Посвящение

Я до самой глубины души была тронута словами Лизы, и, наверное, именно поэтому, сжав ее ладонь, утвердительно кивнула.

− Вот и славно.

Через несколько минут за столик начали возвращаться ребята.

Полина снова начала подтрунивать над неуклюжестью Андрея, который после пережитых танцев, напоминал вареного рака.

Ксандр вернулся из бара с новой порцией напитков, а вот Кейша возвратилась за столик в одиночестве. Длинная юбка подруги заняла собой почти всю поверхность диванчика.

− О боже, как же я устала! − заявила она, с наслаждением сбросив на пол свои белоснежные босоножки от «Джимми Чу». − Мои ступни срочно нуждаются в отдыхе…

− Вы с Марком смотрелись просто потрясающе! − улыбнувшись, протянула я.

− Точно-точно! − закивала головой Лиза. − Словно жених и невеста во время первого супружеского танца!!!

− Ну хватит! − махнула рукой подруга. − Вы преувеличиваете!

− Кстати, а куда подевался Марк? − спросил Ксандр, отправляя в рот внушительных размеров креветку.

− Он пошел в машину за пиджаком. Меня что-то слегка знобит…

− Ты в порядке? − поинтересовалась я, только сейчас заметив, как сильно Кей побледнела.

− Да-да, все нормально… − отозвалась она, и приобняла себя за плечи.

Спустя десять минут к компании снова присоединился Марк.

− Амели, − обратился он ко мне, накинув подруге на плечи свой пиджак, в котором та буквально утонула, − Я видел на стоянке за клубом Анджея и Ольгу. Они стояли возле его машины, и… кажется, целовались.

У меня внутри что-то оборвалось. К горлу подступил тугой ком. Меня резко замутило, но я поняла, что в этот раз винить некого, поскольку Анджей − свободный человек, и волен делать все что захочет.

− Мне все равно! − прошипела я, и откинулась на мягкую кожаную спинку. − Я ведь не его девушка, в конце концов! Пусть об этом думает та высокая брюнетка, с которой мы видели его около киноцентра…

− То, что и требовалось доказать! − торжественно объявил Андрей. − Он − самый настоящий бабник! Наверняка они уже на полпути в ее шикарную квартирку на Кутузовском.

Андрей не успел договорить, поскольку его заглушил громогласный голос Дениса Яковлева из второй группы:

− Ребята, скорее на улицу! В клубе, что через дорогу, кажется, кого-то замочили! Полиция повсюду!!!

В зале поднялся гул. Большинство ребят побросало свои вещи, и мигом ринулось на улицу.

− Боже… − протянула Кейша, еще сильнее натягивая на себя пиджак. − Какой ужас!

Полина, прикончив очередной коктейль, проговорила:

− Не знаю, как вы, а я иду посмотреть. Если повезет, я даже смогу попасть на ТВ в качестве очевидца!

− Полина!!! − прикрикнула на нее Кейша.

− Я просто шучу! − прокричала подруга уже из глубин окружившей ее толпы.

− Давайте лучше собираться по домам… − протянула Лиза, накидывая на плечи пелерину, − Мне что-то не по себе.

Парни мигом поднялись.

− Давайте хотя бы узнаем, что произошло, − предложил Ксандр.

Марк протянул ему ключи, и пробормотал:

− Ладно. Но чтобы не дольше пяти минут! Я пока пойду, оплачу излишки по счету…

Мы утвердительно кивнули, а Марк резво направился к бару.

Музыка затихла, а зал в считанные мгновения оказался полупустым. Из-за плотных кирпичных стен здания был слышен приглушенный рокот возбужденной толпы, разбавленный воем полицейских сирен.

Андрей, Кейша и Лиза поднялись.

Я, взяв лежащий на столике клатч и проверив застежки на своих босоножках, последовала их примеру.

Не успела я выпрямиться, как все резко поплыло перед глазами. Кровь прилила к лицу, и меня с силой повело в сторону.

− О, Господи! − проронил Андрей, и подхватил меня за плечи. − Амели, что с тобой?!

Я встряхнула головой и, посмотрев на друга, заплетающимся языком ответила:

− Мне срочно нужно в уборную. По-моему, я немного перебрала с коктейлями. Кажется, меня сейчас стошнит…

Кейша, подобрав свой длинный подол, подбежала ко мне:

− Пойдем, Ам! Я отведу тебя…

− Нет-нет! − запротестовала я. − Ни в коем случае! Еще не хватало, чтобы ты слушала, как меня рвет… Я сама в состоянии найти дорогу в туалет!

Подруга продолжала пристально смотреть на меня:

− Ты уверена? − переспросила она.

Я утвердительно кивнула, и, одернув свое короткое черное платьице, вырвалась из рук Андрея, продолжающих крепко придерживать меня за плечи.

− Мы будем ждать тебя на улице. Не задерживайся, Ам… − протянул Ксандр, и с этими словами, ребята направились к выходу.

Недолго думая, я свернула в один из узких темных коридоров, и почти сразу же нашла заветную золотистую табличку с изображением человечка в платье.

К моей бесконечной радости, внутри было пусто. Кажется, на улице действительно разыгралось что-то по-настоящему грандиозное, раз в женском туалете, как это положено в клубах, нет целой толпы девиц, поправляющих макияж или треплющихся по телефону.

Проведя в уборной добрых десять минут, за которые у меня было несколько неудачных порывов проблеваться, я, наконец, вышла.

В зале по-прежнему никого не было. Почувствовав легкий озноб, я поняла, что оставила свою замшевую куртку за столиком.

Найдя ее на спинке одного из диванчиков, я быстро двинулась к выходу, ощущая неприятное покалывание в лодыжках.

Когда я уже почти добрела до коридора, ведущего на улицу, меня вдруг совершенно неожиданно окликнул до боли знакомый голос:

− Амелия, подожди!

Я обернулась.

Эдуард неуклюже сползал с высокого железного стула, стоящего перед барной стойкой.

Еще мгновение, и он, зацепившись лакированным ботинком за перекладину, свалился бы навзничь, но я успела подбежать к нему вовремя, и удержать от неминуемого падения.

«Надо же… − пронеслось у меня в голове, − И как это я только не заметила, что он все еще здесь».

Эдуард крепко схватился за мои плечи, и еле шевеля языком, пробормотал:

− Ам, слушай, я… Я − самая настоящая свинья! Давай поговорим! Мне нужно СРОЧНО с тобой поговорить! Знаешь, сегодня…

− Эдуард, сейчас не время… − протянула я, и, приложив неимоверное усилие, поставила его на ноги.

Эдуард тяжело опрокинулся на мраморную столешницу. Два стеклянных стакана с недопитым виски слетели на пол, и со звонким треском разлетелись на сотни мелких кусочков:

− Амелия… − невнятно пробубнил он, − Прости меня! Я − идиот! Кретин с куриными мозгами, вечно идущий на поводу у своей матери…

Я, усмехнувшись, выставила ладонь вперед:

− Ты пьян! Я вызову тебе такси.

Вытащив из сумочки «айфон», я попыталась открыть список контактов, чтобы найти нужный номер.

Эдуард дернулся в мою сторону, и одним резким ударом выбил из моих рук телефон:

− Ты что, и вправду ничего не понимаешь, или только прикидываешься?! − его широкие влажные ладони с силой сжали мне запястья.

− Мне больно! − зашипела я, безуспешно пытаясь вырваться из его медвежьей хватки.

Эдуард, пропустив мой возглас мимо ушей, продолжил:

− Неужели ты не видишь, что мне плохо?! − его голос становился яростнее с каждой секундой, − Неужели не понимаешь, что я до сих пор люблю тебя? Что меня воротит от одной лишь мысли о предстоящей свадьбе с этой избалованной французской потаскухой!!!

Резко выкрутив запястья, я все же смогла вырваться.

Как только моя правая рука оказалась свободной, я со всей силы залепила Эдуарду пощечину.

Он схватился за пылающую щеку, и удивленно уставился на меня.

− Значит, тебе «ПЛОХО»?! − завопила я, вытирая рукой покатившиеся из глаз слезы, − «Воротит от этой избалованной французской потаскухи»?!

Я выдержала паузу, а затем выпалила:

− А ты не задавался вопросом, каково было мне, когда мой жених сообщил, что собирается жениться на другой, а?! Каково это, когда все вокруг шепчутся у тебя за спиной, и считают сумасшедшей!

− Ты… − протянул Эдуард, немного прочухавшись после моей оплеухи, − Ты не можешь так со мной поступить!

Я посмотрела в его затуманенные алкоголем глаза, и, так ничего и не ответив, направилась к выходу.

− Амелия! − взревел он и резко сорвался с места.

Его ладонь плотным кольцом зажалась на моем локте, а затем, с силой развернула и потащила за собой.

− Эдуард, прекрати! − завопила я, и оглянулась вокруг в поисках помощи, − Отпусти…

В зале по-прежнему было пусто и тихо. Даже обслуга и ди-джей куда-то испарились. Мой одинокий крик звонко отражался от стен, а затем беспомощно «тонул» в холодной темноте помещения.

− Ты меня выслушаешь! − рявкнул Эдуард, волоча меня в сторону одного из диванов.

− Нам не о чем разговаривать! − я, понимая, что в этот раз руку освободить не удастся, недолго думая, согнула правую ногу в колене, а затем, резко ее выпрямила.

Мой каблук с силой опустился на ботинок бывшего жениха.

Эдуард взревел, и снова выпустил мой локоть.

Недолго думая, я бросилась в сторону темного коридора, в конце которого должен был находиться запасной выход, но добраться до него мне было, увы, не суждено.

Быстро придя в себя, Эдуард нагнал меня у поворота, и с силой прижал к стене:

− Перестань вести себя как идиотка! − мне в нос ударил резкий запах виски, смешанный с его приторным одеколоном, − Ты не слышала, что я сказал? Я люблю тебя, и не намерен ни с кем делить!

Откинув мои руки назад, он схватил меня за талию, и одним резким движением приподнял:

− Я изо всех сил пытался заставить тебя меня возненавидеть, но потом появился этот сморчок, и…− его зловонное дыхание защекотало мне шею, − Я не позволю ему отобрать то, что по праву принадлежит МНЕ!

Его пропитанные алкоголем губы жадно прижались к моим, а левая рука соскользнула вниз, и пробралась под подол платья.

Почувствовав у себя во рту его отвратительный прогорклый язык, я приглушенно вскрикнула и с силой напрягла руки, пытаясь хоть как-то его оттолкнуть.

Эдуард, поняв, что я все еще сопротивляюсь, прервал поцелуй, и тихо пробормотал мне прямо в самое ухо:

− Перестань ломаться, Ам. Тебе же всегда нравилось, когда я так к тебе прикасаюсь… − его губы соскользнули на мою шею.

− Нет… − жалобно проскулила я, и, больше не в силах сопротивляться, зажмурилась, приготовившись к неизбежному.

Вдруг, что-то тихо зашуршало. Мое пылающее лицо обдало приятным прохладным дуновением, словно кто-то открыл невидимую дверь.

− Что за… − услышала я удивленный голос Эдуарда, разбавленный звоном бьющегося стекла.

Я медленно сползла вниз по стене и распахнула глаза.

Эдуард растянулся на осколках одного из столиков в противоположной стороне зала и так и сыпал проклятиями.

Чьи-то холодные как лед руки обхватили меня за плечи, и резко поставили на ноги.

− Ах ты мразь! − заорал Эдуард, пытаясь встать. Из уголка его рта стекала тонкая кровавая струйка, а в густых волнистых волосах застряли мелкие осколки стеклянной столешницы. − Я уничтожу тебя…

− Иди к заднему выходу, Амелия… − услышала я приятный, идущий откуда-то издалека баритон, но так и не смогла сдвинуться с места. − Сейчас же!

Эдуард медленно поднялся с пола. Его шатало, на виске также красовалось темно-бордовое пятно.

Недолго думая, он схватил с одного из столиков бутылку из-под пива, и, грохнув ей об выложенную красными плитками колонну, выставил осколок вперед:

− Ну, пеняй на себя, сосунок!

Издав злобный рык, он яростно бросился вперед. Я, не в состоянии управлять собственным телом, продолжала стоять на месте, и тупо наблюдать за происходящим.

Все было расплывчато. Темная фигура, стоящая рядом со мной, исчезла, и каким-то образом в одно короткое мгновение оказалась в другой стороне помещения, прямо рядом с разъяренным Эдуардом.

Ловко изогнувшись, она выбила из его рук осколок бутылки, и, схватив за шею, прижала к полу.

− Анджей, не надо! − словно на автомате прокричала я.

Эдуард бесшумно, словно рыба в аквариуме, то открывал, то закрывал рот, безнадежно пытаясь вдохнуть.

Я сделала несколько неуверенных шагов в их сторону, но вдруг, почему-то остановилась.

Анджей обернулся, и посмотрел на меня. Его глаза потемнели, бледное лицо испещрили тонкие витиеватые прожилки, а изящные губы исказила пугающая, почти звериная ухмылка.

− Не надо… − снова повторила я, с трудом расслышав свой собственный голос. − Он того не стоит.

− Давай же… − пропищал Эдуард с невероятным трудом. − Не будь тряпкой, доведи дело до конца!

Анджей вдруг часто заморгал, и, сделав глубокий вдох, обернулся к Эдуарду. Его изящные длинные пальцы неохотно разжались.

Эдуард сразу же схватился за свое горло, и начал жадно хватать воздух ртом.

Анджей поднялся с правого колена, и медленно направился ко мне.

− Ты − трус! − не унимался Эдуард. − Я все равно тебя достану! Тебя, и эту неблагодарную сучку…

Я бросила на Эдуарда последний взгляд через плечо моего «спасителя», и, мгновение спустя, мы уже были на улице.

Обойдя клуб с обратной стороны, мы направились в небольшой сквер, минуя шумно гудящую толпу, скопившуюся у главного входа со стороны набережной.

Меня трясло. Я все еще ощущала зловонное дыхание и липкие пальцы Эдуарда, хватающие меня за тело. Сразу же жутко захотелось забраться в душ, и смыть с себя всю эту «грязь». Мысли путались, не желая мириться с тем фактом, что человек, которого я когда-то любила, и за которого собиралась выйти замуж, способен на что-то подобное.

«Один раз он уже поклялся тебе в вечной любви… − подумала я, − И, посмотри, что из этого вышло! Наверное, ты никогда по-настоящему не знала его, Амелия…».

− Садись, − тихий хрипловатый голос Анджея вернул меня к реальности. Я поняла, что стою напротив его серебристого «порше», и пристально вглядываюсь в темноту открывшегося перед моим взором салона.

− Амелия… − с упреком протянул он, − Меня тебе бояться не стоит. По-моему, я только что это доказал.

Я еще раз вгляделась в темноту, словно опасалась, что внутри автомобиля мог кто-то притаиться, и, лишь пару мгновений спустя сумела утвердительно кивнуть.

Как только мои измученные каблуками ноги коснулись пола, дверца глухо захлопнулась.

Внутри автомобиля царила приятная прохлада. В воздухе витал приятный аромат неведомого мне растения, чем-то напоминающего фиалку. На зеркале заднего вида висела подвеска в виде кельтского креста, выполненная, судя по всему, из чистого серебра.

Как только я стянула с себя ненавистные босоножки, водительская дверь отворилась, и Анджей оказался рядом со мной.

− Я отвезу тебя домой. – Пробормотал он, вставляя ключ в зажигание. − Где ты живешь?

− В Сокольниках, рядом с парком… − ответила я, и, открыв клатч, начала искать ключи от квартиры. − Ты знаешь, где это?

− Эээ… да.

Спустя пару минут я, наконец, перебрала все содержимое сумочки, и с горечью протянула себе под нос:

− Вот, черт…

− В чем дело? − спросил Анджей.

− Который сейчас час?

− Половина первого. − Ответил он, посмотрев на вмонтированные в приборную доску часы.

− Ключи. Кажется, я забыла их дома… − я откинула голову на подголовник, и горько усмехнулась, − И, все бы ничего, но дело в том, что мой отец сейчас находится в Южной Америке, а мать улетела в Париж ровно… − на всякий случай, я еще раз бросила взгляд на часы, − …час назад. У нашего второго консьержа есть запасной ключ, но его смена начнется только утром. Я должна вернуться в клуб, и найти Кейшу. Возможно, она…

Глаза Анджея пристально наблюдали за каждым моим движением. Я, заметив это, замерла, а потом спросила:

− Что?

Он улыбнулся:

− Ты такая забавная, когда волнуешься.

− Что? − снова переспросила я, заливаясь румянцем. − Это еще почему?

Он провел пальцем по моему подбородку, из-за чего по всему телу поползли мурашки:

− Потому что напоминаешь надувшего губки малыша. И… − он убрал руку, − …не нужно никуда идти, и не надо никого искать.

Он повернул ключ в зажигании и резко выкрутил руль. Двигатель автомобиля пронзительно взревел, и мы на захватывающей дух скорости, понеслись вперед, навстречу ночной Москве.

− Переночуешь у меня… − ответил он, объезжая едущий впереди «Мерседес».

Меня бросило в жар. Больше всего на свете я боялась, что он предложит именно этот вариант.

− А это удобно? − спросила я как можно более непринужденно. − Твои родители не будут возражать?

Анджей едва заметно улыбнулся, и, бросив на меня хитрый взгляд, переключил передачу:

− Нет, не будут.

− Ну, что ж… − протянула я, удобнее устраиваясь на сиденье, − В таком случае… большое тебе спасибо! Ты спас мне жизнь уже дважды за сегодняшний вечер.

− Постарайся, чтобы твое спасение не вошло у меня в привычку. − Усмехнулся он, и включил приемник.

Из динамиков полилась чарующая музыка. Голос несравненной Марии Каллас разлился по салону, «знакомя» нас с прорицательницей Нормой из одноименной оперы Беллини.

Не в силах больше бороться с накатившей на меня дикой усталостью, я вытянула ноги вперед, и, снова откинув голову на подголовник, прикрыла глаза.

Ласкающая слух музыка, тихое гудение мощного мотора и близость Анджея приятно успокаивали и навивали дремоту. Сама не заметив, как, я провалилась в темноту.

Глава четвертая. Здравствуй, Прага!

Мой затылок и правая часть лица пылали так, словно к ним приложили кусок раскаленного железа. Я неуверенно открыла глаза, но почти сразу же поспешила закрыть их обратно, поскольку яркий поток света беспощадно ослепил меня. Ноздри ласкал приятный запах белых орхидей и свежеприготовленной яичницы, а до ушей доносились приглушенные звуки босановы.

Я снова открыла глаза. Вокруг плыли непонятные тени, «слепляющие» все в одно большое нечеткое пятно. Мозг отчаянно не хотел просыпаться, надеясь остаться в приятном забытьи.

Поняв, что мое лицо попало под «зону действия» небольшого солнечного лучика, прорвавшегося в комнату сквозь узкую щелку, образовавшуюся между плотно сдернутыми шелковыми занавесями, я нехотя откатилась в менее освещенную часть кровати. Автоматически потянувшись вниз, чтобы нащупать одеяло, я наткнулась на свою обнаженную ногу, и замерла.

Резко подскочив на кровати, я медленно начала воспроизводить события прошлого вечера.

− Только не это… − протянула я, понимая, что лежу в постели Анджея.

Мои глаза начали лихорадочно изучать окружающую обстановку, пытаясь вспомнить хотя бы что-то, но уже пару мгновений спустя я поняла, что это абсолютно пустая затея.

В комнате царил приятный полумрак. Одеяло валялось на полу, простыни были измяты точно так же, как и подушки, а мое тело оказалось облачено в белую хлопковую рубашку, которая, судя по размерам, ну никак не могла принадлежать мне.

− Мамочки… − я начала лихорадочно ощупывать собственное тело, пытаясь понять, есть ли на нем белье.

Убедившись, что «все на месте», я облегченно вздохнула, и осторожно коснулась пальцами прохладного паркета.

В огромном зеркале, висевшем над комодом в противоположной стороне комнаты, я узнала свою испуганную физиономию. Мои волосы растрепались, глаза были заспанными, но тушь, к счастью, все же не потекла.

Посмотрев на тумбочку, я увидела лежащую там серебряную заколку-крабик, инкрустированную мелкими розовыми кристаллами.

Недолго думая, я взяла ее в руки, и кое-как собрала волосы.

Добравшись до массивных дубовых дверей, я осторожно приоткрыла одну из них, и высунула нос в гостиную.

Широкое окно, точно также, как и в спальне, было плотно занавешено. На шикарных диванах, обтянутых светло-бежевой кожей, в творческом беспорядке были разбросаны старинные книги, всевозможных цветов и размеров. На резных комодах из красного дерева красовались замысловатые антиквариатные вазы, заполненные букетами с орхидеями и белыми розами. В правой части просторного помещения стоял белоснежный рояль, рядом с которым примостилась старинная банкетка на изогнутых ножках. Все убранство комнаты завершали всевозможные постеры к старым фильмам, развешанные на стенах в стильных рамочках.

Я неуверенно прошла вперед, и, оглядевшись, обратилась в пустоту:

− Анджей… Анджей, ты здесь?

Никто не ответил. Лишь замечательный голос Аструд Жилберту поведывал мне и пустой комнате о «Девушке из Ипанемы».

Подойдя к роялю, я осторожно провела ладонью по гладкой лакированной поверхности инструмента, но так и не решилась взять ту пару аккордов, что хранились в моей памяти со времен музыкальной школы.

Переведя свой взгляд выше, я заметила, что на закрытой крышке лежит начищенная до блеска серебристая флейта, а также массивный овальный медальон с замысловатым орнаментом.

Оглядевшись вокруг, словно боясь того, что меня кто-то застукает, я осторожно взяла его в руки и раскрыла. Внутри оказалось две фотографии.

На той, что была в левой половине медальона, была изображена женщина с шикарными волнистыми волосами цвета воронового крыла и крупными выразительными глазами. На ее шее красовалась широкая темная лента, в центре которой примостился огромный изумруд. Вид у женщины был настолько печальный, что начинало казаться, что из ее глаз вот-вот хлынут слезы.

На фотографии в правой половине так же была изображена женщина, но в отличие от первой, совсем юная, почти девочка. Ее белоснежные волосы были собраны в аккуратный пучок, светлые глаза, испещренные мелкими крапинками, с хитринкой смотрели в объектив, а тонкие, слегка приоткрытые губы, словно застыли в ожидании чего-то.

− Интересно… − протянула я вслух. − Кто они такие? Фотографии выглядят очень старыми…

Послышался тихий щелчок. Я вздрогнула. Медальон звонко шлепнулся на паркет, и отлетел в сторону. Аппарат для проигрывания грампластинок тихо щелкнул, а затем снова завел «Девушку из Ипанемы».

Рухнув на колени, я мигом запустила руку под рояль, понимая, что лучше вернуть эту вещицу на место прежде, чем Анджей откроет дверь.

Послышался еще один щелчок. Зацепившись кончиком указательного пальца за ненавистную цепочку, я резко вскочила на ноги.

Уложив медальон на место, я не придумала ничего лучшего, чем усесться на банкетку, и открыть клавиши. Послышались первые аккорды «К Элизе» Бетховена − единственного произведения, которое я могла исполнить не краснея.

Краем глаза я увидела, как Анджей появляется из прихожей и лениво приваливается к дверному косяку.

− Доброе утро… − приветливо протянул он. − Не знал, что ты умеешь играть.

Лишь доиграв мелодию до конца, я осторожно захлопнула крышку обратно и, улыбнувшись, ответила:

− А я и не умею. Просто выпендриться хотела! Ты откуда?

Анджей вытянул руку вперед, продемонстрировав мне висящий на пальцах пластиковый пакет, набитый продуктами:

− Здесь то, чего не хватало для полноценного завтрака. Пойдешь за стол сама, или тебя тащить силой? − в его голосе читались строгие, но при этом, довольно игривые нотки.

Я хотела было огрызнуться, но, увы, так и не смогла придумать чего-то стоящего для ответа. Тем более устоять перед этим сладостным словом «завтрак» действительно было нелегко. В животе предательски заурчало.

Недолго думая, я поднялась, и послушно последовала за ним.

− Что вчера было? − спросила я, осматриваясь.

Анджей подошел к окну, поднял жалюзи, и, стянув с переносицы солнцезащитные очки, швырнул их на мраморную столешницу рядом с пакетом.

Подойдя ближе, я посмотрела вперед. Голова сразу же пошла кругом от шикарного вида, открывающегося на освещенную ярким июньским солнцем набережную.

− И как это я сразу не догадалась?! − задорно протянула я. − Определенный парень, определенное жилье…

Анджей, снующий из стороны в сторону, и достающий из кухонных полок то одну склянку, то другую, удивленно посмотрел на меня своими неповторимыми синими глазами, и спросил:

− Что ты подразумеваешь под словом «определенный»?

Я улыбнулась, и, отбросив нависшие на глаза волосы в сторону, ответила:

− Ну, не знаю… Красивый, таинственный, обходительный… так подойдет? Как тебе удалось заполучить жилье в одной из «семи сестер»? Многие из моих соотечественников готовы душу дьяволу продать за такие апартаменты…

Анджей с серьезным видом заявил:

− Если я расскажу, то мне, возможно, придется тебя убить.

Я шутливо пнула его в живот, который, на удивление, оказался невероятно твердым:

− А это кто кого! − на моих губах проступила улыбка. − Ты знаешь, что значит выражение «русские не сдаются»?

Анджей почти вплотную приблизился к моему лицу и тихо прошептал:

− Может мне удастся их как-то уговорить, а пока… − на его губах так же заиграла ослепительная улыбка и он, указав в сторону стола, поспешил отстраниться, − … прошу!

Он подошел к по-прежнему лежащему на кухонной стойке пакету, и принялся выкладывать его содержимое в холодильник.

− Так что вчера произошло? − спросила я, садясь на мягкий стул с витиеватой чугунной спинкой, − Я почти ничего не помню из того, что было после того… «происшествия» в клубе.

Анджей поставил перед моей удивленной физиономией огромную тарелку с куском аппетитной яичницы, приправленной базиликом, и двумя золотистыми картофельными оладьями. Через секунду на столе появился графин со свежевыжатым апельсиновым соком, дымящийся кофейник с парой фарфоровых чашек, а также блюдо, наполненное хрустящими гренками.

− Ты отключилась у меня в машине, почти сразу же после того, как я включил музыку…

Я стукнула себя по лбу:

− Ах да, точно… «Норма»! А почему ты не разбудил меня потом?

Анджей сел напротив и, вскинув бровь, с задором откусил почти половину гренки:

− Кое-кого здесь и пушечным выстрелом не разбудить.

Я закрыла лицо руками, и еле слышно протянула:

− Господи, Амелия Гумберт… ну, и даешь же ты! Кажется, я вчера все же переборщила со спиртным. Прости, Анджей… Твои родители, наверное, были в ужасе?

Он заметно смутился.

− Да… в общем-то, нет. Понимаешь, я, как бы это сказать… живу один.

У меня в груди как-то беспокойно екнуло. Только сейчас до меня дошло, что я провела ночь в квартире почти совершенно незнакомого человека.

− Значит, они остались в Германии? − спросила я, чтобы хоть как-то отбросить от себя эти тревожные мысли.

− Нет, Амелия, они не в Германии.

Повисла пауза, а затем Анджей вдруг на одном дыхании выпалил:

− Моя мать умерла, когда мне исполнилось восемнадцать, а отец… − его кулаки едва заметно сжались, − Его у меня, можно сказать, тоже нет.

− Прости, я не знала. Мне очень жаль.

Анджей благодарно кивнул, а я вдруг испуганно подскочила на стуле и почувствовала, как к лицу предательски приливает румянец:

− Так значит, это ты меня раздел?!

Анджей поднялся, и, бросив на меня смущенный взгляд, направился в гостиную:

− Не думаю, что ты смогла бы нормально спать в том коротком узком платье, что было на тебе. После нескольких тщетных попыток до тебя достучаться, мне пришлось стянуть его с тебя самому.

Сделав еще пару коротких шагов, он, вдруг, снова остановился, а затем добавил:

− Знаешь, просто так, к слову… Тебе нечего стесняться!

Я почувствовала, как щеки запылали с новой силой. Застегнув рубашку до самого ворота, словно это спасет меня от того, что уже произошло, я принялась за еду.

Когда Анджей скрылся за поворотом, музыка, раздававшаяся из стоящего в комнате проигрывателя, почти сразу же затихла. Вместо нее до моего слуха донеслись приятные звуки флейты.

За считанные минуты прикончив яичницу и оладьи, я залпом осушила стакан с соком, и почти целой затолкала в рот покрытую темной корочкой гренку. Убрав со стола, я посмотрела на висящие в коридоре огромные часы и ужаснулась, поскольку до нашего сегодняшнего самолета оставалось около пяти часов, а я еще даже не была дома.

Пролетев в спальню, я бросилась искать свой клатч. Не увидев ничего похожего, я высунула голову из-за двери, и, пытаясь перекричать свистящий инструмент, громко крикнула:

− Где мои вещи, Анджей? Только не говори, что они испарились! Я отлично знаю парней! Они и шанса не упустят для того, чтобы…

Он медленно поднялся с банкетки и, смерив меня многозначительным взглядом, протиснулся в комнату.

Я стояла в дверях и выжидающе следила за его движениями.

Анджей прошел в небольшую гардеробную, и через секунду вернулся с моей сумочкой и платьем в одной руке, и босоножками в другой.

− Вот. Я решил, что им самое место в шкафу.

Аккуратно положив платье и клатч на незаправленную постель, Анджей сел на стоящий в изножье широкий пуф и снова тихо заиграл.

Подойдя к кровати, я взяла в руки свою блестящую сумочку, и стала усердно искать телефон.

Когда моя рука коснулась шелкового дна, так ничего и не найдя, я поняла, что мой телефон остался в клубе, а точнее, под барной стойкой после того, как пьяный в стельку Эдуард выбил его из моих рук.

− Вот черт! − протянула я, подняв голову, и рассеяно пялясь на свое отражение в зеркало.

− Где-то я уже это слышал… − язвительно протянул Анджей, и, отложив флейту в сторону, вытянул из заднего кармана джинсов свой «айфон». − Вот, держи. Можешь разговаривать сколько тебе потребуется.

Мне стало жутко неловко. За последние несколько часов Анджей успел уже не раз меня по-настоящему выручить, а я, поддавшись импульсу, нагрубила ему.

Возможно, виной всему был пережитый вчера стресс, а может быть, я просто безумно нервничала, поскольку что-то чувствовала по отношению к этому загадочному молодому человеку, и, не смотря на все усилия, не получала ответных эмоций, как это обычно бывало с другими парнями.

Я осторожно взяла телефон из его широкой прохладной ладони и, заправив за ухо выбившуюся прядь, прошептала:

− Спасибо. Прости, что нагрубила. Я просто…

− Ничего страшного. Ты не обязана мне что-то объяснять.

− Спасибо, − еще раз поблагодарила я, а затем добавила, − Где находится ванная? Я поговорю там, а заодно приведу себя в порядок.

− Как выйдешь из коридора, направо.

Я утвердительно кивнула головой и направилась туда, куда сказал Анджей. Сам он тем временем выпорхнул обратно в гостиную.

Добравшись до места, я облегченно вздохнула и закрыла за собой дверь.

Приятная прохлада и внезапное одиночество заставили бешено бьющееся в груди сердце немного сбавить ритм.

Ванная комната была просто огромной. Стены покрывала мелкая мозаичная плитка светло-бирюзового цвета. На равном друг от друга расстоянии были выложены аккуратные «рамочки» с замысловатым геометрическим узором. В дальнем левом углу располагалась внушительных размеров ванная, над которой висели аккуратные полочки с медными витиеватыми перекладинами.

По правому боку от ванны располагалось огромное зеркало, сверху подсвеченное целым десятком маленьких бра. Две круглые раковины, объединенные черной мраморной столешницей с тумбочками из белого дерева, довершали этот прекрасный ансамбль.

В противоположной стороне помещения примостилась просторная душевая кабина из прочного стекла и хромированного металла, а также несколько стильных шкафов для полотенец.

Пройдя вперед по прохладному кафелю, я захлопнула крышку встроенного в стену унитаза и, сев, принялась по памяти набирать номер Кейши.

Пока долгие протяжные гудки приглушенно раздавались из динамика, я с интересом рассматривала белые завитушки, «расползшиеся» по плиткам на полу.

− Алло? − послышался обеспокоенный голос подруги.

− Кей? − произнесла я так, словно пыталась выяснить она это, или нет, − Это Амелия.