Дождь

– А еще помнишь ту рыжую? – напомнила Аля.

– Помню-помню. Двое детей маленьких, один из которых еще грудничок, квартира мужа. Просто классика жанра! Я бы вообще запретила детей рожать пока профессию не получит и не будет иметь свой самостоятельный заработок, а в идеале – собственное жилье. Тоже любовница появилась, после чего жена с детьми стали игнорироваться. В этой истории удалось помочь жене, по сути, молодой девице только потому, что она сама хотела себе помочь. Сначала психологически ей удалось отпустить ситуацию: перестала устраивать истерики и ставить ультиматумы. Муж, собиравшийся выставить ее на улицу, поутих, его такой расклад стал устраивать: и дома быт налажен, и дети рядом, и любовница на место жены не претендует, так как оно занято. В это время жена на деньги мужа пошла на курсы парикмахеров, младшему ребенку опять же на его деньги была найдена няня. Потом пошла работать в парикмахерскую эконом-класса, где стрижка стоила сто рублей, денег платили мало, у нее ведь и опыта никакого не было, но она ждала, так как у нее была цель выбраться из того дерьма, в котором очутилась по собственной инициативе…

– Почему по собственной? – перебила ее Аля.

– Потому что изначально она сама себе такого мужа выбрала. В общем, на все мелочи закрывала глаза. Набралась опыта, у нее появилась своя клиентура, денег стало больше. Младший к тому времени бодро направился в детский сад, она сняла комнатку у одинокой бабули и переехала. Это позволило ей наконец подать на развод и алименты, так как раньше, когда у нее не было ни работы, ни доходов, ни жилья, муж грозился, что заберет детей. А алименты получались приличные, она, будучи замужем таких денег не имела. А муж? Муж был в шоке! Как так? Жена все это время вынашивала тайный план! Коза такая-сякая, использовала его несчастного и бросила. Возомнила, что может жить самостоятельно, да еще и на алименты подала. И странное дело: у нее получалось жить самостоятельно!

– Да, это со стороны так все гладко и красиво звучит. А на самом деле столько времени все это потребовалось, столько сил, нервов! А сколько разговоров было! Она и хотела уйти, и боялась очень сильно, – вставила Аля.

– Муж не ушел к этой любовнице, а у жены все сложилось хорошо, пусть и трудновато в самом начале. Сейчас появилось другое дело, правда, в этой истории жене не хватает мозгов.

– Может дело не в мозгах, а в силе духа? Она просто боится.

– Да, и будет постоянно жаловаться на мужа, получать от него по кумполу, но и шага не сделает от него в противоположное направление. Навязалась балбесина на мою голову! И дальше общаться сил нет, и бросить жалко. Но самое главное, во всех этих историях самую большую ошибку совершают мужчины!

– Какую? – хором спросили Аля с Егорычем.

– Они в свой дом, который для человека всё – и дом, и тыл, и суть – поселяют врага. Тот человек, который для них был второй половиной, другом, партнером, соратником, может быть, что-то еще, он из друга превращается во врага. Тот, который живет в твоем доме, в твоем тылу и призван охранять и созидать, в том числе и тебя самого, теперь живет и разрушает и этот тыл, и тебя самого. А недалекие мужчины понимают об этом потом, когда ничего на осталось, и даже ко мне, юристу их бывших жен, возвращались чаще всего в виде пьяных изливаний на тему, можно ли как-то склеить отношения с бывшей женой и вернуть семью. А пока зависимая жена с маленькими детьми на руках дома, они да, они на коне, и жена, и любовница, дома обеспеченный быт, на стороне – фейерверки и сплошной праздник, только вот парадокс, при отсутствии жены дома праздник на стороне почему-то превращается в рутинное мероприятие и не так-то на него уже тянет.

– Это интересная мысль… – протянула Алька. – Но не все же изменяют в открытую.

– Не все, иногда тайное, которое не уводит от тыла много сил и ресурсов, так и остается тайным. Но не обязательно иметь связь на стороне, чтобы разрушить свой тыл. Достаточно перестать вкладывать ресурсы, женщина перестает быть счастливой, а следом и этот брак. И нет уже надежного тыла и счастливой семейной жизни.

– Но разве в брак не должны вкладываться оба в равной степени? – спросила Алька.

– Должны! Но у каждого в этом разная функция. Сделай счастливой свою женщину, она сделает счастливым все остальное и твой брак в том числе. Мы же помним, что женщина – это душа? Ну так вот, несчастливая душа отравляет и плоть. Тут Егорыч прав, что мужчины и женщины разные.

– Да, разные, – отозвался Егорыч, – но прав у женщин в нашем обществе может оказаться больше, если провести детальную ревизию. Вот, к примеру, детей при разводе почти всегда оставляют с матерью.

– Все правильно! Ухаживать за детьми лучше у женщин получается, а у мужчин лучше всего получается зарабатывать деньги. Но ведь единицы в нашей стране достойно содержат детей! Это с одной стороны, а с другой – это и минус существенный, когда глупая недалекая тетка, а такие в моей практике тоже были, начинает этим преимуществом активно пользоваться и шантажировать ребенком, в тупой жажде мести не понимая главного, что все это бумерангом ударит и по ребенку, а потом по ней, как по матери несчастного ребенка.

– Ты бываешь так убедительна, что порой сложно что-то возразить, – миролюбиво развел руками Егорыч.

– И еще в дополнение к существенному минусу: не каждая при разводе горит желанием оставлять ребенка себе, бывает, что женщина прохладно относится к своему чаду и была бы не против, если бы он проживал с отцом. Или ей надо много работать, чтобы сделать карьеру, которую бывший муж уже сделал. А как общество относится к этому? Почему-то в порядке вещей, когда отец перестает общаться с детьми после развода и даже перестает платить алименты, но, когда женщина отдает детей отцу, сразу звучат громкие слова «бросила»! Вот, поэтому и говорю, что это привилегия оставлять детей с матерью иногда боком выходит самим женщинам.

– М-да, уж, – протянул Егорыч.

– В продолжении темы про равенство вспоминается Фрейд с его утверждением, что женщины завидуют мужчинам, – сказала Галка. – Женщины завистливые, униженные и закомплексованные существа. Но я бы лично не хотела быть мужчиной.

– А почему? – заинтересовалась Алька.

– Да жизнь у них какая-то… сложная. Вот прямо по пунктам: женщины рожают детей. Да не всегда это приятно, я роды имею ввиду, и необходимо участие мужчины. Но при желании она может родить себе ребенка, а мужчина – нет. Сколько рожать детей тоже решает женщина, даже если мужчина хочет еще детей, а женщина нет, то родить за нее у него не получится. Только уговаривать. Ну, и наконец, если в своем материнстве женщина уверена на все сто процентов, то у мужчины на двадцать процентов всегда есть неопределенность или сколько там сейчас считается? Что-то это цифра постоянно имеет тенденцию к повышению. Про физическую силу я не спорю, так уж природа распорядилась. Но вспомните классика, который вещал: «коня на скаку остановит, в горящую избу войдет…» и вспомните историю Руси. Начиная с самого Петра Россия без конца воевала. Как она воевала? Как правило, не умением, а числом: положить толпу мужиков да за раз плюнуть, да еще не умевших воевать. А дома баба осталась, у которой уже было семеро по лавкам. Что ей оставалось делать? Либо смириться и голодной смертью помирать, либо себя в кулак и идти «коня на скаку ловить»! Вот так и формировались веками гены русской женщины. А что мужик? А мужик типа на войну ходит и по кабакам. Еще со времен Ивана Грозного началось открытие питейных заведений для пополнения казны государевой, а в итоге имеем заложенные веками гены к пьянству. Даже Владимир, когда Русь крестил и выбирал между христианством и мусульманством, потому и выбрал первое, что во втором случае был запрет на горячительные напитки, и даже многоженство не пересилило чашу весов в пользу мусульманства.

– Лучше бы он буддизм выбрал, – мечтательно произнесла Алька.

– Ага, мы бы сидели в позе лотоса, мычали себе и постигали нирвану, – поддакнул Егорыч.

– Не отвлекайтесь! Дальше про стрессоустойчивость. Почему женщины дольше живут? С детства мальчикам вдалбливают, что мужчины не плачут, а для девчонок это позволительно. Что имеем в итоге: случилась беда, женщина всплакнула, отревела свое, отстрадала, встряхнулась и дальше пошла. А мужик держит в себе, он – сталь, он – мощь! Ему нельзя! Мужчины ведь не плачут, наружу не выносят, к психологам, тем паче, не ходят, поэтому вся боль и стрессы внутри остаются. В итоге: инфаркты, инсульты, и средний срок жизни на десять-двадцать лет меньше, чем у женщин.

– И еще: тылами кому с детства вдалбливают, что надо быть? Правильно, мужчинам. А вот не сложилось, ну не та профессия, не приносит она хорошего дохода, не реализовался и прочее. Сразу начинаются мысли, что ты никто! А женщинам? Им вроде и не надо этих высот добиваться. Их дело – домашний очаг, а если она вдруг чего-то добилась в профессиональном плане, и даже денег прилично зарабатывает – это уже как дополнительный бонус рассматривается, тогда как для мужчины это было бы нормой! А если у женщины не сложилось с карьерой, ну это не беда, она же домашний очаг бережет и тылы держит, а вот если у мужчины не сложилось – он неудачник! И что имеем? А имеем кризисы разные именно у мужчин: не сложилось, не добился, не достиг. И начинаются попытки поиска «себя», а тут и алкоголь – извечный спутник. При «обновлении себя» некоторые меняют жену на более молодую. Ну, сменил, ему сорок, а ей двадцать, а через десять лет уже молодая жена его сменит, а он у разбитого корыта, потому что бывшая обратно не принимает, у детей своя жизнь, а он понимает, что разрушил тот самый тыл, без которого он никто.

– Как все оказывается сложно, – сказал Егорыч. – Но одно бесспорно: всех уравнивает смерть. И старость.

– Что-то ты, Егорыч, из серии: «начали за здравие, кончили за упокой», – удивилась Галка.

– Да, старость подступает, – уныло согласилась Алька, – морщины, это еще куда ни шло, они постепенно как-то проявляются, и также постепенно с этим смиряешься, а вот когда начинаешь терять зубы, а потом тебе предлагают всякие мосты-протезы – вот это реально жахает, и ты понимаешь, что вот она старость! А тут еще начинают шалить бортовые системы, появляются ограничения в физических возможностях, к примеру, уже не родишь, так как стара для этого. А следом начинаются финансовые ограничения, к примеру, на работу берут до сорока лет, а дальше что? Работать не надо? Или надо до пенсии на одном месте сидеть? С возрастом денег становится меньше, здоровье хуже, финансовые затраты возрастают.

– На Кавказе так говорят про молодость и опыт: молодость – это, когда зубы есть, мяса нЭт, а опыт – это когда мясо есть, а зубов нЭт, – улыбнулся Егорыч.

– Угу, а старость, это когда ни зубов, ни мяса, – мрачно добавила Галка.

– Ну, прямо так пессимистично? – спросил Егорыч

– А у тебя Егорыч, есть запасы, что ты такой оптимист?

– Нет, нету, но я и не задумывался как-то.

– А в твои годы, Егорыч, пора бы!

– А при чем тут мои годы? Руки есть, голова есть, я себя как-нибудь прокормлю.

– А когда станешь немощным?

– Тогда сбудется моя мечта, буду читать и читать, не отрываясь, так сказать.

– Нет, Егорыч, как-то ты несерьезно к этому вопросу подходишь, – посетовала Галка.

– А если буду серьезно подходить, старость не настанет? – спросил Егорыч. – Аля, вот расскажите про свои мечты.

– А что ты, Егорыч, сразу тему меняешь? – спросила Галка.

– Да запросто! – сказала Алька. – На летние каникулы меня отправляли к деду, он был лесником, вот это был кайф! Мы подбирали и лечили животных, тогда-то у меня появилась мечта: стать ветеринаром. Но не сложилось, стала бухгалтером. Еще мечтала бросить курить. Научиться играть на саксофоне и гитаре. Это все какие-то мечты в настоящем времени. А в прошлом, как мечтала быть ветеринаром, также мечтала иметь большую дружную семью, даже представляла, как будут проходить совместные вечера, семейные праздники, традиции…

– А у меня нет… хм, а как слово «мечты» в родительном падеже? Типа, нет у меня мечт! – сказала Галка. – Вернее есть: мир во всем мире!

– Глобально как! А твои личные какие?

– Ну, наверное, чтобы у меня поменьше было работы, связанной с разводами и разделом детей, а если и встречались, то, чтобы все проходило цивилизованно.

– Ну, а прямо совсем уж личные? – не унимался Егорыч.

– Не знаю, нет у меня совсем личных. Ну выспаться нормально хоть раз. Или в отпуск съездить куда-нибудь, но у меня столько дел, что никуда от них не денешься, разве только на дачу и то постоянно дергают.

– А еще?

– Надо машину менять, моя сыпаться начала, дачку бы не мешало подправить, летний домик тогда тоже до кучи. Вообще его перестроить хотела, в другое место поставить, тут он неудачно стоит, и не летний домик сделать, а баньку или сауну туда, а можно и то, и другое. К ним добавить веранду-кухню, чтобы водопровод провести и канализацию, а тогда до кучи – душевую кабинку поставить, потом кухню цивилизованную сделать, чтобы не на этих газовых баллонах готовить, и чтобы наконец появилось время и силы устроить тут сад.

– Сейчас Галочка про домик закончит, начнет про квартиру, какие там нужны обои и шторы повесить, – поддела Алька.

– А что, мы разве не про мечты? – обиделась Галка.

– Галь, ну это у тебя не мечты, а планы.

– А! То есть то, что нельзя достичь – это называется мечтой, а то, что можно – это планы. Так? Вот стать ветеринаром – это мечта, а построить домик – это планы? Пусть тогда у меня будет куча планов, чем толпа бесплодных мечт!

– Почему сразу бесплодных?

– Ну, потому! Ты специально такие ставишь, чтобы невозможно было достичь, чтобы у тебя лишний раз была возможность пострадать и поразмышлять на разные темы, например, а не настал ли у меня такой-то кризис, потому что двадцать лет назад я не тем стала, кем хотела быть!

– Зато ты про шторки на кухне…

– Дамы-дамы! Ну что вы опять?! Очень даже нормальные планы!

– Так, Егорыч! Не перебивай нас! – отрезала Галка.

– Да! Что ты вечно! – присоединилась Алька.

– Что я-то??? – удивился Егорыч.

– Ничего! – воскликнули обе в голос.

– Кстати, а у вас, Егорыч, какие мечты? – спросила уже успокоившаяся Алька.

– Ну, вот дом дострою…

– У вас как у Галки, – вставила Алька.

– А дальше? – заинтересовалась Галка.

– А дальше – да не задумывался я как-то. Вообще, в детстве как все нормальные советские дети мечтал стать космонавтом. Пошел в армию. После армии строительный институт. Потом работа, женился. Обычная жизнь.

– А у тебя кризис, Егорыч, был? Тот, который среднего возраста.

– Вот не задумывался я никогда.

– А это: «построить дом, родить сына, посадить дерево»?

– Вот как раз дом и строю! И сына бывшая жена родила, на мое имя записала ведь. А дерево – завтра пойду из леса выкопаю, посажу тут где-нибудь.

– Нет, Егорыч! Так не пойдет! Дом ты не себе строишь, жена хоть и на тебя записала, но сын не твой и растить ты его не будешь, а то, что дерево с места на место пересадишь, так толку от этого никакого! Оно может на новом месте не приживется? Зачем дерево дергать лишний раз? – отрезала Галка.

– Я это… того… пойду, – Егорыч как-то неловко встал, задел стул, тот упал, Егорыч его поднял, потом направился к калитке.

– Ты вроде его обидела, – сказала Алька.

– Хм, надо же, какие тут все обидчивые, можно подумать я кого-то оскорбила или ложь! Всё ж по делу, только правда эта не всем по душе.

– Ладно уже, завтра надо будет извиниться.

– Извиниться? Ты себе как это представляешь? «Егорыч, прости, что правду тебе сказала! И что она такая хреновая, тоже извини!»

– Не, если так извиняться, то лучше уж совсем этого не делать. А вообще, он в целом прав. Я про ваш спор про мужчин и женщин. Тебя это задело, поэтому ты не прошла мимо возможности задеть его. Причем, ты это прекрасно понимаешь, ты же умная, но найдешь возможность переспорить, даже если неправа.

– А сама-то?

– Так! Пойдем спать, а то тоже разругаемся в пух и прах!

Уже была глубокая ночь, Галка громыхала посудой на веранде, в саду стрекотали кузнечили, а где-то совсем далеко лаяла собака. Аля сидела на крылечке, все плыло, и было так хорошо и спокойно. «А не в этом ли кайф? В друзья, спорах, вкусной еде и вине?»

Глава II. Катастрофа

Воскресенье

Даже яркий солнечный свет, наполнивший веранду, не помешал Альке спокойно проспать до обеда. Она несколько раз открывала глаза, тут же вспоминала, что у нее отпуск, переворачивалась на другой бок и засыпала снова.

В этой сонной тишине звонок мобильного телефона прозвучал необычно громко. Аля спросонья долго шарила по полу в поисках телефона:

– Да?

– Алевтина! – раздался требовательный голос матери.

Аля поморщилась: мать прекрасно знала, как Аля ненавидела свое полное имя, но продолжала с фанатичной настойчивостью именно так ее называть. А еще Аля терпеть не могла этот требовательный тон, когда с ней разговаривали как с подростком, которого отчитывают за позднее возвращение домой.

– Да?

– Я напоминаю тебе, что сегодня у нас званый ужин. Мы тебя ждем! – голосом, не терпящим возражений, заявила мать.

– Но я уехала из города, у меня отпуск, – пролепетала в ответ Аля.

– В этот раз ты обязательно должна быть! Тебя будут ждать! – и мать положила трубку.

– И тебе тоже до свидания, мамочка, – усмехнулась Аля.

Из комнаты раздался сонный Галкин голос:

– Попробую догадаться: ты зарядила телефон?

– Угу.

– И не отключила?

– Алька сделала вид, что спит.

– В итоге, когда до тебя дозвонились, ты не смогла набраться смелости, чтобы сказать «нет» и теперь потащишься в Москву с толпой дачников на какую-то пародию званого ужина?

– Да ты не просто догадливая, ты ясновидящая, – пробурчала Алька.

– Ну и что, поедешь?

– А есть варианты?

– А то нет!?

– Все! Давай еще чуть подремлем? – отрезала Аля.

– Давай, – вздохнула Галка.

Они встали в середине дня, выспавшиеся, отдохнувшие. Тема вынужденного Алькиного визита на званный ужин больше не поднималась. После завтрака был важный пункт отпускной программы, который Галка называла «предаваться лени» и выполнялся он просто: надо было найти удобное место, а это очень важная часть, и максимально комфортно в нем расположиться. Аля выбрала уже полюбившийся ей гамак, а Галка притащила из летнего домика шезлонг. Обе взяли по книжке, лениво почитывали их, а иногда лениво перекидывались парой фраз.

Спустя пару часов Алька собралась и поехала к матери. Как только она выехала с дачной дороги на шоссе, то сразу же попала в пробку. Было жарко, но не так, как на даче в тени яблони. На дороге под палящим летним солнцем среди десятка медленно двигающихся машин жара была совершенно другой. Неперевариваемой. Жизнь могла существовать только в закрытой машине с включенным кондиционером. Пролился бы хороший летний ливень с грозой и громовыми раскатами, смыл бы накопившуюся пыль с деревьев и дорог, вдохнул бы жизнь в поникшую листву, а после дождика, когда в каждой капельке, запрятавшейся в листочках и траве отражается выглянувшее солнце, от края до края перекинулась бы радуга.

Угу, размечталась! Аля даже глаза кулаками потерла: на секунду ей привиделась радуга. Мираж, не иначе, потому что все было на месте: чистое небо, солнце, жара и духота.

Очень хотелось курить, но не в машине, а при мысли, что необходимо выйти, желание сразу же пропадало.

Вместе с удушающей жарой в воздухе висело какое-то тревожное предчувствие, что-то давило до одуряющей тошноты. Было похожее состояние, когда она ехала на дачу: то ли это отказ от курения так сказывается, то ли так выражается ее нежелание ехать на этот чертов ужин, а может, действительно, нехорошее предчувствие, словно в воздухе висело ожидание беды.

Иногда машины двигались быстрее, но потом опять возникала либо очередная авария, либо светофор, и опять пробка. А всё для чего? Чтобы, поддерживая иллюзию дружной семьи, появиться на этот дурацкий званый ужин, который каждый месяц устраивает ее мать. Правда, Кристину после пары ее выходок, когда, будучи подростком она начала хамить и выставлять все это действо в невыгодном свете, перестали приглашать.Той ничего не стоило прервать человека, чьи слова ей не очень-то нравились, фразой вроде: «Ой, а у вас мясо в зубах застряло! Нет? Значит мне показалось…». Или во время обсуждения диет сказать, что ни один узник Освенцима не пух от голода, или посоветовать заселить глистов.

Тогда же начались и их разногласия с Кристиной. Мало того, что у дочери начался переходный возраст, а тут еще взаимоотношения Али и ее матери. Может быть, одна из причин разногласий заключалась в том, что Кристина была не слишком высокого мнения о матери, которая терпеливо сносила весь этот цирк?

Аля ехала и размышляла. А в этом что-то есть. И их отношения именно поэтому разладились: как можно уважать человека, если он сам невысокого мнения о своей персоне и позволяет так с собой обращаться? А может взять пример с Кристины и начать хамить? Или как советует Галка просто позвонить матери и твердым голосом сказать: «Извини, я сегодня не приеду! Я не могу», или заявить, как есть: «У меня нет желания, участвовать в этом цирке». Но вместо этого, она в очередной раз выжала педаль газа и тронулась с места. Может быть, когда-нибудь она наберется смелости…

Внезапно Алино внимание привлек черный джип, который ехал навстречу и в попытке выиграть призрачное преимущество передвигался резкими зигзагами между двумя плавно движущимися потоками машин. Совершая очередной маневр на очень приличной скорости, будучи в своей крайней левой полосе, джип стал перестраиваться в правую, но в последнюю секунду заметил в мертвой зоне осмотра машину и резко выкрутил руль обратно в левую. Слишком резко! Выровнять машину обратно он не успел, он даже не успел нажать на тормоз, машина на огромной скорости вылетела на встречную полосу и протаранила мерседес, который ехал перед Алиной машиной. А дальше, как в замедленном кино, события, которые продолжались всего лишь несколько секунд в Алькином сознании растянулись на минуты: врезавшиеся машины отлетели в разные стороны, джип опять оказался на своей полосе, и тут в него пришелся удар сзади ехавшей машины. Джип на секунду замер, как зверь перед прыжком, и его отбросило вперед. В то мгновение, когда джип готовился к прыжку, Алина машина неумолимо неслась по своей крайней левой, справа затор из машин образовал мерседес, и не было возможности туда свернуть. Алина машина ехала километров пятьдесят в час, не больше, а казалось, что она неслась вперед на бешеной скорости навстречу неминуемой гибели, и не успевая ни о чем подумать, она со всей силы выжала педаль газа.

Грохот, скрежет, визг тормозов, но уже там, позади! Аля затормозила, остановилась и только потом выдохнула воздух. В ту минуту, когда джип готовился к прыжку, она сделала вдох и будто забыла, как дышать. Внутри образовалась абсолютная пустота. И эту пустоту мгновенно заполнил страх. Все уже было позади, а страх появился только сейчас. И громкий стук сердца, он пульсировал даже в побелевших ладонях, крепко сжимавших руль.

Она открыла дверь и вышла. Ноги не слушались, появилась мелкая предательская дрожь. Джип лежал перевернутый, рядом была другая машина, которая ехала за Алей. В этой машине сработали подушки безопасности, водителю помогли выбраться подоспевшие люди. Судя по тому, что к джипу никто не подходил, помощь водителю уже была не нужна.

Аля огляделась, оказывается, и ее машина получила незначительные повреждения, по сравнению с джипом можно сказать, что царапины. Только когда это произошло, она так и не поняла.

Не зная, что делать, Аля в нерешительности топталась вокруг своей машины, пока ее не окликнули. Она обошла покореженные машины, стараясь не глядеть в их сторону. Ее попросили рассказать, что она видела. Аля в двух словах изложила увиденное, а потом попыталась закурить. Руки тряслись и не слушались, зажигалка плясала в руках, и никак не получалось ее зажечь. Кто-то забрал у нее зажигалку и щелкнул, Аля прикурила сигарету и затянулась. Ее стало потихоньку отпускать, как тогда на даче, напряжение уходило, становилось легче, а трагедия, разыгравшаяся на глазах, казалась ненастоящей, словно это был просто дурной фильм. И вдруг что-то блеснуло: она пригляделась и увидела руку погибшего водителя, которая свисала из окна дверцы машины, а на ней что-то блеснуло, очевидно кольцо или камень на кольце. Смерть и этот блеск, такой живой и вместе с тем гипнотизирующий. Аля застыла не в силах отвести глаз.

Она очнулась и отошла на обочину подальше от жадных до зрелищ людей из проезжавших мимо машин. Аля опять закурила, но было ощущение, что вместо табачного дыма, она вдохнула ядовитый газ: она тут же зашлась удушающим кашлем, и все поплыло в глазах. Аля нервно выкинула сигарету, словно в руках была змея, потом нашла ее глазами и зачем-то долго затаптывала едва тлеющую сигарету в придорожную пыль.

Она вернулась к своей машине, села, включила кондиционер и наобум нашла какую-то радиостанцию. Сколько она так просидела неизвестно, из состояния анабиоза ее вывел звонок мобильного.

На автомате она сняла трубку:

– Алевтина!

«Бог мой! Только ее не хватало», – подумала Аля и еле слышно выдавила:

– Да.

– Когда ты будешь? Уже пять минут седьмого!

– Не знаю, – промямлила она. – Я попала в аварию.

– Какую еще аварию? Когда ты будешь?

– Я же сказала, что не знаю.

– Ты это нарочно? – прошипела мать.

– Что? Что «нарочно»? Я попала в аварию! Автомобильную! – заорала в трубку Аля.

– Мы потом поговорим, – сухо произнесла мать и положила трубку.

«Она даже не поинтересовалась, случилось ли что со мной, – горько подумала Аля. – И почему мне, взрослой тетке, не хватает смелости вести себя также, как она? Почему я всегда тушуюсь, краснею и бледнею перед ней, как подросток? Почему я вечно пытаюсь ей угодить? Почему я все время пытаюсь быть хорошей дочерью?! Ей этого не надо! Не нужна ей моя любовь!!!» И только по громкому звуку клаксона она поняла, что в приступе ярости долбит кулаком по рулю. «И ведь я это прекрасно знаю, и Галка права, тысячу раз права! Я могла бы погибнуть, а в глазах матери осталась бы неблагодарной скотиной, которая не соизволила явиться на обед…», – она бессильно опустилась на руль, обняла его и заплакала.

Ее душевные терзания были прерваны оживлением, возникшим в связи с прибытием сотрудников ГИБДД, которые начали осматривать место происшествия и оформлять документы.

К счастью, нашелся желающий рассказать, что произошло. В подтверждение его слов, Аля только кивала, когда речь шла про нее. Всех попросили предъявить документы, она отдала свое водительское удостоверение и пошла к машине ожидать окончания оформления.

Зазвонил мобильный телефон. У нее внутри все сжалось: «Только не сейчас!» Но кинув взгляд на экран, она увидела, что звонил незнакомый номер.

– Да?

– Здравствуй! – сказал мужской голос.

– Здравствуй, – на автопилоте ответила Аля. Повисла пауза.

– Это я, Сергей…

– Ммм… – имя ей ничего не говорило.

– Ты же звонила. Что хотела?

– Я? Вы, наверное, ошиблись номером. У меня нет знакомых с именем Сергей.

– Это не Оксана?

– Нет, я не Оксана.

– Странно, – пробормотал мужчина и добавил, – извините, пожалуйста.

– Да ничего, бывает.

Она стала убирать телефон обратно в карман, и тут ее осенило. Она открыла в меню исходящие звонки, и, оказалось, что звонивший номер и номер телефона Егорыча, который вчера набирала Галка, был одним и тем же. «Блин, вот мне только сейчас Егорыча не доставало с этими дурацкими розыгрышами, – в сердцах подумала Аля. – Кстати, о Галке», – и она набрала номер ее телефона:

– Галь, привет!

– Привет! Что случилось?

– Почему ты спрашиваешь?

– Да, у тебя голос, как будто ты с приведением встретилась.

– Что-то вроде, я в аварию попала.

– С тобой все нормально?

– Ну, если это можно так назвать… Хотя физически – да, цела и здорова!

– А с машиной?

– Задело чуть-чуть.

– Помощь нужна?

– Нет, справлюсь. Я хотела сказать, что вернусь сегодня на дачу.

– Хорошо, жду.

Когда оформление необходимых бумаг было закончено, Аля села в машину, завела и плавно поехала. На первом перекрестке она развернулась обратно в сторону дачи. Что-то было не так с машиной: она нажимала педаль газа, а машина еле ехала, скорость была не больше пятидесяти километров в час с учетом того, что мимо проносились машины раза в два быстрее. Так она и тащилась в крайней правой полосе, начиная уже тихо паниковать, пока не обратила внимание, что на педаль газа она толком не жмет, ей только казалось, что выжимает до отказа, а на самом деле – слегка касалась. Нормально нажать не хватало духу, какой-то внутренний ступор не позволял это сделать. Она решила, что подумает об этом потом, на холодную голову, а сейчас с вконец расшалившимися нервами можно дотащиться до дачи и на пятидесяти.

Галка как бы между делом прогуливалась по дороге возле дачи и при виде Алькиной машины, сразу открыла ворота. Галка выглядела также, как когда Аля уезжала с дачи: те же шорты, футболка и шляпа, но у Али было ощущение, что она давно уже не видела подругу, как будто прошло несколько дней, настолько сильным было потрясение после аварии.

Галка закрыла ворота, и они молча прошли в дом. Аля села за стол на веранде, достала сигареты и попыталась прикурить, безрезультатно щелкая зажигалкой. Галина в это время поставила тарелку с едой в микроволновку на разогрев. Обернувшись на Альку, она взяла у нее из рук зажигалку и щелкнула. Алька жадно затянулась, но тут же возникло видение: выбитое стекло черной машины, блеск кольца на руке человека и ядовитые пары сигареты. Алька нервно затушила сигарету, что не укрылось от внимательного взгляда Галины, но та ничего не сказала, достала из микроволновки тарелку и поставила ее перед Алькой.

– Неее, – замотала та головой, – я не хочу.

– Ты давно уже не ела.

– Все равно не хочу.

– Видела бы ты себя в зеркале! Бледная, какая-то вся осунувшаяся, круги под глазами. Ну, ладно, есть не хочешь, может выпьем? – и не дождавшись от Альки утвердительного ответа, налила в бокалы вина.

– Вчера же все выпили.

– В магазин сходила.

– Понятно.

Галка нарезала сыра и фруктов, присела и, не торопясь, стала потягивать вино. Алька сидела какая-то вся отстраненная, Галя взяла ее бокал вина и вложила ей в руку. Та инертно его приняла и вроде даже стала пить. Альку уже отпустило напряжение, и сейчас она напоминала сдутый шарик.

–… захожу к нему… Эй, аллё! Ты меня слышишь?

– Что?

– Я про Егорыча рассказываю, как мириться ходила. Ты хоть что-то слышала?

– Угу… Нет… Не очень.

– Тогда слушай! Решила тебя послушаться. Захожу к нему, а он сидит какой-то пришибленный, вот прям как ты сейчас, а в глазах у него вся грусть еврейского народа…