6
Зингер открыл глаза и увидел голубое бескрайнее небо. Вдруг он услышал сильный кашель человека.
– Мама?
Он пытался встать, но не смог.
– Проснулся? – спросил Прохор, сидя у костра. – Не напрягайся, ты сильно устал.
Он жарил рыбу, периодически поворачивал её. Зингер учуял приятный аромат.
– Что за запах? Похоже на рыбу. Ты, что жаришь мою горбушу!?
– Да, – ответил он не смутившись. – Ты на целые сутки отрубился, а рыба могла испортиться. Вот я её жарю. Скоро всё будет готово.
– Ладно, – сказал Зингер, с раздражением.
– Знаешь, я понимаю, что я несу ответственность за свои поступки, простить меня нельзя.
– Нельзя.
– Я так и знал, никакой человек не сможет это сделать!
– Нельзя забыть свой плохой поступок! Стань лучше! Иди только вперёд!
Прохор был в таком шоке, что даже открыл рот. Такое же состояние было у Зингера, который вспомнил эти слова. Они будто сами вылетели из его рта. Ему эти слова давно сказал отец, когда Зингер украл игрушки у слабовидящего ребенка.
– Чёрт…! – крикнул юноша раздражённо.
– Благодарю тебя за лучший совет в моей жизни! – сказал бандит, пожав ему руку. – Спасибо. Спасибо. Спасибо.
Прохор взял рыбу и подошёл к Зингеру. Больной двигал бровями и смотрел в пустоту.
– Ало? – спросил Прохор, толкая его. – С тобой всё нормально?
– Да… – замедленно ответил он.
Они начали есть рыбу, Зингер не спешил с этим, каждый раз задумываясь перед укусом.
– А что для тебя дом? – спросил он, обращаясь к Прохору.
– Интересный и сложный вопрос. Дом – это просто коробка из дерева, глины и камня? Или другое сооружение, сделанное руками человека? Или шахта, которая тебя убивает медленно, но верно? Каждый по-своему ответит на этот вопрос. Но для меня дом – это то место, где мне хорошо. Например, здесь.
Прошла пара секунд.
– Кстати, а что для тебя дом? – спросил Прохор.
– Это место, где я нахожусь с мамой, – ответил он моментально. – Помоги мне добраться до дома. Прошу.
– Хорошо.
Зингер был счастлив, но это чувство было видно только в глазах. Он давно не получал помощи. Прохор взял за его плечо.
– Где ты живёшь?
– На юге, рядом с полем.
– Весь день на это уйдёт. Ты готов?
– Да.
Они начали ковылять к заветной цели.
7
Они подошли к частоколу, высотой около трех метров. За ним стоял деревянный двухэтажный дом с красивыми ярко-голубыми наличниками. Рядом с домом было небольшое поле, которое давно не обрабатывали.
– Вот ты где живешь! Это же дом Горазда и его жены. Ты их сын?
– Да, благодарю что ты довел меня сюда, – он встал перед ним и поклонился. – Прощай!
– Подожди, а где они!
Но Зингер ничего не ответил, закрыл калитку и вошёл в дом.
– Странно, – сказал Прохор, отходя от частокола. – Где его отец? Он всегда работал в различных местах. Вроде, пропал около двух лет назад.
Собравшись с мыслями, Зингер вошел в дом. В прихожей он снял своё пальто и повернул налево. Рядом со швейной машинкой сидела его мама. Её зеленые глаза сверкали, как изумруд. Она никак не изменилась за трое суток. Женщина безэмоционально смотрела на Зингера, входящего в комнату.
– Привет, моё золото! Ты поздно вернулся домой. Почему?
– Много чего произошло в последнее время, мамочка, – сказал Зингер.
Он подошел к маме и обнял её.
– Опять эти объятия! Ты с самого рождения любишь это делать. Какой нежный и чувствительный ребенок!
Она обняла его в ответ и начала гладить по голове.
– Расскажи, что произошло?
– Да так, ничего особенного.
– Я вижу, что ты улыбаешься. Это значит что-то хорошее произошло.
– Я радуюсь, потому что нахожусь рядом с тобой.
– Растрогал. Когда я увижу внуков? – спросила она, при этом смеясь.
– Ну не начинай.
– Хорошо, хоть кого-то встретил?
– Мальчика – Андрея. Подсобил ему и в дальнейшем буду помогать.
– Какой ты добрый!
Зингер начал сильно сжимать её.
– Ты чего? Мне больно, – сказала она, не пытаясь вырваться из его рук. – Почему ты плачешь?
– Надо, идти вперед. Надо. Надо, – повторял он неустанно.
– Посмотри в мои глаза. Ты разве готов?
Он взглянул на неё сквозь слёзы. Зингер не мог долго смотреть в её добрые глаза, не выражающие никакой злости. Дальше упал на колени рядом с ней.
– Прости меня за боль. Прости, глупца. Я больше никогда не причиню тебе вреда!
– Хорошо. Давай шить?
– Да!
Они начали работать, но Зингер был в печали. Даже работа его не радовала, что никогда не случалось. Трещина на швейной машинке стала больше. Итак, они работали до утра.
– Отец, почему ты это сделал? – спросил он, смотря на маму.
Совесть Прохора замучила. Он захотел дать деньги, полученные в результате обыска трупа главаря, Зингеру. Этот человек вернулся к своему привалу и отправился в город.
8
– Святой отец, я согрешил перед Господом.
– Ясно, сын мой, – сказал он через деревянную ширму.
– Я живу в обеспеченной семье. У меня очень достойный отец и мачеха. Но на меня мало обращают внимание в отличии от двух младших братьев и сестёр. Каждый раз мачеха мне говорила, что мои труды малозначительны, и я ничего не добьюсь. При этом я не мог пожаловаться отцу, так как она могла повредить моей младшей сестре, рождённой моей мамой.
В тот момент он заплакал.
– Я пытался честно догнать двух братьев, которые получали больше знаний. Но не смог! И впал в отчаяние. В мою голову пришла мысль, что надо создать банду. Я это сделал, чтобы почувствовать себя значимым и вымещать накопившуюся злобу на других.
Иван перестал плакать.
– Мы вытворяли всякие пакости. Потом нашли слабого и доброго человека. Он пытался нам объяснить, что мы творили грех. Я – дурак, его слушал, но не слышал. Мы этого несчастного человека мучили. Но! Он впервые мне дал сдачи, я не понимал, почему до этого юноша ничего такого не делал? И через определённое время в мою голову пришло озарение, скорее всего. Он сильно торопился, как человек, который, наверное, хотел спасти кого-нибудь. Поэтому юноша меня оттолкнул и напугал. Тогда я понял, что ради дорогих людей можно совершать добрые поступки. Такой человек сильный, несмотря на физическую слабость. А я – жалок и труслив. Поэтому захотел стать лучше! Раскаяться перед Господом и никогда не совершать такие поступки.
После этих слов у монаха глаза стали круглыми.
«Зараза, Иван может стать лучше», – думал настоятель.
– Ты же знаешь, что за свои грехи можешь попасть в ад?
– Знаю.
Монах смутился от его решительного ответа, в котором не было ни капельки страха.
– Это место, где человек теряет самого себя. Его терзают различными способами, причиняя невыносимую боль.
– Да, знаю я! Не надо мне все эти подробности.
– Хорошо, сделай доброе дело, на небе воздастся, – улыбаясь говорил он. – Пожертвуй храму деньги, для искупления грехов.
– За деньги нельзя купить чистоту души.
Иван ушёл стремительно от него. Ему было противно слушать такие слова.
– Подожди!
«Гад! Не смог получить деньги, но это ненадолго», – думал настоятель, широко улыбаясь.
Иван сел на деревянную скамейку. Рядом с ним находился двухметровый мужчина. Он с наслаждением слушал орган.
– Ты там долго был, – сказал мужчина, наклоняя свою голову к Ивану. – Ты совершил ужасный поступок?
– … Да, отец
Он поднял свою мощную руку.
«Сейчас он меня точно ударит! Какой я плохой сын!» – думал Иван.
У него всё тело дрожало, особенно ноги. Но мужчина начал гладить его голову.
– Всякое начало трудно.
Маленькая слеза потекла у Ивана, но мужчина этого не заметил.
– Витомир, не шуми, мы же всё-таки в храме находимся, – рядом с ним строго шепнула женщина.
– Прости меня дорогая, сейчас закончу, – сказал он, обращаясь к своей жене.
Мачеха нахмурила брови и злобно посмотрела на Ивана, намекая, чтобы он не проболтался. Ему стало очень страшно из-за неё. Иван забоялся, что она может навредить его сестре, если он сделает что-то не так.
– Сын, только сильные люди могут признать свои ошибки и исправить их.
Слова мужчины успокоили Ивана и воодушевили.
– Да, отец.
Дальше все они слушали мелодию. Каждый из них думал о своём. Когда закончилась служба, семья, состоящая из Ивана, Витомира, мачехи и младших братьев, вышла из деревянного храма.
– Знаешь, сын, что мне не нравится в религии?
– Даже не знаю, – искренне ответил он. – Может то, что мы должны отдавать деньги ради каких – то людей, возомнивших себя посланниками Господа?
– Удивил. Молодца! – отец хлопнул его по плечу. – Не совсем. Деньги надо отдавать храму, чтобы он мог существовать. Но нельзя требовать от людей много денег! Кстати, тебе понравилось убранство храма?
– Да, а что?
– Это всё было построено из горя и страданий, ценой многих жизней.
– В смысле!?
– Ради распространения и навязывания веры много чего происходило: войны, грабежи, различное насилие над мирными жителями, дискриминация и т.д, – говорил он с таким гневом, что вздулись артерии на лице. – Тем более я ненавижу, когда люди от имени веры, оправдывая свои поступки, творят бесчеловечные дела.
– Хватит тут стоять, поехали домой! – сказала мачеха.
Мужчина своими маленькими глазами посмотрел на неё.
– Дорогая, – строго сказал он. – Не мешай нам разговаривать.
– Поняла, – немного оторопев сказала она. – Мои мальчики, пошли в карету.
– Да, мам! – ответили два близнеца.
Им было десять лет.
– Позови мне Себастьяна! – сказал Витомир, обращаясь к мачехе.
– Поняла! – сказа она, уходя от него с детьми.
Отец с сыном отошли недалеко от храма.
– Знаешь, любить посторонних людей очень сложно, не так ли?
– Да, – ответил с тяжестью Иван, вспоминая Зингера.
– Мы недолюбливаем других людей из-за веры, цвета кожи, национальности и т. д. Я был одним из них.
– Да???
– Да, – ответил он, тяжело вздохнув. – Мне внушили, что человек может эксплуатировать и угнетать другого, только за то, что он чем-то от тебя отличается.
– Это же глупость? – неуверенно спросил Иван.
– Естественно, да! Тут не может быть сомнений! Люди равны между собой, так нас создал Бог, и никто не может возвышаться над кем-то! Но было поздно, когда я это осознал, – сказал он, смотря на сына.
Лицо Витомира выражало печаль и скорбь.
– Ваше превосходительство, карета готова, что с вами? – с обеспокоенностью спросил пожилой слуга, подошедший к ним.
– Ничего, – ответил Витомир. – Себастьян, отправь Ивана к моей жене, и возвращайся обратно быстрее.
– Как прикажете. Молодой господин, пойдемте со мной.
– Хорошо.
– Я сегодня не смогу закончить наш разговор.
– Ничего такого, отец, – сказал с грустью Иван.
– Иди в карету.
Иван и слуга ушли. Витомир увидел и подошёл к настоятелю этого храма.
– Здравствуйте, ваше высокопревосходительство, Витомир! Пусть у вас всё будет в достатке, и в здравии, – сказал радостно монах.
– Дело есть, отойдём? – спросил мужчина настоятеля.
Это была не просьба, а приказ.
– Как вам угодно.
Они отошли от храма на приличное расстояние, чтобы никто не мог услышать их разговор.
– Не надо мне показывать своё притворство, – несколько раздражённо сказал Витомир. – Я знаю, что ты выдаешь тайны прихожан за деньги.
– Что вы такое говорите, это же великое таинство! Его нельзя нарушить ни при каких обстоятельствах.
– Ты мне лапшу на уши не вешай, а то пожалеешь, – сказал он с угрозой.
Настоятелю стало боязно, и он даже начал отходить от Витомира медленно.
– Вы-вы что, я не могу рас-крыть тай-ну чело-века, – заикался он. – Мне-мне тогда, конец.
– Твоё будущее меня не интересует, если ты сейчас не скажешь, что я хочу, то завтра люди будут искать остатки твоего тела. Не забывай, кто перед тобой, – угрожал Витомир.
– Я вас, конечно, знаю. Вы консул нашей империи! Я всё расскажу! Всё! Пощадите, только!
Он упал на колени, трясясь от страха.
– Вы стали очень бледны, рассказывайте! Не испытываете моё терпение.
– Да-да. Ваша жена, просила передавать все мысли Ивана и его сестры ей. И наставлять их по ложному пути.
– В смысле?
– Так, просто менять понятие добра и зла и т. д. А сегодня ваш сын рассказывал мне о том, что он сильно издевался над одним человеком.
– Кто это?
– Медный Зингер.
– Ясно, мне больше от тебя ничего не нужно. Держи свою награду!
Витомир подошёл к нему и ударил его 18 раз.
– Это за сына и за дочь.
– Я бо-ль-ше так де-лать не бу-ду, – опухшим ртом говорил монах, находясь в полуобмороке.
– Не переживай, я тебе с этим помогу.
Настоятель после таких слов потерял сознание. К Витомиру подбежал слуга.
– Господин! Я вижу, вы уже с ним разобрались, что прикажете?
– Его надо убрать куда-то на время.
– Понял, я всё сделаю. Что делать дальше?
– Пока, ничего. Благодарю тебя за долгую и верную службу.
– Господин, я рад вашим словам. Чтобы вас не подвести, я ещё усерднее буду работать! – говорил оживленно и радостно Себастьян. – Кстати, надо этого гнилого настоятеля обыскать, чтобы вернуть деньги, потраченные для подкупа мелкого барина и его сына.
– Да, скажи неплохая была идея?
– Естественно, отличная! Как и ожидалось от господина! Надо было только проверить честность и порядочность этого негодяя, чтобы понять, что ваша жена что-то скрывает.
– К сожалению, мои опасения оправдались, – говорил Витомир с грустью. – Ладно. Потом с ней разберусь. Кстати, кто такой этот Медный Зингер?
– Швейный мастер. Известен в нашем городе и за его пределами. Он, вроде, сегодня должен быть в храме.
– А его сейчас там нет?
– Да, его никто не заметил. Он каждый раз по воскресеньям приходят сюда. А люди выгоняют Зингера за пределы храма из-за страха заразиться.
– Понятно. Я бы хотел, чтобы ты начал добывать информацию про Зингера. Он же никого не заразил, верно?
– Вроде никого.
– Всякие предрассудки должны быть забыты в наши дни.
– Я согласен с вами!
– Твоя задача найти его и поговорить с ним.
– Так точно, господин.
– Чувствую, что это всё плохо кончится, – сказал Витомир, глядя в даль.
Совершено случайно он смотрел в ту сторону, где находился дом Зингера.
9
При помощи горожан Прохор узнал место проживания Алана, и отправился к его дому.
…
Зингер постучал в дверь. В его руках находился красный шарф. Никто не подходил.
«Я так и знал, что Алана нету дома, ушел в храм, наверное», – думал Зингер.
Он постучал сильнее и собирался уходить. Но в этот момента открылась дверь.
– Кто там?
Алан вышел на улицу и увидел Зингера.
– Здравствуй, дядя Алан! Простите, что в пятницу не пришел. Держите мою благодарность за знахаря.
– Здорово, благодарю. Что ты весь побитый, как собака?
Зингер был весь в синяках.
– В драку попал, войти можно?
– Естественно, я всегда рад нашей встрече.
Они вошли в небольшой деревянный домик. После прихожей эти два человека оказались в комнате, в которой был такой порядок и уют, что каждая хозяйка позавидовала бы.
– Забыл, – неожиданно сказал Зингер.
– Что?
– Мир вам и вашему дому, – сказал он и поклонился в пояс.
– Не ожидал такого приветствия от тебя. Оно уже давно забыто.
– Мне просто захотелось вспомнить глубокую старину и отдать ей уважение.
– Похвально, похвально. Садись за стол. Чай будешь?
– Да, если не трудно.
Алан приготовил самовар и чай.
– Я не ожидал твоего прихода, поэтому у меня только сушки. Будешь их?
– Да, если можно.
Алан налил чай и достал сушки на стол.
– Прости ещё раз, что в воскресенье пришел, а не в пятницу.
– Ничего.
– А почему ты не пошёл в храм?
– Что-то ноги ноют, поэтому тут сижу. К слову, что с твоей мамой?
– Она как всегда великолепна! – радостно говорил Зингер. У него всё лицо светилось от счастья. – Я ей всякие угощения готовлю. Она мне помогает с шитьём одежды.
– Ясно, как её самочувствие? У неё вроде всегда было слабое здоровье.
– Так себе, она не ходит уже два года, мало ест, несколько месяцев чувствовала себя хорошо. Но в последнее время ей хуже, – говорил Зингер с грустью. – Иногда моя мама случайно кусает мои руки.
Он показал свои забинтованные руки, которые были проткнуты чем-то острым.
– Что ты такое говоришь? Может её все-таки к знахарю?
– Я уже ходил к нему.
– Да? – недоверчиво спросил пожилой человек. – Кстати, а где твой отец?
– У тебя ещё один непрошенный гость, – сказал Зингер, указывая своей рукой на окно.
– Пойду к нему, узнаю, что ему надо, – сказал Алан.
– Я с тобой, – сказал Зингер, допивая чашку чая.
На улице стоял Прохор. Он стучал по двери. Алан и Зингер подошли к ней.
– Кто стучит? – спросил старец.
– Прохор.
– Зачем пришёл?
– Я хотел, чтобы вы передали деньги Зингеру.
– За, что?
Прохор услышал знакомый голос.
– А это ты, Зингер?
– Да.
– Я же тебя на днях пытался ограбить, – сказал он с сожалением. – Деньги хочу отдать за вред, который я причинил.
– А с чего ты вдруг стал добрым? Хочешь очиститься перед Господом? – укоризненно спросил Алан.
– Нет, вы что! – с жаром ответил Прохор. – Я считаю, что человек, совершивший отвратительный поступок, который был против закона Господа и морали, не должен быть прощён. Я бы хотел дать деньги в качестве извинения за нападение, так как это правильно.
– Заходи, Прохор, – сказал Алан, открыв ему дверь.
Он похлопал дружески его по плечу. Прохор сильно удивился этому жесту.
– Чего стоишь, как истукан! Пошли в мой дом, чаю выпьем, – сказал Алан.
– Я не могу, не хочу вас утруждать, просто деньги хотел отдать, – упирался Прохор.
– Ты же худой! Видны только кости да кожа!
Алан взял его за руку и пошел в дом. Прохор не мог сопротивляться из-за своей слабости, так как старец был физически сильнее. Трое человек вошли в комнату и сели за стол.
– Пейте, пейте, – сказал Алан, наливая им чай.
– Спасибо вам большое! – говорил Прохор.
– Алан, нужен тебе работник? – спросил неожиданно Зингер.
– Не особо, а что?
– Я мальчика встретил, которого отец бросил. Думал, что ты ему подсобишь.
– Мне его жалко конечно, но чем я могу ему помочь?
– Пусть он тебе помогает с рыбным делом.
– М-м-м, я подумаю над этим, но сильно не рассчитывай на меня, – сказал Алан, смотря в умоляющие глаза Зингера. – А с чего ты вдруг занялся попечительством?
– У него мать душевно больна. Мальчик еле сводит концы с концами. И в одиночку пытается обеспечить свою маму.
– Я должен его увидеть, тогда возможно найму, но платить буду мало.
– Благодарю тебя, – сказал Зингер, обнимая его.
– Ты чего?! Ты сто лет этого не делал.
Прошло некоторое время.
– Ладно, хорош уже. Ты же взрослый!
– Понял, понял.
Он сел на свой стул.
– Вы, что давно знакомы с Зингером? – спросил Прохор, обращаясь к Алану.
– Да, практически самого рождения. К слову, а ты сам, кто?
– Я, Прохор Степанович, работал недавно на угольной шахте. Она находится тут неподалеку. Сейчас безработный.
– Почему? – спросил заинтригованно Алан.
В этот момент Зингер не обращал на них внимания, думая, что приготовить для мамы на обед.
– Кхе-кхе, – начал сильно кашлять Прохор.
Он успел закрыть лицо рукой.
– С тобой всё в порядке?! – спросил Алан, подбегая к нему.
Прохор незаметно посмотрел на свою ладонь. На ней виднелось капля чего-то черного. Он сжал кулак. Зингер краем глаза посмотрел на него.
– Нормально, кхе. Я живу уже так несколько лет.
– Тебе подлечиться надо, – обеспокоенно сказал Алан.
– Не поможет, да и не надо. Вот почему я безработный, не могу нормально работать. Кстати, вы второй человек, который пытался мне помочь.
– Кто первый?
– Горазд, – сказал Прохор с радостью и теплотой.
Зингер посмотрел на него с интересом.
– Этот человек был удивительным, – говорил Прохор, смотря на кружку чая. В ней отражалось счастливое лицо, – он усердно делал всё, что попадалось под руки, и с большим стремлением! Не важно какой сложности стояла задача перед ним, Горазд без вопросов пытался дойти до конца. Но, как назло, ему всегда не везло.
– В смысле?
– Например, он занялся сельским хозяйством. По его словам, наша земля была лучше, чем у него. На родине он получал неплохой урожай, но у нас то ливень проливной, то засуха, то ветер, то работники все заболеют. В общем, погода была истеричкой. И таких случаев было у него много. Мы познакомились в шахте, как товарищи. Он никогда не находил хотя бы средние залежи угля. Начальство его не любило, так как Горазд боролся за труд рабочих. Из-за этого мы получили деньги, а не крохи. И меньше стали работать – вместо 16 часов только 12. Но его уволили, к сожалению. В этот день мы его провожали. Было много народа. Он так быстро ушел, что мы этого не ожидали. Горазд всегда был общительным. Наверное, хотел поскорее увидеть свою жену. Он так любил её, что переплыл океан ради того, чтобы ей стало лучше. Горазд без неё жить не мог!
– Нет! Нет! Нет! Нет! Нет! – кричал исступленно Зингер, схватив Прохора за воротник. – Эта тварь не достойна моей мамы!
Он сильно задыхался. Прохор был в глубоком изумлении, увидев его разъярённое лицо. Оно покраснело.
– Да отпусти его! Что на тебя нашло? – спросил Алан, пытаясь освободить Прохора.
Но у старца не получалось. Зингер только через несколько секунд сам отпустил Прохора. Он выбежал из комнаты, не взяв деньги.
– Я что-то плохое сказал? – спросил Прохор.
– Нет, только правду, – ответил задумчиво Алан. – Правда глаза режет.