– Да – ответил Судейкин. – Это правда, но мы были вынуждены это сделать, так как эта тысяча попыталась на нас напасть. Ханы переглянулись и помрачнели.

Судейкин продолжил: – Мы никогда не станем убивать ваших подданных, если нам не будут угрожать их действия. Сейчас ведь вы сообщите своим военачальникам, что на нас не надо нападать, потому что мы являемся союзниками? Не правда, ли? -

Батый утвердительно кивнул. Кюлькан же спросил – Нет ли у вас ещё какого–то интересного фильма?

Судейкин спросил у Вождёва – Что там ещё есть на складе?

Вождёв ответил, что имеется фильм «Чапаев», «Иван Бровкин» и несколько мультфильмов.

– А давайте покажем ханам Чапаева, – высказался Винокуров. Все согласились. Судейкин предложил сначала всем поужинать, а потом поглядеть фильм. Ханы предпочли ужинать у себя, а мы направились в столовую.

Вождёв – быстро поужинав, вместе с Иманкуловом пошли в клуб и начали устанавливать киноаппаратуру. С собой мы пригласили Микиша, велев ему прихватить пару парней. Вновь передвинули койки с выздоравливающими к стенам и установили скамейки. Микиш спросил – можно ли жителям Маргелово тоже посмотреть фильм? Я разрешил и Микиш отправил одного парня с вестью о киносеансе. В течении получаса мы подготовили всё необходимое и отправили гонца за ханами. На этот раз в клуб прибыли не только высокие гости, но и жёны Батыя и их служанки. Гостей усадили в первый ряд, мы заняли второй.

Следом пустили жителей. Народ в предвкушении чуда, шептался между собой, но шум тут же стих, когда погас свет. На экране показались титры и фильм пошёл. Забуиров шёпотом переводил Кюлькану слова героев фильма и объяснял непонятные действия. Кюлькан уже гораздо короче пересказывал действие Батыю и женщинам. Фильм просматривался с громадным вниманием. Зрители эмоционально реагировали и порой, криками, подбадривали героев. Возмущались действиями белых.

Огромный стресс вызвал эпизод психической атаки каппелевцев. Фильм прошёл на ура. Свет загорелся, и зрители разошлись. Затем встали мы и гости, очень взволнованные просмотренным. Хотя они мало что поняли, но фильм их поразил до глубины души.

Мы проводили гостей до казармы и пожелали им спокойной ночи. Время было около 11 вечера, а мне в 11 на дежурство. Я тоже посетовал на эту опостылевшую, за последние 8 месяцев, обязанность и пообещал себе, что буду добиваться отмены этой повинности и переложения этой почётной задачи на наших гвардейцев. Но понимал, что это не может быть решено до отхода монголов из Рязани в Суздальское княжество. Лёг спать в 1 час ночи, сменённый Забуировым.

21 декабря. Вторник. Вождёв: – Не выспался. Но надо вставать. Пошёл умываться. Сегодня спровадим наконец гостей! Как, надоело изображать из себя почтительного поклонника монголов! Они истребляют людей, а мы с ними нянькаемся. Ну ладно. Пошли на завтрак и после него вернулись к себе с Микишем и Архипом. Судейкин спросил у Архипа про раненых. У них всё нормально –ответил тот. Уже большинство вернулись в строй. Это не удивительно – все тяжело раненые попросту не доскакали до Маргелово. А те, кто доскакал, смогли быстро оправиться. Остались долечиваться ещё 7 человек. С вышки крикнул сторожевой – Паруш на проводе! Мы включили рацию. Паруш сообщал – Последние монголы свернули шатры и выдвинулись на Коломну.

В Рязани всеобщее ликование, звонят колокола, народ в церквах молится за спасение Рязани. Все ходят счастливые, невзирая на гибель близких, панихида за которых состоится завтра. Воевода выпустил из города несколько разъездов с целью проследить за монголами. Ушли ли они или пытаются обмануть защитников города, вернувшись с неожиданной стороны. Пока все настороже.

Судёйкин спросил у Архипа – Как он видит своё будущее? Пойдёт ли он служить к новому князю или останется у нас?

Архип отвечал, что он, как и все его воины, хотели бы остаться здесь. Судейкин предложил тому довести количество отряда до полусотни, привлекая для службы бывших пленных переяславцев, согласившихся добровольно остаться у нас. Назначить десятников, а самому оставаться командиром. Всем дружинникам будет назначена плата за службу.

Весной определимся с жильём. Кстати, сколько они получали денег от князя?

– По три гривны в год и питание, а также кольчуга и оружие.

– Мы будем платить по 4 гривны в год, с кормом и оружием, предложил Судейкин. – А ещё, каждому своя изба за наш счёт.

– Хорошо, – согласился Архип

– Ступай тогда и сообщи своим людям. А из бывших пленных, бери тех, кто лучше. – Архип ушёл. – А ты, Микиш – собери всех своих людей и спроси у них, согласны ли они служить у меня дружинниками? Уже никто из них, после согласия, не будет крестьянином. Будете жить в избах с жёнами и весь день нести службу. А если что захотите посадить, то только на своём огороде и только в свободное время. –

Микиш тоже ушёл. Забуиров пошёл наверх и позвал ханов на совет.

Они спустились вниз, и мы приветствовали их вставанием. Расселись за столом. Судейкин взял слово:

– Мы посовещались и решили, что, если всё сложится удачно, сможем отрядить на помощь монголам пару САУ, но только для борьбы против европейцев. Зато, в случае опасности для самих монголов, мы все выступим на их защиту, со всем своим оружием. Нам известно, что в Европу хан Батый пойдёт лишь в 1242 году. К этому времени мы соорудим какой-нибудь транспорт для перевозки САУ. Мы, также, на время до возврата этим годом войск Бату хана в степь для отдыха, оставим у себя его жену Боракчин, которая будет отпущена нами немедленно по его возвращению, вместе с Сартаком. Мы будем относиться к ним с подобающим им пиететом. Тогда же в наше распоряжение будет оставлена тысяча воинов монголов во главе с опытным тысячником и кем-то из ханов до следующего похода. Впрочем, последний пункт может быть пересмотрен в зависимости от поведения князей.

Если они будут нам подчиняться, то этот пункт договора мы можем исключить. В это время ожила и запищала рация. К ней подошёл сидящий рядом с ней Семёнов и, взяв трубку, сказал – Слушаю. Выслушав донесение, он сообщил его всем:

– Тысяча ханских Тургаудов подошла к развалинам Переяславля и расположилась там, устанавливая шатры. Следом подтягивается обоз. Забуиров перевёл ханам эти слова, и они недоверчиво взглянули на Судейкина.

– Да, – сказал Судейкин. – Мы всегда знаем о приближении опасности за несколько часов. Бату хан что-то сказал Кюлькану и тот перевёл Забуирову, а последний нам:

– Бату хан спрашивает, а возможно ли устроить такое знание и для него лично?

– Увы, – ответил Судейкин – Это наша большая тайна. Но мы подарим ханам прибор, через который они смогут видеть гораздо дальше обычных людей – и он передал им, заранее приготовленные бинокли. Ханы приняли их и начали крутить в руках, пока им не показали, как ими пользоваться. Произошла такая же сцена, что и в истории с князем Фёдором. Ханы навели бинокли в окно и не удовлетворившись этим, вышли во двор, где некоторое время разглядывали окружающее пространство. Потом они зашли обратно и сели за стол.

Бату хан произнёс несколько слов, которые, после перевода, звучали следующим образом – Я не буду держать на вас зла. Я думаю, что мы ещё не раз встретимся и между нами возникнет дружба. У меня сейчас нет ничего ценного, чтобы отблагодарить вас за ваши подарки и ваше гостеприимство. Поэтому я дарю хану лейтенанту, свою жену Юмагас. Через неё он станет родственником нойона кереитов, темника Кайранбая. Батый сказал несколько слов Кюлькану и тот пошёл наверх.

Судейкин же был ошарашен новостью и окаменел, не зная, что ответить. Но потерять лицо, было никак нельзя и он, прижав руку к груди слегка поклонился. Жест был понятен и Бату хан покровительственно улыбнулся. В это время к нам спускались Боракчин, Юлдуз и Юмагас. Они были одеты в роскошные халаты, а лица их были набелены какой-то мазью. Боракчин взяла Юмагас за руку и подвела к Судейкину, стоявшему столбом, с дурацкой улыбкой на губах.

Она передала руку Юмагас лейтенанту и тот был вынужден принять её руку своей. Юмагас опустила скромно голову и встала рядом с ним. Было видно, что Судейкин не знает, что ему дальше делать и продолжал стоять, держа руку Юмагас. Батый подошёл к ним и что-то сказал своей бывшей жене, на что она кивнула головой, потом он сказал несколько слов Судейкину. Забуиров перевёл через Кюлькана

– Дарю тебе жену, будь с ней строг, но справедлив. Люби её и не давай в обиду- Судейкину ничего не оставалось, как поблагодарить хана за такой дорогой подарок. Батый продолжил – За то, что хан Забуир был с нами доброжелателен и приветлив, а также много рассказал интересного, я дарю ему мою любимую наложницу Юлдуз.

Тут удар чуть не хватил Забуирова. Он даже сначала не понял, что подарок предназначается ему, но переводя слова Кюлькана, вдруг осознал этот факт и замолчал, опешив. Но Боракчин уже подводила к нему Юлдуз и передала её руку ему. Лицо у Фарада стало красным, и он замешкался.

Но Кюлькан ему подсказал – Поблагодари хана. Это в самом деле дорогой подарок, ибо хан очень любит Юлдуз.

Забуиров, заикаясь, ответил хану, что он очень рад и всегда будет помнить его щедрость, а к Юлдуз будет относиться со всей любовью и почтением. Да, мы все были просто ошарашены подобным поворотом дела. Все представили себе, что сейчас испытывают Вадим и Фарад. Нет слов, оба подарка были прекрасны по-своему. Молодые, стройные. Но как с ними обращаться? Вспомнились, не к месту, стихи: «В одну телегу, впрячь не можно, коня и трепетную лань». Мы представляли из себя коней, а девушек ланями. Никто из нас не мог себе представить, как обращаться с такими персонами. Если ещё Юлдуз была из достаточно простых людей, то монголка Юмагас почти что, царской крови. Ей нужен уход и поклонение, а каково Судейкину, уже имевшему в избе сожительницу Лёсу? Однако факт свершился. Батый безусловно, даря нам такие подарки, был уверен в их непреходящей ценности, равно, как и подразумевал, что девушкам смогут обеспечить необходимый уход и отношение. Если Судейкину было куда вести свою новую пассию, то Забуирову и это было недоступно. Что скажет Бату хан, когда узнает, что хан Забуир, даже не имеет своего шатра, а другой, самый знатный хан из нас, живёт в лачуге с простолюдинкой, не имея ни одного слуги?

Забуиров: - Я был, прямо-таки, деморализован происходящим и не знал, что мне предпринять, а ханы смотрели на меня и Судейкина, ожидая каких-то наших действий. Юлдуз стояла рядом со мной, держа мою рук, как и Юмагас с лейтенантом. Я сгорал от стыда, но тут Судейкин заявил, что мы все вместе сейчас проводим хана Бату и хана Кюлькана к их армии, а в это время наши новые жёны пускай собирают свои вещи. Он попросил Вождёва и Зотова, подогнать к зданию оба ГАЗ 51. Тут же ханам было предложено собираться. Время было всего 11 часов, а мы вообще-то, планировали пообедать у нас, а ханов вернуть к вечеру. Но, свершившиеся события, как это часто бывает, вновь перевернули все наши планы. Ханам, в сущности, нечего было собирать, к тому же они не могли опуститься до такого состояния, чтобы носить что-либо, поэтому они остались сидеть за столом. Но тут, в такой ситуации и нам нельзя было ударить в грязь лицом. Не мог же кто-то из нас, уподобившись слуге, нести за ханами их вещи?

Сложилась немая сцена. Тут, к счастью, быстро оправился Семёнов и выйдя во двор, громко позвал несколько крутившихся поблизости Эрзян. Он велел им зайти в нашу казарму и подняться наверх, чтобы по указке служанок, собрать имущество ханов и вынести к машинам. Одного из них послали за Микишем, передать ему распоряжение Судейкина – выслать десяток бойцов для сопровождения ханов. Тем не менее, Судейкин спросил у ханов: – Не хотят ли они отобедать? – Но ханы тоже заторопились покинуть наше расположение. Как бы мы не обставляли своё, якобы, гостеприимство, но они отдавали себе отчёт в том, что это, слегка завуалированный, плен. Нахождение при своих тургаудах, сняло бы с них накопившееся напряжение, чем быстрее, тем лучше. Судейкин продолжал командовать – послал несколько человек освободить пленных ойротов, выдать им вооружение и амуницию из доставшейся нам добычи.

Также, пусть они сами поймают себе бесхозных лошадей, пасущихся между тыном и лесом, и будут готовы отправиться с ханами к Переяславлю. Началась суматоха. Подогнали машины. Для гарантии безопасности, решили заодно отправить одну БМД, которую также выгнали из бокса и подогнали к воротам. В оба ГАЗ 51 загрузилось по 10 бойцов с карабинами. В БМД занял места экипаж. В течении, примерно 45 минут, колонна была готова к движению. Первыми должны были скакать десять ойротов, за ними БМД и потом две машины с десантом. Ханов решили вести, как почётных гостей, в кабинах, рядом с водителями, которыми выступали Вождёв и Зотов. Судейкин ехал с Забуировым в БМД пассажирами. Ханы, Боракчин с Сартаком, Юлдуз и Юмагас, служанки и остающиеся курсанты, вышли к машинам, которые окружала толпа жителей. Винокуров предложил Батыю попрощаться со своими женщинами.

Боракчин и Батый, неловко встали против друг друга, глядя в глаза. Никто из них не подал вида, что они расстроены расставанием. Батый даже не пытался обнять Сартака или жену. Как говорится – «положение обязывает». И Батый, и его жена, были слишком высокомерны и горды, чтобы выказывать свои чувства перед простым народом. Батый просто кивнул жене и, по приглашению Винокурова, влез в кабину машины. Винокуров захлопнул за ним дверь. Кюлькан сел в другую машину. Судейкин из люка БМД подал команду – Вперёд! – Ойроты поскакали, а колонна, двинулась за ними, ограниченная скоростью коней.

Вождёв: – Батый сидел рядом со мной молча. Я видел, что его тяготит эта неопределённая ситуация и он спешит вернуться в привычное русло своей жизни, в свой шатёр, в окружение своих подданных. Я тоже молчал, тем, более, что и сказать то было нечего. Расстояние до Переяславля мы преодолели минут за двадцать – двадцать пять. Тургауды уже поставили свои шатры и развели костры, перед которыми сидели, грея руки. Кони были привязаны и к их мордам подвесили мешки с овсом. Колонну встречали охранники, которые расступились перед ней, пропуская к шатру Бату хана, поставленному посредине лагеря. Ойроты проехали вперёд и остановились в стороне от шатра. Они спешились и ждали, когда ханы пройдут к себе. БМД с Судейкиным проехал вперёд, мимо шатра метров на 15 и остановился. Машины с ханами подъехали к шатру и тоже остановились. Здесь никто не догадался, как нужно встречать Батыя и я, выйдя из машины, обошёл её и открыл ему дверь, приглашая выходить

То же самое проделал Зотов, для хана Кюлькана. Десантники в кузовах приняли положение «к бою», высунув карабины в амбразуры. Из БМД вылезли Судейкин и Забуиров и подошли к ханам. Все, стоящие рядом тургауды, повалились на колени, приветствуя своих командиров. Навстречу вышел Субедей багатур, сопровождаемый начальником тургаудов и поклонился ханам. Бату хан сделал приглашающий жест Судейкину и Забуирову и прошёл в шатёр. За ним вошли вышеперечисленные. Я и Зотов не стали заходить, а вернулись в кабины своих машин и сели за руль. Тургауды встали с колен и распределились вокруг шатра, числом в пару сотен. Остальные разошлись, оставаясь неподалёку и настороженно наблюдали за машинами и входом в шатёр Бату хана.

Забуиров: – Мы вошли в шатёр, где Бату хан сразу же почувствовал себя хозяином положения и начал командовать. Сначала он сел на свой трон, который был предусмотрительно установлен в шатре. Его моментально окружили остававшиеся в лагере жёны, пытаясь его обнять и которых он, с довольной улыбкой гладил по головам и плечам. Шатёр наполнился возгласами радости. Поприветствовав таким образом своих жён, Бату хан, знаком руки велел им отойти в сторону. Вокруг трона сгрудились хан Кюлькан, Субедей, начальник тургаудов и ещё какие-то приближённые.

Батый пригласил Судейкина и меня подойти поближе и, показывая на нас, произнёс небольшую речь своему окружению. Подождав, когда он закончит говорить, хан Кюлькан перевёл его речь мне, а я коротко доложил Судейкину, что Батый представил нас своим соратникам, как своих союзников и велел всем относиться к нам с подобающим уважением. Потом Батый приказал что-то одному из окружающих его сановников и тот, кланяясь вышел наружу. Батый же, предложил нам погостить у него несколько дней. Судейкин отвечал, что у него совершенно нет времени, так как ему необходимо устроить свою, подаренную ханом, жену на новое место жительства.

Батый не стал настаивать, а только подтвердил, что все наши договорённости остаются в силе и в случае необходимости, они пошлют гонцов. Вернулся посланный сановник и протянул Батыю какие-то предметы. Батый пригласил нас с Судейкиным подойти поближе, что мы и сделали. Глядя на Кюлькана, Батый сказал несколько слов и Кюлькан перевёл мне – Бату хан дарует вам две золотые пайцзы, показав которые любому монгольскому начальнику, вы можете требовать у того любых услуг. Эти пайцзы дают вам власть над любыми моими подчинёнными, наравне с темниками моих войск. Вы можете приказать любому тысячнику выполнять ваши указания.

Их вы можете передавать другим ханам своего круга. Кроме этого, вам выдают 10 серебряных пайцз, с помощью которых, любой, их предъявивший, сможет без всяких препятствий, попасть ко мне лично. Их вы можете выдавать гонцам, посланным ко мне или просто для проезда по территории, занятой нашими войсками. Убедившись, что я перевёл всю речь Судейкину, Батый протянул нам несколько небольших прямоугольников. Нам оставалось только изобразить своё почтение лёгким поклоном.

Но Батый на этом не остановился. Он вновь через Кюлькана сообщил – Для того, чтобы моя жена не скучала у вас, и чтобы ей могли создать надлежащий уход и привычное времяпровождение, я передаю ей и ханше Юмагас, крайне необходимых им придворных, а именно, ещё двух служанок для Боракчин и одну для Юмагас, личного повара Боракчин и её личного врача, парикмахера, двух придворных дам для поддержания её статуса, и двух их служанок, переводчика, воспитателя для Сартака.

Кроме этого, вам необходимо забрать все их вещи, остававшиеся пока здесь. Это их одежды и личные вещи, в количестве восьми сундуков. Ещё вам надо прихватить вещи перечисленных придворных.

Судейкин: – Когда Забуиров перевёл мне всё это, я офонарел. Твою мать! Вот это подарочек с нагрузкой! Да где же мы их всех разместим? Стоило ли нам затевать эту бодягу с заложниками? Вот так попали! Но не могу же я отказать хану? Я сделал вид, что всё понимаю и совершенно согласен с этими мероприятиями. Нам нельзя было опростоволоситься. Пойду даже на выселение Эрзя из их домов, но требования Батыя мы обязаны выполнить. Я попросил Забуирова, распорядиться, насчёт погрузки личных вещей новых поселенцев.

Как удачно вышло, что мы приехали на двух машинах! Кстати, воспользовавшись присутствием переводчика для Боракчин, я попросил его передать ханам Батыю и Кюлькану, что я постараюсь обеспечить ханшам и сыну Батыя достойное проживание у нас в гостях, чтобы у них не нашлось причин для жалоб. На этом я сообщил Батыю, что мы должны немедленно вернуться в свой лагерь. Батый милостиво кивнул нам головой и движением руки отпустил нас. Я ещё раз слегка поклонился и вышел. Весь лагерь застыл в напряжении и на нас смотрели сотни глаз. Я дождался пока все сундуки не погрузят в машины. Придворных дам, служанок, повара, парикмахера, наставника Сартака, врача и ещё дополнительно – жен и детей повара и личного врача, едва разместили в кузове одной из машин. С ними поедет Забуиров.

А вот нам пришлось тесниться в кузове другой машины вместе с сундуками. Поскольку все не поместились, пришлось троим залезть в БМД и ещё десять бойцов, не взирая на холод, разместились на броне. Стараясь не задерживаться, мы забрались в машины и покатили в обратном направлении. Судейкин, по рации, сообщил о непредвиденных постояльцах и попросил приготовить ужин, с их учётом. Также, пока мы едем, подумать о размещении прибывающих.

Шатёр Батыя. Хан Батый, с облегчением, вздохнул. – Слава великому синему Небу! Я теперь свободен! – Субедей спросил его – Как чувствует себя Саин хан?

Батый отвечал, что у него всё нормально и велел немедленно привести к нему тех десятерых ойротов, которые его сопровождали. Через несколько мину, все десять, вошли в шатёр и на коленях подползли к трону. Бату хан велел всем, кроме Субедея и хана Кюлькана, выйти. Едва вышел последний, Батый задал вопрос ойротам:

– Как вы оказались в плену у мангусов? – Ойроты, глядя друг на друга, вразнобой начали рассказывать. Батый прервал их и указав на одного из них, приказал – Рассказывай ты, не пропуская ни единой мелочи!

– Ойрот, сбиваясь и не поднимая головы, начал рассказывать:

– Во время штурма Переяславля, часть урусутов попыталась пробиться через ворота. Их было не меньше пяти сотен. Большинство из них погибли, но человек пятьдесят, на конях, сумели выскочить и ускакать вдоль реки Трубеж. Наш тысячник приказал трём сотням догнать их и уничтожить. Эти три сотни погнались за убегавшими. Мы же продолжили бой. Всё население города было истреблено, в плен взято не меньше четырёхсот обороняющихся. Остаток дня и всю ночь мы продолжали выискивать и убивать последних защитников. Утром, мы разделились и две тысячи направились к Рязани с большой группой пленных, а наша тысяча, в количестве 500 воинов, остались поджидать погнавшихся за урусутами. Мы ждали их в течении времени, пока пленные стаскивали погибших монголов в кучу и устраивали их сожжение. Но никто не вернулся и тогда, тысячник, послал на их поиски одну сотню. Через некоторое время, от этой сотни, прискакал гонец и сообщил, что найдены трупы всех трёхсот воинов.

Мы тут же отправились туда, гоня с собой пленных. Через 10 вёрст мы подъехали к месту, где на льду реки валялись трупы людей и лошадей, в большинстве раздетых и без оружия. Не было видно ни одного трупа урусута. Три сотни поскакали искать место сражения, но стемнело, и мы остались на месте. Пленным приказали устроить сожжение убитых, и они этим занимались до темноты. Утром мы возобновили поиски и вскоре обнаружили место, откуда были перетащены убитые. Весь отряд выбрался на дорогу, ведущую к лагерю мангусов и начал двигаться вперёд. Внезапно навстречу нам выехал самый главный предводитель с десятком урусутов. Тысячник скомандовал–Вперёд! – и мы все ринулись на них. Эти исчадия зла, даже не пошевелились и, не вынимая оружия, спокойно ждали. Когда наши передние ряды почти достигли врагов, вдруг раздался ужасающий грохот. Мы скакали в середине колонны и за минуту до этого, скакавший перед нами конь, споткнулся и в этом месте образовалась толпа, которая обступила нас и послужила защитой от обрушившейся на нас смерти.

Тысячи невидимых стрел смели всех с коней. Наши кони, от страха, встали на дыбы и сбросив нас с сёдел, начали топтать упавших. Мы лежали на земле и были схвачены и связаны урусутами. Вся дорога была заполнена сотнями убитых людей и коней. Дальше мы не знаем, что произошло, так как нас увели в лагерь и посадили в темницу, где мы и находились до сегодняшнего дня. Утром нам выдали оружие, коней и отпустили.

Батый слушал очень внимательно и его лицо всё более мрачнело. Он спросил у ойрота: – Вам удалось сразиться с этими людьми?

– Нет – отвечал тот – Мы даже ранить никого не смогли. Более того, те самые, которые особенные, они не имели вообще никакого оружия и даже, хотя бы щита, для своей защиты.

– Так что же вас уничтожило? Может быть, в вас стреляли люди, прячущиеся в лесу? -спросил Батый.

– Нет. В лесу не было ни одного человека. Невидимые стрелы сыпались сверху с боков. Их были тысячи, потому что я сам видел, что у убитых имеются по многу ран на всём теле.

– Вы кому-нибудь уже рассказали об этом? –спросил Батый.

– Нет, что ты, никому ни слова, о непобедимый!

–Ладно, сказал Бату хан. – Идите.

Ойроты, всё также, на коленях задом, выползли из шатра. Батый тут же подозвал Субедея и приказал ему – Всех десятерых немедленно казнить! –

Субедей вышел и снаружи скоро послышались жалобные крики и шум. А потом короткие вопли и тишина. Всем ойротам сломали спины тургауды, а теперь оттаскивали их трупы в сторону. Субедей вернулся и кивнул головой – Всё выполнено!

– Никто, кроме нас, не должен знать об этом – сказал Батый.

Судейкин: – Итак, мы отъехали от лагеря монголов и помчались в Маргелово. С души будто камень свалился. Одно, самое важное дело, закончено. Что мы будем делать дальше? Только решили одну задачу, а уже вторая на подходе. Достаточно важна передача для нас переводчика и врача. Ну и повар сгодится. А вот остальные тунеядцы могут только помешать. Каким образом создать необходимый уровень содержания царственных особ в условиях русской деревни? Вопрос этот мы должны решить. В лагерь вернулись уже в половине четвёртого. Нарушение режима уже стало обыденностью. Нас встречали почти все жители. Всех прибывших, предварительно провели в столовую. Эрзяне выгрузили сундуки и поставили их пока перед входом. Винокуров доложил Судейкину, что пока мы ехали, было принято решение о переселении ханши Боракчин в клуб, на второй этаж, в одну комнату с Сартаком.

Как удачно получилось, что мы предусмотрели в здании клуба на втором этаже пять помещений, которые сейчас так пригодились! По два помещения с каждого края имели площадь 6,5 х 6 м каждая, а в центре, комната 6,5 х 8 м – именно её предоставили ханше. Во всех помещениях имеются раздельные туалеты, ванна, душ и даже небольшое помещение, размером 1,5 х2 м, которое можно приспособить под небольшую кладовку или кухоньку. Следующую комнату предоставили её фрейлинам.

Ещё одну комнату решили отвести для служанок, числом пять. Слава Богу, завтра начнём жить по расписанию! Пошли в столовую и пообедали. Хорошо, что в термосах еда не успевает остыть. Все женщины уселись за один стол, мужчины за другой, а мы за свой. Наши недавно пообедали, но сели с нами и во время приёма пищи, объяснили ситуацию с размещением прибывших. Из имеющихся в наличии 4-х свободных изб, решено в одну поселить бессемейных – наставника для Сартака, парикмахера и переводчика. Семейным – повару и врачу, предоставить по отдельной избе. У нас ещё одна изба остаётся свободная в качестве резерва. Боракчин сегодня не будем трогать, пусть ночует в нашей казарме. Мы к ней пришлём обеих фрейлин и служанок.

Переселением займёмся завтра. А вот мужиков и членов их семей, сразу же необходимо развести по избам. Этим займётся Микиш. Началась суматоха, Эрзяне помогали переносить вещи в избы, которые прибывшие не стали делить, поскольку они были типовые. После того, как всех приближённых расселили по избам, фрейлин со служанками отвели на второй этаж к Боракчин, передав им через переводчика, что переезд состоится завтра, собрались у себя. Уселись за стол и закурили.

Судейкин: – Что будем делать с венценосными жёнами?

– Давайте думать – предложил Марченко.

– Я думал про себя –что мне сказать Лёсе? Куда я поведу Юмагас? В избе всего одна комната. А ведь мы должны, просто обязаны, разместить их, согласно, их статуса. И за что же мне такое наказание? Мордовские современные обычаи разрешают иметь по несколько жён, но я же не могу держать их вместе, простолюдинку Лёсу и важную, всю из себя, Юмагас. И я не могу игнорировать Юмагас, она не потерпит равнодушного к себе отношения. Это что же получается – поставить трёхспальную кровать? Это ни в какие ворота не лезет! А куда деть служанок? Растуды, твою мать! – Все эти мысли пронеслись в его голове со скоростью света. – Давайте ваши предложения –

Народ призадумался. Забуиров предложил – Давайте поселим жён Вадима в клубе, на втором этаже, в последних двух свободных комнатах. Одна для Юмагас, другая для Лёсы, и он будет ночевать у них по очереди. Там вполне можно устроить, хоть какое-то подобие гарема, для богатых персон. А служанки будут ночевать, у той, кто в ту ночь одинока. А я с Юлдуз и её служанкой, поселимся в избе Судейкина. Для нас этого будет достаточно. Как вам такое? Я ухватился за это предложение – в самом деле, на текущий момент другого решения не сыскать. Отлично! Я согласен. Позже нам надо будет придумать что-то более подходящее. Остальные тоже согласились.

Надо немедленно устроить переезд, нам, прямо сию минуту, а Боракчин и фрейлинам с их служанками, завтра с утра. Мы все поднялись, чтобы помочь в переезде Судейкину и Забуирову. Два часа потребовалось, чтобы перенести вещи Судейкина в клуб. Для Юмагас пришлось повозиться – у ней было три здоровенных сундука вещей. Справились и с этим. К счастью, Юмагас была знакома с унитазом и ванной. А фрейлинам завтра покажем. Уже и время ужина прошло. Поужинали почти в девять вечера и остались в столовой.

Судейкин: – я рассказал о нашей поездке в ставку Батыя. Вынул подаренные нам пайцзы и пустил их по кругу. Золотые пайцзы имели на себе изображение тигра и надписи иероглифами, неизвестно на каком языке. На серебряных, тоже стояли иероглифы. Пайцзы имели размер, примерно двенадцать см в длину и четыре в ширину, при толщине в 3-4 мм и наверху имели отверстие, видимо для шнурка, чтобы повесить их на шею. Все осмотрели эти пайцзы и вернули мне. Я их положил в сейф, где уже стоял ящик с золотыми монетами. Батый ни словом не упомянул об этом ящике. Посчитал это платой за нашу лояльность. В сущности, эта сумма не была слишком значительна для Батыя. Скорее всего, это были деньги на карманные, так сказать, расходы. Мы сосчитали эти деньги. Их там было 25 тысяч динаров Чингиз хана или в переводе на наши деньги, всего лишь чуть больше шести тысяч гривен.

Монеты были размером с 3-х копеечную монету и имели вид неправильного круга. Вместе с уже имевшимися у нас деньгами, вся наша наличность составила, примерно 7200 гривен, плюс–минус сотню. Совсем немного, учитывая, что по тогдашним расценкам, на эти деньги можно было нанять отряд европейских наёмников в 1000 человек на 2-3 месяца. Я представил себе, каков круговорот денег происходит в бухгалтерии Бату хана, при численности его армии хотя бы в полторы сотни тысяч человек. Но это не самое главное. На дне сундучка имелся один кошель, набитый золотыми перстнями с драгоценными камнями. Всего 45 штук, а также, небольшой мешочек с отдельными камешками, в количестве 35 штук. Что это за камни и какова их стоимость, никто из наших не знал, а спрашивать кого-нибудь не хотелось. Так что этот кошель и мешочек, пока пусть себе лежат до своей поры. А время мчалось и часы уже показывали половину десятого. На ужин, который согласно расписанию, состоялся в 20 часов, собрались холостые Эрзя, дружинники и новоприбывший персонал Боракчин. Все высокопоставленные особы, ужинали у себя.