Максим не стал дослушивать пересуды поваров. Взял недопитую чашку с кофе и вышел на улицу. Закат. Небо полностью очистилось и выпавший снег успел растаять, обнажив серый и холодный асфальт. Максим закурил сигарету и пошёл по центральной улице этого города за городом. В сгущавшемся сумраке загорались огнями многочисленные вывески. В доме номер девять работало кафе в итальянском стиле, в цокольном этаже одиннадцатого дома готовили шаурму. В восьмом доме с западной стороны распахнул двери суши-бар, а в десятом доме с восточной стороны кулинария потчевала пирогами и салатами. В двенадцатом доме расположилась блинная с замысловатым названием. Некоторые вывески были явно не новыми и уже успели выцвести на солнце.

– Свято место, значит… И почему у нас весна всегда с метелями? – щелчком пальца Максим с двух метров отправил окурок в урну. Ударившись о внутреннюю стенку, тот разразился снопом искр и потух, упав на мокрое дно.

IV.

24.04.202…

Ирина Быкова, директор управляющей компании «Букварь», села в кожаное офисное кресло, закинула ноги на стол, выпустила платиновую прядь своих волос из пальцев, взяла чашку с кофе и посмотрела на календарь. До дня рождения оставалось чуть больше месяца. Конечно, возраст – это всего лишь цифра в паспорте, косвенный признак, по которому глупо судить и делать глобальные выводы. К тому же «мои года – моё богатство» – теперь можно пользоваться нажитым опытом, связями и статусом директора, чьи подчинённые уже успели забыть, что их начальница когда-то была чем-то меньшим: не той, кто кофе пьёт, а той, кто этот кофе варит. Вот поэтому-то ей сейчас хотелось быть не статусной бизнес-леди Ириной Олеговной, а секретаршей Иришкой. Потому что секретаршу Иришку в день рождения угощали её, а теперь – наоборот: через месяц Ирине Олеговне придётся быть хлебосольной хозяйкой для надоевших диспетчеров, назойливых инженеров, бестолковых сантехников, витиеватых юристов, и, мать-перемать, беспутных секретарш, у которых если не больничный, то отгул. Вкрадчивый, но безапелляционный стук в дверь прервал гнетущую меланхолию. Директор Быкова громко выдохнула:

– Войдите!

Со зловещим изяществом чёрной мамбы в кабинет вошла Элла Юрьевна, главный бухгалтер.

– Ирин, тут пришли на почту документы от «Кравеца». Они снова у нас открывают кафе, но только в этот раз не «Калашный ряд», а «Караван-Сарай». Просят согласовать рекламу и вывеску.

– Так это ведь не к нам, а к собственнику. Скинь им координаты, пусть строительной компании нервы треплют.

– Хорошо, – Элла Юрьевна улыбнулась и как будто собралась уходить, но задержалась в дверях. Ирина Олеговна опомнилась:

– Подожди, не уходи. Они когда хотят открываться?

– Не знаю, но раз хотят вывеску менять, то, надо думать, скоро.

– А ты бывала там?

– Ходила пару раз, пирожки брала. Странное место – смесь сельпо и ресторана. А вот в большом «Караване», который на Владимирской, мне понравилось.

– А там зал большой?

– На Владимирской?

– Да нет, у нас, на Краснополянской.

Элла на мгновение задумалась:

– Знаешь, порядочный зал. Столов, по-моему, восемь.

– Отлично! Как раз весь коллектив там и соберу! За обеденный перерыв всё успеем.

– Это на день рождения-то твой? – Элла посмотрела на календарь и усмехнулась. – Можно оглоедам нашим выставить десять пицц, пять литров морса и считать миссию выполненной.

– Не, ну что ты тоже…

– Да ладно тебе, – бухгалтер понимающе посмотрела прямо в глаза директору и вышла.

Ирина Олеговна с удовольствием допила кофе и уже с теплотой посмотрела на отрывной календарь.

***

На щите цветов российского флага расположилась клыкастая кабанья голова – флаг хоккейной команды «Саратовские вепри» на стене кабинета в ледовом дворце.

По кабинету упругим шагом ходит Ефим Денисович – коренастый мужчина в сером пиджаке и чёрных отутюженных брюках со стрелкой. Он активно жестикулирует:

– Петрович, здравствуй!

–…

– Я тебе чего звоню-то… У меня через месяц в соревнования, из Саратова команда приедет…

–…

– Ой, а ты, можно подумать, в Сан-Франциско живёшь, ну-ну. С мысли лучше не сбивай. Они просили их разместить… да, место подходящее подсказать. Вот я про тебя с твоей базой отдыха и вспомнил. У тебя ведь там более-менее?

–…

– В коромысле! Чтоб койки были чистые, душ нормальный, и чтоб поесть можно было. Чтоб мне потом не стыдно было!

Ефим Денисович внимательно слушает объяснения собеседника, иногда притопывая в такт неуловимо известной мелодии.

– Только мангал, значит… Вообще никакой кухни нет?

– …

– Понятно, что твоим алкашам другого и не надо, зато моим хоккеистам этот мангал ни в одно место не упёрся!

–…

– Да понял я, понял. Вот, думаю, куму помогу, шабашку на тридцать человек подкину, а он меня жизни учить собрался.

–…

– Да, тридцать. Тридцать здоровенных платёжеспособных лбов, которые запросто могут тыщу вёрст отмахать, чтобы шайбу с нашими болезными погонять. Понял ли?

–…

– Вот так бы сразу, а то «зачем мне это надо?». Богатый больно стал?

– …

– Вот и я о чём! Надо будет посмотреть, что у меня в округе есть. Есть роллы, есть шаурмечная, но там зал маленький. Столовок-то нормальных нет…

–…

– «Папа Карло»? Да не хочу я с ним связываться – он то работает, то нет и

сам мудак такой, что даже саратовские в осадок выпадут. Ладно, подумаю. Может, чего и найдётся.

–…

– Да, через месяц. Пока точной даты нет, через неделю скажу.

–…

– Ну и всё, вот так бы сразу! А когда из холдинга к тебе приедут, то и про меня не забудь. Ладно, до связи!

Ефим Денисович повесил трубку, почему-то пристально посмотрел на экран, выглянул в окно и сузил глаза, высматривая что-то в углу огороженного двора.

***

На следующее утро Максим ждал шефа у офиса. В это время в Москве на Спасской башне Кремля пробили куранты и огласили своим звоном Площадь и её округу: Мавзолей, Могилу Неизвестного Солдата, Некрополь у Кремлёвской стены, Лобное место и ГУМ, а в кировской поликлинике номер один на улице Грибоедова терапевт Корякина открыла кабинет, чтобы начать приём. В особняке Булычёва лейтенант Арапшев хвастался перед капитаном Мамаевым фотографиями с рыбалки в Нижегородской области. Старший продавец Гончарова пересчитывала вчерашнюю выручку и не могла понять куда запропастились тридцать восемь рублей, которые по чекам были, но в кассе отсутствовали. В подсобном помещении сети закусочных-бутербродных на улице Орловской электрик Бологов подвешивал электрический щит, а в Яранске анестезиолог Смирнов вышел на улицу с чашкой чая подышать воздухом после успешной пятичасовой операции – ему бы закурить, но он такой привычки не сделал. И ровно в девять утра по московскому времени директор ООО «Кравец» Владимир Светланович Маредур подъехал к офису на Хлыновицкой. Максим зачем-то огляделся по сторонам и сел в авто.

– Владимир Светланович, добрый день.

– Здравствуй, Максим! Как вчера прошло?

– Вот тут я хотел бы… объясниться, потому что, говоря начистоту, я не понял, что вчера произошло, – Максиму было трудно подбирать слова, он замолчал на мгновение, пробежал глазами слева направо и обратно, вздохнул. – Вы накануне говорили мне, что нас, ООО «Кравец», в этом микрорайоне ещё не было, что я там не то Ермак, не то Миклухо-Маклай…

– Ну, да, всё примерно так и обстоит.

– Прошу прощения, но на деле выходит, что я – лошадь Пржевальского, а «Кравец» там бесславно прикрыл «Калашный ряд».

– Вы меня, Максим, простите, но давайте соблюдать субординацию и выражаться корректно, – выражение лица Светлановича было словно нарочно спокойным и неизменным. – Мне нравится ваша страсть и то, что вы своё дело принимаете близко к сердцу – это подкупает и подтверждает, что я относительно вашей кандидатуры не ошибся. Да, действительно, у нас там был магазин готовой продукции, но, подчёркиваю, это был именно магазин, чьим продвижением занималась прежняя команда управленцев и это продвижение было провальным: не было ни чёткой концепции, ни бизнес-плана, ни анализа разрывов, ни чёткого определения направления деятельности. Так что вы зря так резко на этот счёт высказываетесь, тем более что я сам хотел этот кейс раскрыть. Но то, что вы обо всём этом без меня узнали опять же говорит о вас, как о компетентном сотруднике. Можно сказать, что проверку вы прошли успешно!

– Я очень этому рад, но… Вот вы вчера говорили о какой-то разведке… Так вот она просто бездарна. Вы в курсе, что на расстоянии одной сигареты от нашего «Каравана» я насчитал четыре точки общепита? Это уже никакой не девственный лес, это Арбат!

Владимир Светланович растерялся:

– Как же так? Не может быть! Я неделю назад читал отчёт нашего маркетингового отдела: есть продовольственные магазины, есть бакалейные, есть парикмахерские, есть магазин автозапчастей, но никакого общепита в радиусе двух километров нет!

– Но он есть. Он есть прямо напротив нас, вот – по диагонали, – машина в этот момент стояла на перекрёстке Гласисной и Семёновской и своим жестом Максим указал ровно в спину памятнику Сергею Мироновичу Кирову. – Там кафе в итальянском стиле, «Папа Карло», – прямо с крыльца нашего видно. Ещё шаурмой рядом торгуют, а через дом роллы крутят. И в этом же доме, но с другой стороны, кулинария с пирогами-салатами. Я не знаю, может быть они зарегистрированы не как кафе, а как автосервисы с ветклиниками, но они там есть.

– Может быть, они открылись недавно? Просто почувствовали ту же тенденцию, что и мы, но неделей опередили?

– Судя по всему, они там уже не первый год – гости к ним дорожки через газоны напрямик протоптали. Вот мы сейчас приедем – давайте просто за два дома до нашего «Каравана» встанем. Мы всё сразу и увидим.

– Остаётся только это. Практика, как говорится, критерий истины.

Дальше ехали молча. Машина въехала в микрорайон и остановилась при повороте на Краснополняскую улицу. Максим и Владимир Светланович пошли по тротуару в сторону «Караван-Сарая». Максим молча показывал на заведения рукой, а Светланович искренне недоумевал: всплескивал руками, вздыхал и хлопал себя в досаде по бедру, а в конце маршрута в сердцах плюнул на газон.

– Действительно, это недопустимая оплошность со стороны компании. Видимо, предыдущий управляющий водил нас за нос, а заводские маркетологи отнеслись к своей работе халатно…

– И это только то, что я увидел вчера, прогулявшись пять минут. Я боюсь, что будет, если я обойду весь район.

– Максим, что тут говорить… Это фиаско. Но я вас уверяю, что раз уж мы заварили эту кашу, то обратного пути нет. Мы реализуем свой проект любой ценой, которая, очевидно, возросла. Это всецело вина компании, вы тут ни при чём. К сожалению, ваша задача в таких условиях усложняется… Однако уверяю в своей самой всеобъемлющей поддержке. Нужно обсудить это с Всеволодом Эмильевичем, но, уверен, мне удастся увеличить ваш оклад как минимум на треть.

Максим посчитал в уме и результат ему понравился:

– Я надеюсь, вновь открывшиеся обстоятельства не повлияют на открытие кафе?

– Нет, это не обсуждается. Неделя – и мы раскрываем наши двери.

– Хорошо. Уж вы меня, Владимир Светланович, извините, но позвольте отлучиться и изучить что тут и как в полевых условиях.

– Да, разумеется. А я тем временем проконтролирую, чтобы в кафе подключили газовое оборудование. Буду ждать вашего возвращения.

– Хорошо.

Максим пошёл по вымощенной жёлтой плиткой дорожкой строго на север, намереваясь смоделировать путь человека, который оказался здесь впервые, но не приехал на машине, а вышел на автобусной остановке. И, встав к этой остановке лицом, Макс понял, что для того, чтоб попасть в микрорайон, нужно обогнуть огромный продуктовый гипермаркет, который когда-то и стал центром притяжения для застройщика. Но едва ли он мог стать «градообразующим» предприятием – в самом лучшем случае, он мог обеспечить работой два подъезда вон того семнадцатиэтажного дома. И общепита там никакого не оказалось, помимо выпечки на хлебном отделе. Но вряд ли кто-то пойдёт сюда ради единственной булочки. Так что гипермаркет тут гегемон, но не конкурент.

Ровно напротив остановки, на другой стороне дороги, стоял ледовый дворец. Теоретически, внутри мог бы находиться кафетерий, а то и вовсе…

Максим подошёл к двери спорткомплекса, взялся за ручку, но дверь не поддалась. Хотя, судя по режимнику, дворец уже давно должен бы работать и до закрытия времени оставалось много. Ладно.

Максим обошёл здание по дорожке, выложенной газонной решёткой. Напротив запасного входа высилась гора снега, причём явно не того, который выпал вчера – этот был плотно утрамбованным белоснежным сугробом. Видимо, какие-то отходы обслуживания катка.

В углу ограждённой забором территории возвышался смотровой канализационный колодец. Над люком колодца стоял одетый в серый пиджак и чёрные брюки широкоплечий невысокий мужчина лет пятидесяти – он глядел в люк и в беспомощной злости притопывал ногой:

– А я тебе по добру говорю – вылезай! Какого ты там лешего забыл, чучело?

Из колодца донеслись глухие невнятные звуки.

– Кого ты боишься? Меня? Правильно делаешь! Но если ты теперь же не вылезешь, то я пэпсов вызову – хуже будет!

Снова невнятные звуки, но уже октавой выше.

– А кто тебя туда просил лезть? Вентиль поверни, паразит!

В ответ из люка что-то ухнуло неразборчивым рокотом.

– Ну ты урод! Это мои проблемы? Ты сейчас договоришь – я этот люк заварю к чёртовой бабушке, а через месяц скажу, что делов не знаю!

Невнятный и глухой фальцет.

– Вот так бы сразу! Давай, ползи уже, а то я к тебе туда спущусь – узнаешь тогда!

Из люка показалась чумазая лохматая голова бородатого человека неопределённого возраста. Затем стало вывинчиваться одетое в ватник туловище, и спустя пару витков, туловище застряло. Глаза на немытом и заскорузлом лице расширились от страха:

– ААААААААААААА!

– Ты чо веньгаешь, барбос? – мужчина в пиджаке замахнулся было ногой, но одёрнул себя и только топнул. Потом схватился обеими руками за воротник застрявшего, потянул изо всех сил – безрезультатно. Чумазый продолжал орать на той же ноте. Пиджак отстранился, брезгливо посмотрел на свои ладони, огляделся по сторонам и увидел стоящего рядом Максима:

– Мужик, слушай, Христа ради, помоги этого паразита достать, пока сюда весь район не сбежался.

Максим хмыкнул, подошёл. Вдвоём дернули раз, дёрнули два и на третий туловище медленно подалось – сантиметр за сантиметром ватник был извлечён. Следом над колодцем показались ноги в почему-то розовых трениках. Несмотря на громоздкие объёмы, бомж оказался очень лёгким. Его поставили на ноги, и он растерянно глядел огромными глазами то на мужика в пиджаке, то на Максима. Вдруг бомж как-то неоправданно резко подскочил на месте и спрыгнул с колодца:

– ПО-МО-ГИ-ТЕ! – на отчаянный распев заорал он и сквозь калитку в заборе убежал в сторону гаражей.

– Беги, давай, анчутка засратый, – мужчина в пиджаке посмотрел на Макса, кивнул в сторону убегающего. – Говорит, от вчерашней метели в этом колодце спрятался. Нашёл, зараза, гостиницу тоже, а? А вентиль ему чем помешал, скажи? Вот нахера он его крутил? – он посмотрел в сторону, куда убежал бродяга. Потом повернулся к Максиму, улыбнулся:

– Спасибо, мужик, выручил. Пойдём хоть руки вымоем.

Они прошли внутрь коридором в фойе, там свернули в мужской туалет – пиджак осторожно ногой поддел дверь, чтоб не касаться ладонью ручки. Подошёл к раковине, повернул смеситель и удовлетворённо вздохнул, когда из крана побежала вода. Оба вымыли руки.

– Спасибо тебе ещё раз, дорогой, – мужчина в пиджаке протянул Максу ладонь. Рукопожатие оказалось сильным и цепким. – Меня Ефим Денисович зовут, я тут ответственный.

– Рад знакомству. А я Максим, управляющий «Караван-Сарая».

– Это какого такого «Сарая»? – Ефим Денисович посмотрел на Максима с недоверием, будто не поверил его словам.

– Кафе будет на месте «Калашного ряда».

– А, это тут-то, напротив аптеки что ль? – на лице ответственного работника отобразилась мука, будто он в уме трёхзначные цифры перемножал, а потом без остатка делил на двузначные.

– Ага, там.

Ответственный работник как бы оценивающе посмотрел:

– А вы уже открылись?

– Пока нет, через неделю где-то.

Ефим Денисович улыбнулся уголками глаз, но явного вида не подал:

– А зал у вас большой? Тридцать человек если будет, то влезет?

– Я думаю, что расположим.

Ефим Денисович улыбнулся так широко, как только мог:

– Вот мне тебя точно Бог послал! В конце следующего месяца должна команда приехать и их нужно будет ужином-завтраком накормить, а у нас тут ничего подходящего, как назло. Справитесь?

– Да без проблем.

– Ну, и отлично! – и он похлопал Максима по плечу.

Из ледового дворца Максим вышел очень довольным, ведь дело пошло и лёд тронулся! Хоккеисты – люди состоятельные, как минимум из крепкого среднего класса, так что и средний чек будет крепким.

Максим шёл и улыбался мимо длинного панельного дома в котором, слава богу, никаких кафе не обнаружилось. Дальше был пятиэтажный дом, в цокольный этаж которого вела двойная дверь: на правой вывеска детского центра, а на левой табличка управляющей компании «Букварь». Ну, «Букварь» – так «Букварь». Лишь бы дело своё добросовестно справляли. Решил заглянуть на всякий случай, ведь всё равно придётся с ними иметь дело и лучше осмотреться заранее.

Внутри было офисно – такого и ожидаешь, заходя в подобную организацию. Но без вывески было бы сложно догадаться, что тут занимаются именно техническим и санитарным содержанием микрорайона. С таким же успехом это мог бы быть центр занятости, консалтинговая компания или контора по оптовой продаже пластиковых окон.

Из кабинета вышла темноволосая женщина, чьи движения казались осторожными и выверенными:

– Здравствуйте! Вы по какому вопросу?

Максим как-то даже оторопел:

– Да я так – полюбопытствовать.

– А вы кто?

– Я – управляющий кафе «Караван-Сарай».

В глазах женщины мелькнул огонёк радостного лукавства:

– Это которое вместо «Калашного ряда»? Тогда пройдите, пожалуйста, сразу в кабинет к директору. У неё до вас есть дело.

Она открыла дверь и крикнула туда:

– Ириш, на ловца-то и зверь бежит! Тут из кафе пришли знакомиться.

Максим в смущении зашёл в кабинет.

С доброжелательным неравнодушием на него из-за стола смотрела платиновая леди:

– Здравствуйте, меня Ирина Олеговна зовут!

– Очень приятно, а я Максим… – он развёл руками и улыбнулся как бы прося прощения. – Извините, что с пустыми руками, просто мимо проходил…

– Это ничего! Так даже лучше! А ваше кафе уже открылось?

– Нет, ещё только подвозим-подключаем оборудование. Наверное, откроемся в течение недели.

– То есть через месяц будете вовсю работать?

– В этом можно быть уверенным.

– Прекрасно! Как я рада это слышать! Мы бы хотели провести у вас небольшое торжество человек на двадцать пять. Можно будет это устроить?

Не веря удаче, Максим не смог сдержать усмешки:

– Конечно, всех разместим. А что за мероприятие?

– Мой день рождения. Хочу угостить сотрудников и партнёров.

– Ага…То есть банкет будет после пяти вечера?

– Нет, лучше в обеденный перерыв. Знаете, так, чтоб сели-встали компактненько, без пафоса.

– Понимаю… Как только мы окончательно откроемся, я скину вам меню, чтобы обсудить…, – Ирина Олеговна смотрела на него глубокими и блестящими глазами чуть исподлобья и таинственно улыбалась.

– То есть, конечно, зайду лично, чтобы обсудить нюансы, – тут же поправился он.

– Буду очень вам признательна, – Ирина Олеговна подняла подбородок и склонила голову к правому плечу. – Скажите, а мусака у вас в меню будет?

– Пока с бренд-шефом мы этот вопрос не обсуждали…

– Ох, я просто когда в последний раз была на Крите – там её божественно готовят. И синакопиту, и всё это под ракию когда… Хотелось бы всё это снова пережить, прочувствовать. Хотя Эгейского моря не повторить… – она сокрушённо улыбнулась. – Даже критского изюма теперь не достать! Очень бы хотелось этим летом там снова побывать.

Она вдруг часто-часто задышала, задышала, её глаза сначала расширились, а потом закатились и она повалилась на стол. Казалось, она готова со стола упасть, поэтому Максим ухватил её за плечи, обнял, взял на руки и уложил на столешницу, а сам склонился над ней. Пульс оказался нормальным, дыхание было хотя частое и неглубокое, но оно успокаивалось и возвращалось в норму.

Максим выбежал за дверь и вернулся со стаканом воды. Когда он вернулся, Ирина Олеговна сидела на столе и растерянно смотрела по сторонам.

– Вам лучше? – он протянул ей стакан, который она приняла и отхлебнула. – Может, «скорую» вызвать?

– Нет, что вы, всё в порядке. Со мной иногда такое бывает.

– Тогда я пойду?

– Да, до свидания! Жду вас с меню.

– Обещаю быть с ним сразу после того, как оно в моих руках появится, – Максим как-то глуповато улыбнулся и выскользнул из кабинета.

Не успела за ним закрыться дверь, как вошла Элла Юрьевна. Она посмотрела на беспорядок в кабинете, оценила растрёпанный вид Ирины Олеговны и провела языком по верхней губе:

– Согласна с тобой, мне он тоже понравился.

Максим совершенно окрылённый пришёл в «Караван» – там он застал скучающего Владимира Светлановича. Макс вкратце рассказал о результате походов в спорткомплекс и управляющую компанию. Светланович облокотился на стол, молитвенно сложил ладони, положил подбородок на большие пальцы, закатил глаза куда-то вверх, потом пристально посмотрел на Максима. Опустил руки на стол и приглашающе раскрыл объятия. Но через стол.

– Вот теперь я понимаю, что не ошибся с вашей кандидатурой. Это же двух зайцев одним выстрелом – за час обеда вы провернёте банкет коммунальщиков и оставите зал свободным для вечерней посадки! Это просто гениально! Визит хоккеистов для нас с маркетинговой точки зрения вообще манна небесная! Он автоматически повысит статус заведения – я распоряжусь прислать фотографа, чтобы он запечатлел это мероприятие. Обязательно сообщите мне точные сроки.

– Конечно. Я бы ещё хотел обсудить вопросы доставки – как это всё будет организованно у нас.

– Ага… Тогда завтра я организую вам встречу с Тимуром и с нашим креативным директором.

Максим кивнул, а Светлнанович встал, собравшись уходить:

– Максим, я не могу с вас нарадоваться. Василий Всеволодвич первоначально рассматривал этот проект как работу на далёкую перспективу и больше с тем, чтобы застолбить место, но теперь я вижу, что вы намного опередите наши ожидания.

– Простите, Василий…?

– Василий Кошкин, сын Всеволода Эмильевча. Генеральный директор завода и один из бенефициаров «Кравеца». Ещё есть сестра Василия – Алиса Всеволодовна Лисицина. Тоже бенефициар. Когда-то именно она всерьёз занималась развитием общепита, но теперь отошла от дел, чтобы заниматься семьёй. С ними познакомитесь со временем, особенно если будете давать и дальше подобные результаты.

– Лисицина?

– Да, это по мужу фамилия. Важно понимать, что все они – семья, – Светланович протянул Максиму руку. – Семья со всеми вытекающими. Например, Всеволод Эмильевич очень не любит длинные волосы у мужчин, поэтому Василий Всеволодович как только получил должность генерального директора завода, тут же принялся шевелюру отращивать. Теперь почти до плеч. Но Всеволод Эмильевич не выносит из избы сор… До завтра! Я очень рад вашим успехам!

– До свидания!

Владимир Светланович уехал и Максим остался в зале один. Скоро должны были прийти маляры-штукатуры, чтоб завершить отделку стен под новый дизайн. За пару дней управятся наверняка, а там дело останется за художником, чтобы пару орнаментов изобразил и несколько креативных надписей нанёс.

Линию розлива подключили, на всех редукторах в боевой готовности пребывали стрелки, краны. Фитинги ожидали кег. Пока на пробу подключили только маленький бочонок с лимонадом. На кухне шумел блендер, что-то шинковал на доске и напевал себе под нос повар Гриша:

Катались с пацанами на вело-си-педах!

Вдруг гайка раскрутилась, колесо – бах!…

– Слушай, а чего ты сегодня один? Где Азиз с Наташей?

– Они сегодня в большом «Сарае» работают, там у них кто-то то ли уволился, то ли заболел – я толком не понял. Да и пока всё равно только долгоиграющие заготовки перед открытием делать. Сейчас соус песто разолью по диспенсерам, заправку на айчичук дошинкую и тоже собираться буду.

– Тимур говорил, что сегодня стажёр прийти должен был.

– Так он тоже в «Сарае» остался. Говорю, какая-то у них там движуха нездоровая.

– Нехорошо… – радужное настроение Максима после успешного похода несколько поблекло. – А ты до нас где работал?

– Тебя места интересуют или цеха?

Максим в ответ неопределённо кивнул.

– Ну, если от последнего говорить, то я в «Балконском» стоял на японском и холодном цеху. До этого работал в доставке – там роллы и пицца были, – Гриша посмотрел на Максима, тот молчал и Гриша продолжил. – Оттуда ушёл, потому что начальство задолбало лечить сказками о перспективах, а на деле урезало всё, что только можно. До них работал на фудкорте, там хобатился опять же по японии, по пицце, по бургерам и тортильям. Но владельцы из Перми бизнес свернули.

– Из Перми, говоришь?

– Ага. Они при прежнем губере сюда пришли, а при новом чего-то скисли. Но это, говорят, совпадение. Так вот. До них я в столовке на Базовой работал, в промзоне. Там сперва нормально было – впятером мы кухню одной левой вывозили и зарплата была: минималка на карту плюс конверт. Но сперва забухала повариха с раздачи, потом с холодного цеха уволилась другая… В итоге бегом по кухне носишься, но вывозишь… Мы в тот месяц хорошего конверта ждали, но как раз у кого-то там из руководства ветром с гаража крышу сорвало и на машину прямо приложило. И нам пришла минималка вообще без конверта. На следующий месяц снова без конверта… Это при том, что работали втроём там, где ещё недавно пятеро было. Так что и оттуда я свинтил. А до того я в Питере на Невском блины жарил.

– А чего же из Питера вернулся, почему там не остался?

– Да я бы, честно говоря, думал там укореняться, но семейные дела вернуться заставили – не справлялись родные без меня.

– Вот как… А обратно туда не планируешь?

Гриша оценивающе посмотрел на Макса, даже перестал кинзу шинковать, после ответил:

– В обозримом будущем точно нет. Сейчас вообще не понять, что завтра будет, поэтому пока всё не устаканится – я тут. Да и вообще, если повезёт, я в этом году в институт поступить попробую, а если поступлю, то точно на ближайшие пять лет я в Кирове.

– Не технолога общественного питания?

– Нет, я на юридический хочу.

Максим удивлённо вскинул брови:

– А почему туда?

– Хм… Смотри. Вот сейчас мне тридцать три, на последнем месте я работал два на два по четырнадцать часов. Всё на ногах и в запаре с символическим перерывом на обед: нет заказов – ешь, есть заказы – побежал! Бывало, ужин по три раза разогреваешь. Отпуска не выпросишь, дополнительные смены добровольно-принудительные, переработку хрен оплатят, премий не видал. Тут как будет – не знаю, но тоже – плюс-минус по больнице. И я представил себе, что и в сорок лет я на кухне, и в пятьдесят… Пятидесятилетних я на таких кухнях ещё видал, а чтобы старше – это мне путь только в столовку, где минималка без конверта. Так что пока не поздно, нужно профиль менять.

– И куда пойдешь работать?

– Да куда угодно. Пусть и в этой же сфере, но не на кухне париться, а в офисе сидеть. Вот на кресле за компьютером я себя и в шестьдесят прекрасно вижу, особенно когда пять на два по восемь часов и обед с часа до двух.

– Ну, тут не поспоришь.

– И кто вообще знает, что с общепитом будет через двадцать лет, когда все эти суши-роботы, 3D-принтеры, духовки умные? Может, останется десяток виртуозов-поваров на всю область, а остальным перепрофилироваться придётся. Так что я лучше сам, пока другие не набежали.

Гриша закончил шинковать. Кинзу, чили перец и чеснок он сложил в банку и залил нерафинированным маслом. Плотно закрыл крышку и поставил маркировку. Максим вспомнил, какой он хотел задать вопрос сразу, но забыл:

– Кстати, ты домой как будешь добираться после работы?

– Если погода хорошая, то на велосипеде, а если дождь, то на развозке.

– На велике через весь город?

– Ну да. Быстрее получается, чем на автобусе.

– Дай бог тогда. Я бы не отважился.

– Мне нравится. И стресс после работы снять, и воздухом подышать, и форму поддержать – Гриша улыбнулся и хлопнул себя по весьма порядочному пузу. Потом помрачнел и хлопнул себя по пузу ещё два раза, но уже медленнее и от того как бы зловеще:

– Знаешь, Максим, я тут понял, почему у нас в стране такой беспредел. Потому что всем на всё наплевать!

– В смысле?

– Да в самом прямом! Я уже почти месяц, с конца марта, по городу на велосипеде передвигаюсь, а живу в многоэтажном человейнике. У нас у самой подъездной двери оборудована парковка на десяток великов – там и детские, там и профессиональные стоят, которые как иная машина стоят, – Гриша посмотрел куда-то в угол кухни. – Это я к чему? К тому, что я там не один такой придурок двухколёсный! Так вот сегодня утром выхожу, ключ в замок вставляю – шиш, не вертится. Видимо, вчера всё снегом завалило, потом снег растаял, а утром прихватило. Мне бы зажигалку или незамерзайку стрельнуть у кого, но я об этом подумал только тогда, когда ключ у меня в руках сломался. И ровно так отломился, что ничем не подцепить. Ну, думаю, и хрен с ним – всё равно замок старый был, о смене я давно подумывал, да всё руки не доходили. Решил пассатижами тросик перекусить. Сбегал до квартиры, взял и давай, значит, упражняться. Как выяснилось, напрасно я на старый замок грешил – сноса ему бы ещё сто лет не было. И так, и этак я его крутил-вертел – ни в какую. В итоге чуть ли не по одной жилке переламывал. Минут десять пыхтел. Отломал в итоге, в урну выбросил, сел и поехал до веломагазина новый покупать. Бегом забежал и пока на кассе стоял, то всё через плечо оглядывался.

– Погоди, а почему тогда всем на всё наплевать-то?

– Так потому, что пока я замок дербанил, мимо меня человек десять прошло – не меньше. Там, конечно, были и женщины, и старики, но точно помню, что была и пара ухарей меня нисколь не слабже – всем пофиг, никто не окрикнул. И, судя по тому, что менты не приехали, старикам и женщинам тоже пофиг. Ну, сам посуди – здоровенный бородатый жлоб пассатижами так и этак трос тиранит на общей велопарковке. По меньшей мере подозрительно. Нет, понятно, что с таким охламоном семипудовым связываться не каждый захочет, но патруль-то вызвать можно?

Максим сузил глаза и оценивающе осмотрел Гришу:

– А сам бы ты как поступил, оказавшись на месте прохожего?

– Знаешь, я думал над этим. Вот честно – наверное бы сначала прошёл мимо, но потом бы совесть взыграла – вернулся бы и предъявил.