сказали, что он давно умер, погиб при проведении частного эксперимента, но ни могилы, ни людей, присутствующих на похоронах Либерти отыскать не смогла – все ниточки оказались оборванны, но как-то странно. Почему-то Либерти заподозрила неладное, тем более, что Ларский нёс какую-то ахинею, путаясь в своих рассказах по несколько раз на дню. То он говорил, что почти не знал её мать и плохо знал отца, но тут же выяснилось, что этот злосчастный медальон был его собственностью, а это значит, что никто кроме него не мог передать его её родителям, а те в свою очередь ей. Почему Либерти оставили в неизведанно мире, ведь на фотографии в том же медальоне чета Ван дер Верденов выглядит счастливой? И как так получилось, что Ларский, любя открывать новые миры, предпочитал тратить энергию на Лейн, и почему, едва заметив её ауру, он спросил о её родителях? Зачем он искал их? И зачем так настойчиво соблазнял Либерти полететь в его мир?

Додумав до этого места Либерти насторожилась – неужели Ларский задумал против неё какую-то пакость? Но зачем тогда такие сложности? Ведь он мог сто раз убить её спящей или подмешать яд в пищу, но вот они живут вместе уже полгода и ничего, хотя в поисках отца он ей не помогал. Всё выяснилось как всегда неожиданно – Либерти пылесосила лестницу, ведущую на второй этаж, и заметила, что одна из ступенек как-то странно прогибается. Подняв ковер, Либерти обнаружила тайник, а в нём фотографии, газетные вырезки и какие-то документы.

На одной фотографии были сняты молодой еще Ларский, отец Либерти и какая-то женщина, все трое были одеты в белые халаты и на фоне резервуара с водой в лаборатории. Либерти не сразу разглядела, что на шее женщины висит медальон с надписью Либерти = Свобода. Тут же было свидетельство о браке Ларского с некой Энни Смит, свадебное фото – в невесте без труда узнавалась женщина с медальоном и наконец газетная вырезка, в которой говорилось о взрыве в частной лаборатории профессора Ларского в результате которого погибли его жена Энни и друг, профессор Ван дер Верден, тело которого найти так и не удалось.

Так что же это получается, что Ларский наврал ей с три короба – он не только знал её отца, но они даже были друзьями. Либерти сгребла все доказательства в кучу и пошла к Ларскому в комнату. Память услужливо подбросила еще одну деталь – с тех пор как она появилась здесь, то Ларский больше никуда не летал, занявшись ремонтом дома.

– Объяснитесь-ка – холодно сказала Либерти, раскладывая перед Ларским все улики.

– Как ты нашла их?

– Кто ищет, тот всегда найдёт и лучше вам начать говорить правду.

– Ты умная, Либерти, вся в отца, будь он проклят.

– Говорите, а то клянусь всеми Богами, я заставлю вас делать это под пытками.

– И ты сможешь причинить мне боль?

– Хотите проверить?

– Ты злишься, я понимаю, но несмотря ни на что я знаю тебя доброй и благородной, готовой ради друзей на всё. Если бы не та история с Данаем, я бы, наверное, взял грех на душу, но, слава Богу, вовремя одумался. Ты хочешь правду, так слушай…Когда – то у меня был друг, жена и работа, было чему радоваться и ради чего жить. Я, Арко и Энни работали над машиной, которая могла бы раскрыть нам двери в неведомые миры, тонкие или параллельные, как принято называть их на Земле. Но наука может быть и жестокой – малейшая ошибка в расчетах и обратного пути уже не будет. Если ученый не уверен в своих силах, то он должен просто остановиться, только вот не всем это под силу. Нам троим удалось построить машину, но для первого прорыва и установления коридора, нужно было слишком много энергии, в нашем мире в этом недостатков не было, но всё же я и Энни решили остановиться на теории, Арко же настаивал на практике. Нет, мы не хотели бросить дело всей нашей жизни, просто хотели немного подождать, но, увы, среди гениев часто попадаются люди с нездоровой психикой – Арко затаил на нас злобу и решил все сделать сам. В тот роковой день я уехал на конференцию, а Энни осталась дома, Арко же отправил нашего сына в Диснейленд, забрав его сотовый и путем шантажа, он говорил, что Натаниэль в его руках, заставил Энни пустить его в лабораторию, там он провел эксперимент, сам став подопытной мышью, но кнопки пришлось нажимать Энни. Прорыв удался, Арко ушел в другой мир, а вот Энни погибла, ибо выброс энергии оказался слишком мощным, как мы и предполагали – лаборатория просто взлетела на воздух.

– Откуда вам известны такие подробности?

– Спустя три года мне удалось создать еще одну машину, теперь портативную, и я нашел Арко в мире Мериаль, совсем не похожий на наш и даже твой – наряду с людьми там живут эльфы, гномы и прочие существа, а маги сильны настолько, что любой мэтр из твоей Имперской Академии просто ребенок перед ними. Но всё же у них не было тех технологий, что и у нас, на Земле, так то Арко оказался там пленником, он уже смирился, нашел работу, женился. И вот тогда я совершил первый в своей жизни злой поступок – я похитил твою маму, она как раз была беременна тобой. Ты родилась на Земле, но твоей маме, Герте, удалось бежать и больше я ничего про неё не знаю.

– Вы хотите сказать, что нашли меня случайно?

– Я считал с машины координаты, что ввела Герта, но найти вас было нереально, и я стал ездить в Лейн за артефактами, они там очень хороши. Я нашел тебя совершенно случайно, Либерти.

– А медальон?

– Я дал его тебе поиграть, а заказывал для Энни.

– А фото в нём?

– Это фотомонтаж, я сделала его, чтобы заманить тебя сюда.

– Вы хотели меня убить?

– Нет, посредством тебя я хотел причинить боль твоему отцу.

– Так почему вы нес тали этого делать?

– Я просто понял, что никакая изощренная месть не вернет мне Энни, тем более ты оказалась такой хорошей. Я не захотел и дальше катиться в пропасть.

Конечно, Либерти нужно было время, чтобы взвесить все «за» и «против», но в конце концов она решила оправдать Клинтвуда, ведь когда человека захлестывают сильные чувства, то он готов на всё, не она ли сама совсем недавно обижал маленьких детей, ведь ей нужны были их слёзы для эликсира бессмертия. Разобравшись с этим вопросом, Либерти поняла, что почти не сдвинулась с мёртвой точки – где отец ей известно, а вот где её мама? Она с Клинтвудом собирались совершить пару путешествий по мирам, но тут на их головы свалился Натаниэль.

3

Либерти без долгих церемоний вылила на голову бесчувственного Натаниэля целый стакан воды. Помогло.

– Ты чего? – Натаниэль мигом схватился за травмированную голову.

– Ничего, а ты чего?

– Я ничего, а ты, тьфу, привязалось. Быстро говори, зачем ты меня ударила?

– А зачем ты к телефону руки потянул, мы просто пошутили, а ты сразу в бутылку полез, тебя потом еще бы за ложный вызов и оштрафовали бы.

Натаниэль с недоверием смотрел на Либерти, но найти подходящих слов для спора мешали звездочки перед глазами.

– Шутка?

– Ага, шутка, ты лучше переоденься и спускайся к ужину.

Через каких-то 15 минут они все втроём уже сидели за столом, Натаниэль с подозрением зыркал то на отца, то на Либерти, но они оба безмятежно улыбались, словно ничего не произошло.

– Так откуда ты тогда взялась? – спросил Натаниэль, наливая себе еще супа, хотя Либерти готовила и без изысков, но довольно вкусно.

– Она дочь моего старинного друга, еще по университету – сказал Клинтвуд – переехала к нам в связи с кончиной папеньки и отсутствии других родственников, я не мог отказать ей в помощи.

Натаниэль посмотрел на Либерти – она походила на бедную сиротку, как он на балерину, но теперь продолжать допрос было нетактично. После ужина Либерти и Клинтвуд остались смотреть телевизор, а Натаниэль пошел к себе, голова еще гудела от пережитого покушения. Разобрав чемоданы, он пошел в ванну, с удовольствием там поплескался, а когда вышел, то наткнулся на Либерти, которая копалась в его шкафу.

– Эй, ты что там забыла?

– Пижаму ищу.

– А у тебя что, своей нет?

– Нет, я всё время твоей одеждой пользовалась, свою недосуг было купить.

– Так купи завтра же, нечего в чужих шкафах рыться.

– А тебе что, жалко старую пижаму?

– Я придерживаюсь принципа: всё мое – моё. Положи всё на место и вот этот спортивный костюм тоже верни, только постирай и погладь.

Либерти бросила на него удивлённо – презрительный взгляд и спросила:

– А когда ты собираешься вернуться на свои раскопки?

– Как только, так сразу. Эй, положи мои вещи, кому я говорю.

– А ты попробуй их отнять у меня – холодно заявила Либерти.

И хотя Натаниэль был выше её на целую голову и в весьма неплохой физической форме, всё же он почему – то отступился, пробормотав что-то вроде – на первый раз прощаю. Либерти лишь хмыкнула в ответ и ушла, унося с собой пижаму.

***

Чтобы Клинтвуд там не говорил, а Натаниэль Либерти не нравился. Он был единственным ребенком в состоятельной семье, никогда ни в чём не нуждался, все ему давалось легко и просто, он настолько привык быть во всем первым, что просто не понимал, что может быть иначе. Эгоист, педант, красавчик – светлые волосы плюс фиалкового цвета глаза, истерик и при всём при этом такое самомнение, что выше только небо. Одно достоинство – ум, и как следствие целые стопки дипломов и дюжины две коробок с медалями и кубками.

Впрочем, Либерти тоже не произвела на Натаниэля должного впечатления – кроме красивого лица он не видел в ней ничего хорошего – этакая маньячка без чувства стыда и понятия частной собственности, а обаяние – в танке больше будет, не девчонка, а какой-то монстр.

Но так как уезжать в скором времени ни он, ни она не собирались, то в их доме разгорелась самая настоящая Третья Мировая Война.

Либерти взяла на себя труд по готовке и уборке дома, поэтому Натаниэль сначала воспринимал её как домработницу, но Либерти быстро поставила его на место.

– Принеси мне бутерброд – тоном владельца плантации приказал Натаниэль Либерти.

– Сам сходи.

– Кухня – женское дело.

– Да? Но ничего, мы это исправим – у тебя руки-ноги на месте, так что с этого момента хозяйственными делами мы будем заниматься по очереди.

– А если я против?

– Я тебя отлуплю.

– Ты? Не забывайся, ты здесь всего лишь гостья.

– Короче, Натаниэль, больше никогда не говори со мной в приказном тоне, а не то…

– Ой, как страшно.

Одним словом, Клинтвуд подоспел прямо к драке – причем успех был явно на стороне Либерти.

– Дети, дети, хватит.

Либерти выдернула последний клок волос из густой шевелюры Натаниэля, и они наперебой кинулись жаловаться друг на друга.

– Он меня унижает – ныла Либерти.

– Отец, у неё не всё в порядке с головой – трагическим шепотом говорил Натаниэль – она буйнопомешаная, ведь у психов всегда нечеловеческая сила.

– Это ни я сильная, а ты хиляк, да тебя любой ребенок уложил бы. И вообще, вы знаете, Клинтвуд, что он рылся в вашем кабинете, когда вы ездили в магазин.

– Стукачка – Натаниэль покраснел как помидор.

– Стук-стук – лучший друг.

– Ах так, а Либерти вчера разбила две бутылки дорогущего вина.

– А Натаниэль отбирает у меня вещи.

– Я не отбираю, а просто забираю своё.

– Дети, будьте добрее к друг другу. Либерти, мы завтра купим тебе одежду, а ты Натаниэль, ты же уже взрослый человек, ты должен быть более снисходительным.

– Слышала, я старше, значит умнее, поэтому ты должна меня уважать.

– Ну, в этом я не уверена.

И всё началось заново – Клинтвуд еще пару раз попытался их помирить, а потом самоустранился, тихо надеясь, что скоро это пройдет само собой.

***

Клинтвуд, насвистывая веселую мелодию, зашел на кухню. Было ранее утро, но Либерти и Натаниэль уже сидели за столом.

– Ну как мои детки, как всегда бодры и веселы?

– Скорее злы и некрасивы – с кислой миной пробурчала Либерти, а Натаниэль вообще подумывал о том, а не запустить ли в родного отца чем-нибудь вроде каши, и в чём-чём, а в том, что у Клинтвуда по утрам неестественно хорошее настроение они были согласны полностью.

Но Клинтвуд не обратил на холодный приём никакого внимания.

– Я решил устроить званный ужин, пригласить старых друзей, знакомых, хватит уже в затворниках сидеть.

– Молодец, папа – одобрил Натаниэль – я тогда приглашу и своих коллег по работе.

– Приглашай, кстати, пригласи заодно и Денизу, что-то я её давненько не видел.

Натаниэль напрягся – Дениза была его девушкой, они познакомились, когда она была начинающей моделью и всё было прекрасно, но потом ей предложили выгодный контракт и теперь они балансировали на грани разрыва.

– Приглашу.

– Это та, с которой он вечно трындит по телефону – ах – ах, ой-ой, скулит, точно побитый щенок, противно слушать – Либерти плюнула ядом и ей сразу полегчало.

– А ты не слушай, у тебя вообще парня нет, дура любопытная – обиделся Натаниэль и, не доев завтрак, ушел.

– Либерти – Клинтвуд посмотрел на неё с укоризной.

– Подумаешь – Либерти раскаялась только к чаю, и пошла просить прощение.