*****
Когда Лоллий, в сопровождении Эбура, вошел в атрий, Сирпик прохаживался между колоннами, делая вид, будто он любуется фресками. Фрески и правда были хороши. Никаких батальных сцен, никаких портретов или, да сохранят нас боги, нимф с фавнами. На левой от входа стене нарисованные колонны уходили за горизонт, медленно растворяясь в звенящем от напряженной тишины воздухе. На правой, едва намеченные силуэты деревьев выступали из тумана, тут и там грубо разорванного лучами восходящего солнца.
То есть любоваться было чем. Вот только Варий не производил впечатление человека, который способен отличить Лудия54, от мазни на стенах общественных туалетов.
– Гай Варий, дорогой сосед. Рад тебя видеть в моем доме. – Лоллий сделал несколько шагов навстречу гостю, предусмотрительно остановившись достаточно далеко, чтобы тому не пришло в голову кинуться к нему с объятьями.
Сосед, даже если и собирался проделать подобную глупость, никак не обнаружил своего намерения, ограничившись легким наклоном головы.
– Прости, я позволил прийти запросто, без предварительного уведомления. На правах соседа. – Варий прижал к сердцу толстую волосатую лапу.
Лоллий в ответ радушным жестом указал на стоящее у имплювия кресло.
– Какие могут быть церемонии. Ты извини меня, за то, что пришлось ждать.
– Пустяки. Я простой человек, но понимаю, что такое обязанности патрона, – важно произнес Варий. – К тому же ожидание было недолгим и твой Эбур позаботился, чтобы оно не было тягостным. Тебе необыкновенно повезло с управляющим.
– Просто выполнял свои обязанности, господин, – откликнулся Эбур.
– Нет, правда, – не принял его скромности Сирпик. – Моя жена считает тебя образцом не только расторопного, но и верного слуги, и я вполне с ней согласен.
Эбур стоял за спиной Лоллий и тот не мог видеть его лица, однако он готов был поклясться, что бесцеремонные комплименты не пришлись управляющему по душе. Однако тон Эбура, как всегда, остался невозмутимо вежливым.
– Госпожа слишком добра ко мне, расточая столь незаслуженные похвалы. Но теперь, я прошу разрешения вас оставить. Некоторые домашние дела требуют моего внимания.
– Если гость не против…, – Сирпик энергичным жестом выразил полное отсутствие каких-либо возражений с его стороны, – ты можешь возвращаться к своим делам, – величественно разрешил Лоллий и, изображая радушие, повернулся к соседу.
Сирпик сидел, слегка наклонившись вперед, упираясь левой рукой о колено, а правой о подлокотник, так будто готов был в любой момент вскочить на ноги. Эта предосторожность не казалась излишней: под массивным, словно вырубленным из гранита неумелым скульптором, телом Вария, изящное кресло с гнутыми ножками, выглядело хрупким, как яичная скорлупа под солдатской калигулой. На миг Лоллий представил, как ножки ломаются, и сосед летит в имплювий. Обдумал эту мысль и с досадой признал, что, несмотря на кажущуюся неуклюжесть, Варий, пожалуй, окажется достаточно проворным, чтобы избежать купания.
Не подозревающий о мыслях хозяина Сирпик извиняющимся тоном произнес:
– Я боялся, что пришел слишком рано.
– Ну что ты, – Лоллий светски улыбнулся. – Как видишь, заботами клиентов, я на ногах с восходом солнца.
– Да, наше время принадлежит кому угодно, кроме нас самих, – глубокомысленно согласился Варий.
Некоторое время хозяин и гость продолжали обмениваться ничего не значащими любезностями. Наконец Варий почувствовал, что затягивать паузу далее невозможно и решил перейти к делу.
– Я пришел, чтобы попросить прощения за недопустимое поведение своего сына.
– Боги! – Лоллий не смог сдержать удивления. – Ты все еще сердишься на него? Уверен, для этого нет причин. Младший Варий достойный и воспитанный юноша. Что до его расспросов, так это естественное проявление любопытства, свойственное его возрасту. Дети любят страшные истории.
– Все же я считаю, что мальчику из хорошей семьи не стоит слишком увлекаться историями о разбойниках, убийцах и гладиаторах, – возразил Сирпик. – Ведь убитый был гладиатором?
– Да, как и убийца, – подтвердил Лоллий. – Одна шайка. Видимо хотели ограбить мой дом, но не смогли договориться между собой.
– И ты уже знаешь его имя? Я имею в виду, того которому повезло меньше, – Варий фыркнул собственной неуклюжей шутке.
– Везение второго тоже скоро кончится. Мы известили префекта и мой друг, Марк Петроний Урбик, а он большой мастер разгадывать всякие загадки, уже взялся за это дело. – В душе Лоллия не было той уверенности, которая как он надеялся, звучала в голосе, и он твердо закончил, – Через день-два мы поймаем Аякса.
– Аякса? – вежливо переспросил гость.
– Убийцу.
– А как звали убитого?
– Я пока не знаю имя, – вынужден был признать Лоллий. – Но Петроний наверняка это выяснит.
В этот момент двери распахнулись. Можно было подумать, что Петроний подслушивал, стоя в коридоре, чтобы обставить свое появление с максимальным эффектом. Эбур и Иосиф, изображавшие нечто вроде почетного эскорта, следовали за его спиной.
Стремительно войдя в атрий, всадник на ходу бросил:
– Прости, что вхожу без доклада, когда ты принимаешь гостя.
– Наконец-то. Клянусь милосердием Марса, я уже начал волноваться, – Лоллий порывисто вскочил и, извиняясь перед Варием, поспешил добавить. – Это Петроний, о котором я тебе только что говорил. Уверен, он принес хорошие новости.
После взаимного представления, Сирпик, наконец, осознал неуместность своего дальнейшего присутствия и к облегчению хозяина дома стал прощаться. Однако Петроний неожиданно задержал его.
– Уверен, ты не откажешь своему соседу в небольшой помощи, – вкрадчиво сказал он.
– Соседи обязаны помогать друг другу, – осторожно согласился Сирпик.
– Я хотел бы попросить твоего разрешения на разговор с членами твоей семьи. И с тобой тоже разумеется.
– Я буду рад… Но… Для чего?
– Стена твоего сада примыкает к саду Лоллия. Кто-то из твоих домочадцев мог слышать что-нибудь, что может оказаться полезным для нас, – пояснил всадник.
– Если бы кто-то из моих домашних что-нибудь заметил, я бы наверняка уже знал об этом. И, конечно, я не стал бы ничего скрывать от моего дорогого соседа.
– Бывает так, что люди сами не осознают важность того, что они видели или слышали. Правильные вопросы помогут им вспомнить. Поверь, у меня и моего управляющего большой опыт в таких делах.
– Конечно. В таком случае… Если ты считаешь это важным. Действительно важным…, – Сирпик явно не был в восторге от этой идеи, но не мог найти ни одного пристойного повода для отказа. – У меня ведь нет причин отказать в таком пустяке?
– Не вижу ни одной. – Петроний лучезарно улыбнулся. – Я был уверен, что найду у тебя полное понимание.
*****
– Ловко. Ловко проделано, клянусь крылышками Меркурия. Правда, я не понимаю для чего тебе это нужно. Ну, если только ты не хочешь отомстить за своего друга, которому пришлось терпеть этого зануду, – кровожадно сказал Лоллий, когда Сирпик, наконец, покинул его дом.
– Все может быть, – уклончиво ответил Петроний, опускаясь в кресло, которое еще недавно занимал внук вольноотпущенника.
– Ну, рассказывай же скорее, – нетерпеливо проговорил Лоллий.
Однако Петроний не стал спешить. Сначала он уселся, так как ему хотелось, с наслаждением вытянул ноги, кивнул слуге, разрешая налить себе вина, и только после этого лениво уронил:
– Это не такое простое дело, чтобы разобраться с ним за один день.
– Тебе легко говорить. Весь Рим болтает о том, что произошло у меня в доме. Префект отчитывал меня так, будто я то ли мальчишка, который залез в его сад, то ли государственный преступник, надумавший устроить новые иды. Вчера приехал мой дядюшка, а этой ночью умер один из моих рабов, – пожаловался Лоллий.
– Квинт Лоллий здесь? Нам повезло. – Петроний благодушно улыбнулся.
Лоллий-младший посмотрел на него с подозрением.
– Дядюшка о тебе тоже всегда был самого высокого мнения, – саркастически произнес он.
– Нет, я серьезно. Очень любезно со стороны твоего дядюшки навестить тебя именно сейчас, когда он мне так нужен.
– Вы сможете насладиться обществом друг друга. Он ушел по делам, но к середине дня вернется, – у Лоллия было еще, что сказать по поводу своего дядюшки, но в разговор неожиданно вмешался иудей.
– Ты сказал, господин, что ночью умер один из твоих рабов, – спросил он.
– Это Бриарей. Никто не помнит, сколько ему было лет, – поспешил сообщить Эбур.
– Не тот ли это слуга, который был привратником при садовой калитке? Старик, выживший из ума? – уточнил Иосиф.
Получив утвердительный ответ, он выразительно замолчал. Однако теперь смертью Бриарея заинтересовался Петроний.
– Ты полагаешь, он умер от естественных причин? – произнес он, обращаясь к Лоллию.
Хозяин дома пожал плечами. Меньше всего его интересовала сейчас смерть дряхлого раба.
– От чего еще? Он был старым, когда мы с тобой носили тоги с каймой55.
– Твой врач осматривал труп? – вновь вмешался Иосиф.
– Понятия не имею, – Лоллий вопросительно посмотрел на Эбура.
– Тимон уехал в Остию56. Сегодня прибывает корабль из Александрии, на котором должны были привезти какие-то редкие индийские травы. Я отпустил его, поскольку он боялся, что лекарства могут перекупить. Он вернется завтра, – сообщил управляющий.
– Тогда было бы не лишним осмотреть тело. Просто на всякий случай. Иосиф мог бы сделать это, – предложил Петроний.
*****
– Во что ты меня втянула?
Раздраженный до крайности Юний стоял у окна и почти с ненавистью смотрел на куртизанку, которая полулежала в кресле с низкой спинкой. Толстая египтянка Фаида трудилась над ее прической, менее опытная Антиноя в это время покрывала свежим лаком ногти на ее ногах.
– Успокойся. Или, по крайней мере, отойди от окна. Ты заслоняешь девочкам солнце, – лениво протянула Эвридика.
– Ты дура! – выкрикнул Юний так громко, что обе служанки испуганно вздрогнули.
Не в силах сдержаться молодой человек сорвался с места и пересек комнату из конца в конец. Куртизанка, которой адресовались его слова, даже не шевельнулась. Она лишь одобрительно прикрыла глаза, когда Юний перестал метаться и остановился чуть в стороне от окна.
В сущности, Юний не был грубияном. Наоборот, он помнил себя воспитанным и скромным юношей. Но даже самый лучший характер начинает портиться, столкнувшись с безжалостной реальностью столичной жизни. Провинциалу без денег и без особенных связей трудно пробиться в равнодушном городе, где в водоворотах интриг каждый день идут на дно разбитые вдребезги надежды.
В реальности жизнь в Риме оказалась совсем не такой, какой она виделась из тихого Тицина. Обязанности клиента дальнего столичного родственника были унизительны, обременительны, едва позволяли свести концы с концами и главное не сулили никаких перспектив в будущем. За несколько месяцев, проведенных в Риме, Юний встретил немало людей, приехавших в Город обремененными амбициями и поседевших в надменных приемных.
Иногда он сам приходил в ужас, замечая изменения в своем характере и то, как с какой скоростью спокойный и романтичный юноша превращается в желчного и раздражительного неврастеника. Поэтому он, глубоко вздохнул и попытался говорить спокойно:
– Зачем я ему понадобился? О чем вы разговаривали? Тебя все это вообще не волнует?
Самому Юнию утренняя встреча с Петронием казалась самым худшим и самым тревожным событием последних дней. Беззаботное поведение Эвридики приводило его в бешенство.
– Так. Болтали, – Эвридика пожала плечами и, глядя как лицо молодого человека наливается краской, примирительно сказала. – Гай, чего ты переживаешь? Конечно, он приходил ко мне, раз и Аякс и Меланхет служили у меня в доме. Я ответила на все вопросы, которые он задавал. Он ушел вполне удовлетворенным.
– Эвридика, ты, что не понимаешь? – Юний шагнул к куртизанке. – Вся твоя история шита белыми нитками. Если кто-то всерьез начнет копаться, ему понадобится два дня чтобы выяснить правду. Что будет тогда?
– Почему ты меня так называешь? – Эвридика задрала голову, глядя на собеседника снизу вверх.
– Другого имени для куртизанки у меня нет.
Юний нервно передернул плечами и отступил к окну. Эвридика ничего не ответила, и Юний почувствовал, что несколько переборщил. Он снова шагнул к куртизанке, опустился на корточки и, дотронувшись до ее руки, умоляющим голосом произнес:
– Послушай, уедем отсюда. Я отвезу тебя домой. Никто ничего не узнает. Никто не станет тебя искать.
Юний попытался заглянуть Эвридике в глаза и тут же опустил голову. Говорят, в горах, во время особенно сильных морозов, настывшее железо, если до него дотронуться может обжечь. Так и взгляд Эвридики ожёг молодого человека ледяным холодом.
– Ну да. Домой. Конечно, домой. Я выйду замуж за торговца скотом и буду вместе с ним разводить свиней. Ах, нет. Прости. Разводить свиней это не женское занятие. Я буду прясть. И рожать детей. Достойное занятие для приличной матроны из провинции.
– В любом случае оно достойнее того, чем ты занимаешься сейчас. – Юний отпустил руку куртизанки и резко встал.
– Я занимаюсь тем, чем хочу. И чем могу, – каждое слово куртизанка произносила очень четко, так словно вбивала гвозди. – И возможно, мне это нравится. И, это менее унизительно и приносит больше дохода, чем бесконечное попрошайничество в приемных богатых самодуров.
Последнее она сказала напрасно. Если и было для Юния что-то более унизительное, чем положение клиента, так это его вынужденная финансовая зависимость от Эвридики. Именно из-за этого он так часто был несдержан, а временами и просто груб с ней. Но, испытывая жестокие угрызения совести, он был не в силах отказаться, когда куртизанка в очередной раз предлагала занять денег. Жизнь в Риме и попытки устроить свою карьеру стоили слишком дорого.
Лицо молодого человека некрасиво сморщилось, покраснело, он вскинул руки, то ли чтобы призвать в свидетели богов, то ли за тем, чтобы броситься на обидчицу с кулаками, но в последний миг передумал, выкрикнул что-то нечленораздельное и вылетел из комнаты.
– Ну вот, ушел, – вздохнула Эвридика, когда вторая по счету дверь с грохотом ударилась о косяк.
– Не надо было тебе напоминать ему про деньги. Уж очень молодой господин на этот счет обидчив, – заметила Фаида, в голосе которой, впрочем, не было и тени неодобрения.
– Да ладно. Первый раз что ли? – Эвридика беззаботно передернула плечами. – Как еще мне было его выпроводить? Он бы мне вздохнуть не дал спокойно. Ничего, через пару дней вернется.
Глава 10
Кто не ошибался?
Эбур вызвался сопровождать Петрония и Иосифа во время осмотра тела. Заявив, что с него довольно мертвецов, Лоллий остался в атрии в полном одиночестве. Гермократ, взобравшись на шаткую лесенку вычищал завитки лепнины над дверью в одну из спален. Пирра, стоя на коленях натирала полы. Хозяина дома одолевало мрачное предчувствие, постепенно перераставшие в твердую убежденность в том, что Петроний и его вольноотпущенник были правы. Что смерть старого Бриарея была не случайностью, а еще одним звеном в цепочке несчастий, обрушившихся на его дом. При этом сам Лоллий не смог бы уверенно сказать, кто вызывает у него большее раздражение: обманувший его доверие преступник и убийца Аякс, или Петроний, из-за которого сейчас он вынужден был томиться в неизвестности.
Всадник и его вольноотпущенник вернулись через полчаса.
– Нашли что искали? – хмуро поинтересовался Лоллий.
В принципе он мог бы и не задавать этот вопрос – одинаково озабоченные лица всадника и управляющего говорили красноречивее всяких слов.
– Твой раб был убит, – сообщил Петроний.
– Его задушили, – безжалостно уточнил иудей.
Лоллий всплеснул руками:
– Задушили? Благая богиня. Кому понадобился Бриарей?
Петроний пожал плечами:
– И мне бы хотелось это знать.
Лоллий скользнул пустым взглядом по его лицу, беспомощно покрутил головой и пробормотал:
– А где Эбур?
– Остался, чтобы отдать необходимые распоряжения относительно тела. По лицу твоего управляющего трудно прочитать его чувства, но насколько я могу судить, он также был несколько озадачен, – ответил Петроний.
– Озадачен! Он озадачен! А я! Что мне делать? Клянусь прялками мойр, я ничем не заслужил свалившихся на меня бедствий! – Лоллий вскочил.
Изрыгая проклятья, он пнул кресло, в котором только что сидел. Сделанное из тяжелого дерева с пышными бронзовыми накладками оно закачалось, но устояло. Взывая ко всем богам сразу, Лоллий пробежался по атрию. Остановился у верхнего края имплювия и бешено огляделся вокруг. Работавшие в атрии слуги испугано застыли, опасаясь неосторожным жестом привлечь к себе внимание разгневанного господина.
– С твоего позволения, господин. – Эбур вошел в атрий со стороны перистиля.
От спокойного голоса управляющего гнев Лоллия угас, будто свеча от внезапного порыва ветра. Он развел руками и растерянно спросил:
– Что делать, Эбур?
– Полагаю, прежде всего, следует принести очистительные жертвы Юноне. И, возможно, Янусу.
– Ты думаешь, это поможет?
– Во всяком случае, не повредит, – с серьезным видом поддержал управляющего Петроний.
Лоллий покорно кивнул, несколько раз прошелся по атрию и остановился напротив Петрония.
– Но почему? Клянусь целомудрием Венеры, я не понимаю, кому понадобилось убивать старого Бриарея? Между рабами случается всякое, но я не могу представить, кто мог бы испытывать к нему вражду. Старик давно выжил из ума. Он был безобиден, как сонная черепаха.
– Его убили на следующий день после того, как мы нашли тело. Вряд ли тут дело в личной неприязни. – Петроний, поднял подушку, которая слетела на пол пока хозяин дома бесновался, вернул ее на место и с довольным видом опустился в кресло.
– Ты хочешь сказать, что Аякс пробрался в мой дом, чтобы задушить старого раба? Зачем! – Лоллий потряс головой и рухнул в кресло напротив всадника. Он подхватил стоявший на полу кувшин, налив полную чашу вина, выпил, не отрываясь и жалобно спросил. – И как, интересно он попал в усадьбу?
Петроний пожал плечами:
– Ловкому человеку ничего не стоит перелезть через стену. Эбур сказал, что у Бриарея была отдельная каморка, или даже хижина в саду.
– Это так господин, – подтвердил Эбур. – Последнее время, Бриарей стал беспокойным соседом. Часто вставал, ворочался. Другие слуги жаловались. А у нас как раз пустовала маленькая кладовая, в которой прежде хранился садовый инвентарь. Я счел возможным переселить его туда.
– Все равно, – Лоллий был не в состоянии это понять. Столько усилий, столько риска ради старика, который не сегодня так завтра забыл бы собственное имя. – Зачем было убивать Бриарея? Безобидного старика. Что он мог такого увидеть? Убийство? Убийцу? Мы и так знаем, что это Аякс. Что в нем было опасного, кроме его бесконечного бормотания? Петроний! – Лоллий перевел взгляд на приятеля и обнаружил, что тот с отсутствующим видом смотрит куда-то в сторону кабинета.
Всадник вздрогнул и задумчиво протянул:
– Да, старики, любят поговорить, хоть никто и не хочет их слушать.
Кто бы сомневался? Петроний пропустил мимо ушей все, что он только что говорил.
– Это потому, что люди разучились слушать, – буркнул Лоллий со всей язвительностью, какую мог у себя найти. Зря старался. На Петрония его тон не произвел никакого впечатления.
– О чем бормотал ваш привратник? – спросил всадник.
Лоллий вздохнул. В конце концов какой смысл пытаться пробудить совесть у человека, который никогда не сталкивался с таким явлением природы?
– О чем угодно. Он же выжил из ума. О своем детстве. О моем отце. О старом Арарике и о молодом Арарике. О том, что погода прежде была лучше, девушки целомудреннее, а люди честнее, – Лоллий фыркнул. – Вчера напугал дядюшку: стал болтать о мертвецах. Эбур, ты помнишь лицо дяди?
– Да господин. На почтенного Квинта Лоллия эти речи произвели определенное впечатление, – дипломатично согласился управляющий.
– Определенное впечатление! Умеешь ты подобрать слова. У дяди все лицо перекосилось, когда Бриарей завел о призраках. Его будто шилом ужалили Он…
– О призраках? – бесцеремонно перебил Петроний.
Наигранное веселье Лоллия испарилось. Он вздохнул, скривился, будто ему в рот попала гнилая маслина и молча кивнул.
– Возможно новость о трупе, который нашли в саду, произвела на старика слишком сильное впечатление, – предположил Эбур.
– Разве Бриарей видел труп?
Эбур покачал головой.
– Я посчитал возможным избавить его от этого испытания. Учитывая возраст и состояние здоровья, которое, по правде говоря, уже много лет внушало опасения.
– Да нет же, Эбур. При чем тут труп? Он говорил о каких-то людях, которые померли еще во времена Девкалионова потопа. Не говори того, о чем не знаешь.
– Как будет угодно, господину, – не стал спорить Эбур.
– Вот именно, – раздраженно буркнул Лоллий. – Как мне будет угодно.
Некоторое время управляющий молчал. Потом губы Эбура на один неуловимый миг сжались в тонкую линию и он, подчеркнуто вежливым тоном, осведомился:
– Если в моей помощи нет необходимости, позволено ли мне будет вернуться к домашним делам?
Лоллий знал этот тон. В жаркую погоду таким тоном можно было охлаждать вино. С его помощью можно было делать мороженое. А зимой от него лучше было держаться подальше. Этот тон высасывал из твоих костей всякое живое тепло, заставлял тебя трепетать, вспоминая все свои провинности, начиная с тех времен, когда ты прогуливал уроки риторики. Когда Эбур говорил таким тоном это означало крайнюю степень недовольства.
Лоллий с трудом подавил малодушное желание немедленно попросить прощения. Ведь он уже не мальчишка в детской тоге. Он взрослый человек, обремененный ответственностью за три десятка домочадцев. И у него есть характер.
– Я более не задерживаю тебя, Эбур, – даже лучшего из слуг, нужно время от времени ставить на место. Чтобы не было сомнений кто главный в доме.
Ни слова ни говоря, управляющий поклонился и вышел, оставив Лоллия в компании Петрония и неодобрительно нахмурившегося вольноотпущенника. Ничего страшного. Извиниться он сможет и позже. Когда рядом не будет Петрония. Ведь Эбур никогда не отличался злопамятностью.