– Самая яркая из женщин? Не уверен, что здесь уместно это слово, но ведь я правильно понял, что ваши сиреневые соплеменники относятся к представителям женского пола?

– Все верно.

– Хокана показалась мне очень милой. И доброй.

– Она замечательная. Добрая и чуткая, как вы уже отметили. Прекрасный врач, настоящий профессионал своего дела. Любящая мать и супруга. В свободное время изучает особенности функционирования человеческого организма. К сожалению, в основном по книгам и сведениям из вашего интернета, которые я добываю для нее. Она мечтала о том, чтобы побывать на Земле и увидеть людей воочию.

– Вы хорошо ее знаете.

– Лучше, чем кто бы то ни было. Хокана – моя жена.

– Вам с ней повезло.

– Вне всяких сомнений. И приятелю вашего приятеля тоже. – Переговорщик остановился. Мы подошли к окраине леса. – Потому что именно Хокана вызвалась оперировать его сегодня ночью. Еще не передумали присутствовать?

– Ни в коем разе. Если не будет много крови, как я уже говорил. Не выношу вида крови.

– Крови не будет. Совсем. Наши технологии позволяют обходится без этого.

Наши технологии.

Я рассмеялся. И тут, к моему изумлению, я впервые увидел, как на «лице» переговорщика в ответ расцвела слабая улыбка.

– Зря смеетесь. – Укоризненно сказал он, продолжая, тем не менее, улыбаться сам. Взмахнул щупальцем и в воздухе рядом с ним расцвели цветы, с виду напоминающие наши ромашки, только значительно крупнее. И они были голубые.

Переговорщик быстрыми движениями щупалец собрал цветы, и протянул мне букет.

– Это вашей девушке. За то, что мы задержали вас. Кстати, она вам звонила, но стены нашего корабля не пропускают волны вашей мобильной связи.

Я взял цветы. Они пахли потрясающе. Медовый запах с незнакомым приятным оттенком.

– Как вы это сделали? И что мне сказать Оксане? Такие цветы на Земле не растут.

– Скажете, что купили у старушки возле метро. Ваша девушка не ботаник, поэтому поверит. А сделать их мне было нетрудно. В наших щупальцах, как вы изволите их величать, мы храним множество частиц растений, минералов, даже живых клеток, из которых можем получить необходимое. Например, сделать воду, если окажемся в пустыне.

– Вы можете создать все что угодно, имея лишь частицу этого?

– Далеко не все. Например, на корабле я не смог сделать воду для вас, просто потому, что ее образца у нас не нашлось. Кстати, нужно будет исправить это упущение. Если будет интересно, позже посвящу вас в подробности. А сейчас нам пора. Мы с Хоканой будем ждать вас у ворот местной больницы под номером семь в три часа ночи. Мы решили перенести время на более позднее. Так меньше рисков быть замеченными. А вам необходимо показаться дома.

– Как же мы попадем внутрь?

– Не беспокойтесь. Я все устрою.

Переговорщик повернулся, намереваясь уйти, но застыл в воздухе. Сказал, не глядя на меня:

– Переговорщик наверное не самое плохое прозвище. Но вообще-то мое имя Гарни.

****

По дороге домой мои щеки пылали от стыда. Переговорщик, он же Гарни, поначалу обращался ко мне исключительно на вы, не используя имени. Но потом, спустя несколько месяцев нашего общения, стал все чаще и чаще называть меня Александром. А я, за все это время, так и не удосужился поинтересоваться как, собственно, его зовут.

Гарни. Хокана.

Необычно. Красиво. Загадочно. Как и все, что связано с ними. Несмотря на их непривычный человеческому глазу облик, на резонные опасения и некоторую долю зависти при контакте с расой, очевидно превосходящий землян, – да, и по технологиям, разве я могу это забыть, – пришельцы нравились мне все больше. Они были удивительно вежливы и воспитаны. Удивительно порядочны и добры. И… красивы. Стоило мне привыкнуть к их внешнему виду, перестать проводить параллели между инопланетянами и людьми, как до меня дошел и это факт. Они действительно прекрасны. Гладкие, упругие, прохладные, сверкающие искорками тела. Грациозные, плавные движения. Приятный спокойный тембр их голосов. А их глаза? Изумрудные. Розовые. Умные и проницательные. Казалось, в их глубине плещется та самая вселенная, которую они с такой легкостью научились бороздить.

Я оторвался от дороги, приподнялся на автомобильном сидении и кинул взгляд в зеркало заднего вида. Зеркало отразило темно-русые волосы, такого же цвета брови, ничем не примечательные карие глаза, слегка картофельный нос и щеки, начинающие к вечеру темнеть от щетины. Никаких тебе искорок и изумрудной зелени. Боже, наверняка они считают нас уродами. Забавно. Я с таким трудом привыкал к внешности переговорщика – на первых порах приходилось прикладывать усилия, чтобы смотреть на него без отвращения. И никогда не задумывался, что испытывал он при взгляде на меня.

Оксана не имела привычки выяснять отношения или устраивать скандалы. Несмотря на то, что вместе мы жили меньше месяца, я это понял. И, разумеется, оценил. Она была из тех потрясающих людей, которые никогда не пытаются наказать близкого человека резкими словами или, что еще хуже, холодным молчанием. Она вела себя корректно во время тех ссор, которые случались между нами еще тогда, когда я участвовал в проводимом инопланетянами эксперименте и почти постоянно был на взводе. И она ни разу не припомнила мне их.

Ну и конечно ее удивили и растрогали необычные цветы.

– Все уже остыло. – Сообщила мне она, ставя букет в вазу и зажигая газ под стоящими на плите сковородками, когда я, помыв руки, завалился на кухню поинтересоваться, что у нас на ужин. – Жареные картошка и горбуша. Будешь?

– Буду. – Пробормотал я, обнимая ее сзади за талию и утыкаясь в волосы. – Пахнет вкусно. А ты – еще вкуснее. Когда ты успела это приготовить?

– Я уже три часа как дома. – Она немного помолчала. – Звонила тебе. Несколько раз. Ты был не в сети.

Проклиная в душе все и вся, за то, что мне снова приходится ей врать, я рассказал придуманную по дороге историю о проткнутом колесе, поиске шиномонтажки, в которой была очередь и почему-то не было связи.

Оксана или поверила в эту неказистую ложь, или сделала вид, что поверила. Мы переключились на другие темы, и, болтая с ней, я параллельно думал о том, что попробую попросить переговорщика разрешить мне рассказать обо всем Оксане. Если мое сотрудничество с инопланетянами продолжается, долго скрывать это от нее я не смогу.

Новая проблема нарисовалась этим же вечером. Перенервничав на встрече с казирцами, сразу после ужина я почувствовал, что меня клонит в сон. У меня оставалось время, чтобы вздремнуть часа два-три, тем более, что седьмая больница находилась недалеко. Но, чтобы проснуться среди ночи, я, естественно, должен был завести будильник. Вот только вполне резонно будет предположить, что он разбудит не только меня. И как я объясню Оксане свою ночную прогулку?

Терзаемый мыслью о том, что мне придется лежать несколько часов в темноте и постараться при этом не уснуть, я вышел на балкон покурить и придумать выход из ситуации. Но долго мне думать не пришлось. Из квартиры раздался крик, за которым последовал грохот чего-то тяжелого, упавшего на пол. Заскочив в комнату, я увидел прижавшуюся спиной к двери бледную Оксану.

– Саша. – Тихим дрожащим голосом сказала она, не отрывая взгляда от стоявшего спинкой ко мне любимого кресла переговорщика. – Там что-то… сидит.

****

– Не что-то, а кто-то. – Поправил ее переговорщик. – И вы только что чуть не убили меня утюгом. Странный способ здороваться.

Я обошел кресло с переговорщиком, на полу перед которым валялся упомянутый утюг.

– Странный способ знакомиться. – Возразил я, отрывая от двери будто прилипшую к ней Оксану и прижимая ее к себе. – Не бойся. Я его знаю. И да, это пришелец. Но я обещаю, что он не сделает тебе ничего плохого.

– Это я вам лично могу пообещать, Оксана. – Отозвался переговорщик. – Мы с Александром знакомы уже очень давно, и, как видите, он жив и почти здоров. И, кстати, наше знакомство состоялось в этой же самой комнате точно таким же образом. Правда он не бросался в меня утюгами.

Оксана переводила взгляд распахнутых глаз с меня на переговорщика и обратно.

– Что значит – почти здоров? – прошептала она, наконец. – Они что-то с тобой сделали?

– Он все сделал сам, при помощи сигарет и неправильного образа жизни. – Немного обиженно возразил переговорщик.

– Он говорит правду. Они действительно не сделали мне ничего плохого. – Заверил я Оксану, усаживая на диван. – Я тебе сейчас все расскажу.

И рассказал все с самого начала. Переговорщик сказал правду. Мы познакомились с ним аналогичным образом. В один прекрасный день, случившийся уже больше года назад, я вошел в комнату с чашкой кофе и тарелкой бутербродов в руках, намереваясь посмотреть за ужином недавно вышедший на экраны фильм ужасов. Судя по отзывам, фильм был качественным и действительно пугающим. Но в комнате меня поджидало нечто куда более волнительное.

Я не бросал в него кофе и бутерброды. Не отрывая взгляда от желеобразной массы метровой высоты, удобно устроившейся на моем кресле, и стараясь не показать, как сильно напуган, я на автомате поставил свой ужин на журнальный столик, а потом начал медленно пятиться к двери. Переговорщик с любопытством следил следил за моими действиями, до тех пор, пока я, не зацепившись ногой за диванный подлокотник, не приземлился на пятую точку, нецензурно выругавшись от неожиданности и боли.

– Вы не ушиблись? – Участливо осведомился мой необычный гость странным шелестящим голосом. – Мне известно, что представители вашей расы – существа физически хрупкие.

Я промычал что-то бессвязное, поднимаясь и потирая ушибленный копчик. Переговорщик всмотрелся в меня, хлопнул себя по лбу одним из щупалец, – всего я насчитал их десять, – и добавил:

– Совсем забыл, что вы еще и довольно пугливы. Давайте я сразу заверю вас, что мы не хотим вас убить, отобрать вашу планету или съесть ваших детей. Я и мои соплеменники цивилизованны и миролюбивы.

Я присел на диван, пытаясь дышать глубже, чтобы успокоить бешено бьющееся сердце и понять, не сошел ли я с ума.

– Не сошли. – Вежливо подсказал переговорщик. – Я действительно с другой планеты. И да, еще я телепат.