– Да, но я решил прийти к тебе.
– Поэтому я вам говорил, что не надо у меня забирать этот сундук, – говорил Себастьян, зайдя в комнату. – Холодный был немного, зараза.
– Себастьян, позови Рею – сестру Ивана сюда, как можно быстрее.
– Как прикажете, – ответил слуга, уходя из комнаты.
– Зачем ты позвал Рею?
– Ты же сюда пришел не только из-за фрака, но и по вопросам, которые тебя волнуют?
– Да. Почему ты меня бросил с сестрой на 9 лет!? Мы же родня! – крикнул Иван.
– Ты и твоя сестра противны мне с самого вашего рождения, – сказал Витомир безэмоционально и сухо.
Иван находился в шоке. Его разум был затуманен, только слышалось одно слово «противны».
– Но за последнее время я понял, что ты неплох, как и Рея. Поэтому буду иногда встречаться с вами.
В комнату зашли запыхавшиеся Себастьян и Рея.
– Почему меня и мою сестру презираешь? – спросил опустошенный Иван.
– В смысле? – удивленно и робко поинтересовалась Рея.
«Хорошо. Он не привязан к этим подкидышам!» – радостно думал слуга.
– Себастьян, сторожи снаружи дверь.
– Как прикажете, – ответил он, закрывая дверь.
– Ты так и не сказал! Почему презираешь нас!?
– Я вам не отец.
Иван и Рея упали на колени.
– Почему, Иван, тебе важно моё внимание? От человека, который практически тебя не знает? – спросил Витомир.
– Ты был с мамой, когда мы были маленькими! – закричали одновременно они.
– И что?
– Мама нашла что-то в тебе хорошее.
– У неё было отвратительное чутьё на мужчин, – сказал Витомир немного грустным голосом. – Она нашла недостойного.
Повисла гробовая тишина.
– Неужели вам важно мнение вашей мамы, которую вы практически не помните?
– Да!
Иван подошел к Витомиру, стоявшему рядом с рабочим столом.
– Мама всегда улыбалась, когда ты приходил к нам. Она хотела связать свою жизнь с тобой!
Лицо Ивана пылало.
– Естественно.
– Что?
– Она хотела стать женой богатого человека, а не быть простой аборигенкой.
– Она этого не желала, бесчувственный!
– Неужели. А что, по-твоему, она хотела?
– Просто быть рядом с тобой.
– Не ври мне, человек.
Витомир ударил Ивана левой рукой в живот. Он немного отошёл, зашатался, через 3 секунды упал на пол.
– Не смей недооценивать деньги. Ты не знаешь голод, жажду, холод, жару и т.д, в отличие от твоей матери, человек, – сказал Витомир безэмоционально.
Он наступил правой ногой на грудь Ивана.
«Странно, почему он сразу не упал? Что-то я плохо себя чувствую, немного ослабел», – думал Витомир.
– Брат! – крикнула Рея.
Она боялась подойти к нему из-за необузданного страха. Её пугал Витомир.
– Быть бесчувственным хорошо. Эмоции затуманивают разум. Но…
Витомир продолжал давить левой ногой. Если бы он долго это делал, то у мальчика могли сломаться ребра.
– Я испытываю только ненависть ко всем людям. Не важно, кто они: близкие, прохожие, безбожники, праведники. Я принесу им вечный мир и покой.
В этот момент он кашлянул кровью, успев прикрыть рот. Эти капли начали капать с ладони. Они упали на лицо Ивана.
– Что с тобой!? – крикнул в ужасе Иван.
«Чёрт, легкие наполняются кровью. Я скоро умру», – подумал спокойно, но с сожалением Витомир.
Он упал на пол, ударившись об стол. Полуживой Иван и Рея подбежали к нему.
– Что с вами? – робко спросила она.
– Отец! Ты умираешь? – грустно и обеспокоенно спросил Иван.
– После моих слов и действий ты меня называешь «отцом»?
– Да. Я верю в вас, как и моя мама.
Витомир вспомнил Лилию. Потом немного улыбнулся.
– Хочешь увидеть её?
– Да, но это невозможно.
Витомир кашлянул опять кровью. В этот раз её было больше. Он достал револьвер Сэвиджа с пятью зарядами из шести, покрутил барабан. Потом приставил его ко лбу Ивана.
– Брат, убегай! – крикнула Рея.
– Я верю в отца, он этого не сделает, – уверенно сказал Иван.
– Ты дурак, – проговорил Витомир, сняв курок.
«Ты дура». Эти слова промелькнули в воспоминаниях Витомира про Лилию. Он нажал спусковой крючок. Повисла тишина. Выстрела не прозвучало. Через 2 секунды Витомир схватил левой рукой Ивана за воротник и ударил правой в живот Рее. Он сразу испытал сильную боль в правом кулаке.
– Её звали Лилия! – крикнул Витомир, еле встав и кинув их в дверь.
После этого сильно шатало, двоилась в глазах. Кровь вылетела изо рта сразу после броска. Иван и Рея ударились в дверь. Моментально выбежал слуга в комнату.
– Себастьян, держи детей подальше от меня и уведи их на улицу.
– Что с вами, господин!? – удивленно крикнул слуга.
– Отец, не смей умирать!
Иван пытался выйти из объятий Себастьяна, но сразу сильно кашлянул. Ему стало плохо, как и Рее. Полуживой Витомир повернулся лицом к рабочему столу. Потом схватил со второго раза лист и перо, начал что-то писать. Его левая рука слабо работала, а другая совсем отказала. На секунду он потерял сознание, начав падать назад. Но быстро очнувшись, изо всех сил Витомир схватил перо ртом и начал расписываться.
«Я делаю тоже, что и ты. Не смешно ли, Лилия?» – думал Витомир, завершая подпись.
Он повернулся к людям, стоявшим с испуганными лицами.
– Сегодня замечательный день.
Его стошнило. Он продолжал говорить на последнем издыхании.
– То ли чай выпить, то ли пристрелить себя! – радостно крикнул Витомир, еле дыша и искренне улыбаясь.
Перед его глазами стояла Лилия с улыбкой с самого начала его речи. Он хотел достать её левой рукой, но она не двигалась. Витомир сделал один небольшой шаг к ней, почувствовал боль.
«Вот, что значит любить» – эта была последняя мысль этого человека. Витомир упал на пол с грохотом. Его лицо не выражало злобу, ненависть, презрение, а только умиротворение и счастье.
– ОТЕЦ! – крикнул Иван полностью в слезах, пытаясь активно выйти из объятий Себастьяна. Но через пару секунд он и Рея потеряли сознание.
– Черт, из-за вашей смерти я могу стать обычным слугой, даже рабом, – говорил Себастьян в волнении. – Умереть в новом фраке красиво. Фрак…
Слуга задумчиво произнёс последнее слово, вынося детей на воздух.
14
Тем временем Зингер спешил к порту, к Алану. Он вспомнил, как три недели назад в его дом приходил Знахун Бобо.
…
– Вы хотите себя убить? – спросил знахарь с серьезным и строгим лицом, находясь в комнате дома Зингера.
– Да, – ответил он непринужденно, выпивая кружку чая. – Мне немного осталось жить из-за моей болезни. Хотите чайку?
– Спасибо за угощение, но нет. У меня мало времени. Какой нужен яд?
– Такой, который можно нанести на одежду.
– Хотите умереть в одежде, отравленной ядом?
– Да. Хочу, чтобы я мучился перед смертью, кашляя кровью. Также были проблемы с координацией. Это всё должно длиться 5 минут.
– Зачем вам так сильно страдать? – удивленно спросил Знахун Бобо.
– Я уже два года страдаю. Каждый день. Я смогу потерпеть ещё 5 минут.
– Вы точно не хотите никого убить? – недоверчиво поинтересовался знахарь.
– Да.
Зингер резким движением взял склянку у Знахуна Бобо, не глядя на подпись. Он практически успел выпить несколько капель неизвестной жидкости.
– Вы псих! На всю голову, – крикнул знахарь, забирая склянку из рук Зингера.
– Я считаю, что мы все немного больны, только в разной степени.
– Бог с вами. Возьмите это.
Знахарь достал из сумки склянку с бесцветной жидкостью.
– Этот яд подходит к вашим условиям. Он не может долго существовать на одежде, только около трёх часов.
– Беру! – сказал радостно Зингер, улыбаясь полной улыбкой.
– Это недешёвое удовольствие. Готовы заплатить большие деньги?
– Естественно, я же знаменитый швейный мастер. У меня точно есть деньги.
Зингер достал из сундука большой кошель.
– Он наполнен серебряными монетами. Довольно тяжелый.
– Это больше, чем надо.
– Возьмите. Это моя благодарность к вам.
– Хорошо. Пусть ваш случай запущен, но почему вы даже не стараетесь вылечить самого себя?
– Это не ваше дело, – строго ответил он.
– Понял. Самоубийство – это большой грех. Вы можете попасть в ад, – сказал Знахун Бобо, становясь в дверях.
Зингер ничего не ответил. Знахарь ушёл.
…
Зингер пришел в себя, когда услышал какой-то посторонний голос на ярмарке.
– Опять он? Ему, что в прошлый раз не хватило? Иди отсюда, чудовище! – кричали из толпы, начиная брать в руки камни.
– Идите к черту! Твари!
Все не ожидали такого ответа, поэтому на некоторое время были ошарашены. А он все бежал, бежал и бежал. Алан его увидел вдали. Он не понимал, почему Зингер, которому сложно быстро двигаться, так яростно спешил к нему.
– Алан, где детали от моей швейной машины!? – спросил Зингер, с глубокой одышкой.
– Что с тобой?
– Неважно! Где они?
– Успокойся, отдохни немного, выпьем чаю? – спросил Алан, пытаясь понять, что случилось с Зингером. – А твои детали от швейной машины лежат на крыльце в мешке.
– Не нужен мне чай! Замечательно! – сказал он, взяв мешок. – Я возьму одну маленькую лодку, могу заранее заплатить за неё.
– Заплати всё-таки.
– Ладно, держи деньги, – сказал Зингер, давая Алану небольшую мошну.
– Подожди, ты куда путь держишь?
– Неважно! – ответил он, идя к лодке с мешком, в котором были детали от швейной машины.
– Ладно, – сказал Алан, тяжело вздохнув, – я тогда с тобой поплыву, ты же не умеешь грести.
– Да смогу я! – ответил он с раздражением. – Чего тут уметь! Просто берешь весла и гребешь. Чего ты ко мне пристал, как банный лист.
– Да ты не в себе, я хочу тебе помочь.
– Мне не нужно никакой помощи! Я уеду туда, где меня не разлучат с матерью и не причинят ей боль.
– Что с твоей мамой!? Где Татьяна Лагина?
Зингер ничего не ответил. Он встал на лодку и собирался уже грести, как неожиданно подкосили его ноги и начали связывать руки.
– Что ты творишь, гад!
– Я должен это тебя спрашивать, – ответил Алан, удерживая одной ногой тело Зингера, а мощными руками обматывая веревкой его. – Я видел, когда навещал тебя, что ты шил фрак, как безумец. Не спал несколько дней подряд, даже тени видны возле глаз. Ты не ел, не спал, не пил. Я не позволю тебе в таком состоянии плыть!
– Чёрт! Чёрт! Чёрт! – кричал, не переставая, Зингер.
Он пытался выйти из этой ситуации, но не смог. Также силы покидали его тело. Алан отнес Зингера в свой дом и положил на кровать. Через некоторое время кто-то постучал в дверь?
– Кто там?
– Полицмейстеры. Пустите нас.
– Хорошо, – ответил Алан, открывая для них дверь.
Полицмейстеры зашли в комнату, где лежал Зингер, и сказали ему:” Вы арестованы по подозрению в убийстве Витомира Гадоновича».
15
– Молодой господин, вы точно готовы это сделать? Вы ещё малы для этого, – говорил Себастьян
– Я же сказал, что это сделаю, – сказал уверенно и слегка раздраженно Иван. – Кстати, Зингера уже схватили?
– Да.
– Передайте мачехе, что я приду на суд Зингера. Последнее желание и письмо отца заключаются в том, что я главный наследник, поэтому получаю большую часть имущества. В качестве казначея и опекуна будете вы.
– Благодарю вас за такую награду.
– У нас есть ещё время?
– Да, где-то 1,5 часа.
– Хорошо. Идём в администрацию города, чтобы меня зарегистрировали, как владельца имущества Витомира.
– Неплохо, я сейчас же приготовлю для вас карету, – сказал Себастьян и сразу убежал к кучеру.
«Я не позволю мачехе распоряжаться состоянием отца. И она не причинит вред моей сестре никогда», – думал Иван, спускаясь по дому к карете.
Собрался суд на главной площади города. Пришло много горожан, кроме детей. Уже на своих местах находились судья, адвокат, прокурор. Все присяжные разговаривали между собой о случившемся.
– Я же говорил, что этот убийца принесет нам беду и горе, – сказал кто-то.
– Солидарен с вами, сударь. Убить такого замечательного человека, который развивал наш город и большую губернию, примирял коренных жителей, это немыслимо! – возмущался мужчина.
– Да, муж, – сказала его жена, плача. – Из-за этого ужасного человека остались дети без отца, сиротинушки!
– Да был бы он человеком, такого не сделал бы.
– Тихо! – приказал судья, – начинается заседание. Приведите обвиняемого.
Зингер в цепях и кандалах шел с полицмейстерами. Они привели туда, где он стоял перед судьей. Сзади находились присяжные, по бокам располагались прокурор и адвокат.
– Так, почему вы считаете, что убийцей Витомира Гадоновича является Зингер? – спросил судья прокурора.
– Во- первых, жертве стало плохо сразу, как он надел этот злополучный фрак. Из этого следует, что Зингер убийца.
– Протестую, судья! – воскликнул адвокат. – Кто сказал, что можно на это опираться на 100% процентов? Вдруг ему стало плохо из-за внутренних проблем в организме. Он был немолод всё-таки.
– Продолжайте говорить, прокурор, – сказал судья.
– Благодарю, – ответил он, думая, зачем так яростно защищать убийцу.
Адвокат просто хотел показать людям свои умения, чтобы себя зарекомендовать. Впрочем, он сам понимал, что его подопечный настоящий убийца.
– Во- вторых, по показаниям слуг Витомира, Себастьяна и двух рабочих, Зингер разговаривал со старой швейной машинкой, называя её мамой. Также неадекватно вел себя.
– И что? – спросил адвокат. – Просто человек называл свои вещи разными именами – это не должно никого волновать. А то, что Зингер неадекватно вел себя – это из-за сильного стресса и переживания.
Присяжные слушали речи адвоката с отвращением и презрением и порицали его между собой шёпотом.
– Давайте спросим, собственно, самого подозреваемого, – сказал судья, не успев продолжить говорить.
– Я убил Витомира Гадоновича, господа. Мне больше нечего сказать, – проговорил Зингер, ждавший с нетерпением конца этой церемонии.
– Зачем!? – крикнул недоумевающий Алан. – Ты же… Ты же хотел долго и счастливо жить с мамой?
– Тишина в суде! – крикнул судья.
– Сейчас у тебя счастливое лицо, как два года назад. Неужели? Да ты просто монстр! – сказал Алан. – Ты, что убил своих родителей!?
Тут же все крайне удивились от этой новости.
– Я убил этого отвратительного человека, – искренне, радостно и злобно сказал Зингер. – Маму я не трогал.
– Кто ваши родители? – спросил судья.
– Его маму зовут Татьяна Лагина, отца – Горазд, – ответил Алан.
– Благодарю, но не говорите без разрешения, пожалуйста.
– Хорошо.
– Давайте его убьем! – крикнул кто-то из присяжных. – От этого монстра мы должны избавиться!
– Солидарен, сударь, – согласился мужчина.
– Я-то давно говорила всем, что этого человека проклял сам бог.
– Тихо! – скомандовал судья. – Я понимаю ваше негодование, но я хочу знать от преступника, как умерли его родители?
Повисла минутная пауза, которая будто длилась, как сама вечность. Все глаза смотрели на Зингера с отвращением и злобой. Тем не менее им было интересно узнать, что случилось с его родителями. Преступник вспомнил злополучный вечер, который был два года назад.
…
– Сынок, иди в самую дальнюю комнату, папа не в себе, – сказала Татьяна Лагина, обращаясь к 16-летнему Зингеру, разбуженному только что.
– Мам, папа вернулся? – спросил он, зевая.
– Иди! Не задавай лишних вопросов. Не возвращайся сюда, я сама приду за тобой, – сказала резко и строго Татьяна. – Помни я всегда с тобой, даже мои вещи имеют частичку меня, особенно моя любимая швейная машинка.
– Дорогая! Почему ты убежала от меня?
Этот мужской голос раздался за дверью, соединяющая комнату кухни с холлом.
– Понял, мам, – сказал Зингер, убегая.
«Господи, спаси моего мужа», – думала Татьяна, входя в комнату, где находился Горазд.
Прошло 2 часа. Зингер продолжал сидеть в дальней комнате.
«Что там случилось? Папа редко приходит, когда я не сплю, из-за работы. Мама никогда не просила уйти от отца и не будила в час ночи так тревожно. Мама. Мама», – думал Зингер с тревогой.
Он ещё немного посидел тут. И через 20 минут вошёл в кухню. Он увидел красную жидкость на столе. Под ним была небольшая лужа этого цвета.
– Это что? – удивленно спросил Зингер вслух, подойдя к столу.
Он попробовал эту жидкость с помощью пальца.
– Это кровь, – изумленно сказал Зингер.
Он открыл рот от удивления, увидев свою маму, лежащую на кровавой подушке, и рядом спящего отца.
– Мам! Ты же просто крепко спишь? – спросил Зингер, трогая её лоб.
Он почувствовал слабый холодок.
– Почему ты ещё не дышишь, мам? МАМ! – крикнул Зингер, плача навзрыд.
Для него остановилось время. Он так долго и много плакал, что у него потом слёзы исчезли навсегда.
– Ва-а-льс.
Неожиданно произнёс это слово спящий Горазд.
– Вальс? – спросил Зингер, находясь в безумии. – Мама всегда плохо себя чувствовала после этого танца. Но продолжала это делать, чтобы ты радовался. А ты её убил! Убил! Убил!
Его трясло, как бешеного. Разум находился в тумане.
– Ты не достоин жизни, чудовище.
Зингер взял кровавую подушку начал душить своего отца, не сопротивляющегося. Горазд продолжал спать до последнего вздоха.
– Что с тобой делать? – спорсил самого себя Зингер. – Нельзя, чтобы чудовище находилось рядом с мамой и его потом нашли какие- нибудь полицмейстеры.
Он начал тащить труп Горазда по полу.
– Какой ты тяжёлый, – говорил Зингер, запыхавшись.
На глаза попался топор (который использовал Себастьян в 11 главе) рядом с печкой. В этот вечер можно было почувствовать запах горелого мяса.
…
– Я убил Горазда, но не буду ничего рассказывать про маму, вы её не достойны, – сказал Зингер в суде. – Пора заканчивать эту глупую и бессмысленную процедуру.
– Почему? – спросил удивленный судья. – Вы же понимаете, что можете облегчить свой приговор?
– Мне уже всё равно. Карайте меня по всей строгости закона.
– Что ещё нужно доказывать, господа, – сказал прокурор. – Этот злодей убил минимум двух людей. Я считаю, что он заслуживает высшее наказание – смерть путём отсечения головы.
– Согласны! – кричали все присяжные.
– Я, как судья, приговариваю Лагина Зингера Гораздовича к казни через отсечение головы.
Все радовались и ждали с интересом, как преступник пойдет на плаху. К удивлению, он не сопротивлялся, даже быстро и радостно шел туда. Когда Зингер сел и положил свою голову на пень, кто-то из толпы сказал, обращаясь к судье:” Простите, что мешаю церемонии, но можно мне быть палачом?»
– Вы? Сам Иван Витомирович? Вы же малы для этого.
– Нисколько. Как потерявший отца, я считаю, что имею право отомстить за него. Не правда ли?
– Ладно, я умываю руки, – сказал судья.
«Юный господин неплох, учитывая, что он подкидыш», – думал Себастьян.
Иван подошёл к Зингеру, взял топор и замахнулся им.
– Знаешь, всё-таки бог и справедливость существуют. Моё поведение было отвратительное, поэтому я потерял не самого лучшего, но все же своего отца.
У Ивана появилось грустное выражение лица, по которому текли слёз. Дальше он на ушко сказал преступнику:” Я должен тебя ненавидеть, но зная мои грехи, прощаю тебя».
Зингер был озадачен. Он не до конца осознал слова своего палача. Через пару секунд голова убийцы покатилась по земле. Зингер умер в 15:00. Его тело с головой бросили в лес на растерзание животным.
Алан долго себя винил, что не смог разглядеть ту грань, которая разделяет безобидного мальчика от убийцы два года назад. Он дальше воспитывал Андрея, как своего сына. Алан хотел спасти этого несчастного мальчика, чтобы хотя бы его жизнь сложилась нормально, в отличие от Зингера. Помог Прохору с новой работой. Сломанные детали старой швейной машинки Алан выкинул туда, где лежал труп Зингера.