Устроив качку, мы ехали покойно и скоро по порядочной тропинке и сухим местам до станка я якутской деревни. на р. Мсте; прибыв сюда 3-го августа, сели 4-го на две лодки и в 6 ч. переплыли по быстрой реке Охоте в Охотск, в компанейскую факторию, где правитель конторы нас давно ожидал. Строившийся здесь компанейский бриг, Полифен, был уже спущен и вооружался; бриг Охотск прибыл из колоний; бот Сивучь при нас вошел в реку из Ситки, а шлюп Урун обрадовал нас своим появлением чрез неделю.
Августа 25-го, мы на Уруне были уже на рейде; сегодня должна была прийти российская почта и нам предстояла радость получить письма из дому. Не смотря на это, я велел сняться с якоря, и, при задувшем попутном ветре, удалиться от берегов. Предосторожность эта оказалась спасительною для нас, ибо на другой день задул столь жестокий с моря ветер, что нас выбило из парусов. Вообще, на всем переходе до Ситки крепкие ветры и сильное волнение преследовали нас; почти всех пассажиров без исключения укачало, погода была пасмурная и холодная, провизия худая, и Лизанька вкусила последнюю чашу горести, утомясь более, чем по Охотской дороге. Можешь себе представить наше общее восхищение, когда 29-го сентября, в воскресенье, при ясной, теплой погоде, мы вошли в залив благополучно, не потерпев других несчастий, кроме потери вельбота, сорванного волнением с баканцев, и продольной щели по водер-вельсу от ужасной волны, набежавшей ночью по неосторожности рулевого с наветренной стороны на судно, смывшей с палубы все подвижное и наполнившей наши каюты водою.
Ф. Врангель.«Исторический Вестник», т. 18, № 10, 1884