Степанцев, подбоченившись, продолжал агитировать юнармеек, которые стояли напротив него в полном изумлении и смятении, бросая ошарашенные взгляды то на Глеба с другом, то на двух незнакомых мужчин: – Я же вам говорю, такой шанс один на миллион случается. Это наши друзья. Проводят реконструкцию боя с амазонками. Им на пару важных ролей двух девчонок подходящих не хватает. Кастинг долго проходил, тысячи красавиц пересмотрели, всё не то. А тут мы им с Глебом ваше фото подогнали. Так они сразу примчались. Сам Дрегос за вами приехал. Он именитый актёр. Там всего один эпизод. Если вы понравитесь режиссёру, то вас могут в большой кинематограф позвать! Пока будем ехать, вы свои роли проштудируете. Анатолий Александрович поможет.

Чтобы вернуть археологов к работе, зам куратора раскопок, уже пощипывающий и без того редкие волоски из своей козьей бородки, примчался на импровизированную парковку и вмешался в это бушующее восторженными криками действо: – Да чего вы медлите? Езжайте уже!

– Андрей Викторович, а если мы не подойдём? – дёргалась Таня, покусывая губы. – И здесь день потеряем и как-то перед ребятами, потом неловко будет.

Зам куратора махнул рукой: – Не попробуете, не узнаете. К тому же, сами подумайте, вам уже будет, чем перед друзьями похвастаться, – и более строгим голосом пожилой мужчина объявил: – Значит, так. Контакты все есть. Бойченко и Степанцев ручаются, что там всё без обмана. С вами для надёжности поедут. А день этот я вам всем в табеле закрою. Быстрее давайте, вы мне весь график срываете своими раздумьями! Только польза будет оттого, что вы этого красавчика рыжего увезёте отсюда!

Паша про себя хохотнул: «Класс! Теперь не надо будет и нам отпрашиваться или незаметно исчезать!».

Оля, словно игривый воробушек, вскинула голову и радостно зачирикала: – Мы сейчас мигом. Вещи только заберём. Сегодня же крайний день смены. Из Анапы уже напрямую домой в Краснодар поедем.

– Давайте-давайте! Только отзвонитесь, что у вас всё хорошо, – напоследок по-отечески забрюзжал Андрей Викторович и чтобы восстановить дисциплину у остальных подопечных начал махать руками так, как будто они были лопастями винта вертолёта, выкрикивая словно глашатай: – За работу! Солнце уже высоко! История вас ждёт!

По дороге девушки внимательно слушали детали по поводу их участия. Анатолий Александрович попутно отвечал на тысячи вопросов, на ходу выдумывая тонкости несуществующего сценария. Бойченко, сконфуженный присутствием Оли, помалкивал, забившись подальше ото всех в дальнем кресле салона. Степанцев же, устроившись на сидении рядом с водителем, попытался наладить контакт с Дрегосом.

– Вы так мастерски водите, что мы быстрее, чем за три часа доберёмся, – восхищённо произнёс парень.

Рыжеволосый снисходительно хмыкнул: – Ни одна машина не может быстро так, как нам надо. Сейчас вырвемся в укромное местечко на трассе, и я попробую перстнем нунтиуса нас всех ближе к Анапе перенести. Если бы археологи не толпились на дороге со своими телефонами, ещё в полях бы скачок сделали. Покрутились бы чуток, чтобы ваши подружки вопросов не задавали, почему так быстро доехали, и всё. А тут посмотри, дороги битком забиты туристами. Хоть к вам в лагерь удалось быстро незамеченным проскочить.

– Круто! Вы такие большие предметы можете двигать. А корабль тоже сможете?

Дрегос сощурившись, словно что-то прикидывая в уме, на тройку секунд задумался: – Не пробовал. Корабль, наверное, вряд ли, а вот на лодку или ялик чар хватит.

– А если несколько дозорных объединятся, то сможете корабль переместить?

– Дался тебе этот корабль, – прыснул Дрегос, но всё же ответил: – Если с пару футбольных команд нунтиусов собрать, то может и осилим.

Паша приободрился и, вытянув шею как страус, заглядывая в лицо водителю, спросил: – А дозорные играют в футбол?

Рыжеволосый, криво улыбнувшись, смерил юношу быстрым взглядом: – Парень, мы самые обычные люди, считай, что все обыденные игры знаем. В футбол, кстати, ещё пастухи играли. В мезозое камни пинали вместо мяча. Камень символизировал солнце. Если команда проигрывала, то главного, то бишь капитана, в жертву приносили, – он немного помолчал и хихикнул: – Мы во многие игры умеем играть, только правила вот иногда забываем. Сколько их раз уже люди переделывали и не сосчитать, да и в каждой стране они разнятся.

Послышались сдавленные смешки Степанцева: – Не хотел бы я оказаться в такой команде, где кто-то, позабыв правила, решит капитана прикончить после провального матча! Хоть и кричат «судью на мыло», но подобных случаев расправы не зафиксировано. Это судей так за плохое судейство пугают и всё, а капитанов вообще не трогают. Чаще словесная перебранка бывает между болельщиками, хотя и до драк случается, что доходит.

– А вот и уединённое укромное местечко, – обрадованно присвистнул Дрегос, свернув после короткого тоннеля на обочину.

Через мгновение микроавтобус уже мчался среди виноградников, устремившихся стройными рядами на склоны пологих гор, изумрудными возвышенностями, раскинувшимися под голубым небом и благодатным приморским солнцем. Дрегос приоткрыл люк на крыше. В салоне стал чувствоваться солёный привкус моря. Водитель оглядел пассажиров в зеркале заднего вида. Все были так увлечены разговором, что скачок в пространстве прошёл незамеченным.

– Ещё пять минут и мы у цели, – коротко бросил рыжеволосый, заставив Пашу задуматься о возможных вариантах продолжения театральной постановки, и юноша с озабоченным видом стал вслушиваться в то, о чём говорят остальные пассажиры.

На зубчатом вытянутом предгорном массиве среди можжевеловых островков и редких дубов на краю крутого выщербленного и поросшего блеклой растительностью берега моря на объёмной шестиколёсной телеге возвышалась войлочная кибитка с бурым пологом на входе. Около неё, одна к одной, размером поменьше полукругом теснились группой четырёхколёсные крытые парусиной повозки. Все эти воссозданные умельцами конструкции древних кочевников представляли собой стан Мидийского царя.

Киаксар стоял у самого обрыва, с напускным безразличием испытывая на себе натиск гулких порывов усиливающегося ветра. Солёный прибрежный воздух постепенно становился насыщенней. Волосы и одежда мидийца трепетали, но он как будто не замечал надвигающегося ненастья. Буравя взором морской простор, сжимая в руке красно-лаковый золочёный сосуд, наполненный вином, царь безмятежно слушал тревожные полу-крики, полу-стоны мечущихся чаек, предвещающих бурю. Только изредка вздрагивающие ноздри выдавали некую озабоченность. Взгляд то и дело возвращался к стоявшей на якоре белоснежной яхте, хозяева которой справляли какой-то праздник или задерживался на стае охотящихся дельфинов.

Приставленный к венценосной особе переводчиком Мирча уже приметил этот неоднозначный интерес к яхте и, поигрывая бородой, ненавязчиво рассказывал, какие сложные нынче в управлении корабли.

Неожиданно из одной повозки появились две стройные юные девы в приталенных длинных гранатовых платьях, расшитых на груди множеством блестящих как золото пластинок. Их волосы были укрыты под тонкими жемчужно-белыми шалями на полспины, которые крепились к высоким головным уборам, схожих с традиционными гоппами, теми, что носят женщины на Кавказе. На передней части гоппа цветочный орнамент из ярких бляшек и россыпи цветных бусин поблескивал на солнце, готовом в любую минуту спрятаться за набегающие свинцовые тучи. Величественной поступью, больше похожей на почётный караул, который возлагает венки к Вечному огню, нежели на марш услужливых придворных, девушки вместе несли бархатистую пурпурную мантию с удлинённым белым воротником.

Шуршание мелких камешков заставило царя обернуться.

Мирча с поклоном прокомментировал появление Оли и Тани: – О, великий, примите эту мантию. Она убережёт вас от непогоды.

Киаксар бросил взгляд на грозовые тучи и лёгким кивком головы дал понять, что не против этого дара.

Новоявленный переводчик шикнул девушкам: – Укройте плечи царя.

Но едва подруги приблизились, как рука мидийца взмыла в воздух останавливающим жестом. Он поднёс вино к губам и замер, словно не решаясь отпить.

Таня и Оля переглянулись. Их задача состояла в том, чтобы во, чтобы то ни стало надеть мантию на царя и застегнуть фибулу.

– Это же не по сценарию, – тихонько охнула Таня.

– Давай на колени встанем? – предложила Оля.

Девушки подобрались на пару шагов ближе и встали на одно колено напротив царя. Тот демонстративно вылил вино прямо перед ними, и отшвырнул сосуд в пропасть.

– И что дальше? Лечь и умолять? – в визгливых нотках в голосе у Тани было слышно, что в гордой юнармейке начал просыпаться гнев львицы.

Незаметно примеряющим тоном Оля прошептала подруге: – Я уверена, он специально так себя ведёт. Видимо нас проверяют, можем ли импровизировать.

Брови Тани заходили ходуном, и взмыли вверх: – Ах, так! Да пусть эти напыщенные режисёришки идут, куда подальше со своим кино! Я им, что профессиональная актриса? Да они просто издеваются над нами! – она бросила свою часть мантии на землю и зашагала прочь, продолжая в исступлении что-то выкрикивать.

Раскатистый грохот прокатился по округе. Небо расколола молния. Неистово взвыл ветер. Первые капли дождя обрушились вместе с крупными градинами. Пенясь, море закипело.

Оля подобрала мантию, изящно встряхнула, протянула царю и с умоляющим взором нежно проворковала: – Начинается буря. Наденьте это, пожалуйста.

Лёжа рядом с Пашей в засаде под телегой Глеб не слышал слов, но он прекрасно понимал что произошло.

Мысли оторопевшего парня застопорились на обрушившемся спонтанном вопросе: «Что это? Девушка, которая мне нравится, готова на всё, лишь бы добиться цели? Как далеко она готова зайти? Откуда такое страстное желание выполнить миссию?».

Тем временем Степанцев судорожно в стиле футбольного арбитра освещал происходящее: – Один игрок получил красную карточку и покидает поле! А это пол команды в нашем случае! Справится ли единственный нападающий?! Да-а-а, а шпионом то быть непросто… О, что я вижу! Да это же заявка на победу обозначилась! Трибуны замерли в ожидании! Гол-л-л!

Бойченко быстро заморгал и посмотрел осмысленно. Каким-то непостижимым образом Оле удалось накинуть мантию, и она билась над тугой застёжкой. Тут царь оттолкнул девушку и самостоятельно застегнул фибулу. Юнармейка откланялась и сбежала вслед за подругой. Шум дождя усиливался. Мирча и Киаксар покинули берег, скрывшись в царской кибитке. Внезапно край полога резко приподнялся, и показалась фигура мидийца.

– Смотри! – Паша вскинулся всем телом и больно ударился головой о телегу. Почёсывая затылок, он выдохнул: – Там что-то случилось!

Будто в подтверждение его слов Киаксар выпрыгнул из кибитки и со скоростью гепарда рванул к обрыву и спрыгнул. Нунтиусы как по команде выскочили кто откуда. Одноклассники помчались за всеми к отвесному краю. Со всех сторон были слышны крики, из которых стало понятно, что царь едва зашёл в кибитку, набросил подаренную мантию на Мирчу и предпринял попытку к бегству.

Обзор был затруднён непогодой. Хмурые взоры бороздили неспокойное море.

– Он разбился? Предпочёл смерть? – Степанцев, наскоро осмотрев пустынный берег, к которому скатился кубарем царь, растерянно вглядывался в бурливые волны.

Бойченко щёлкнул пальцами и, тряся рукой вдаль, закричал: – Я его вижу! Он превосходный пловец!

Нунтиусы не двигались. Они застыли с ожесточённым видом, словно терракотовая армия китайского императора. Киаксара в спасательном круге яхтсмены вытаскивали из воды.

– Что вы стоите? Верните его! – обомлел Паша.

– Как? – гаркнул Корнэл.

– Вас же много! Переместитесь на яхту! – закричал Степанцев.

Михей заартачился: – Неизвестно что эти люди подумают, пока мы будем мидийца отлавливать. Мы не можем их ликвидировать без причины.

– А вы доставьте яхту сюда! Царь поймёт, что вы всесильны и сдастся! А потом верните судно в море! – напористо предложил Паша.

Глеб поддержал друга: – Владельцы яхты, что-то празднуют. Они подумают, перебрали лишку и что им всё это померещилось. Если кто-то что-то сфотографирует, то сбросим их телефоны и фотокамеры в воду.

Дрегос поднял руку с перстнем, и призывно провозгласил: – Пацан прав. Это наш шанс. Все без исключения, штурмуем эту большую лодку!

Елизавета Леопольдовна громогласно прокричала: – Вперёд!

Супруг дозорной и Анатолий Александрович тоже уже были на изготовке.

Через мгновение ока на обрыве остались только Глеб и Паша. А ещё через миг огромная махина с килем и парусами материализовалась около стана кибиток. Дальше всё произошло в считанные секунды. Перепуганные владельцы и их гости даже не думали что-либо фотографировать. Они в застывших позах с оцепеневшими лицами скучковались на кормовой части около штурвала. Киаксар скрежеща зубами, сам спрыгнул с борта, и будто ничего не произошло прогулочным шагом, умываясь проливным дождём, прошёл в кибитку. Через минуту яхта уже качалось на волнах. Спустя ещё пару минут нунтиусы разбрелись по повозкам и укрытиям под деревьями.

– Эх, не сработала волшебная фибула, – тяжко вздохнув, поджал губы Степанцев, завороженно смотря на шторм.

Анатолий Александрович спохватился: – Сейчас захвачу застёжку и верну владельцу. Надо вместе поработать головой.

Судорожно вздохнув, Паша протёр мокрое лицо: – В точку! Пора будить Диму. Он же у Франца в мозгах копался, пусть и этого просканирует и зашлёт его как-нибудь к шаманке.

Дозорный кивнул: – Так и сделаем. Вы идите сушиться к подружкам, а я за Димой.

– А где Оля с Таней? Они ничего не видели? – задёргался Бойченко.

Плечи нунтиуса передёрнуло, но он невозмутимо ответил: – В микроавтобусе. Думаю, девушки были заняты переодеванием и ничего не заметили. Побудьте пока с ними, пусть успокоятся. Да и мы должны полностью определиться, как быть дальше.

Открыв дверь в микроавтобус, Паша в мгновение ока оценил взрывоопасную обстановку. На лицах подружек искрилось недовольство друг другом. Перепалка закончилась, настало время надутых щёк.

– А мы к вам! Что-то сыро совсем стало. Мешать не будем, если вы заняты. Я вот тут рукоделие прихватил, – беззаботным тоном протараторил парень и прикрыл дверь за Глебом, который тут же забрался в дальний угол и сосредоточился на сушке одежды.

– Рукоделие? Я не ослышалась? – шмыгнув носом, заинтриговано произнесла Таня.

Степанцев наклонил голову на бок, и широко улыбнувшись полу-пропел: – А что тут такого? Мастерами-ремесленниками и мужчины, и женщины могут быть.

– И в чём это ты мастер? Похвастайся, – хихикнула Оля.

Юноша, скрывая смущение, достал жгутики, нарезанные из куска миндального цвета кожи, которой были увешаны края повозок: – Вот. Браслет плести подготовил.

– Ого! А ты умеешь? – восхищённо уставилась Оля, рассматривая ровные отрезки кожи.

– Это я учился нагайки и кнуты плести, вот пригодилось. Подарок одной юной леди сейчас ко дню рождения смастерю, – Степанцев отодвинулся к окну и увлечённо стал перебирать жгутики.

Неожиданно вспыхнув алым цветом, Таня отвернулась и ревниво произнесла: – Повезло твоей подружке. Ты такой романтик.

Оля подсела к Паше: – Если это подарок для девушки, то надо бусинок добавить в плетение, а то на мальчишеский вариант смахивает.

Степанцев громко выдохнул: – Нету у меня бусинок. А дарить уже сегодня вечером.

– Я помогу, дай кинжал, – Оля сняла резинку с волос и показала, что хочет срезать с неё металлические и деревянные бусины.

– Здорово! Спасибо! – Паша подхватил маленькие кругляши и кинулся украшать своё творение.

«Она добрая» – застучало в сердце Глеба новое за последний час прозрение.

Он пересел ближе к умилённому усердствующему над плетением однокласснику и его неожиданной помощнице и, ловя нежные улыбки Оли, размяк как шоколад на солнце.

– Чего мы ждём?! – резким тоном произнесённый вопрос Тани заставил всех вздрогнуть.

Не прерывая работы, Степанцев прокашлялся, и пояснил: – Дождь закончится, и поедем. Сейчас опасно. Дорога по краю обрыва. Видимость плохая.

«Вот вредная девчонка! Сама делов натворила, а теперь на других срывается» – ругнулся про себя Паша и попытался разрядить накал: – Представляете, а я мечтал, что ещё покупаться в море получится.

– Тоже мне мечта, – хмыкнула Таня.

– А ты о чём грезишь? – подключился Бойченко, мигом разгадав замысел друга.

Тоном главнокомандующего на параде Таня громыхнула: – О карьере конечно! Что я зря, что ли в юнармию подалась? Научусь командовать и до генерала дослужу, не меньше!

От такого откровения у Паши округлились глаза до размера футбольного мяча, и он выпалил: – Хо-хо! Не хотел бы я под твоим началом воевать.

Таня, дребезжа, словно крышка на кипящем чайнике, вскрикнула: – Что?! Ты не веришь, что из меня нормальный генерал получится?

– Отчего же, верю. Женщин в армии достаточно служит. Казачки в бою тоже фору мужчинам не раз давали, – хмыкнул Паша.

– А чего тогда в мою армию не пойдёшь? – стала допытываться Таня.

Прикрякнув, Степанцев подумал: «Язык мой, враг мой. Вот почему не удержался? Надо ж было такое ляпнуть!», а вслух произнёс: – Да как-то привык, что начальник постарше должен быть, поопытнее что ли…

– Тьфу! Да это я легко. Военная академия на что? Там всему научат. Оль, подтверди! – настроение Тани стало улучшаться.

– Да. Там теории предостаточно, – тихо отозвалась подружка.

Таня победно произнесла: – Все девчонки из юнармии, как и я, генералами будут, вот увидите!

Вдруг раздался полный волнения голос Глеба: – Оля, а ты о чём мечтаешь?

Девушка как-то странно притворно засмущалась и, поправляя причёску, заворковала: – А что мечтать? Мне природа красоту подарила. Я себя в любом деле реализовать смогу. С такой неординарной внешностью меня ждёт особенное будущее на любом поприще.

Девчонки снова заспорили, а Бойченко замкнулся глубоко в себе, пересматривая эталон женской красоты, который некогда воздвиг: «Димка о вселенском законе рассказывал, что как снаружи, так и внутри. То есть если светлый лицом, то добрый, а мрачный человек со злом в сердце ходит. Не по красивому лицу выбирать нужно, а по сердцу, в нём вся красота прячется. Не может добрый человек быть таким эгоистом. Оля умная, красивая, но какие цели у неё в голове? Нужен ли ей кто-то рядом или интересует только некий пьедестал почёта без разницы где? Она не командный игрок, а мама Машке говорила, что женщина как хранительница семью сбережёт, если не как одиночка себя вести будет, всех объединить сможет, если не только о себе думает… Идеальная девушка она другая… Она добрая фея…».

Вдруг наступила тишина. Дождь перестал дубасить мощными каплями по крыше микроавтобуса. Будто отсалютовав на прощание, вспышки молний многократно озарили небо. Из-за уносимых порывистым ветром туч стало проглядывать солнце, поджигающее блестящими огоньками стекающие на траве последние слезинки дождя. Буря закончилась.

Не ожидав от себя неконтролируемого урагана эмоций, словно вдогонку отбушевавшему ненастью, Глеб с горечью выдал: – Надеюсь на твоём пути встретиться человек, который сможет растопить твоё ледяное сердце!

– Да, я Снежная королева. Меня сможет завоевать только самый-пресамый! – расхохоталась красавица, вызвав очередное негодование у Тани.

Степанцев демонстративно закашлялся и стал открывать запотевшее окно: – Дождя нет, пора проветрить!

В микроавтобус ворвался свежий наполненный озоном воздух, чуть растворив запах кожаных кресел и запустив по ребятам мелкие мурашки. И тут дверь отворилась, прохлада со всей мощью вторглась в тесное пространство, полностью устранив духоту и заставив пассажиров поёжиться.

Дрегос просунул рыжую голову в салон и оповестил: – Выезжаем в Краснодар. Кто остаётся?

Приметив в просвет двери Диму с Акелой, и гордо вообразив, что юный волхв теперь будет наставлять нунтиусов вместо них, Паша вскинул руку и галантно произнёс: – Едут все. Мы наших леди домой провожаем.

– Тогда пристегнитесь, дорогая скользкая, – захлопывая дверь, чёрство ответил Дрегос.

Девушки закопошились с ремнями безопасности, а Степанцев, улучив момент, успокаивающе шепнул расстроенному другу: – Мама говорит, что женщина побеждает, лишь сдавшись. Но не все это понимают.

Обессиленный ночными приключениями юный волхв выглядел помятым. Неуверенной походкой, путаясь в длинных полах туники цвета нежно-серебристого инея, широкий пояс которой держал бесчисленные складки ткани, чуть согнувшись, подкручивая длинные рукава, юноша шёл по мокрым камням в низких сапогах из мягкой кожи, судорожно соображая, как бы ему договориться с Мидийским царём. Только резво бегущий Акела вселял уверенность, что всё будет хорошо. Идущий же рядом отчаянно жестикулирующий неунывающий Мирча внушал суматошное беспокойство.

Словно он был давным-давно знаком с Димой, а не встретил юношу всего несколько минут назад, дозорный по-дружески подбадривал: – Для Киаксара ты жрец. Молодой, но жрец. Он посмотрит на тебя с волком и сразу поймёт, что ты посланник Высших сил. Ты главное говори убедительно, я то переведу как надо. Так, мол, и так, было видение, Вселенная хочет того, чтобы ты вернулся домой. Есть жрица, она тебе поможет. И всё такое. Можешь ещё для наглядности и устрашения слова растягивать, завывать или руками сотрясать.

– Это же принуждение, получается? – усомнился Дима в предложенной тактике.

Мирча хохотнул: – Это военная хитрость. Ты что думаешь, что враги по законам чести сражаются? Красивые драки только на экране кино бывают. А когда речь идёт о выживании, никто не церемонится.

Нунтиус остановился около царской повозки, тщательно оглядел паренька, натянул ему на голову неглубокий капюшон и, троекратно похлопав по плечу, с искорками балагура в заботливых глазах спросил: – Ну как, ты готов?

Он получил ответ юноши в виде едва заметного кивка с затяжным морганием.

– Заходим! – выдохнул Мирча, откинул полог, и будто взбесившись, громко закричал какие-то ругательства.

В набитой толстыми коврами и пёстрыми шёлковыми подушками кибитке было пусто. Хитрый мидиец снова сбежал.

Юный волхв внезапно засуетился, словно это происшествие его разбудило: – Акела, след! Бери след! Он не мог далеко уйти!

Мохнатый помощник, увлекая за собой Диму, рванул по узкой тропке, ведущей в населённый пункт.

Спустя пару минут их догнал Мирча: – Я остальным сказал пока не высовываться. Не хватало, чтобы кто-то полицию вызвал, увидев, как мы тут массово облаву устроили.

Дима угукнул и они помчались дальше. Поскольку для смены одеяний времени не было, парочка, бегущая за странного вида псом по улицам посёлка в пригороде Анапы, вызывала несказанное, но терпимое удивление на лицах жителей и любящих спокойный отдых туристов. Су-Псех обосновавшийся на Высоком берегу имел только два пути к морю: в четыреста и восемьсот ступеней. Фотографы и модели в самых разных одеяниях часто бывали здесь, подбирая места для эффектных снимков. Но чаще можно было встретить романтического вида наряды, поскольку на многометровых лестницах были обустроены особые перила, на которых казалось, что человек позирует на носу корабля, как в нашумевшем кинофильме «Титаник».

Вскоре Мирча стал притормаживать и, пуская гневные взгляды на прохожих, что-то тихо ворчал себе под нос.

Невесёлая вымученная улыбка пробежала по лицу Димы: – Мы похожи на сбежавших из дурки. Нам не полицию, а медиков вызвать могут, чтобы вернуть в психушку!

Дикий хохот Мирчи заставил обернуться пешеходов на противоположной стороне дороги: – Ты прав, парень. А ну-ка останавливаемся. Я, кажется, понял, куда ведёт твой мохнатый друг. Видишь, он уже нас дожидается.

Идя неспешным прогулочным шагом они успели выровнять дыхание до того как достигли тенистой развилки, где под развесистой катальпой сидел Акела. На просторной площадке справа показалась пустая автобусная остановка.

– Царь сел в маршрутку? – изумился Дима.

– Не думаю, – замотал головой Мирча и указал на припаркованный белый шевроле. – Там дальше вроде стоянка таксистов, пошли, спросим.

Юноша, громко выдохнул и, ковыляя следом, с укором спросил: – Почему вы Киаксара в надёжном месте не заперли?

Не оборачиваясь, словно уставший учитель геометрии, который в очередной раз доказывает ученикам теорему, Мирча бесстрастно проговорил: – Чем меньше нарушитель из прошлого узнает о будущем, а живущие сегодня столкнутся с прошлым, тем меньше будет всплесков энергетических возмущений и негативных последствий.

– Последствия? Какие последствия? – обострил внимание юный волхв.

– Человечество может вернуться в каменный век просто от того что этот мидиец с непобедимым клинком примется добывать себе власть.

Гримаса недоверия застыла на лице Димы: – Человечество и так плохо уроки усваивает, и войны без конца ведёт. Сами себя и без Киаксара туда отправляем.

Дозорный поморщился, подбирая слова: – Разрушение памяти. Обнуление. Люди восстанавливают цивилизацию, потому что есть память о былом. Но если разорвать связь преемственности поколений, то случится, то, что уже однажды случилось…

– Что случилось? – обомлел юноша.

– Когда люди дорвались до телепортационных технологий жрецов и начали бесконтрольно прыгать по временным измерениям, многие достижения по познанию устройства мира потерялись безвозвратно. Люди забыли, что они смертны. Отказались иметь детей. Популяция резко сократилась. Межвременные пиратские набеги, и делёжка власти стали обыденным делом. Это было на самом деле не так уж давно. Последствия этого времени отобразили руинисты. Просто в хронологии мировой истории существует намеренный хаос… Ладно, я не об этом. После коллапсного краха на большей части планеты в огромных дворцах и на территориях космических аэропортов пасли овец, потому что не могли, не знали, не умели, как распоряжаться таким имуществом. Уровень знаний катастрофически упал. Потребности сократились до первобытного уровня. Да что там, сыр учились делать заново. В лучшем случае могли костёр разжечь – вот и вся цивилизация. Дряхлые старики пытались что-то донести малочисленным малолетним детишкам, но те не могли воспринимать как оно того нужно было. Да и где применять-то, если единая система использования технологий раскрошилась.

– Но как-то же всё восстановилось? – мысли парня путались.

– Ну да. У избранных кое-что осталось. А вот у всех остальных дела обстоят несколько иначе. В круговую если посчитать, то и сотой части не вернули из того что было. Законы Мироздания спиралевидны в обе стороны. Либо развитие без предела, либо полная деградация. Выбор делает человек.

Дима поёжился: – Получается, что человек топчется где-то в одном месте?

– Можно и так сказать. Одни умы открывают проходы для совершенствования, другие их захлопывают. Много понабралось последователей чернокнижников. Их действия творят дыры, через которые просачивается развитие и развеивается в небытие, – Мирча замедлил шаг и сменил тон: – По-моему в машине пусто… О, вот ты где! Смотри вперёд.

Дима поднял сосредоточенный взор, и радостно объявил: – Я понял! Там скамейка с мужчинами у магазинчика. Слева – это продавец, а второй наш таксист. Акела, иди рядом!

Волк сбавил ход и засеменил около хозяина.

Незнакомцы, которым было далеко за пятьдесят, сидящие на узкой скамейке около выбеленного крошечного как теремок строения с громкой вывеской «Мир продуктов», уже с нескрываемым любопытством рассматривали приближающуюся тройку.

Разговор, к счастью Димы, оказался информативным, Акела поработал на славу. Юноша восхищённо смотрел на Мирчу, который искусно общался с местными жителями, не сразу пожелавшими идти на контакт с чудаковатыми приезжими.

– Да вы что? Кир не заплатил? Не может быть? На него это совсем не похоже! – тараща глаза, вскидывал руки к небу дозорный.

– А я как обомлел? Заходит в диковинной одежде статного вида солидный мужик и как сорванец хватает сладкую булку. Я так поразился, что даже ничего ему не сказал. Пока отпустил покупателей, кинулся, а этого наглеца, и след простыл, – жаловался благоухающий свежей выпечкой продавец, пока таксист листал телефонную книжку в мобильнике.

– Нашёл! Сейчас узнаю, куда ваш сумасбродный Кир уехал, – пробурчал отзывчивый, но на удивление не словоохотливый таксист, нажимая кнопку вызова.

Через минуту стало понятно, что солидный мужчина не заплатил и другу таксиста и тот готов сказать, где высадил пассажира, только за отдельную плату.

Мирча прикинулся оскорблённым: – Неужели здесь никто не говорит по-мидийски и никто не сможет помочь заблудившемуся иностранцу?!

Пожилой таксист сконфузился: – Николаша проронил, что у музея сейчас стоит. Может там и высадил.

– Конечно, там, – отозвался продавец, – Ещё ни один турист не прошёл мимо Горгиппии.

Дима, всё это время стоящий в сторонке, поглаживая Акелу, удивлённо переспросил: – Мимо чего?

Выпятив грудь колесом как молодцеватый гусар, и упёршись рукой в бок, продавец расшифровал, не забыв как бы, между прочим, блеснуть знаниями перед своеобразными чужаками: – Горгиппия. Это археологический музей. А вообще так раньше Анапа называлась, по имени боспорского царя, который тут был наместником. Там на километры раскопки древних кварталов города тянутся и большое музейное здание есть. В общем, всё как полагается. Не хуже, чем в Луврах всяких. Интереснейшее место, я вам скажу. Вон рекламный плакат на доске объявлений у остановки висит, какая-то новая выставка готовится, сами почитайте, – вдруг мужчина растерянно почесал затылок, и повернулся к таксисту: – Музей-то не один. Мало ли у какого именно музея Николаша твой сейчас таксует…

Таксист беспомощно развёл руками: – Перезванивать не буду. Он злой сейчас. Упомянул, что иностранец ни бельмеса не понимал, тарахтел что-то по-своему и всё.

Юный волхв бросил осторожный взгляд на внезапно притихшего Мирчу, тот сосредоточенно играл желваками и наконец, театрально опечалившись, протянул: – А-я-я-й! Потеряли мы Кира. Ну, да что ж теперь причитать, сам найдётся, не маленький. Спасибо люди добрые.

Пригнув незначительно спину, дозорный отвесил вежливый поклон добровольным помощникам и, подмигнув Диме, искусственно улыбаясь, проронил: – Уходим.

– Эй, заплатите за друга! – внезапно оживился продавец.

Мирча изменился в лице. Тактичный турист испарился, и дозорный опять казался взбалмошным охламоном.

– Ни тот костюм надел, извините, в другой раз, – почти пропел он на прощание.

Скрывшись за катальпой на углу, дозорный схватил Диму за руку: – Бери волка. Перемещаемся в музей.

– Какой музей? Они же сказали, что их много? – непонимающе заколебался юноша.

– Начнём с того, что на плакате только что разглядел. Нам спешить надо, пока след ещё горячий, – одним острым, наполненным здравомыслия взглядом, дозорный успокоил сомнения Димы.