27. Агония
Бурматов тоже получил письмо от Лавренюка и, прочитав его, с удвоенной силой пытался добиться встречи с Пироговым. Известие о смерти лидера восстания ввергло его в депрессию – он даже не стал выступать с официальным сообщением и несколько дней провёл в своей комнате, в дальнем углу бункера, куда переехало министерство.
После смерти Пирогова агония России длилась меньше недели – ровно столько, сколько понадобилось силам коалиции для неспешной прогулки до Москвы. В воцарившейся суете и неразберихе осталось загадкой, что именно стало причиной его гибели и куда делось его тело.
Фадеев, принявший полномочия верховного правителя, немедленно попытался извлечь пользу из случившейся трагедии. Были арестованы и казнены члены миссии Красного Креста, причастные к передаче злосчастной посылки, министр здравоохранения, но первым делом – генерал Лавренюк вместе с коллегами. Более того, Фадеев отдал приказ взять штурмом штаб Второй армии – в этом позорном и бессмысленном бою с обеих сторон погибли несколько сот человек, но гораздо страшнее был деморализующий эффект этих расправ.
Накануне входа в город сил коалиции оказывать им организованное сопротивление было некому, а отдельные очаги сопротивления эффективно подавлялись точечные ударами.
Бурматова никто не искал, никуда не вызывал, новостей он не смотрел, распоряжений не давал. Когда к нему вернулась способность действовать, он обнаружил, что сотрудников у него не осталось. Тем не менее он вышел в эфир и произнес длинную прочувственную речь о Пирогове, завершив её призывом сражаться до последнего и унести с собой в могилу как можно больше предателей и интервентов. Сам он решил присоединиться к Второй армии, но связаться с Дедом или кем-то из генштаба не смог.
На связь вышел помощник Фадеева, передал, что речь очень понравилась шефу, но хорошо бы как-то призвать патриотов к единению вокруг нового лидера возрождения – Ильи Фадеева. «А что с Лавренюком? Где сейчас штаб Второй армии?» – спросил Тимофей, но собеседник не ответил, предложив оставаться на своем месте и поступать в соответствии с указаниями Совета обороны Москвы. Указания сводились к призывам продолжать сопротивление, присоединяясь к сражающейся российской армии. Где конкретно сражалась армия – не сообщалось. Бурматов несколько раз выходил из бункера, но никаких боев не наблюдал, хотя стрельба слышалась со всех сторон. Еды почти не было, водоснабжение не работало. В его распоряжении было несколько ящиков крепкого алкоголя. Тимофею казалось, что он себя вполне контролирует и, несмотря на алкогольную диету, он еще несколько раз выступал с речами, взывая к мировому сообществу, к населению, к армии, зачитывал сочиненные им же сводки Совета обороны об успешных контратаках. К счастью для него, аппаратура уже не работала и его пьяных истерик никто не слышал.
Фадеев пропал за несколько часов до официальной капитуляции. Включив каналы министерства информации, он призвал «всех русских людей доброй воли не жалеть сил для защиты своей Родины» – и исчез в дыму пожаров, охвативших город. Остатки его штаба сдались сибирскому корпусу, но никаких сведений об исчезнувшем начальнике у них не было. Поэтому о причинах его исчезновения, его личности и дальнейшей судьбе ходили самые разные слухи. Расследование, проведенное международным трибуналом, зашло в тупик: еще в бытность свою руководителем ТПРР, Петр Заостровский уничтожил все документы о своей прежней жизни, а после начала восстания документы о Заостровском уничтожил Илья Фадеев.
На самом же деле он погиб, погиб довольно глупой и случайной смертью: водитель заблудился в центре уничтоженных взрывами спальных районов, а потом бронемашина была подбита и остановлена бандой мародёров. Они не интересовались личностью жертвы, обобрали его, раздели и убили, засунув обезображенное тело в заполненный нечистотами колодец.
Несколько суток Бурматов провел в запое. Когда пришел в себя, на всех публичных каналах уже вещали только враги. Он включил телепанель. Кирилл Мамашев, мэр Москвы, выступал, как явствовало из бегущей внизу строки, из ставки Объединенного штаба сил коалиции в Шереметьево:
– Сейчас мы на пути к главному, что должно нас оздоровить: мы сами должны вбить кол в грудь этому чудовищному монстру, который они зовут Россией. Мы должны добить её, чтобы она наконец издохла. Все эти годы многие из нас делали вид, что Россия никуда не делась, просто спряталась за нелепыми вывесками. Так вот привыкайте к правде: России больше нет! Нет и не будет! Об этом никто не пожалеет! Ни один человек! Надо думать об освоении Луны и Марса, о Космосе, о реконструкции Африки, а не бегать по кругу, по граблям имперских комплексов! Чем быстрее агония закончится и вместо так называемой России будут маленькие, тихие и спокойные республики, тем лучше будет всем! Я призываю тех, кто продолжает оказывать сопротивление, сдаваться! В вашей борьбе нет смысла, и всё, чего вы добились, – это превращение нашего цветущего города в руины!»
Тимофей плюнул в сторону экрана. Он собрался с духом, вылез из бункера и бессмысленно метался по центру Москвы весь роковой день 4 ноября, то намереваясь покинуть город с кучками беженцев, то пытаясь присоединиться к не сложившим оружие войскам. Таковые, впрочем, существовали только в его воображении, стрельбы почти не было слышно, в центр со всех сторон входили отряды сил коалиции. Об этом Бурматов узнал после того, как имел неосторожность попасть в руки участников организованного городскими властями и духовенством крестного хода «во умирение Руси».
Фантасмагорическое зрелище бородатых православных активистов, идущих по задымлённым улицам с хоругвями и флагами, вызвало у Бурматова оторопь. Он попытался призвать их на бой с оккупантами, но был бит, его обозвали провокатором, заперли в каком-то подвале и позже сдали вежливым офицерам объединённой военной жандармерии. Спустя несколько дней в фильтрационном лагере «Лужники» его опознали и арестовали.
Из арестованных руководителей несостоявшейся России самым старшим по званию был Лапников – Фадеев назначил его первым вице-премьером и своим преемником. Он не пытался скрыться, наоборот, приехал в Кремль и в бывшем президентском кабинете спокойно дождался прихода союзников. По иронии ли судьбы или по злому умыслу это были польские спецназовцы, для маскировки одетые в униформу новгородских добровольцев. Когда они вошли, Лапников сидел на полу в позе лотоса и, отрешённо улыбаясь, смотрел в пустоту. Сопротивления он не оказал.
Когда его вывозили из Кремля, он увидел веселящихся поляков, которые уже не маскировались, водрузили над Василием Блаженным бело-красный флаг с орлом и с удовольствием позировали на фоне Минина и Пожарского, на головы которых были нахлобучены конфедератки. Эти душераздирающие сцены не произвели на Лапникова никакого впечатления, во всяком случае, он не подал виду. Не стал он отвечать ни на вопросы следователей, ни международному трибуналу, и даже известие о пожизненном заключении встретил спокойно, также отрешённо улыбаясь.
Своим спокойствием на трибунале Лапников произвёл на всех более приятное впечатление, чем Бурматов, отрастивший бороду, сидевший с четками в руках. Получая слово, он произносил напыщенные речи о возрождении России, о том, что Владимир Егорович Пирогов был святым мессией, и лишь предатели и шпионы иностранных разведок в его окружении не дали возродить Россию, сделать её единой и сильной. Другие подсудимые были мало известны широкой публике. Процесс шел полтора года, и к концу совершенно перестал интересовать СМИ.
В день оглашения приговора главной новостью стал неожиданный арест Интерполом Ислама Реджепова. Он не только обрушил котировки на биржах, но и привёл к политическому кризису в ряде государств и свертыванию проекта «Православного Ватикана», который он усердно пропихивал через своего протеже, нового московского патриарха Иннокентия.
***
Пока в Москве наводил порядок назначенный комендантом Сергей Яхлаков, а в фильтрационных лагерях сортировали попавших в западню беженцев, драматические события развернулись в Сибири.
Через день после убийства Пирогова в Сибири произошли теракты, начались массовые беспорядки и погромы. Практический смысл происходящего был непонятен, но действия китайских военных властей вносили в сибирский хаос зловещий оттенок спланированного мероприятия. После нескольких дней кровавой анархии председатель Временного чрезвычайного правительственного комитета Сибирской Народной Республики генерал Голышников был арестован самозваным прокитайским Сибирским военно-революционным комитетом, стремительно осуждён за преступления против народа Сибири и казнён. В Сибирь вошли дополнительные китайские войска, состоялись выборы, новое правительство взяло курс на максимальное сближение с Китаем, и через несколько лет регион присоединился к Поднебесной, став Сибирским автономным районом Китайской Федеративной Республики. Несмотря на протесты мирового сообщества и отказ признавать эту акцию, повлиять на пекинское правительство не удалось.
Сибирская дивизия, посланная Голышниковым на Москву, домой не вернулась и была переправлена союзниками в Африку, в Шестую провинцию, где погибла почти в полном составе в печально знаменитом Большом котле.
Дальневосточная Республика добилась права присоединить к себе бывшую Прибайкальскую Федерацию и значительно увеличить армию.
Казахстан упрочил своё положение в Евразии, включив в состав обновленного Евразийского Содружества новые регионы.
***
На Урале в режиме военного положения был распущен парламент. Павел Водянкин возглавил созданную им же Националистическую партию, привёл её к победе, стал премьер-министром и занялся внедрением уральского языка. Он сохранил за собой пост министра иностранных дел и постоянно участвовал в работе международной конференции по реконструкции Северо-Восточной Европы (так теперь официально называлась европейская часть бывшей России). Его предложения вызвали большой интерес, но многообещающая карьера Водянкина закончилась отставкой и арестом после многомесячного скандала. Как сообщил авторитетный ресурс «Республика», бывший премьер-министр был слишком близок к Реджепову, а кроме того был причастен к убийствам и махинациям. «Дело Реджепова» привело к полной смене уральской элиты. Вынужден был подать в отставку даже президент Полухин.
Из-за дела Реджепова и краха Водянкина академик Жабреев, к своему удивлению, снова оказался маргиналом: реформу языка свернули под издевательства прессы, вспомнили его прошлые метания, сняли со всех постов, а потом просто забыли. Недолгий остаток своей жизни он провёл, проклиная уральскую независимость и оплакивая Россию.
«Россия умерла буднично и тихо, как всеми забытая в дальней комнате одинокая старушка, равнодушная к сваре нерадивых правнуков, делящих её последние пожитки. Умерла ли Россия, чтобы когда-нибудь возродиться, или это окончательная её гибель – кто может дать ответ на этот вопрос? Да и задаётся ли кто-нибудь такими вопросами?» – писал он перед своей внезапной кончиной.
Эпилог
«В последние годы Москва постепенно входит в моду в своём новом статусе – антистолицы мира. Прогрессивные писатели и музыканты наперебой рассказывают о путешествии в это чарующее место, где на руинах одного из величайших городов прошлого века расцветает другая жизнь, тихая, умиротворенная, непохожая на шум мировых столиц современности. Недаром здесь так много коммун искателей „нового пути“, сторонников традиционализма и просто любителей экзотики»
«В знаменитом Большом театре вы можете посмотреть всемирно известное шоу Ибрагима Чженя „Moskva-Zlattoglavaya“»
«…возобновлено проведение Московского международного кинофестиваля»
«Если вы достаточно состоятельны, можете расположиться прямо в Кремле или в непосредственной близости от него – здесь фактически с нуля построили несколько отелей в традиционном московском стиле. Дешёвые отели вы можете найти на другом берегу Москвы-реки»
«Отсюда удобно осматривать старинные русские города, чередуя их посещение с походами в знаменитые бани, а также славящиеся своими вольными нравами московские бары и рестораны»
«Проведите незабываемый вечер на Красной площади – традиционном месте сбора туристов и местной молодёжи. Веселье здесь царит до утра, вы наверняка найдете здесь кафе на свой вкус и кошелёк»
«Между визитами в этот очаровательный сонный город мировых звёзд, Москва дремлет в своих пыльных улочках. Местные жители добродушны, всегда покажут вам дорогу и за небольшую плату с удовольствием проведут вас по памятным местам своего города, показав символы его былого величия и процветания».
Из «Путеводителя по Северо-Восточной Европе»
Екатеринбург,ноябрь 2006 – январь 2007февраль – март 2016
После России: 10 лет спустя
(Послесловие для тех, кто читал черновой вариант, и не только)
Идея и история публикации
Писать антиутопии о будущем, в котором нет России, я сел осенью 2006 года, то есть почти 10 лет назад.
Небольшой отрывок из чернового варианта был опубликован тогда же в газете «Лимонка». Это не случайно: есть человек, без участия которого я бы ничего не написал, – ни первый вариант, ни второй. Его зовут Алексей Волынец, он был редактором вышеупомянутой газеты, и, по сути, фрагменты нашей с ним переписки стали первыми абзацами текста. К сожалению, из-за событий последних лет и разногласий в их оценке мы перестали общаться, но я считаю обязанным упомянуть Алексея и ещё раз выразить ему благодарность за поддержку, которую он мне тогда оказал.
Черновой вариант был готов к январю 2007 года, и до весны 2008 года ходил по рукам в узком кругу моих знакомых и знакомых моих знакомых. Тем не менее перспектив публикации в бумажном виде не было, и весной 2008 года текст без какой-либо доработки был опубликован на сайте «Полярная Звезда». и сразу «ушёл в народ»: количество скачиваний за первые месяцы явно превышало возможный бумажный тираж.
Пользуясь случаем, выражаю благодарность Дмитрию Родину, который, таким образом, стал моим первым издателем и предпринял доступные ему усилия по популяризации уже опубликованного текста.
Дальше книга зажила своей жизнью: за прошедшие годы на разных сайтах были размещены другие версии с разной степенью технической правки. Хочу выразить отдельную благодарность всем, кто так или иначе участвовал в популяризации моего опуса.
Замыслив переиздание и внимательно перечитав текст 2007 года я понял, что лёгкой правкой тут не отделаться, и решил довести текст до ума самым радикальным образом, сделать его таким, каким я мог бы его написать в 2016 году.
Закончив работу, хочу заявить: данное издание является не просто редакцией опубликованного в 2008 году текста, а новой, радикально пересмотренной версией книги. Таким образом, именно этот новый текст я считаю официальным и окончательным. Все другие доступные в интернете версии с момента публикации «После России Revised Edition» следует считать черновыми, предварительными вариантами.
Mea culpa
В 2006 году я был ещё достаточно наивен и полагал, что купировать негативные тенденции в развитии нашей страны можно, просто напугав людей мрачными перспективами её распада. Поэтому я серьёзно думал о больших тиражах, предполагая издать скандальную книжку под президентские выборы марта 2008 года.
В этих оказавшихся неверными расчётах мне видятся корни многих недостатков чернового варианта. Во-первых, я писал текст, ориентируясь на массового читателя и его вкусы, какими я их себе представлял. Во-вторых, я искренне думал заинтересовать и державно-патриотическую аудиторию, подсунув ей под видом «романа-предупреждения» книжку в стиле «страшный сон державника», где американцы, европейцы, геи и евреи поделили Россию, поляки на Красной площади 4 ноября (тогда эту дату только вводили в оборот как национальный праздник) и так далее. К сожалению, чувство меры меня неоднократно подвело – за многие места в черновике мне стыдно. Впрочем, надо сделать поправку и на изменение общественных настроений: то, что в 2006—2007 годах воспринималось как стёб, сейчас читается как вполне серьёзная писанина «борцов с Майданом». В-третьих, я хотел привлечь внимание к тексту, шокируя публику, – и отсюда некоторые сознательные провокации. В-четвертых, я писал именно черновой вариант, полагая, что если дело дойдёт до настоящей публикации, то знающие люди мне скажут, что убрать, а что дописать, и тогда я приведу текст в какое-то приличное состояние. Этого не случилось, и книга осталась в виде откровенно сырого и недоработанного черновика.
Проблемы метода и стиля
Так как это был мой первый крупный художественный текст, я попытался засунуть в него все мысли и проблемы, которые казались мне важными и приходили мне в голову, даже те, что не относились к сюжету или прямо его разрушали. Наверное, это ошибка всех начинающих писателей.
Ошибкой новичка является и несусветное количество персонажей, поименно упомянутых в черновом варианте, связанных с ними пояснений, деталей и тупиковых сюжетов. С одной стороны, с выдуманных биографий все и началось: изначально я вообще планировал сделать сборник биографий людей выдуманного мира, не связывая их сюжетом. Потом концепция изменилась, и я на живую нитку вписал их в наспех придуманный сюжет. С другой стороны, у меня была идея, от реализации которой я полностью отказался в переработанной версии: методично заваливать читателя заведомо ненужными ему именами и деталями биографий, чтобы он чувствовал себя случайно окунувшимся в бурлящую жизнь альтернативной реальности.
Надеюсь, в этом издании мне удалось улучшить литературные качества текста, хотя я не питаю никаких иллюзий относительно его художественных достоинств.
Хочу уточнить: я вовсе не ставил целью написать футурологическую книгу. Будущее я конструировал, методично выворачивая наизнанку настоящее. По сути, это универсальный ответ на все возможные «почему?» – потому что наизнанку. И здесь я перехожу к весьма деликатной теме.
Украина
Судя по тому, как часто и с каким энтузиазмом цитировали (и до сих пор цитируют!) отрывки из последней главы черновика на украинских форумах, многие вообще прочитали весь опус только из-за тех строк, а возможно, и не читали ничего, кроме них. Иначе мне трудно объяснить, почему многие украинские читатели столь положительно отзывались о всём тексте, хотя там были откровенно антиукраинские пассажи. Этим же людям, наверное, не понравится новая версия, потому что Украины там совсем мало.
На самом деле, я вовсе не писал книгу для украинцев – моей целью было напугать российского читателя вариантом будущего, в котором привычная ему реальность вывернута наизнанку. В реальности 2006—2007 годов, несмотря на первый Майдан и вопли об «оранжевой угрозе», Украина занимала крайне незначительное место в российской жизни, и мне показалось забавным сделать её супердержавой. Кроме того, это было сознательная заявка на скандал.
Поэтому в новом варианте Украины почти нет – её слишком много в новостях и сетевой полемике, и я не хочу в этом участвовать ни с одной из сторон.
По поводу же Украины как таковой мне особо нечего сказать, у меня нет к ней ни претензий, ни восторгов по поводу происходящего. Больше всего мне хочется, чтобы и русские и украинцы занимались проблемами своих государств и не тратили время на поучения и изобличения друг друга.
Донбасс и Крым
Несомненно, развитие ситуации в Крыму и Донбассе оказало сильное влияние и на меня, и, соответственно, на текст книги. Но не какими-то конкретными фактами, а общим ощущением внезапно наступившего хаоса и торжества абсурда, тем, как быстро изменились государственные границы, как огромная агломерация погрузилась в хаос «народных республик», как от современного аэропорта остались руины, а на командные посты вылезли случайные люди с экзотичными биографиями.
С другой стороны, меньше всего хотелось повторять затёртые за прошедшие два года банальности и смаковать общеизвестные детали. Кроме того, я совершенно уверен, что через 20—30 лет эти события померкнут на фоне чего-то похуже, что может со всеми нами случиться.
Чем кончится крымская история, я не знаю, но самую не обсуждаемую на сегодняшний момент версию я сделал основной для альтернативной реальности романа, хоть и проскальзывает она буквально в двух словах. Наверное, она многим не понравится, ну, что делать – цели угодить всем я не ставил.
Что я хотел всем этим сказать?
Тема, которая меня на самом деле волнует – это хрупкость того, что мы называем реальностью, особенно политической реальностью. То, что нескольким поколениям кажется несомненным, вдруг оказывается сомнительным, и этот процесс бесконечен. Нет ничего более глупого, чем считать окончательной точкой развития общества и государства то, что мы наблюдаем сейчас. Пройдут годы, и все будет совсем по-другому – возможно, так, как мы себе и представить сейчас не можем.
Я родился в 1976 году. Я помню СССР, который вовсе не собирался исчезать, и помню, как его не стало буквально за несколько лет. По этому поводу хочу рассказать случай, который иллюстрирует чувство, из которого, возможно, и выросла вся эта книга. Трудно вспомнить, какой это был год, но, наверное, начало 80-х. Возможно, я был первоклассником, а может, еще и не учился. Это были ноябрьские праздники, и мы гуляли с моим папой. Я спросил его, сколько лет нашей стране. Он ответил – тогда советской власти не было и семидесяти, но мне она казалась вечной и старой, как Вселенная. В конце концов, я еще Брежнева помнил! Тогда я задал следующий вопрос: а сколько она будет существовать? Папа сказал, что, наверное, очень долго, потому что Римская империя существовала больше тысячи лет. Меня потрясла эта цифра: тысяча лет! Я ничуть не сомневался, что СССР простоит тысячу лет и будет тогда, когда даже меня уже совершенно точно не будет. Это было и обидно, и страшно, и величественно. Но я пережил СССР и жив до сих, как, к моему счастью, живы и мои родители. Моя жена родилась в августе 1991 года и вообще не помнит никакого СССР. То, что казалось вечным и безусловным, оказалось лишь стадией распада Российской империи, начавшегося еще в 1917 году.
Пережитый в подростковом возрасте опыт краха империи – для меня один из самых важных в жизни. Он научил меня, что нет ничего вечного и безусловного, что кажущееся фантастикой и бредом через несколько лет может стать реальным, и новые поколения будут считать эту реальность банальным и единственно возможным устройством жизни.
***
Меня удивляет, что в стране, за один век дважды пережившей кризис государства, большинство людей живут в уверенности, что нынешнее состояние – нечто вечное, неоспоримое и неизменное. Откуда уверенность, что возникшее 25 лет назад государство просуществует хотя бы ещё 25 лет в своем нынешнем виде?
Меня удивляет доверие многих моих сограждан к политикам, которые неоднократно и радикально меняли свои убеждения и партийную принадлежность, к военным и сотрудникам спецслужб, большинство из которых в 1991 году уже изменили присяге. Что помешает им сделать это снова?
Меня удивляет, что политическая элита нашей страны избегает говорить о будущем российского федерализма, о том, что регионы сейчас лишены всяких прав и элементарного самоуправления, что гиперцентрализация такой огромной страны не может кончиться ничем хорошим. Что будет с Россией, когда маятник истории качнется в другую сторону?
Я абсолютно убежден: если Россия когда-нибудь исчезнет с лица земли, то это случится не из-за козней вредителей и шпионов, а из-за равнодушия народа, трусости и продажности элит, авантюризма и бездарности её очередных вождей
Фёдор Крашенинников