Девушка, которая рисует замки

– Горло как будто не болит.

– Это хорошо!

Я аккуратно перелила в чашку бульон, он жадно выпил. Перелила бульон из второго контейнера и поймала себя на мысли, что испытываю удовлетворение, сродни тому, когда собака приходит в приют, наедается до отвала и благодарно машет хвостом. Так, стоп! Какая бездомная собака?! Еще не хватало Мефистофеля за ушком почесать.

– Давай сюда все остальное, – и, забрав у меня контейнер с лапшой, съел содержимое из первого и из второго контейнера, черпая чайной ложкой. – Хоть человеком себя почувствовал.

Я навела порядок, собрала контейнеры, помыла чашки, а когда вернулась из ванной, он спал. Ну вот, ни спасибо, ничего! Но внутри все равно было удовлетворение, словно еще одно питомца выходила, вылечила и пристроила в семью.

Я улыбнулась и тихо вышла из номера.

На следующий день Эльвира сообщила в бухгалтерии, что Мефистофелю стало лучше и утром он улетел. Я почувствовала легкий укол, только не поняла чего. Ревности? Эльвира каким-то образом узнала, хоть она и секретарь и по роду деятельности ей, наверное, положено, а я бы так могла и не узнать.

Глава 9. День рождения Эльвиры и открытие детской площадки

Больше никакой информации о Мефистофеле не поступало, однако на электронную почту от него пришел возврат сметы за дополнительные работы по детской площадке с пометкой «ошибка» и с выделенным маркером неточных позиций, тогда как такого рода документы загружаются через корпоративную программу, проходят согласование, и отказ также осуществляется в этой системе. Поэтому смета по электронной почте в обход корпоративной программы дает мне возможность самой внести исправления и погрузить новый файл с исправленными ошибками…. А еще он никогда так раньше не поступал.

Неделя в целом выдалась довольно-таки насыщенной: моя детская площадка подходила к завершению, сдача ожидалась в конце недели, поэтому наступили самые жаркие деньки. Выполняла работу бригада веселых и бравых белорусов под руководством Дмитрия, которого все звали просто Митей. Это был широкоплечий мужчина лет тридцати – тридцати пяти с неизменной широкой и открытой улыбкой на лице, красной банданой на голове в комбинезоне и футболке без рукавов, которая открывала взору загорелые руки с накаченными мышцами.

Когда я появлялась на объекте, то по площадке, словно это футбольный мяч, передавался звонкий клич: «Митя-а-а-а-а! К тебе пришли!»

«Митя-а-а-а-а! К тебе пришли!» – и передав следующему, хлопцы прекращали работу, кто, опираясь на лопату, которой до того копал, кто, пристраивая качели или носилки на землю, которые до этого несли, и широко улыбаясь, наблюдали за дальнейшим развитием событий, словно были зрителями в театре.

– Ну, работаем, работаем! – появился Митя и смешно бранился на своих работяг, но при этом широко улыбался. Было забавно. Те опять брались за лопаты, качели, носилки, но улыбаться не переставали, как и переглядываться и кидать на нас мимолетные взгляды.

Любая моя просьба и замечание воспринимались с таким воодушевлением, словно я не на ошибки указывала, а наоборот, обещала премию заплатить. Тут же всё исправлялось, либо мне сообщали, когда будет исправлено. Я не возражала и даже поддерживала эту игру, пусть хлопцы развлекаются, тем более что делу это даже помогало.

Накануне сдачи – в четверг, закатывали разноцветной резиновой крошкой асфальтовое покрытие и раскатывали по периметру готовый газон. Мы с Митей обходили площадку, смотрели, что еще можно подправить.

– А садись, покачаю! – предложил Митя, когда мы подошли к качелям.

– А на них уже кого-то качали? Или быть мне Лайкой?

– Нет, Лайкой не надо. Давай или Белкой, или Стрелкой, выбирай!

А Митя-то не так просто был!

Под улыбки ребят я благосклонно приняла приглашение. Митя раскачивал меня, а мы оглядывали плоды наших трудов. Площадка мне самой нравилась: комфортная, удобная, и самое главное, безопасная: она была огорожена невысоким заборчиком и имела калитку. Качели были в отдельной ограде, никого из зазевавшихся детей они не заденут. У нас было новшество, которое я нигде не встречала: низенькие столики с лавочками и навесами, где мамы с детьми могли устроить пикник или посмотреть и почитать книги, или сами мамы посидеть с ноутбуком, а ребенок, например, спит рядом в коляске. Были и другие интересные решения: с одной стороны выстроились тридцать три богатыря с дядькой Черномором, они были импровизированным заборчиком, по другой стороне стояли отдельные деревянные скульптуры сказочных героев. Эти деревянные скульптуры были в зоне для малышей, а была еще зона для детей постарше и зона для подростков. В последнем месте были установлены тренажеры, эта площадка была не интегрирована полностью в детскую, но была рядом. Внутри площадок были детские игровые комплексы, которые я долго искала: для малышей – в виде крепости, что удачно сочеталось вместе с деревянными скульптурами, а для детей постарше – в виде замка.

Еще был предусмотрен карман для колясок, самокатов и велосипедов. Стояли информационные доски с правилами пользования, рекомендуемом возрасте на разные зоны, телефонами, по которым надо звонить в случае экстренной ситуации, и указаниями, подкрепленные большими значками, что запрещено посещать с животными, распивать алкогольные напитки и курить. На рядом находящиеся подъезды были добавлены камеры, позволяющие видеть и записывать, что происходит на площадке. В общем, я разошлась, конечно, и у всех была разная реакция: моя соседка Маша после пристально изучения площадки признала, что ей не к чему придраться, Лена похихикала над идеей с богатырями, Саша усмехнулся на столики с лавочками, а Дмитрий Ульянович с Вадим все изучили и утвердили несмотря на то, что площадка вышла за пределы сметы.

– Можно утащить твои идеи?

– Митя, смеешься? Какие еще идеи? Ничего оригинального, что не могло бы прийти в голову другому, здесь нет. Тем более, если речь про детскую площадку, то конечно же. Только это все недешево вышло.

– Ну, мы не будем уж так разгоняться, но вот столики и лавочки под навесами – хорошая идея. Карманы эти для колясок, информационные щиты. Нашему же человеку: что не запрещено, то разрешено. Не написано, что нельзя пиво на площадке распивать, и как его там мамка воспитала, так и будет, а может ей совершенно некогда было, вот и будет такой хлопец с ребенком своим на площадке и с пивом.

С самого начала проекта была установлена дата открытия детской площадки. Планировалось все неделей раньше, как раз к дню строителя, но в сроки не уложились, поэтому перенесли на пятницу неделей позже. В понедельник ко мне подошла сотрудница из рекламного отдела, попеняла, что ей пришлось все переносить, и рассказала, как будет организована процедура открытия: ожидается администрация города, наше руководство, местное телевидение, шарики и детишки. «Понарядней оденься, – оценивающе окинула она меня под конец, – тоже постоишь».

Пятница в целом выдалась нервозной, даже не в привязке к появлению Мефистофеля. Мало того, что в офисе стоял небольшой переполох: то заказанная стойка с названием нашей компании уехала на другой объект, то красная ленточка, которую надо будет разрезать, открывая площадку, «лежала вот тут прям на стойке, но куда-то делась», то ножницы, специально подготовленные и ожидающие отправки вместе с ленточкой, кому-то понадобились «на одну секундочку» – в общем, обычная предпраздничная суета, да еще и на пятницу выдался день рождения Эльвиры.

Поздравляли ее утром, тогда же с утра уже стояли на стойке бокалы с шампанским.

«Не пить!» – вспомнила я свою же установку и взяла бокал с соком для тех, кто «за рулем и язвенники-трезвенники».

Где-то в середине дня по внутреннему телефону позвонила Эльвира:

– Зайди к Владиславу Владимировичу.

Дверь его кабинета была открыта, он сидел за столом и что-то печатал в ноутбуке. Я вошла и также оставила дверь открытой. Он задавал организационные вопросы об открытии площадки, хотя почему мне, если тема была целиком и полностью рекламного отдела.

– Пообедаем? – вдруг неожиданно спросил он.

– Что? А нет, сегодня не получится, слишком много дел, – снова зачем-то начала я перед ним оправдываться. И тут я услышала звук закрывающейся двери, из приемной выходила Эльвира. Получается, Мефистофель видел, как она вошла и это его неожиданное «пообедаем?» было именно для нее, и она услышала то, что должна была услышать.

Выходя из приемной, я встретилась взглядом с Эльвирой. Та смотрела волком. Меня так взбесила вся эта ситуация, что я развернулась обратно к Мефистофелю. Это тот человек, о здоровье которого неделей раньше переживала Эльвира, которого я лечила, и у которого вроде бы что-то в мозгах сдвинулось в сторону большей человечности, коли он вернул смету по почте, но нет, мне показалось!

– Это низко! И некрасиво! – сказала я ему сразу с порога. – Так с ней поступать.

Одна его бровь удивленно поползла вверх. Как ему это удается? Но меня это совершенно не трогало. Он думал, я совершенно его не раскусила?

– Вы можете, как угодно, расценивать поступки других, но вы ничем не лучше других, если опускаетесь до их же уровня.

Его губы сложились в узкую линию, брови недовольно сошлись к переносице. Ну и пусть!

Обедать я не пошла, опасаясь столкнуться с Мефистофелем в каком-нибудь заведении, купила в магазине готовые бутерброды, и там же в магазине увидела горшочную розу. Не удержалась и купила. Эльвира сидела за своей стойкой.

– С днем рождения! – сказала я и поставила перед ней розу.

– Спасибо, – ее губы чуть растянулись в улыбке. Потом она добавила шепотом. – Я слышала, как ты на него наехала…

– Забей на него! – также шепотом произнесла я.

Спустя пару часов начался всеобщий ажиотаж. Я вышла в холл, посмотрела на все это и решила, что пойду пешком. И пешком, и на машине можно было добраться за десять минут, просто в первом случае – по прямой, а во втором – надо было ехать в обход. Я развернулась, чтобы спуститься по лестнице и столкнулись нос к носу с Мефистофелем.

– Так, поехали! – произнес он.

– Я дойду пешком.

– Через пять минут внизу на стоянке! – тихо, но четко произнес он.

Машину я нашла без проблем, черная и сверкающая выделялась на фоне других. Было заметно, что он злился, но не показывал вида. Был холоден, движения его были резки, но спустя время стали более плавными, словно езда его успокаивала.

– Давай поясню про Эльвиру…

– Нет, не надо! – прервала я его. – Меня это не касается.

– А вот и касается, сама начала эту тему! – тут я промолчала, вынужденно соглашаясь с его словами. – Мы с ней пару раз переспали, никаких отношений у нас не было, дальнейшее продолжение мне было неинтересно, однако она считает по-другому. Кстати, я выяснил, что именно она завела интрижку с Вадимом после моих с ней объяснений. В отместку.

– Так, остановите машину, я выйду! – я отсоединила ремень безопасности. Выходить, естественно, на полном ходу я не собиралась.

Мефистофель резко нажал на тормоз, перехватил ремень и щелкнул его обратно в патрон. Лицо было перекошено яростью:

– Никогда! Слышишь, никогда! Так! Больше! Не! Поступай!

Минут через пять он сказал уже спокойным голосом:

– Сорри, ты меня просто напугала.

– Во-первых, если у вас есть какие-то проблемы с кем-то, вот с этим кем-то их и решайте, не надо впутывать еще кого-то и устраивать хоровод. Во-вторых, вы там в офисе сегодня что сделали? Со стороны складывается впечатление, что при первой фаворитке оказали знаки внимания второй. Чтобы что? Чтобы первая все поняла и отвалила? А то, что вы столкнули лбами двух работающих в одной компании сотрудников, и это может быть не на пользу прежде всего компании. Вы об этом подумали? Или это будет тешить ваше самолюбие? И, в-третьих, вычеркивайте меня из списка своих фавориток! Не поняла, почему я там очутилась.

Мы приехали, он не проронил ни слова, я тоже больше ничего не сказала и вышла из машины, удивляясь своей дурости. Зачем я это сказала!? Меня даже чуть потрясывало.

Я сразу встретилась глазами с Митей. В первый раз увидела его в рубашке и без банданы. Он оказался блондином и весьма симпатичным. Нет, он и в бандане был симпатичным, и в этой своей футболке без рукавов, поигрывая загорелыми бицепсами, а сейчас он просто был другим, но тоже симпатичным.

– Что случилось? – сразу спросил он. – На тебе лица нет.

– Да так… Укачало в машине. Привет, кстати.

– Привет! Сюда встань в тень, сейчас ветерок организуем, – он спокойно взял меня за плечи, передвинул как куклу под дерево, и стал интенсивно махать папкой, которая была у него в руках. И было это настолько просто и естественно, что ни о каком харассменте или приставаниях, как с Мефистофелем, дотронься он до меня, даже мысли не возникло. Я улыбнулась в ответ.

– Ну, вот, тебе лучше стало, как я вижу.

– Ага. Спасибо, Митя!

Следом последовали речи, поздравления. Потом Мефистофель с женщиной из администрации города перерезали ленточку и торжественно открыли площадку. Запустили на нее детишек и выдали каждому по шарику. Аплодисменты, фотографии.

– Забавно, мы с тобой делали, а сливки другим собирать, – вполголоса сказал Митя. Мы с ним держались чуть поодаль от всей этой кутерьмы.

– Они же прекрасно понимают, что они просто витрина, а мы прекрасно знаем, что это мы создатели. Все рукотворное, что выше земли, все построено нами – строителями!

– А красиво ты это сказала!

– Ой, Митя, это не я, это я от папы слышала.

– Он тоже строитель?

– Ага.

– А давай к нам с ребятами, мы будем отмечать: и день строителя, и завершение объекта!

К нам подошла женщина из администрации вместе с Мефистофелем и пригласила на банкет, как раз в ресторане нашего бизнес-центра.

– О, спасибо большое! Но я уже приняла приглашение наших подрядчиков, а вам достанется Владислав Владимирович, – сказала я и улыбнулась настолько обворожительно, насколько только могла.

Женщина еще раз поблагодарила за проделанную работу и попрощалась, Мефистофель же со своими руками в карманах брюк задумчиво посмотрел, чуть наклонив голову. Губы тонкой линией, брови сдвинуты. Сложно было понять, что у него на уме. Недовольство? Удивление?

Чуть помедлив, не говоря ни слова, он развернулся и ушел.

Мы с бригадой Мити расположились в строительном фургончике, пицца, сок и пиво. Рабочий день, можно считать, почти закончился.

Ребята предложили тост за Митю, в воздух поднялись бокалы с соком и бутылки с пивом. Среди ребят был парень, которого все звали Вован, и у которого на любую ситуацию словно у фокусника в шляпе сюрпризы, всегда находился анекдот или веселая история:

«– Сколько вас тут работает?

– С мастером – десять.

– А без мастера?

– Никого.» За тебя, Митя!

– Так, ребята, – сказал Митя, – пока на объекте с пивом не усердствуем.

– Так, почти шесть, да и завтра суббота! – сказал Вован. – Главное, чтобы не было как в том анекдоте.

И не дождавшись запроса сам его и рассказал:

– Однажды в травматологию приходит мужик с поврежденной челюстью, врач спрашивает, где он так. А тот и отвечает, что он экскаваторщик, в пятницу день к концу подходит, и видит он открытый канализационный колодец, а люка рядом нет. И чтоб люди в колодец не упали, прикрыл колодец ковшом. Вот сделал доброе дело, а в понедельник поднимает ковш, а из колодца три разъярённых сантехника выпрыгнули.

– А это потому, что некоторые вовремя работу не заканчивают, – хмыкнул белокурый парень. – Давай еще!

– Ну, если еще, то знакомый рассказал буквально на днях. На торце здания мажет он швы, этаж десятый примерно. Долго делает, выкурил все сигареты, курить хочет смертельно, работы еще на полчаса где-то. И тут чувствует сигаретным дымком потянуло. Дотягивается он до угла здания, где-то полметра было, видит балкон, там мужик, опершись на ограду, курит. Ну, знакомый его и спрашивает, не угостит ли он его сигареткой. Мужик медленно поворачивает голову, и сигарета у него из рук выпадает: на высоте десятого этажа со стороны торца, где нет никаких окон, вылезает голова и просит сигаретку.

Хоть мне и было с ними весело, пришлось расставаться и бежать по своим делам. Я поблагодарила ребят за проделанную работу, распрощалась со всеми и пожелала успехов.

Митя пошел меня провожать, мы стояли, говорили какие-то мало значащие фразы и вдруг он сказал:

– … мы уезжаем в выходные… на другой объект… на юге, часов пять где-то ехать…

– Как?! Так далеко?

Он вздохнул.

– Митя… Ну, хорошо, что новый объект, но так далеко…

– Ты знаешь, – он грустно улыбнулся, – после твоих слов все кажется не таким уж и печальным, хотя… Контакты ведь есть, не потеряемся?

Неожиданно Митя притянул меня к себе и обнял, я обняла его в ответ. Мне было очень грустно…

Я шла в растрепанных чувствах, в ушах радостно клокотало: «Всё только начинается, начинается…». Как же, начинается! – мрачно усмехнулась я.

Дома на автопилоте я переоделась и поехала в приют, где на крыльце обнаружила сидящих Аню с Толиком, худым шустрым подростком, которые наблюдали, как жадно ела небольшая собачка с грязной рыжеватой шкуркой, и что-то обсуждали:

– Всем привет!

– Сань, привет! – отозвалась Аня.

– Здравствуйте, – сказал Толик.

– …Так хозяева у нее были? – продолжила разговор Аня.

– Сколько помню, только на улице ее и видел.

– А кто ее Белкой назвал?

– Как-то все ее так звали…

– Наверное, по рыжей шкурке, на белку похожа.

– Ладно, займусь ею завтра с утра, пока на карантин, но только комната в доме занята, там у нас сегодня очень грозный гость, плохо реагирует на других собак, поэтому не надо ему в вольер.

– Что за гость?

– Стафф! Американский стаффордширский терьер. Марсом зовут. Полностью соответствует своему имени. Огромный и страшный. Прикинь, завести и выбросить такую собаку! Все-таки я за выдачу лицензий на возможность иметь определенных собак. Надо сначала пройти школу, потом комиссия должна оценить, насколько человек адекватен и способен воспитать психически стабильного и послушного пса. А нам надо психов наших вызывать.

Психами мы звали зоопсихологов, тоже волонтеров, именно к таким собакам для вердикта, можно ли как-то выровнять поведение собаки или нет.

В это время Белка всё съела и, переминалась с ноги на ногу, радостно виляла грязным хвостом с длинными слипшимися кусками шерсти.

– Пойдем погуляем, – сказал ей Толик и поманил за калитку.

– Хороший парнишка, – вздохнула Аня. Она при этом была какая-то грустная.

– Ага. Случилось что? – спросила я, присаживаясь на крылечко.

Аня еще раз вздохнула:

– Мы с Сашей расстались.

– Ох, Аня, – я обняла ее. Она положила мне голову на плечо, и мы сидели так долго-долго… Был всё тот же август, а у берез прибавилось седин…

Глава 10. Приют

На следующее утро в субботу я проснулась в хорошем настроении, но вспомнив события накануне: стычку с этим дурацким Мефистофелем и отъезд Мити – как теперь без его улыбки, погрустнела. Захотелось опять закрыть глаза, опять в сон и опять то легкое и хорошее настроение, верните мне его, пожалуйста.

С таким настроением делать ничего не хочется, хотя и были наполеоновские планы. Я взяла телефон и стала тупить в интернете, пока не надоело.

– Так, давай изречение, – вспомнила я про приложение, устав от обилия захлестнувшей меня интернетовской информации.

«Не столь важно, как медленно ты идешь, как то, как долго ты идешь, не останавливаясь» Конфуций.

«Какая же ерунда, – подумала я. – А если как раз хочется остановиться, свернуться клубочком куда-то в норку? Не хочу я не останавливаться, хочу хоть иногда отдыхать».

Уже была середина дня, я даже не вылезла из кровати, когда раздался телефонный звонок. Это был владелец дома, в котором был расположен наш приют. Он сообщил, что через неделю дом надо освободить.

– Как это? – от удивления я аж села.

– Вернее, через неделю право собственности перейдет к новому владельцу, они вроде осенью будут застраивать, но дом надо освободить как раз за эту неделю.

– А почему вы не сказали, что продаете дом? – упавшим голосом спросила я. Хотя какой смысл выяснять, если факт уже свершился. – Может быть, мы бы выкупили?

– Саша, навряд ли у тебя были бы такие деньги – это, во-первых, а во-вторых, они бы все равно выкупили через суд, на том месте будет реализовываться инвестпроект по единой застройке.

– А что за компания или проект?

– «Дуэт» вроде проект называется.

У меня перехватило дыхание, я вскочила и зашагала по комнате. То есть новый собственник земли компания, в которой я работаю. Я, балда, проверяла расчеты по этому проекту, могла бы и соотнести строительный адрес с почтовым, тогда бы раньше узнала, а не сейчас.

Просить об отсрочке? Чтобы дали время на поиск другого дома? Я тут же набрала Вадима: «Абонент недоступен!» Точно, он же уехал с женой отдыхать. Нашел время. Кто еще остается? Мефистофель? Ну, нет! Его отец? Я его видела всего лишь один раз на корпоративе, где и как его найти, понятия не имела. Все-таки остается Мефистофель. Звонить ему после вчерашней сцены с Эльвирой? Бесполезно! Попытаться встретиться и упрашивать, глядя ему в глаза? От одной этой мысли меня передернуло. Я еще раз набрала Вадиму. А вдруг? Но безразличный женский голос повторил тоже самое.

Подходя к бизнес-центру, я гадала, будет он в номере или уже уехал. И самое главное: я хочу, чтобы он был или чтобы уже уехал? С одной стороны, мне хотелось, чтобы его уже не было, но я тут же вспоминала про приют и меняла свое мнение. Одновременно с этим я проводила мысленную ревизию, сколько животных в клетках, сколько в вольерах, сколько больных и на лечении. Если совсем край, то выпускать их на улицу? А больных куда? А беременную кошку с кренделями Ани-маленькой? А залатанную кошку бабульки? А стаффа? Если не успеем с ним ничего сделать, то усыплять?

Перед дверью его номера я простояла минут пять, собираясь с духом. Я вспомнила про всех зверей в приюте и постучала в дверь. На пороге стоял Мефистофель с сырыми волосами и полотенцем вокруг бедер.

– Доброе утро, Владислав Владимирович! Я прошу прощения, что… потревожила вас. К сожалению, у меня очень срочное дело. И вы единственный, к кому я могу обратиться…

– Так, стоп! – перебил он меня и, посторонившись, широко распахнул дверь. – Заходи! Я сейчас! – и скрылся в ванной. Ну, вот, не съел меня, не укусил, дверь перед моим носом не закрыл, начало было вполне многообещающим. Глубокий вход – выдох.

Спустя пару минут он вышел в джинсах и футболке, с сырых волос капала вода и оставляла пятна на футболке.

– Рассказывай!

– У нас есть приют для животных. Он расположен в одном из деревянных домов, который в свою очередь находится на земле, где наша компания собирается возводить жилой комплекс. Владелец давно в этом доме не живет, потому что дом уже разваливается, поэтому отдал нам под приют. Раньше утверждалось, что снос будет через год, и от этого мы исходили в своих планах. Но сегодня было объявлено, что дом надо освободить через неделю, а его собственником станет наша компания. У меня одна единственная просьба, дать нам побыть в этом доме до самого сноса, когда бы он там не был.

Я закончила, а Мефистофель смотрел на меня и молчал. Сложно было понять, о чем он думает, может быть о предыдущем дне, когда я ворвалась в его кабинет и сказала, что он поступил подло. Я, конечно, ничего не боюсь, и мое бешено стучащее сердце, которое я чувствовала в сжатых кулаках, засунутых в карманы ветровки, свидетельствовало о страхе не за себя, а за всех наших зверей.

– Ты еще и приютом занимаешься?! – удивленно рассматривал он меня.

Мне осталось только кивнуть в ответ, ну как бы, да.

– Я только одно пытаюсь понять, зачем приюты для бездомных животных? Это естественный отбор в действии. Должна быть социальная служба, куда временно помещаются найденные животные. Не пришли за ними, значит бездомные, а бездомных надо усыплять. Это гуманнее. Для всех.

У меня все ухнуло вниз, он был единственной моей надеждой.

– А есть у вас время? Мне много не надо.

– Какие-то предложения? – он улыбнулся одним уголком рта, чуть наклонив голову, и в этом был весь Мефистофель. Примерно такое его поведение я наблюдала, когда он болтал с девчонками в офисе. – Я пока свободен.

Мы сели в машину, я показывала куда ехать. В этот раз я почти не обращала внимания на руль и руки на нем, я строила план разговора.

– Любое животное на улицах городов – это результат человеческого и беспечного поведения. Это выброшенные или потерявшиеся животные, они прибиваются по каким-нибудь подвалам и продолжают плодить себе подобных. Чаще всего потому, что людям не было привито чувство ответственности. Вроде все в детстве читают про «ты в ответе за тех, кого приручил», непонятно только, почему на практике не работает. И тут, когда много животных оказывается на улице, общество, если оно не привило чувство ответственности отдельным своим членам, обязано позаботиться о тех, кто пострадал от этой безответственности. Но общества в лице государства и разных социальных служб тут нет, вся деятельность держится на голом энтузиазме неравнодушных людей.

Мы уже приехали, прошли через калитку, и я провела Мефистофеля к первому вольеру. К нам повернулись морды трех собак.

– Видите вон ту? С умной смышленой мордочкой? Это Жулька. С нее можно сказать все и началось. На ее левом предплечье отсутствует шерсть. Я нашла ее умирающей и истощенной. На предплечье была огромная рана и это было дело рук человека. Ветеринары говорили, что она не выживет. А она не только выжила, она не ожесточилась и не стала ненавидеть человека. В подтверждении моих слов Жулька сделала пару шагов и радостно завиляла хвостом. Я не могла рассказать ему бо́льшего, как Жулька буквально вытащила меня из огромной черной дыры, в которую я погружалась после страшной трагедии: гибели моего мужа два года назад в автомобильной катастрофе. Просто полуживая истощенная собака, которой нужна была помощь… Которой я кинулась на помощь, словно это был ее последний шанс, а на самом деле, это был и мой шанс…

Я отодвинула все эти воспоминания. Они сейчас не к месту, а я просто потеряю нить разговора. Собралась с духом и вспомнила наш сайт, который мы не так давно наполняли, прям пункт за пунктом:

– У нас не просто приют. Мы находим животных, помещаем их в карантин, выхаживаем, откармливаем, вакцинируем, стерилизуем и вешаем вон те регистрационные бирочки на ушах. Они вольны приходить и уходить, когда им вздумается, собаки в этом вольере не закрыты. Такими своими действиями мы остановили увеличение бездомных животных без убийств. Мы позволили людям остаться людьми, мы взяли на себя ответственность за поступки других. Все наши животные проходят регистрацию, получают имена и вольны жить либо здесь, либо оставаться на воле, потому что животным, привыкшим жить на воле, сложно жить в неволе. Отдельно содержатся у нас домашние животные, которые не выживут на улице, их пытаемся пристроить в первую очередь. Ранее бездомных пытаемся социализировать для дальнейшем жизни с человеком. Мы проводим акции и флешмобы: например, акцию «Ищу хозяина»: фотографируем животных, вывешиваем на сайте, распространяем информативные листовки, в которых говорим, что если люди собираются выкинуть животное на улицу, то лучше приносить его к нам. Начиналось все с бездомных собак, которых так много на улицах, а сейчас у нас кошки, попугайчики, черепахи… и даже пара кактусов, – попыталась я как-то пошутить, чтобы не заплакать. Я чувствовала комок в горле то ли от напряжения от всей это ситуации, то ли от жалости к себе самой или ко всем этим зверям, которые через неделю будут на улице.

Мефистофель стоял, засунув руки в карманы брюк, и не спускал с меня внимательного взгляда. Ни одной эмоции нельзя было прочитать на его лице, а я не понимала, насколько зацепила его.

– А еще мы активно способствуем нормализации отношений между соседями. Ну, знаете, сердобольных бабушек, которые подкармливают бездомных животных, приводя в негодование соседей, потому что запертые животные в подъезде иногда тут же вынуждены устраивать туалет. Начинаются войны. У нас был печальный случай, когда отравили беременную кошку, она мучительно умирала… у нее начались преждевременные роды… а мы уже не могли ничего сделать… она умерла у нас на руках… – я резко отвернулась, прошло полгода, но слезы выступали у меня каждый раз, когда я ее вспоминала. – Мы зовем всех желающих бабушек быть волонтерами, и они приходят вместе с этими кошками.

А еще мы находим домашних животных, которые теряются или убегают от хозяев. Это часто встречается во время новогодних фейерверков. Мы даже информационные листовки развешиваем «Не берите с собой животных!» Люди, которые находят потеряшек, раньше развешивали объявления, мол, нашли животное, а сейчас приводят сразу к нам в приют. Даже наши приютские животные иногда их приводят, а хозяева уже первым делом звонят в приют, – я говорила и понимала, что дальше несу полный бред. Надо взять паузу, вдох-выдох, чтоб собраться с мыслями, и прекратить растекаться мыслью по древу. Только суть.

– На улице – вольеры, а в доме – лечебница, передержка для больных и ослабленных животных, для беременных и новорожденных, карантин, комната отдыха для волонтеров. Удобства для людей, к сожалению, на улице.

Мы обошли вольеры, и я повела Мефистофеля в дом. По его бесстрастному лицу я так ничего и не поняла.

Мы вошли в приют, и я сразу же увидела Аню:

– Санька, ты не поверишь! Она белая!

– В смысле «белая»?

– Белого цвета! Белка наша. А не рыже-грязная. Я ее отмыла, она оказалась белого цвета, если помыть еще пару раз, откормить как следует, шерстка заблестит, вообще красавицей станет! – у Ани под мышкой в махровом полотенце торчала Белкина мордочка, мокрый хвост изображал фонтанчик.

– Такую красавицу точно пристроим! Ах, да, Аня, познакомься: это Владислав Владимирович! Владислав Владимирович, это наш доктор Айболит и наша Мать Тереза в одном лице.

Они покивали друг другу, сказали банальное про «очень приятно», Мефистофель пошел осматриваться, шепнув мне: «Хм, «Санька»?».

Аня внимательно смотрела вслед Мефистофелю, а потом с хитрым взглядом посмотрела на меня. Не было времени все ей объяснять, я только шепнула, что нас через неделю выселяют, а он тот, кто нам может хоть как-то помочь. А еще заметила, что обаяние Мефистофеля не имело никакого воздействия на Аню в отличие от офисных девиц. Я решила, что у нее просто иммунитет и называется он «несчастная любовь».

– А тут что? – Мефистофель неожиданно открыл дверь карантина. Навстречу ему бросился Марс. «Черт», – выругалась я про себя и встала между Мефистофелем и собакой.

– Фу! – спокойно и твердо сказала я собаке. – Спокойно!

Попятившись назад на Мефистофеля, я быстро закрыла дверь.