– Что хотите увидеть первым? – с неким интересом спросил он голосом, схожим с детским.
– Спасибо большое, но мы сами. – ответил с душевной добротой Фромгар, попутно допивая свой бокал вина.
Герои спустились с холма, перед их глазами предстали невероятные виды мрачного, тёмного, проклятого тьмой леса. А деревня стала гораздо красивее и более благоприятной. Покинутый ими ночлег представлял из себя не слишком высокую чисто-белую башню в три этажа с шатровой крышей. Неподалёку виднелась таверна, а рядом с ней сборище скота. Это были единственные интересные места в деревне, не считая дом лекаря, из которого только что вышли герои. Андрахил в своё время любил выпивать, пока однажды от его пьянства не пострадал его любимый кабанчик. Тогда он и завязал. Фромгар посмотрел с хитростью на своего товарища, явно намекая о предложении выпить. Они немного отошли от домов и начали дискуссию.
– К чему был этот хитроумный взгляд? – слегка агрессивно спросил Андрахил.
– Никакой нежити нет, мы в глухой деревушке, нас окружают прекрасные условия! Это ли не повод для хорошего времяпровождения? – отвечал Фромгар, при этом не убирая свою улыбку.
– Однажды в юности я напился. По моей вине умер мой любимый кабан – Селя. Я любил его, игрался с ним с детства. Но пьяная тварь во мне убила несчастное животное. – с хладнокровием сказал Андрахил.
– Какая же досада, а я напомню тебе, что ты выпил сегодня утром винца со мною и тем лекарем! – парировал Фромгар.
– Столько вина не хватит для пьянства. Тогда на моём счету было пять огромных кружек пива. – уже с агрессией закончил Андрахил.
В тот день было слишком холодно для конца весны. Герои решили обсудить свои будущие занятия в таверне.
Глава III – Разговор юнги и капитана
Дневной сон капитана небольшого судна – Паурма Зингвинда потревожил грохот в трюме. Шумом оказалось падение бочки с рыбой. Весь пол теперь в карасях, тунцах и жирнов4. Виновником сие кошмара оказался высокий худощавый юнга, недавно устроившийся на судно. Покряхтев, жирный Паурм встал с полуразвалившейся койки и медленными шажками направился к трюму. Капитан носил на своей квадратной голове с засаленными волнистыми каштанового цвета волосами высокую голубую шляпу с красным пером, которое добавляло его виду хоть немного индивидуальности в отличии от всех других подобных ему на других кораблях. Паурм носил красные чулки, сильно обтягивающие его толстые ноги в мешковатых штанах. На койке Зингвинда лежал оранжевый камзол с зелено-болотным плащом. Паурм предпочёл встать, не надев эти одеяния; лишь ограничился чулками с штанами, доходящих до икр.
Войдя в трюм, капитан молча глядел на юнгу своими карими широкими глазами, и казалось, что он вот-вот накинется на младшего.
– К-капитан П-п-паурм! Б-бочка упала! – еще не сломавшимся заикающимся голосом начал оправдываться юнга.
В ответ Паурм лишь оголил свои словно жёлтые зубы, на половине из которых точно был хоть один зубной камень. Непродолжительная тишина разбавлялась шумом волнующегося моря, из-за которого корабль медленно покачивался.
– Кхм, кхм, кхм. Велю – ответил Зингвинд.
– Ч-что в-велите?
– Духачьё, велю! Велю тебе, духаку!
Как оказалось, Паурм был картавым, что делало его речь всегда забавной. Поэтому он старался особо не давать команды по типу: направо, кругом, марш и другие.
– С-спасиб-бо кап-питан! Не пом-можете поставить об-братно?
– Нет! Ты хазбудил меня, а мне впехвые пхиснилось, как я достиг бехега, поэтому зови лучше тех гхомил!
– Из-звините, что пот-тревожил ваш с-сон, капитан. Мож-жете идти об-братно спать.
Капитан махнул рукой и молча возвратился в каюту, из которой доносился обильный запах пота в совместительстве с перцем.
Пацан поднялся по поставленной деревянной хрупкой лестнице до верха, где и была палуба.
Глава IV – Кристальный берег
«13 мая, 1463 ПБПА5. Сегодня в таверне вместо крови и смерти подавали вино да пиво» – впервые за долгое время воспользовался своим ежедневником Андрахил, посиживая на камне вечером того мирного дня, о котором сейчас пойдёт речь.
В таверне было явно теплее, чем на холодной улице. Герои сели за свободный столик, сделанный из чистой акации. Так как Глейц напрочь отказался выпивать, он решил ничего не заказывать, всё что он и сказал официанту, так это вежливый отказ от спиртного, да и от еды тоже. Фромгар же не ограничивался по алкоголю. В его заказ вошла деревянная кружка свежего фирменного пива из «пивоварни Хлебенского», о которой так были наслышаны жители деревни и хвалили её при каждом упоминании. Когда же кружка была подана, они принялись обсуждать предстоящий день.
– Не опьянеешь? – смотрел с недоверием Андрахил на своего товарища.
– Даже если так, что с того? – дерзнул Фромгар, попутно выпивая свой напиток.
– А то, что, будучи пьяным горожанином, ты можешь натворить куда больше, чем любой пьяница-колхозник отсюда!
– Глупости, пиво наоборот бодрит, да и официант сказал, что, хмеля тут попросту нет, – продолжал уверенно отвечать Фромгар. Его щёки снова приняли румяный оттенок. Видимо, хмель всё-таки был.
– Твоя взяла – всё также с недоверием закончил разговор Андрахил.
Настало молчание, длина которого не дошла и до минуты, как вновь беседа дала о себе знать.
– Какие планы? – начал Глейц.
Всему приходит конец, Фромгар выпил до дна пиво Хлебенского с великим наслаждением, которого он не испытывал еще с начала ужаса, уничтожившего его жизнь. Наконец, он вернулся в диалог:
– Пока есть возможность – наслаждаться. Больше такого шанса у нас, вероятно, не будет. – с интонацией оратора, выступающего перед публикой, ответил Йереван.
Андрахил не воспринимал всерьёз своего единственного собеседника. В таверне было много посетителей, все по-своему уникальны, но никто из них не знает его. На лице Фромгара возник румянец; пиво содержало в себе хмель, а значит слова Фромгара вряд ли серьёзны. Скорее наоборот – просто первое, что приходит в голову. Андрахил не видел смысла продолжать обсуждение.
Неловкое молчание сопровождало героев следующие три минуты. Неожиданно к ним решил подойти таинственный старик, сидящий в самом конце таверны. Он был лысым, с крохотной козлиной бородкой. Старик одет крайне просто и даже нелепо: грязный помятый костюмчик, который, вероятно, был старше самого носителя, порванные ботинки, чья подошва оставляла желать лучшего, меховые короткие штанишки. Он присел рядом и смотрел прямо в глаза Фромгару испепеляющим взглядом. Наконец, он заговорил, переводя взгляд на Андрахила:
– Глуповат, однако, твой приятель – выдал старик, гладя свою бороду морщинистыми худощавыми руками с нестриженными грязными ногтями, от которых стоял противнейший запах земли.
– А вы, позвольте спросить, кем являетесь, что оскорбляете моего товарища? – изменился тон Андрахила на более серьёзный и в чём-то даже угрожающий.
Несмотря на то, что Йереван действительно не отличался умом и сообразительностью, он как-никак являлся пехотинцем, и до сих пор держит это звание. А значит – какой-то неизвестный дед не имеет право на оскорбление.
– Вот, значит, как заговорило нынешнее поколение… Я в твоем возрасте уже… мг… – прервался старик. Он все пытался выдумать то, что произведёт впечатление на Андрахила, но его старания были тщетны.
– И что же вы делали в моём возрасте? – начал смеяться над своим новым собеседником Андрахил.
Старик почувствовал себя никчемным, но он не хотел с таким позором уходить, ведь на него смотрела вся таверна. Особенно – усатый бармен. Тогда он не растерялся и достал острый маленький ножик, размер которого не превышал и двух дюймов. Старик пригрозил ножом Андрахилу прямо к лицу со словами:
– Как такой ублюдок, как ты, смеет оскорблять меня!? Да ты, сукин сын, невоспитанный! Нынче только званием пользоваться и можете, а нормальные мужики уже давно на больничной койке лежат!
Вероятно, дед совсем сошел с ума. В тот момент, когда он начал свои крики, его глаза расширились и наполнились невероятной злобой. Лицо тут же покраснело, а зубы старика сомкнулись под конец его небольшого монолога.
Один из посетителей – молодая девушка с длинными рыжими волосами, лет так 16. Рост которой ели-ели достигал пяти фунтов, решила заступиться за героев. Она подошла к старику и влепила ему мощнейшую пощёчину, после этого сказав:
– А вам не кажется, что вы ведёте себя хуже наших защитников?
В сравнении со стариком она – щенок, решивший дерзнуть старому хищнику.
Старика так взбесила такая дерзость, что он, не сдержав накал эмоций, быстро провёл ножичком вдоль глаза красивого личика юной дамы. Спустя мгновение, девушка закричала. Половина её лица была полностью в крови, а глаз превратился в рассеченный на две части. Старик тут же пнул её в живот, а тем временем за происходящим наблюдали посетители. Никто из них даже не вступился за даму. Лишь в Фромгаре, сидящем ближе всего к старику, блеснула честь. Не растерявшись, он встал, затем одним ударом своего кулака с металлическим кольцом на среднем пальце, превратил лицо старикана в кровавую картину. Дед повалился на деревянный пол. В процессе падения он выронил из своих костлявых рук свой маленький нож. Это и сыграло на руку Фромгару. Взяв в руку ножик, в голове Фромгара проявились мысли: «Что будет потом? Меня же убьют». Все с восторгом наблюдали за унижением подлого сумасшедшего пожилого ублюдка и были в ожидании его гибели. Фромгар, осознав желания наблюдающих, принял решение. Он протянул руку старику, но как только обезумевший укусил руку, которая его и пощадила, Фромгар хладнокровно вонзил нож прямо старикашке в ладонь. Всё кончилось. Дед даже не завопил, лишь издал тихий стон, затем, вероятно, умер. Раздались аплодисменты. Андрахил, наблюдавшей за происходящим ужасом весь побледнел. «Неужели в этих людях совсем нет доброты?» – проскакивали мысли в его голове. Пострадавшая девушка продолжала плакать. Ей никто и не пытался помочь, но, когда лишь один столик был запачкан её кровью, в дело вмешался бармен. Он проводил даму до лекаря, затем возвратился обратно. Позднее, в бар зашел накаченный парень, который совсем недавно нёс Фромгара и Андрахила до того же лекаря. Его могучая, волосатая рука схватила старика за туловище, затем он скрылся. Как ни странно, он направлялся к врачу. Никакой информации об этом человеке не было. Лишь догадки о том, что это, возможно, помощник доктора, либо местный «вышибала». Сильное внимания со стороны посетителей напрягало и Фромгара, и Андрахила. Тогда герои решили покинуть это заведение. Вслед им кричали комплименты, похвалы и пожелания.
Они отошли на приблизительно двести метров. Глейц похлопал по плечу товарища, спросив после этого:
– Как ощущения, герой?
Фромгар сохранял хладнокровие, как и при своём ударе ножом по старику. Но после такого вопроса он не сдержался, и улыбка сама по себе вылезла на его невинном выражении лица. Небо было серым, тучи сгущались над великими горами. Находясь здесь, мысли путались. С одной стороны – полное спокойствие, никакой тьмы и нежити. С другой стороны – тьма всё еще не отступила и продолжает обременять святые земли. Однако случай этот крайне абсурден. Как только товарищи прибыли сюда, им приходится сталкиваться с злым старичком, а также глупостью жителей, не желавших как-либо вмешаться в эту возню.
Недолго думая, Фромгар ответил:
– Я сделал то, что должен был. Кто бы осмелился, если не я?
– А я и не говорю, что это плохо. Этот гад скорее всего не в себе. Это уже не наша забота.
Следующие два с половиной часа у героев прошли с истинным счастьем. В тот момент их не волновал факт нападения тьмы, их лишь волновало веселье и наслаждение жизнью. Когда же последняя тарелка супа была отведана, Андрахил предложил Фромгару прогуляться до ближайшей степи. Здесь было вполне уютно, тихо. Ни единой живой души, за исключением пробегающих япу́рей6 и других мелких животных. Рядом со степью находилось озеро, у которого и присели герои. Наблюдая за тихим движением воды, из которой изредка выскакивала рыба, хотелось лишь просто сидеть. Сидеть и смотреть. Наблюдать красивые пейзажи, пока небезызвестная тьма не поглотила их красоту. Облегчало положение и то, что нет никаких неудобных доспехов, в которых нормально было только стоять или идти. Фромгар, через несколько минут после уютного молчания и наблюдения за природой, спросил:
– И как долго наше счастье будет продолжаться?
– Пока мы здесь.
Андрахил привстал и спустился к озеру ещё ближе. Рядом с песком было много различных камней совершенно разных размеров и цветов. Одни красные треугольники, другие фиолетовые овалы. Ему захотелось вынести свои мысли на бумагу, что и неудивительно, как никак смерть ближе, чем будущее. И Глейцу крайне повезло, ибо в кармашке его штанины оказалась небольшая записная книжка.
Сев на достаточно большой круглый камень, похожий на сверкающий сапфир, темнеющий с каждым прикосновением воды, Андрахил принялся писать первые мысли. Пишущих приборов не было, лишь небольшая записная книжка в мягком бордовом переплёте. Рядом с камнями можно было найти что-то интересное, чем можно писать. Это и получилось. Андрахилу и не пришлось идти на тяжелые поиски, под соседним камнем лежал небольшой овальный слегка заострённый уголёк. Светило уже почти исчезло, шум озера полностью заглушил треск сверчков. Озеро преграждало Андрахилу добраться до леса, хотя с виду он был крайне близок. Теперь ему хотелось лишь размышлять и мечтать. Он всегда хотел иметь человека, на которого можно положиться, любимого человека. Жаль, что теперь ему приходится мечтать о хотя-бы одном спокойном дне без тревог и битв. С виду он простой пехотинец, что служит командиру, а этот командир служит адмиралу, адмирал же служит королю, король служит кому-то побольше. Написав всего лишь одно предложение с датой в самом начале, он решил, что пора бы и отойти к дому.
«13 ма, 1463 ПБПА. Сегодня в таверне вместо крови и смерти подавали вино да пиво»
Поднявшись в горку, Андрахил увидел заснувшего на траве Фромгара. Тот явно не хотел спать в обычной кровати в тепле. Было итак достаточно тепло, никаких намёков на дождь не было. Закинув руку за голову, юнец открыл свои кристально-голубые глаза и просто молчал. Молчал и молчал. Каждая секунда здесь проходит с таким наслаждением, словно волчонок вернулся к своей семье, убегая от злых охотников. Становилось всё темнее. Ночное светило показалось полностью в своей красе, и зелёная травка стала куда светлее, нежели без него. Прошлой ночью её затмили тёмные облака тьмы. Это говорило о том, что бояться нечего. Андрахил прилёг рядом со своим приятелем. Его уже клонило в сон, однако сейчас это не имело такого важного значения.
– Те звезды… – пробормотал из-под носа Фромгар, уставившись на прекрасное небо, усеянное яркими частичками.
– Что?
– Они такие красивые… За всю жизнь так и мне не приходилось наблюдать за такой красотой. – тембр голоса сменился с спокойного до более сентиментального; наполненного печалью, исчезающей от совершения одной из его целей – лежать и размышлять вдали от дома.
– Я давно служу в войсках, видал и горы, и вулканы, и каньоны глубиной до несколько миль. – начал автобиографический рассказ Андрахил, пытаясь вспомнить детали из юности. – когда в первый раз перед тобой предстаёт такая картина, кажется, что ты свободен. Правда, когда я впервые наблюдал за ночью, орионы решили напасть на наш лагерь и…
– И всё наслаждение исчезло под гнётом войны? – не дождавшись утомительного рассказа, перебил Фромгар.
– Да…
Тёплая капля слезы пустилась по левой щеке Андрахила, медленно спускаясь к земле. Они были солдатами в пехоте, чьи имена не вспомнили бы после гибели. Теперь от их старого звания осталось лишь название. Лежа в удобной светло-коричневой рубахе и тёмно-синих широких штанах, Андрахил вспоминал молодость. Он устроился в добровольцы, о чем явно пожалел. Когда ты совсем юн и даже молоко не обсохло на губах, ты познаешь ужас войны, думая, что это великий поступок – вступить в армию. Любовь и страсти уходят из твоей жизни. Тебе дают снаряжение, меч с щитом и иди бейся. За всю историю этих земель, каждый год велась своя отдельная война. Каждый год погибало множество людей и не людей, но нелюди всегда выживали.
Поковырявшись в носу, он уснул. Фромгар же продолжал думать. «Есть белая полоса жизни, а есть чёрная. После чёрной, как правило, всегда идёт белая. А после белой, неужели всегда черная? Или это просто выдуманные кем-то правила, чтобы замотивировать разумы печальных существ?» – не прекращался поток его мыслей. Возможно теперь, он получил ту свободу, о которой так давно мечтал. Наконец, и он мирно уснул, под шум озера и копошащихся в кустах зверях.
Тихое журчание воды никак не мешало сну, даже наоборот, дополняло его. Спустя некоторое время, Андрахил приподнялся. Его дух был полон решимости и счастья. Но подозрение всё никак не покидало его. Неужели такое везение в жизни бывает? Как только он подумал об этом, ветер стал порывистым, сильным. «О да, это знак» – проскочила идея у мужчины. Встав над своим напарником, он недолго думал – будить или не будить? Приняв однозначное решение, Андрахил несколько раз проговорил имя приятеля, время от времени пиная его. Спустя множество попыток, Фромгар ели встал и как в том лесу, он, опираясь на Андрахила, шёл к новому дому.
Зайдя в башню, они обнаружили еще не спящего лекаря, одиноко сидящего за бумагами и едой в придачу. Он решил сменить свой костюм на светло-красный плащ с капюшоном того же цвета. Его длинные серебристые волосы аккуратно вылезали из капюшона. Он вежливо поприветствовал приятелей, ничуть не удивляясь позднему приходу. Убрав все важные бумаги с записями со стола, он предложил выпить его новый чай – «Маргарет» с особыми добавками в виде сушёного апельсина и горсти сока винограда. От чая отказался лишь Андрахил, решивший без лишних разговоров лечь спать.
Сев за уютный стол, за которым они уютно завтракали утром, начался непродолжительный разговор.
–Помнишь старика в таверне? – с научным тоном выдал врач, разглядывая бумаги и попивая свой новый продукт.
– Тот, кому я руку порезал? – отвечал сонный Фромгар. Чай, что он пил, согревал его изнутри и снаружи. Кислинка лимона слегка взбудоражила его, а сок винограда добавил энергии.
– Мефендий Уль Рих Таг. Он жив и сейчас на так называемом домашнем аресте. Напал на тебя без причины, что у нас является большой редкостью, вследствие чего и была такая неоднозначная реакция народа.
– А девушка?
– Теперь она живёт с небольшим шрамом, но глаз в порядке. Понятия не имею как, но у меня получилось его сохранить!
Отблагодарив целителя за спасение мирной души, Фромгар подкинул ему несколько золотых, полученных от посетителей за героизм. Далее он перешёл в спальню, как и подобает к двум часам ночи. Находясь уже там, Фромгар сидел в кресле и смотрел из окна на прекрасный открывающийся ему вид деревни, вдали стояли бессмертные вечные горы, уходящие в небеса. Чуть ближе гор он увидел тот лес, что был перед ним у того озера. А взглянув еще ближе к себе, он увидел то озеро. «Неужели мы так близки к чему-то столь великому?» – возникла мысль в его голове. Сейчас он был в том же положении, в котором ранее пребывал Андрахил, вписывая в записную книжку свои первые мысли. Юнцу тоже хотелось вывалить всю свою и злобу, и уныние, и горесть, и счастье на бумагу. Пройдя вдоль спальни, он взял книжку Андрахила, где под ночным светом прочитал: «13 ма, 1463 год ПБПА. Сегодня в таверне вместо крови и смерти подавали вино, да пиво».
Перелистнув на следующую страницу, Фромгар решился на написание своего полноценного произведения. Выбирать пришлось недолго: одна большая поэма. Целая история, расписанная в стихах, что так привлекало его в детстве, но тяжести жизни разлучили его с искусством. На тумбочке было несколько канцелярских приборов, из которых первый попался под руку карандаш. И хлынуло вдохновение. Одной строкой за другой, Фромгар писал строчки, словно находясь в бесконечном потоке понятия самого себя. Писанина продолжалась еще более часа. Он раздумывал о том, как-бы передать всю боль и счастье, борющиеся в его душе. И наконец, результат предстал перед его глазами.
Фромгар Йереван
«Борьба вне воли»
Песнь I
Начало конца и приверженцы тьмы без любви к ближним.
В среде неутомимых мук
Где плачет множество святых
Светило скорчилось извне
А я остался без суда;
Того суда, чьего явленье
Я ожидал уже сполна
Кричал мой маленький ребёнок
О том, как жизнь к нему строга́
Но я всё шёл и шёл к нему
К раздору тёмному, которым
Я так дышу уже лет 5
Пульсировала та же жажда,
Которую боялись все
Не продержалась даже жажда,
Ведь есть зло покрупней.
Стремясь к свободе, через льды
Я встретил множество князей
Все те князья с набитым были брюхом
И без желания к тому,
Как мир лишить бы всякой злобы
Которой так наполнен он
И вот, передо мною стоит двуглавый лис.
Он просит у меня кусочек лакомого мяса.
Иначе съест же он меня, заменой стану я
А я имею меч большой!
Такой большой, что не сравнить
Его со всеми ружьями и саблями.
И он вскричал:
«Помилуй! Я не злобен!
Уж не хотел быть страхом для тебя!»
Но я сильнее был и злее,
Чем златая лиса.
Рассёк её я очи;
И громко хохотал.
Фромгар прочитал собственное творение и положив книжку себе в карман, прилёг на кровать. Сверкал ночной небосвод. В спальне приятно пахло корицей и древесиной, от чего все плохие мысли исчезали.
Глава V – Бери и беги
Яркие лучи рассвета с утра пробудили ранних птиц и зверей. Лекарь, поспав чуть больше часа, посиживал себе на чердаке и наблюдал из окошка башни за горами, возвышающимися прямо над ним и красотой этих земель. Пахло весенними недавно выросшими подснежниками. Жёлто-оранжевые пушистые облака вылезли из монохромных небес. Поправляя свою мантию, он пытался присмотреться к появляющимся чёрным маленьким силуэтам, возникающих из леса. С каждой секундой их становилось всё больше и больше. Озеро стало наполняться зелёной жидкостью. Пресная вода превратилась в ядовитую трясину с выходящими из неё ядовитыми парами. Тогда лекарь понял окончательно – нежить. Начав собирать вещи, он заметил из окна, как с верхушки горы катится крупное существо массивной формы с кожей, туго обтягивающей тело.
Оно влетело в крышу и снесла одну половину, покатившись дальше. Этот шум разбудил Фромгара и Андрахила. Лекарь вбежал к ним в комнату и дал команду – «Бери и беги». Фромгар лишь нацепил первые попавшиеся сапоги, а Андрахил особо и не торопился. Спокойно надев сиреневое пальто, он уже направлялся к выходу. Каждая секунда была на счету. Когда герои решили напоследок проверить своего спасителя, его вещи пропали, как и он сам. Выйдя из дома, перед ними была изображена сие картина: никаких живых мертвецов. Только «элитные» войска тьмы. Повсюду шагали сплошные ходячие латы, чьих лиц не было видно.