РОДные Боги

Глава 2. Дорога домой

Спустя шестнадцать лет, весной 6483 лета, юный Владимир, воспитанный матерью, был послан стажироваться на два Лета в Западную Русь. Однако к наукам точным, его не тянуло, а изучение материнской веры, в Бога единого и святую троицу, виделось, единственным путём к царскому трону, которого его лишил отец-Святослав.

Владимир с головой окунулся в религиозные учения, которые к тому времени в Западной Руси, почти выместили славянскую веру.

Поклоняться РОДовым Богам на западе, стало невыгодно многим царям и правителям, поскольку эта вера не требовала рабовладельческого мышления, подчинения… как и не оправдывала богатств одних людей перед другими.

Славянская, или арийская вера, всегда толковала людям, что они дети Богов, а это совершенно не соответствовало и не поддерживало раболепное мышление, которое является основополагающим в теории управления массами. Чтобы окончательно лишить людей старой веры, были организованы религиозные общины, в которых основную роль несли псевдоязычники. Именно на их плечи, легло убеждение родовых поселений в смене традиций и вероисповеданий, методом привнесения в славянскую веру, никому не нужных кровопролитных и смертельных жертвоприношений…

По их словам, Богам не нужны были дары в виде продуктов, рукоделия и танцев… что это устаревшее мнение, и нежелание людей давать всевышним, сакральные и дорогие сердцу приношения. Псевдоязычники, настаивали, что Богам требуется в качестве дара – жертва… самое дорогое для РОДа… продолжателя, а именно мальчика до десяти лет.

Взамен кровопролитного, смертельного и зрелищного жертвоприношения, Боги, якобы, даруют людям больше своей любви, внимания и вечную жизнь во благе.

Юный бастард Владимир, впитывал новые методы избавления от старых Богов, как губка, наполненная ненавистью к отцу, изгнавшему его с матерью из Киева…

В это же время, где-то в Южной части Руси, маленькая Даная смотрела своими небесно-голубыми глазами на старшую сестру Велеоку, которой недалече исполнилось двадцать два лета, и она уже сама стала матушкой для маленького Ярослава. Однако племянник интересовал Данаю, гораздо меньше, чем засуха, обрушившаяся на их селение.

– А почём Бог Ситиврат так долго спит? Давеча все-все пели ему, а он так и не проснулся! И даже самого маленького дождика не дал!

– Зимушка была тёплая, – Велеока прибирала избу, в ожидании супруга Тихомира и бати, который должен был, возвращаясь с поля, забрать у неё Данаю домой. – когда зима тёплая, Ситиврату не спится, он переживает… что снега мало… что земля весной сухая останется, вот и засыпает крепко, после первых дождей.

Даная в свои шесть лет, отлично вышивала, поэтому и сегодняшним вечером, сидя у окна, расшивала рубаху для Ярика:

– А Додола?

– Благодатный дождь Ситиврата, никогда не сравнится с дождём, грозой и молниями Богини Додолы. – снисходительно улыбнулась Велеока.

– А Перун? Он же может его разбудить?

– Конечно может! Вот поэтому, сегодня, мы всем селеньем обращались к Богу грома и молний, чтобы он разбудил своего сына, и тот одарил поля животворящим дождём.

– А как он выглядит?

– Перун?

– Нет, Перуна я знаю! Ситиврат!

– Ведьмы тебе всё расскажут! – Велеока радовалась, что Даная так стремится к знаниям.

– Ну, сестрица!!!

– Он темноволосый, как батя… кудрявый, высокий, с голубыми как небо глазами…

– Как у меня?

– Как у тебя! Ещё он вечно сонный и зевающий.

– А одевается как Перун?

– Нет! Ситиврат очень любит пёструю одежду с полотняными брюками и синими сапожками… а на голове всегда носит повязку из берёзовых веток, коры и листьев.

– Как Волхв Радомир!!! – воскликнула маленькая Даная.

– Точно!

– Да уж. – вздохнула Даная. – Радомир говорит, что такого сухого лета, не было тыщу лет!

– Ну, как тыщу? – засмеялась Велеока. – Если нынче 6483 Лето от Сотворения Мира в Звёздном Храме.

– В Звёздном Храме?

Даная ещё не ходила обучаться истории к Ведьмам, поэтому при малейшем удобном случае, старалась выпытать побольше знаний из сестрицы.

– А какой Мир сотворили? Вот этот?

– Нет, милая, что ты… тогда наши предки, Великая Раса Славян, подписали мирный договор с Великим Драконом, и было это 6483 Лета назад.

– У нас есть друг Дракон? – удивилась девочка.

– Конечно!!!

– А он красивый?

– Очень! Тебе всё про него расскажут Ведающие Матери!

– А когда я пойду к Ведьмам?

– Скоро, моя девочка, скоро…

Велеока с грустью посмотрела в окно… как ни крути, а Даная была права, сколько можно спать? Почему Перун молчит? Почему Жива, не отзывается на песнопения? Оставаться без урожая, было не с руки и Богам… ведь благо-дарили их в конце Лета, тем, чем Лето было богато: овсяная каша, хлеб, сыр, мёд, просо, борщ, пироги, варёная мука, творог, яйца, масло, кисель, рыба, молоко, творог, яйца, сыр, ягодное вино, овсяный хлеб, оленина, говядина… а в это Лето что получается? Даров будет крайне мало?

***

Когда Улька обернулась, первое что она увидела, это маленького старичка с бородой до самой земли и в огромной шапке, который недовольно смотрел на Болотника.

– Добрый день. – прошептала девочка… ведь то что надо со всеми здороваться, даже если ты в глухом лесу… и даже если тебе больно, страшно и голодно, бабка Дуся приучила её с пелёнок. – А вы кто?

– И тебе всех благ. – кивнул ей старик с улыбкой и злобно спросил у Болотника. – Чаго орёшь в голосину? Потчевать не даёшь.

– Так вот. Она жеж меня топтала по вые, лаптями своими. Блуданула в моих болотах, да забедовала на всю округу.

– Чаго забедовала? – Леший грозно глянул на девочку.

– Я не знаю. – она недоуменно смотрела на обоих старичков и не понимала, что они от неё хотят. – Я не забедовала…

– Ну как не забедовала, коли весь лес слышал. Вон глянь на вые у меня, ащё следы твоих лаптей остались. – Болотник нагнулся к Лешему и приспустив мох на шее, показал доказательство своих слов.

– Надо жеж. Решила утопнуть и Болотнику по вые потопталась. – засмеялся лесной старик. – А я-то вам зачем нужон?

– Так ты сильник по лесу! Я жеж с болота не могу ристать. Она блуданула. В селение ей надобно, поди матушка потеряла её. Вот. Я с болотины вывел. Знамо теперь ты, по лесу-то.

– Чой-то я-то? Сама пусть ристает.

– Так малая она совсем. Старый… Набъдети надобно. Пропадёт одинёшенька-то.

Леший с недоумением оглядел сначала девочку, потом Болотника:

– Базыга ты, Болотник! Слов на тебя, нет иных!

– Она добрая.

– Я злой.

– Пропадёт дивчина-то! Без твоей набъдети.

– Дедушки!!! – робко влезла в спор старичков Ульяна. – Я кушать хочу, пожалуйста…

– Окаянные! – раздался звонкий, строгий и властный голос за спиной Лешего. – Вы ребёнка потчевать будете?

Все трое, как по волшебству, резко посмотрели в сторону говорящего, пробиравшегося через чащу, и невольно отступили назад.

– Йогиня? И ты проснулась? Али не спала? – Болотник ещё раз протёр свои глаза, чтоб точно быть уверенным, что не померещилось.

– Поспишь тут с вами.

На полянке между болотом и лесом, появилась стройная женщина, в красивых сапожках, и с длинной косой из белых волос:

– Чего разгалделись старые?

– Да вот, Матушка. – Болотник опять ткнул в Ульяну своей палкой. – заплутала она…

– Слышала! – перебила его Йогиня. – Кой будешь ты? – обратилась она к девочке.

– Добрый день. Я – Уля.

– А я Йогиня.

– Я девочка из деревни. Я бежала, бежала… там огонь!!! А потом я упала этому дедушке вот сюда… – Ульяна показала на свою шею. – и он встал, и сказал, чтоб я не забедовала.

– Вот! Сразу всё понятно стало… а ты плакала? – уточнила она на всякий случай, погрозив старикам пальцем.

– Да. Я плакала.

– Леший, ристай за ягодами, негоже девочку голодом морить. Болотник, собери-ка мне мха, сухого да мягкого. Ребёнок совсем продрог и промок.

Переглянувшись между собой, и не смея противоречить хранительнице границы Миров, дедушки исчезли.

– Спасибо большое Ягиня. – сказала тихим голосом девочка.

– Вот и ты туда же!!! Ну какая я Ягиня??? Сейчас Ягиня, а что потом? Бабка Яга?

– Ты баба Яга? – удивлению девочки не было предела.

– Это по-вашему, неразумному языку… я бабка… да ещё и Яга. Надо же так испоганить имя Богини Мудрости.

Женщина присела на кочку, около Ульяны, и поглядев на неё с лукавством спросила:

– А сможешь мне достать грибочек, красненький, вооон тот. – она указала пальцем на огромный мухомор, который одиноко торчал метрах в двадцати.

– Конечно. – девчушка кивнула головой и забыв про боль в ногах и руках побежала что есть мочи за грибом.

– Ох, какая молодчина. – улыбнулась Матушка Йогиня. – Смелая. Ничему жизнь не учит… Сейчас опять нырнёт в болото… ан нет… глянь-ка, в обход пошла… Надо же…

– Вот. – Улька вернувшись обратно, радостно положила в руки Богини, красивый гриб.

– Молодец. – ещё раз улыбнулась Йогиня. – Смышлёная!

Она аккуратно сняла с ног девочки опалённые сандалики, и обернув ступни какой-то травой, накинула ей на плечи свой расписной платок.

– Так теплее?

– Да.

– А вот и твои горе-спасатели.

Через пару минут, девочка уже обнимала лукошко из травы, до краев наполненное отборными ягодами черники, земляники и голубики, а Матушка Йогиня, заканчивала переодевать её, в тёплый и мягкий костюм из мха.

Старики, молча, стояли каждый в своей стихии… Болотник в болоте, Леший у дерева.

– Итак, – заключила Богиня. – Ты… – она ткнула пальцем в Болотника. – просыпайся окончательно, подними мне всех духов болот и водоёмов, особенно всех Игоши, и достучись до Кикиморы… а ты… – направление пальца переместилось на Лешего. – Проводишь нас с Улей, до границы леса, и займёшься духами лесов.

– Святобора тоже будить? – нехотя спросил Леший.

– А то!!! Его в первую очередь!

Старички кивнули и переглянувшись между собой опять вопросительно глянули на неё.

– Ну чего уставились? Всех будим. Чудится мне, что Сон Сварога пришёл к концу. Устала я сотню лет, одна в Нави бродить, выхода не видя.

– Это ты всё время в Мире Нави была? – ужаснулся Болотник.

– Да уж. Врагу не пожелаешь, проснуться в Мире мёртвых, и разучиться находить дорогу в Мир живых … – Йогиня протянула свою руку Ульяне. – Видишь, как ты удачно заплакала… и я тебя услышала, и ты Болотнику шею намылила.

– Простите меня, пожалуйста… – Уля виновато опустила глаза.

– Это тебе спасибо. Когда бы я ещё прозрела и снова могла легко шагать из Нави в Яви… – она по-доброму потрепала девчушку за плечо, и разъяснила. – Прости… тебе, наверное, не понятно… Нави, это Мир мёртвых… а Яви, Мир живых. Мы с тобой в Яви.

– А моя мама?

– Твоя мама в Нави. – Йогиня прижала к себе девочку. – Не переживай, ей там уже спокойно и хорошо.

– Правда? – глаза девочки наполнились слезами. – Она ещё придёт ко мне?

– Прости, милая. Мама там останется надолго.

– Но вы же вернулись в сюда!

Леший, дёрнул Ульяну плечо:

– Она Богиня, тем более Богиня трёх Миров… а тебе надо лапти переменять с ноги на ногу.

– Зачем? – девочка посмотрела на сандалики. – Они правильно одеты!

– Если идёшь с Лешим, надо наоборот одевать. – Йогиня присела на корточки, чтоб помочь перекинуть сандалетки.

– А почему?

– Потому что он Леший! Так положено! Видишь у него тоже так одеты?

– Не правильно?

– Для Лешего именно так правильно… но только для Лешего!

– А потом правильно оденем? – Ульяна очень беспокоилась, что баба Дуся увидит, её в таком виде и опять отругает.

– Обязательно! Пойдём, он покажет короткий путь.

– А он тебе помогает?

– Он всем помогает! Кто к нему за помощью обращается, и хорошо себя в лесу ведёт.

– Я хорошо себя вела!

– Ты забедовала на весь лес! – Леший шёл впереди, на ходу проверяя беглым взглядом лесные угодья. – Всё, всё надо чистить! Сякый кал по всему лесу! Ой, ой, ой… – не успевал причитать он, как натыкался на новую кучу мусора и сухих веток. – Лихое всё, как много кала, как много…

– Почему он ругается? – спросила Ульяна у Йогини.

– Ну, посмотри, как грязно вокруг. Для Лешего это непорядок.

– А почему он говорит так непонятно? Столько много непонятного…

– Всё очень даже понятно, он говорит старыми словами, новых-то не выучил ещё. Спал.

– А ты?

– А я уже лет сто не сплю.

– Бессонница? Как у бабы Дуси?

Йогиня рассмеялась так искренне, как не смеялась тыщу лет…

– Наверно, милая. Когда все легли спать, я была в Мире Нави, а там крепко не поспишь…

Когда Леший высказал все свои ругательства, и уже немного посинел от подсчёта количества работы, которое ему предстоит в лесах, показалась граница с полем.

– Вовремя. – Йогиня прибавила шагу. – Пошли скорее… Дух леса сейчас не выдержит, будет громко причитать, старыми некрасивыми ругательствами… нам бы к этому времени выйти на поле. Коли попадём ему под горячую руку, он нас и в пень обернёт, да так быстро, что ойкнуть не успеем.

Улька, кое-как поспевая за своей новой знакомой, успевала вертеть головой по сторонам:

– А я тут не бежала! Я не бежала по полю! Мы не туда идём!!!

Она застопорилась и вырвала руку у Йогини.

– Как это не туда? – Богиня посмотрела на Лешего, цвет кожи которого уже отливал тёмным фиолетовым оттенком.

– Всё туда! – буркнул он. – Там за полем есть селение! Так короче. Если хотите длиннее, вон вдоль гая по полю идите! Всё! Я своё деяти сделал. Дальше сами!

Он тут же развернулся и пропал с глаз долой, словно его и не было никогда.

– Куда он? – спросила Уля.

– Таки всё. – Йогиня огляделась по сторонам. – Нельзя ему за лес выходить, а нам по полю и вправду короче будет.

***

Расчёсывать лес мелкой гребёнкой, в поисках Ульки, начал не только участковый с Мухтаром и Кириллом, но и вся деревня… и если в первые часы, казалось, что вот, где-то тут, под пенёчком они её найдут, то Мухтар единственный из всех, был уверен, что Ульки поблизости нет.

Игорь Сергеевич, Кирилл, и бывший одноклассник Игоря Виталик, последовали за Мухтаром, который вроде взял след, но потом зачем-то его снова потерял… ну или делал вид что потерял. Петляя между деревьями туда-сюда, возвращаясь и кружась по полянкам, он периодически садился, фыркал, и тянулся к курточке Ульки, которую Кирилл таскал в пакетике.

– Этак мы весь лес перепашем мелкой гребёнкой. – Виталик, устал, бегая за собакой… всхуднул, и переживал за потерянные кило триста, из честно нажитых ста пятнадцати…

– А какие ещё варианты? – участковый прикурил сигарету и пыхнул дымом на молодую ёлку.

Мухтар нюхал куртку, и осматривался по сторонам.

– Сколько мы уже бегаем? – Кирилл устало глядел в сторону деревни, мечтая упасть в стог сухого сена и проспать пару дней.

– Часа три. – Виталик всё ещё не мог отдышаться.

– Ага, три часа… – Игорь Сергеевич засмеялся. – Шутники. Мы двадцать минут назад в лес зашли. Кирилл, пинай Мухтара, чего он расселся?

– След потерял.

– Опять?

– Дай ему время! Чего ты его всю дорогу пинаешь?

– Вот смотри. Впереди болото, там мы Ульку никогда не сыщем. На запад – поля… там на несколько километров пшеница да сенокос. На восток тьма-тьмущая из буреломов, куда нога человеческая тыщу лет не ступала. Туда даже грибники не ходят. Там мы ребёнка точно не найдём, ну если только спилить все ёлки с соснами, под пахоту… Пихни Мухтара посильнее. В нос ему эту куртку засунь. Сейчас куда двинется, так и ясно будет, в какую сторону весь основной отряд деревенских сопереживающих гнать. Ну… только если не в болото, иначе и нас потом не найдут.

– Да Муха сам уже запутался. Она видимо бежала не по прямой.

– Ясно дело, что не по прямой, попробуй тут прямо бежать.

– Все следы перепутаны.

– Тыкай в нос, тыкай. Муха! – Игорь Сергеевич погладил Мухтара. – Давай мужик. Девку-то найти надобно, иначе баба Дуся всю деревню на ремни порежет, и одеяльце сошьёт.

Мухтар, судя по взгляду, представил неперспективную картину из собачьего одеяла, и понюхав траву под ногами, вдруг побежал прямо.

– Круто. – Виталик чертыхнулся. – Болото…

– Считай пропала она… – Сергеич с Кириллом побежал за Мухтаром, и на ходу оборачиваясь, успел выкрикнуть Витале. – Тащи всех сюда!

Однако, метров через сто, уткнувшись в трясину, пёс, замер. Идти дальше никому не хотелось.

Сломав первую попавшую под руку ветку, Игорь Сергеевич начал тыкать в трясину, пытаясь нащупать твёрдое местечко для ноги.

– Туда полезешь? – спросил его запыхавшийся Виталик, местный плотник, перебивавшийся мелкими заработками, помогая по хозяйству. – Гиблое место…

– Конечно гиблое, но Муха сюда прибежал… Палка маловата, найди чё по толще и по длиннее.

– Щас срубим вон ту берёзку. – Виталя был мужик рукастый, потому всегда при себе имел небольшой топорик, и набор отвёрток.

После недолгих манипуляций, деревце было убито, ветки обструганы, а один конец, превращён в заострённый кол.

Сергей, стоя одной ногой на вальсирующей кочке, а второй на более-менее твёрдой земле, схватился за этот шест, и тут же стал искать кочку поустойчивее. Вот только Мухтар, словно почуяв опасность, вдруг взъерошился весь, начал оглядываться по сторонам и рычать на всё без разбору.

Кирилл, потянув на себя поводок собаки, хотел было его успокоить, но пёс, резко рванув вдоль болота с лёгкостью вырвал поводок из рук кинолога… игнорируя все возможные команды, он испуганно побежал по извилистой «береговой» линии.

Бросив свою новоделанную дубину, Сергей рванул за Кириллом, по пути обгоняя обалдевшего Виталю.

Сколько продолжалась эта погоня «паровозиком», сказать сложно, но потеряв из виду собаку, Кирилл остановился первым.

– Всё. Приехали…

– Куда он ломанулся?

– Да поди пойми… Самый воспитанный пёс в службе, никогда такого за ним не наблюдал…

Пока участковый и кинолог переводили дыхание, подоспел, ещё более похудевший Виталя.

– И чо встали?

– А чёрт знает, куда он сиганул. Я потерял его. – Кирилл, стоял прислонившись к дереву, и обречённо поглядывал в стороны.

– Может вернётся?

– Я никогда не видел его таким испугавшимся.

– Может померещилось чаво?

– Что ему померещится среди ёлок? Он сто раз бывал на отработках потеряшек в лесных зонах.

– Ну кто его знает… – Виталя пожал плечами. – Бабка Дуся говорит, что Леший животину пугает, коли беду в лесу делаем.

– Какую ещё беду, какой Леший? Виталя, ты вчера пил? – Игорь Сергеевич поправил фуражечку и строго посмотрел на мастера-золотые-руки. – Ты пять с Агафьей по душам говорил, без закуси?

– Зря ты, Сергеич…

– Так, иди домой, трезвей, мы тут сами с Мухтаром разберёмся.

– Ничего вы не разберётесь.

– Виталик. – Кирилл тоже с недобрым взглядом, осмотрел носителя железного топора. – Иди Виталик домой. Народ собери у болота… можете Ульку там покричать… повнимательнее.

Глава 3. И спустилась тьма…

Лето 6486 от Сотворения Мира в Звёздном Храме, бастард Владимир вернулся в Киевскую Русь… с армией, набранной из варягов, новгородцев, кривичей и чуди, двинулся к Киеву, где правил его сводный брат Ярополк.

Когда он подошёл к городу Полоцк, где княжил Рогволод, то сразу предложил дочери князя, Рогнере, стать его женой… но та ответила отказом, добавив что ей, благородной девушке, не пристало выходить замуж за сына рабыни. Таких оскорблений Владимир не прощал, и разгромил Полоцк, который и не думал готовиться к обороне.

Изнасиловав Рогнеру на глазах родителей, Владимир убил их, и насильно женил на себе обидчицу. Стоит отметить, что будущий «святой» князь был весьма любвеобилен, имел сотни наложниц и несколько законных жён.

После этого Владимир «Кровавое Солнышко», повёл своё многочисленное войско на Киев. Северяне, древляне и поляне без боя пропустили его к столице, ведь он был ни кем иным, как сводным братом Князя.

Владимир не стал штурмовать город, он подкупил главного воеводу Блуда, а уж Блуд, заманил князя Ярополка в засаду.

Так Киевский князь был взят в плен, и практически сразу убит подчинёнными Блуда. Новоиспечённый князь, не переживал по поводу предательского убийства брата. Об этом говорит тот факт, что беременную жену Ярополка, Владимир тут же сделал своей наложницей.

Захватив княжеский трон, Владимир задумался над полным вырезанием из истории, многочисленных славянских Богов, которые не подходили единой державе. Красному Солнышку, нужна была формула одного правителя на Земле и одного на небе, дабы уравновесить понятие о единственном Боге и правителе.

Представьте (не важно в кого вы верите), как бы вы отреагировали, если бы вам сказали, что апостол Лука отныне – новый Бог…

Каждый бы опешил от подобного заявления…

Это Владимир прекрасно понимал, поэтому для начала, было решено, сломать равновесие пантеона Славянских Богов, где каждого возвеличивали с одинаковой значимостью.

По приказу князя, от людей требовали установки определённого идола, лишь для одного Бога… Бога огня и войны Перуна… В каждом селении и в каждом дворе, по княжескому указу, теперь обязательно должен был стоять идол… которого, вопреки всем канонам, назвали вдруг, сильнейшим из всех, а значит главенствующим.

Выделив из казны денег, на зачистку РОДных капищ, и постройку на их месте храмов и идолов… Владимир разгневался и «взбесился» узнав, что славяне, почитавшие свою веру, были не довольны этим действием.

Началась скрупулёзная работа над изменением сознания людей, где в массы вливались пересуды, сквернословящие на РОДных Богов… обвиняющие их в прекращении покровительства…

Народу вшёптывались мысли, что для возвращения Божественного благоденствия необходима жертва!!! Что Перун крайне недоволен и зол отсутствием «нужных» подношений! Что ему требуется кровь мальчиков, абсолютно чистых и невинных, которая, кстати, издревле пользовалась большим спросом, только у евреев, в ритуалах полного обескровливания юнцов, ради омоложения.

Проходили Леты, вынужденного идолопоклонства, сопровождающегося насильным, кровавым изуверством… Несогласные с новыми правилами жертвоприношений, естественно пропадали, умирали, исчезали… Надлежаще всем подготовленным планам, арийская вера, начала разрываться, руками самих же славян.

Они стали роптать на своих Богов, осуждать их, а спустя ещё десяток лет, и тысячи убиенных детей… когда поколение истинных, знающих и сопротивляющихся, новой религии, славян, состарилось и готовилось отойти к праотцам… люди стали поглядывать в сторону новой религии – христианства, которое отвергало кровавый режим идолов.

Новая религия, ни смотря, ни на что, всё равно встретила сопротивление племенной знати и простого люда. Самыми ярыми противниками Христа стали новгородцы… Тогда Владимир отправил в Новгород своего дядьку Дабрана и воеводу Путяту.

Путяте удалось ворваться в центр Новгорода, однако его дружину окружили. Тогда Дабран просто поджёг город. Пока новгородцы спасали свои дома, Дабран вызволил воинов. Отсюда взялась поговорка: «Путята крестил мечем, а Добрыня огнём». Победители сильно разгромили город, после чего, пришлый бог Христос, стал новгородцам чуточку ближе.

Языческих Волхвов, несущих знания, начали убивать по всем поселениям… старцев и Ведьм, вывозили в поля, и связывая по рукам и ногам бросали в костры истинной религии.

Завязалась яростная война с поганым идолопоклонством, чему способствовал свет пламени, сжигающий берестяные грамоты, и весь Летописный Свод Русской Империи… почему Летописный?… потому что в Древней Руси не было истории, была Летопись, летописание.

Все Хранители Знаний: Волхвы, Ведуны, Жрецы и Уры – сжигались на кострах целыми семьями, вместе с детьми, сородичами, соседями, которым могли быть переданы Знания… Сжигались непокорные деревни, люди, судьбы, города.

История закрылась, сгорела, утонула в крови крещения, в которой была казнена одна треть (!!!) населения Руси. Один человек из трёх, был убит… по всей Руси…

Народ называл Владимира «Красным Солнышком», потому что звать его «Кровавым», было опасно… а спустя время, навязанное «Кровавым Солнышком» Христианство, освободило князя от всех грехов, причислив его к лику святых… несмотря на то, что в жизни он был грешником, который убил брата, насиловал девушек, имел огромный гарем, и вырезал душу своей страны.

Частые, но малочисленные восстания против новой религии, подавлялись быстро, однако люди не могли принять рабство Божие, вопреки привычному и родному пантеону, в котором все были равны, все были детьми Богов, а не их рабами…

Чтобы спасти остатки своих поверий, Старцы и Волхвы, обратились к сказам, в которых упоминания Богов и многовековые знания, прятались, вуалировались, и могли бы передаваться от матери к ребёнку.

Слово «СКАЗ» первоначально имело совершенно другой смысл, нежели сейчас… оно означало сказанное или записанное слово, имеющее силу документа.

Когда вокруг селения Велеоки, возник ореол смертельных костров, указов и непонимания… её рука невольно потянулась к самому незащищённому, родному, любимому. Поэтому своего тринадцатилетнего сына, она, прижимала к себе со всей силы, не давая кинуться в неравный бой… а силы у дочери кузнеца, всегда было с избытком.

Батю и матушку, вчера, на её глазах принуждали к крещению, и когда батюшка в третий раз отказался… на его глазах, убили Данаю… Он кинулся на дружинника, и его обезглавили, бросив лежать рядом с дочерью… спустя секунду, подняли на мечи мать.

Муж Велеоки Тихомир, бросился на защиту её матери, и она просто не успела одёрнуть его…

Над телами мужа, батюшки, матушки и сестрицы беременная Велеока с сыном Ярославом, приняли крещение…

Ярик молчал… в ушах стоял шёпот матери: «Остановись, ты один у нас остался. Остановись. Убьют»… и только шмыгал носом, от прогорклого воздуха с примесью гари и крови, вспоминая события прошедшего сороковника…

В их селение, чужеродные люди пришли давно, ещё по зиме… Они собирали всех в центре, и призывали к строительству храма Господнего, дарующего избавление от грехов после смерти, в новом мире…

Непонятные имена, которые резали слух, сыпались из уст говорящих целыми днями. Почти всех мужчин заставили строить дом, для священника и нового Бога.

О том, что уже давно есть царский указ, запрещающий всуе упоминания имён РОДных Богов, Ярослав слышал… однако Волхв Людмил, сказал, что такого не может быть, хотя… про царский указ, считать Перуна главным Богом, он тоже говорил, что такого не может быть.

Однако ж могло…

Ещё десять лет назад, во всех землях были поставлены идолы Перуну, Ярик помнил, как Волхвы собирались и шушукались, что это небылица, что в княжеском Киеве забыли предания и неверно толковали Велесову книгу.

После, началась сущая тьма, закончившаяся вчерашней резнёй…

Он посмотрел на матушку, которая, склонив голову, неумело крестилась, как велели чужаки в чёрных одеяниях… Он видел, как губы Велеоки, безмолвно, просили помощи у Богини Макоши и её дочерей Доли и Недоли, во защиту себя и своих детей.

Славянские Боги уснули… уснули великим Сном Сварога, предсказанным ещё сотни лет назад.

***

Йогиня окинула удивлённым взглядом первые дома Улькиной деревушки и притормозив шаг, остановилась.

– Ну всё, милая. Дальше дойдёшь?

– Нет. – уверенно сказала девочка. – Пойдём со мной.

– Не могу я с тобой.

– Почему это?

– Да не гоже мне в селениях появляться. Смысла не вижу. Странно у вас тут всё… непонятно… Странно и страшненько.

– Страшненько это только тут! Вон в том доме дядя Вася живёт, он пьёт много, баба Дуся говорит, что совсем ополоумел. Он не следит за домом и огородом, потому и так страшно всё… а вон там, на другой стороне, был мой дом. Мой и мамин.

– Там нет ничего. – Йогиня внимательно вглядывалась в кучу сгоревших брёвен.

– Это и есть мой дом.

– Это пепелище!

– Так я и говорю. Сгорело всё. Можно я с тобой жить буду?

– Со мной?

Йогиня не успевала отойти от одного удивительного факта, как на неё обрушивался второй.

– Ну да. В избушке на куриных ножках. Ты мне покажешь свой дом?

Ульяна твёрдой рукой, развернула Богиню спиной к деревне, и силой потащила её обратно в лес.

– На каких ножках? – Йогиня снова остановилась и недоумённо посмотрела на девочку.

– Ну на куриных! Или у твоей избушки только одна нога?

– Во-первых, милое создание… у меня изба на курных ножках, а не на куриных!

– А что такое курные?

– Во-вторых, – не обращая внимания на почемучку, продолжала Богиня. – я у себя дома не была тыщу лет, и уверена, что там немного пыльно… и абсолютно точно, нечем угостить гостей.

– Можно попросить Лешего насобирать ягод! – нашла выход Уля.

– И в-третьих, юная красавица. Я далеко не ваша мама, не ваша тётя, и вообще не ваша родственница!

Счастливая улыбка, медленно исчезла с лица девочки, и она… всё ещё смотря в бездонные глаза Йогини, добавила:

– А у меня и нет никого. Только мама была.

Богиня оглянулась на деревню, осмотрев беглым взглядом, невзрачненькие избы, и вздохнула:

– Точно никого нет?

– Точно.

– А папа где?

– Не знаю. – Ульяна пожала плечами, и стала снимать с себя остатки мха, которым её укутали духи леса и болота.

– И что с тобой делать?

– Не знаю.

– Получается, ты моя обуза…

– Что значит обуза?

– То и значит… – Йогиня ещё раз тяжело вздохнула, и обняла девочку. – Значит, что слишком долго нас не было, и мы свои навыки растеряли. Раньше я за версту, сиротинку видела.

– А что значит курные?

– Тебя сейчас именно это волнует?

– Нет. Ещё волнует, как сильно будет ругаться баба Дуся.

– Баба Дуся? – удивилась Йогиня.

– Ага. Вон она по полю к нам идёт, без косынки. Раз косынку не надела, значит злая. – Ульяна тоже грустно вздохнула, и спохватившись, начала переобувать сандалики, которые до сих пор были одеты наоборот.

– Нам как раз, бабы Дуси не хватало. – Богиня, поправила свои волосы, и приготовилась к встрече.

– Улька? – Авдотье оставалось преодолеть метров двадцать, но она уже чётко видела, что не обозналась, и это действительно её маленькая девочка-соседка. – Улька? Ты-ль это? Батюшки свету… живая!!!

– Бабушкааааа!!! – Ульяна радостно замахала ей рукой. – Иди к нам! Я тебя с Ягой познакомлю!!!

Йогиня, устало закатила глаза, понимая, что ей по-видимому, придётся потратить много лет, чтоб избавится от нелепой клички.

– Девочка моя, внученька моя…

Подбежав к Ульянке, Авдотья, перевела дух, и тут же прижала к себе хрупкое тело сиротки.

– Девочка жеж моя. Да живая, живая… Как же ты меня напугала. Всех напугала!!! – Дуся ощупывала Ульку своими руками, никак не веря, что пропажа нашлась.

– Бабааааа. – девочка немного отстранилась. – Ты раздавишь меня!!!

– Да чой-то раздавлю-то? Солнышко моё ты ясное! – тут Авдотья подняла глаза на стройную, белокурую девушку, которая тихонько стояла позади Ульки и улыбалась. – Девушка… Благо дарю вам.

Старушка, насколько ей позволял артрит и остеохондроз, поклонилась Йогине, крепка держа названную внучку за руку, словно боялась её снова потерять.

– И вам исполадь, матушка. – Йогиня тоже поклонилась в ответ.

– Исполадь? – глаза старушки наполнились радостью и удивлением. – Вы знаете старославянский?

– Я удивлена, что вы его знаете!!!

– Так матушка учила… сто раз баяла что пригодится!!!