Прикосновение, что нежнее ветра

Часть 2

1.

Я открыла глаза и стала жадно глотать воздух, словно до этого долго находилась под водой и искала спасение в кислороде. Взгляд уперся в стену со знакомым цветочным орнаментом на обоях. В детстве перед сном я любила водить указательным пальцем между завитками, прокладывая путь воображаемому невидимому человечку по растительным лабиринтам. Но сейчас я вместо этого поднесла ладонь к лицу. Щеки были влажные от слез, а губы потрескавшиеся и соленые. Как я здесь оказалась? Родители привезли меня? Почему я этого не помню? Что случилось с Кириллом?

Я рывком приподнялась, упираясь ладонями в постель, и стала озираться по сторонам. Моя детская комната с рабочим столом и ярко-желтой лампой, пробковой доской над ней, шкафом, обклеенным постерами с любимыми героями…все выглядело как обычно. Много лет она была моим убежищем, в котором я защищалась не только от внешнего мира, но и от самой себя, пытаясь сбежать от своей природы и сути. Но сейчас я не чувствовала себя в ней на своем месте. Взгляд все блуждал и блуждал, пытаясь за что-то зацепиться. Я знала, что глаза просто ищут его. Парня, к которому я ни при каких условиях не должна была испытывать чувств, и который из-за них ушел, исчез, оставив сердце кровоточить. Он думал, что освобождает меня, но на деле заточил в клетку под названием горе.

Посидев еще какое-то время в тишине, обнимая согнутые колени и притянув их к животу, я наконец иссушила всю влагу своих слезных желез и решила, что пора спускаться вниз. Нужно поговорить с родителями. Во-первых, важно было понять, как я оказалась в их доме. Во-вторых, почему я здесь оказалась.

Опустив ступни на прохладный ламинат, я невольно бросила взгляд в напольное зеркало, что стояло напротив кровати. Старенькая потрепанная ночная сорочка с Hello Kitty едва прикрывала бедра, волосы всклокоченные, а под глазами пролегли темные круги. Определённо, вид не для обложки глянцевого журнала. Но болезни в теле не ощущалось.

Уже на лестнице нос уловил запах венских вафель и кофе, тянущийся со стороны кухни. Мама и отец о чем-то мило ворковали. Их голоса разносились по всему первому этажу. Я думала, что еще долго не улыбнусь, но картинка, что предстала перед глазами, отразилась теплом в районе груди и приподняла уголки моих губ. Мама в фартуке постукивала ногой в такт песни «Dancing Queen» группы Abba из колонки, попутно помешивая тесто для новой порции вафель, а отец крутился вокруг нее в импровизированном танце, делая нелепые попытки подцепить его пальцем, чтобы попробовать.

– Прекрати! – Взвизгнула женщина, в который раз приподнимая миску повыше и заливисто смеясь. И хоть это было бессмысленно из-за разницы в росте, папа подыгрывал ей. – Скоро будем завтракать.

– Судя по количеству теста ты собираешься накормить целую роту солдат, а не нас с Ликой.

Мама отложила ложку и укоризненно потрепала отца по щеке, измазав того мукой. Не успела она убрать руку, как папа тут же перехватить ее и оставил нежный поцелуй в середине ладошки.

Их идиллия была родной. То, что я наблюдала сейчас, было одним из многочисленных похожих моментов, которые я сохраняла в памяти еще с детства. Сколько бы всего не происходило с Афанасьевыми, чувства между родителями не угасали, если ветер и задувал костер, то угольки тлели, пока вновь не разгорались. Для меня всю жизнь они были идеальным примером гармонично выстроенных отношений и брака. Вот только я отчего-то всегда ощущала себя для них обузой из-за «дара». Как грязное пятнышко на идеально отполированной поверхности, на которое волей-неволей падает взгляд. Сколько ни завешивай его, все равно будешь знать, что оно там есть.

– Доброе утро, доченька! – Отец заметил меня, прислонившуюся плечом к дверному косяку.

– Доброе. Мам, пап, как я тут оказалась? Когда вы меня привезли?

Родители одновременно замерли и переглянулись, перестав дурачиться.

– Где тут? – С нежностью в голосе спросила мама, выгнув бровь.

– Дома. Почему я не в съемной квартире?

Лоб отца прорезала глубокая морщинка. Он запустил руку в уже седые у висков волосы и растрепал их.

– Лика, дочурка, неужели тебе снится как ты от нас переезжаешь? Уж не подумал бы, что дома так плохо. – Мужчина сделал вид, что погрустнел, но хитро мне подмигнул.

– Наверное, из-за прошедших экзаменов много стресса навалилось. – Мама вроде бы обращалась ко мне, но посматривала на мужа. – Анжелика, иди сюда, налью чая с мятой.

Я застыла. Отличались ли мои родители когда-нибудь склонностью к шуткам? Нет.

– Экзаменов? О чем вы говорите, если сессия еще толком не началась? – Стала загибать пальцы, пытаясь сосчитать примерное количество дней до первого зачета.

– Ты не заболела на нервной почве? – Мама поставила миску, вытерла руки о фартук и шагнула ко мне, прикладывая тыльную сторону ладони ко лбу. – Глаза опухли. Ты что плакала?!

Отец тоже подошел поближе, заглядывая в мое лицо. Веселость исчезла. Они включили обеспокоенных родителей. Окно на кухне было приоткрыто, легкий ветерок играл полупрозрачной занавеской, внутрь лилось много яркого и вовсе не осеннего света и тепла. Груша, что росла во дворе, цвела и источала сладкий аромат. Наверное, все это мне мерещится. Сначала потерла глаза, а потом пальцами правой руки нащупала нежное место в локтевом сгибе левой и с силой ущипнула себя. Боль кольнула, но ничего не рассеялось. Родители все так же стояли подле с озабоченными выражениями лиц.

– А какое сейчас число? – Вопрос вырвался из моих губ писком.

– Четырнадцатое мая.

Сердце как суматошное забилось в груди, а во рту появился привкус горечи.

– Как это мая?! Как же квартира, Кирилл…Я впала в кому на полгода?

– Зайка, такое бывает из-за сильных волнений. Тебе наверняка приснился какой-то странный сон, но сейчас все хорошо. А что за Кирилл? У тебя появился парень? – Мама сначала насупилась, но услышав мужское имя тут же оживилась.

Я юркнула мимо родителей и подхватила пульт от телевизора. Маленькая плазма была втиснута в пространство над холодильником. Я переключала канал за каналом, пока наконец не остановилась на новостях. По низу бегущая строка передавала краткую сводку событий, но меня интересовал левый угол, где цифры показывали календарное число и точное время.

Это не может быть правдой. Какой-то сюр. Календарь твердил, что за окном май, конец первого курса, а до переезда в квартиру Кирилла еще целых пять месяцев.

– Нет, нет, нет… – Не заметила, что рухнула на пол и вцепилась в волосы пальцами, пока мама аккуратно не положила поверх них свои ладони. – Я должна вернуться!

– Тише, тише… – Она присела, мягко убрала мои руки с головы и оставила их покоиться у нее на коленях. – Костя, тащи валерьянку или пустырник.

– Может быть, что посильнее?

– Живо!

Мама посмотрела на мужа и быстрым движением головы указала в сторону ящика с аптечкой, а потом нежно притянула меня к своей груди. В ее объятиях стало чуточку спокойнее. Я немного откинулась назад и встретилась взглядом со светлыми зелеными глазами в обрамлении длинных ресниц, точно такими же как мои, но более мудрыми.

– Опять панические атаки? – Шепнула она мне в самое ухо. – Девочка, моя…

– Мам, может я умерла вместе с ним? От горя. А это мое чистилище? – Вопросы полились из меня сплошным потоком, который я была не в силах контролировать.

Чувство, что я сошла с ума, пугало. Слишком реальной была моя жизнь, чтобы думать, что это сон. Каждый день отчетливо могла воспроизвести по памяти. Кирилл Графов не должен быть плодом воображения и больного подсознания. Просто не может им быть. Я думала, что его уход разбил мне сердце, но то, что происходило сейчас, дробило оставшиеся от органа осколки на еще более мелкие.

Родители влили в меня успокоительное, папа подхватил на руки и отнес на диван в гостиной, укрыв пледом и оставив влажный поцелуй на щеке. Я сжимала ткань в ладони, все еще пребывая в состоянии шока. Май. Бабушка еще жива, в данный момент отдыхает в санатории, но еще пара-тройка месяцев и ее тромб оторвется и закупорит легочную артерию. Я еще не переехала в город, не познакомилась с обворожительным привидением, не испытала на собственной шкуре весь возможный спектр чувств, где самым главным была любовь. Но если все это было не по-настоящему, то почему же сердце так болит и тоскует? А память рисует голубые чистые глаза, которые пронзали сильнее разрядов электричества?

Нужно со всем разобраться. Я не умею путешествовать во времени. И не скачу по мультивселенным как Доктор Стрейндж. Да, мой мир наполняют призраки, но это не значит, что я так легко поверю в какой-то необъяснимый феномен.

Стараясь не шуметь я соскользнула с дивана, ощутив легкое головокружение. Успокоительные всегда сильно на меня действовали. Собрав все силы, прокралась мимо кухни и прошмыгнула на лестницу. В комнате я аккуратно прикрыла дверь и направилась к столу, где лежал мой мобильный. Пальцы дрогнули, стоило скинуть блокировку и уставиться на значок с фотоальбомом. Соблазн открыть его был велик, но я предугадывала разочарование, что накатит и захлестнёт меня, когда не обнаружу ни единой фотографии из квартиры на семнадцатом этаже. В списке контактов пролистала до интересующего меня имени и нажала зеленую трубку, чувствуя поднимающееся в груди волнение.

– Добрый день. Мне очень нужно увидеться… – Собственный голос показался излишне тихим и хриплым. – Могу я сейчас приехать?

Услышав ответ, я с облегчением выдохнула и завершила звонок. После чего написала друзьям сообщение. Пан или пропал.

2.

От длительного пересказа истории о девочке, которая видела призраков и могла с ними общаться, долго это скрывала даже от лучших друзей, выросла и влюбилась в духа, после чего проснулась в спальне своих родителей с разбитым сердцем, пересохло в горле, а голос осип. Стоило замолчать, и слышен остался лишь звук урчащего мотора под капотом старенького Шевроле Артема да шум улицы снаружи.

Арт сосредоточенно смотрел на дорогу, сжимая руль до побелевших костяшек, от былой расслабленной позы не осталось ни следа. А лицо Дари я вообще не могла разглядеть, так как она сидела прямо за мной на заднем сидении, и судя по всему даже не шелохнувшись.

Написав друзьям сообщение с просьбой помочь в одном деле, я не думала, что вот так сходу выложу все прямо в машине. Но затвор, что так долго сдерживал меня, сломался, и правда хлынула как поток воды из разрушенной дамбы. Пусть лучше решат, что Афанасьева сумасшедшая, чем вновь жить в тайне, окутанной мраком.

– Вы ничего не помните? – Я проглотила колючий комочек слюны.

– Ты хочешь, чтобы мы вспомнили что-то, что уже произошло с нами, но якобы во сне или будущем, которое не наступило? – Артем наконец подал голос.

По тону я не могла понять, злится ли он или пошучивает.

– Да, глупый вопрос. – Я поникла. – Скажи только, что ты сейчас не свернул на дорогу, которая ведет в психиатрическую больницу.

– Даже если бы ты кого-то убила и призналась в этом, думаешь, что я бы отвез тебя в полицейский участок? Мы бы поехали закапывать труп вместе.

Я повернула голову в его сторону, а он пристроился за большим черным джипом в пробке и сел вполоборота ко мне, постукивая пальцами по рулю. Изливать поток речи и не встречаться с внимательным взглядом было проще. Я растерялась, не представляя, как вести себя дальше.

– Чур, я бы отвечала за алиби. – Даша протиснулась между передними сидениями и усмехнулась.

Ее фраза, оброненная так весело и небрежно, скинула с меня оцепенение. То, что друзья сейчас шутят, хороший же знак?!

– Значит, вы мне верите?

Наверное, мой голос прозвучал слишком неуверенно и заискивающе, потому что Даша и Артем глянули друг на друга и застыли в немом диалоге с неведомой мне ментальной связью. Я уже представила, как они попытаются смягчить свои слова, которые по итогу должны стать утешением или успокоением моих разбушевавшихся нервов. Проходила это уже с родителями.

– Поверить, конечно, непросто. – Начал Арт. – Черт, да все, что ты рассказала больше смахивает на сценарий фильма…

– Но ты – наша лучшая подруга, – перебила его Дари, ущипнув за плечо, – которая редко делилась переживаниями. И мы сейчас рады, что ты распахнула душу. Мы помним тебя крохой с замученным и испуганным взглядом, которая перевелась в нашу школу в пятом классе. Не трудно догадаться, что тебя за что-то травили, и что ты несколько отличалась от других детей.

Пробка рассосалась, движение продолжилось. У меня появился веский повод откинуться на спинку сидения и уставиться на дорогу. Ладошки вспотели от напряжения. За окном стали проноситься магазинчики и кафешки, мы вырулили на центральную улицу. Пауза затянулась. А потом Артем удивил.

– Знаешь, что меня всегда настораживало? Эти твои жутковатые вздрагивания ни с того ни с сего или то, как странно ты порой смотрела в одну точку, где ничего и никого не было. – Друг притормозил на красном сигнале светофора и украдкой взглянул на меня. – Ну, по крайней мере, для нас не было.

– Так что мы поверим тебе. Немножко обдумаем слова, свыкнемся, но обязательно поверим.

Я резко обернулась на друзей, не уверенная, что правильно расслышала. Переводила взгляд с одного лица на другое в попытках убедить себя, что вот так легко и просто они восприняли мои слова, не покрутив пальцем у виска и не высадив у ближайшей остановки. В уголках глаз предательски защипало.

– Господи, вы просто такие же чокнутые как я. – Получился какой-то полувсхлип.

– Ага, а психам лучше держаться вместе. – Подытожила Дари и обняла меня через спинку сидения.

Ее руки были как спасательный жилет, что удерживает на плаву. Ведь даже тому, кто хорошо плавает, не выжить без поддержки в необъятном океане. И тут же из колонки по машине стал разносится трек Gnarls Barkley «Crazy».

– Лик, не говори, что вот это с музыкой тоже твоих рук дело. – Арт передернул плечами. – Мне становится не по себе.

Я не смогла сдержать смеха. Громкого и неуправляемого, который перерос в подобие истерики. Даша потрепала меня и друга по волосам, качая головой. Арту осталось лишь улыбаться, стараясь не терять контроль над дорогой.

Миновав еще несколько улиц и поворотов, Шевроле наконец припарковался у нужной нам девятиэтажки. Она была ничем не примечательной с виду, точной копией других зданий, стоявших параллельными рядами за ней. Район был старенький, спальный, оттого дворы утопали в зелени, а окна соседних домов не упирались друг в друга, что обычно происходит с новостройками.

– Адрес верный? – Спросил друг, приподнимая брови.

– Да. Ты ожидал увидеть ветхую лачугу как у ведьмы?

Мы выбрались наружу из машины, несильно хлопнув дверями. Косые лучи солнца пронзили кучевое белое облако, смахивающее на огромного барашка. После серой осени так резко перенестись в середину мая было диковинно. Но не страннее, конечно, чем вообще прожить сон наяву.

– Нам остаться здесь и подождать тебя? – Робко спросила Даша, кивнув на лавочку на детской площадке.

Я посмотрела в указанном направлении. Маленькая семилетняя девочка парила возле горки и наблюдала за игрой других детей. Обе ее косички были идеально симметричные, с красными резинками с бантиками на кончиках. Когда она немного повернулась, то я как и восемь лет назад отметила разительное сходство со Светланой.

– Нет, вы можете пойти со мной. Светлана Петровна выращивает на балконе чабрец и календулу и заваривает с ними бесподобный чай. – Я прокашлялась. – По крайне мере, восемь лет назад она еще этим занималась, показывала свой мини огород и сад.

Друзья неуверенно окинули взглядами дом, но согласно кивнули и последовали за мной на шестой этаж. Дверь открыла женщина, которая могла бы стать моей наставницей на долгие годы, если бы я не воспротивилась принимать свой дар. Одетая в свободные клетчатые штаны и светло-розовую рубашку оверсайз, с идеально симметричным каре, она выглядела моложе своих лет. Ее темно-синие глаза загорелись от радости, когда она увидела меня на пороге. А потом заметила за моей спиной друзей и тепло улыбнулась.

– Здравствуйте! Простите, что я так спонтанно напросилась в гости. Это мои друзья, Артем и Дарья. – Я представила их. – А это Светлана Петровна.

– Ой, какая я Петровна! – Она тут же замахала ладонями перед собой, отгоняя мои слова как мух. – Просто Света. Лика никак сама не привыкнет меня так называть, не хватало еще от вас слушать вечное напоминание о моем возрасте.

Женщина протянула руку, и ребята с радостью ее пожали. На их лицах отразилось удивление. Определённо, они представляли экстрасенса-медиума совсем иначе.

– Ты так выросла, настоящая красавица! – Светлана провела ладонью по моей голове, пропустила между пальцами прядку волос и улыбнулась. Получилось печально и вымученно. Я догадалась, что она представила собственную дочь в этом возрасте, и как могла бы так же ее встречать на пороге. Женщина сморгнула грусть и обратилась к ребятам: – Проходите на кухню, я заварила чай и сделала яблочный пирог. Только руки помыть не забудьте!

Арт и Дари ушли в указанном направлении к ванной, постоянно оглядываясь и изучая обстановку. Словно маленькие дети, которых должны были привести в цирк, а они на деле очутились в обычной квартире. Я задержалась, немного придержав Светлану за локоть.

– Я видела Кристину. – Постаралась говорить нейтрально, но печаль скрывать плохо умею. – Она еще не ушла?

В тот раз, когда родители привели меня сюда, я многое узнала не только о медиумах и связи с потусторонней силой, но и о жизни самой женщины. Она не смягчала собственные слова и говорила с одиннадцатилетней Ликой как со взрослым зрелым человеком. Дочь ее умерла от острой лимфобластной лейкемии в возрасте семи лет, прожив при этом с поставленным диагнозом около двух. Бывший супруг выдержал с ними лишь один год борьбы с болезнью, после чего исчез в неизвестном направлении. А вот сама Кристина не исчезла после смерти в отличие от отца, а осталась рядом с мамой маленьким растерянным духом.

Помню как сейчас прохладную ладонь Светланы, которая повела меня за собой в детскую комнату и познакомила с умершей дочерью. Я тогда хотела вырваться и убежать, начала брыкаться и даже угодила пяткой по коленной чашечке женщине. Но ее хватка на руке была жесткой и уверенной, а мягкий голос обволакивал и успокаивал. Светлана Петровна научила меня абстрагироваться от духов, если я не хочу поддерживать контакт. Но при этом показала, что ничего дурного в моем даре нет. Кристина была вторым призраком после деда Жени, с которым я смогла заговорить без страха и неприязни.

Светлана стала рассказывать, как жила последние годы. Что за восемь лет ничего не изменилось, она видит Кристину рядом с собой каждый день, не скрывает от нее, что девочка никогда не вырастет и не изменится, никогда не сможет вновь поиграть с другими детьми или даже обнять мать. И как бы медиум не пыталась сделать все возможное, чтобы дух дочери успокоился и ушел, та упорно противится и остается.

– Присматривает за мной. – Светлана подытожила и вздохнула, на миг показав лицо измученной матери, но потом вновь натянула милую улыбку. – Но ты здесь ради другого, иначе бы не позвонила спустя столько лет. Буду ждать на кухне.

Я кивнула и присоединилась к друзьям в ванной. Помимо рук умыла ледяной водой лицо. В этой квартире вернулись воспоминания обо мне одиннадцатилетней и те ощущения, с которыми я в тот раз переступала порог. Потерянность, страх, желание спрятаться в панцирь. Но я уже не малышка Лика, и пора было решать свои проблемы с поднятой головой и боевым настроем.

…

– Очень интересно. – Светлана выслушала меня, не перебивая и не отражая ни единой эмоции на лице. Лишь перебирала пальцами правой руки крупные бусины из оникса.

– Вы сможете мне подсказать, что все это значит? Был ли это сон или плод моей фантазии?

– А что ты сама думаешь об этом? Это сон? – Она выгнула аккуратно выщипанную бровь.

Я бросила взгляд на друзей. Артем сидел и жевал уже второй кусок пирога по счету, а Даша задумчиво водила указательным пальцем по столу, рисуя зигзаги. Но я видела, что они внимательно слушают и впитывают каждое слово.

– Не похоже. – Я вздохнула. – Все было слишком реальным. Я помню каждое ощущение, собственные мысли. Могу поклясться, что тогда засыпала и видела сны. Если порезала руку, то она кровоточила и болела. Я испытывала жажду и голод. Сны, они же не настолько правдоподобны! А еще помню его до мельчайших деталей. Каждую морщинку, улыбку, блеск глаз. Очень отчетливо…

Голос дрогнул. Сердце больно сжалось в грудной клетке. Даша подняла глаза и пристально посмотрела на меня.

– Я думаю, что твой дар развился против твоей воли. – Наконец произнесла Светлана. – И ты смогла заглянуть в одно из окон возможного будущего. Даже прожить его, что поразительно! Такого на моей практике еще не было. Нужно заглянуть на форум, почитать похожие истории коллег по цеху.

– В одно из окон? – Арт перестал жевать и повернулся к женщине. – Что значит «заглянула»?

– Я говорю о даре ясновидения. – Уточнила Светлана, постукивая указательным пальцем по губам и о чем-то размышляя. – Будущее не статично, меняется от малейшего выбора, оттого этих окон безграничное множество. Как поток с кучей ответвлений, по одному из которых в итоге поплывет кораблик, но штурвал будешь держать сам, организуя работу команды на палубе.

– Вы говорите о мультивселенной?

– Не совсем.

– Про эффект бабочки! – Оживилась Дари. – Маленькое влияние на систему приводит к огромным последствиям!

– Дари, кто из нас физик-математик, а кто гуманитарий? – Удивился Арт.

– Я просто читала Пратчетта и смотрела фильмы. А ты вообще в это все не верил! – Колко бросила ему подруга.

Я же закатила глаза.

– Лика, у тебя очень интересные друзья. – Рассмеялась женщина. – Не путайте суперсилу из комиксов и реальность, с которой мы сталкиваемся. И не приплетайте науку.

– Значит, я не медиум как Вы, а ясновидящая?! – Я ошарашено уставилась на женщину, скривившись от собственных слов.

Если про медиумов еще более менее понятно, информацию я получила и пронесла из детства, призраки стали привычным для меня миром, то предвидение будущего это что-то сложное. Я не хочу видеть то, что со мной случится. Лучше наблюдать за теми, с кем уже что-то произошло.

– Ты – та, кто может быть кем угодно. Почему думаешь, что эти понятия взаимоисключаемы? – Улыбнулась Светлана и поднялась за чайником, чтобы подлить кипятка в кружки. – Вопрос в том, как ты воспользуешься даром. Захочешь ли что-то изменить или оставишь все как есть.

Меня прошибла молния понимания. Я чувствовала себя Ньютоном, которому на голову только что упало яблоко.

– То есть я могу изменить это окно?

Арт и Дари тоже осознали то, к чему привел разговор.

– Ты можешь его заколотить досками наглухо и прорубить новое! – Дари вскочила с места, расплескав чай.

– Ага, как Петр Первый, только не в Европу. – Пошутил Артем.

Светлана еще раз рассмеялась. Звонко и так по-юному.

– Но как мне это сделать?

Мысли судорожно проносились по подкорке, врезаясь друг в друга.

– А разве ты не начала его уже менять, встретившись со мной и рассказав о себе правду друзьям? Штурвал в твоих руках, моя девочка.

Действительно. Той гипотетической осенью мы не обсуждали мой дар, и я не знала ничего о том, что будет ждать в квартире на семнадцатом этаже.

– Когда умер Кирилл? – Спросила женщина, склоняясь ко мне и заглядывая в глаза.

– Летом. – Пересохшими от волнения губами сказала я. – А значит, что сейчас…он жив.

– Пока еще да. – Светлана положила свои руки мне на плечи и легко сжала. – И теперь ты должна сделать выбор. Примешь ли ты свой дар, чтобы изменить не только свое будущее, но и будущее других людей?