– Не сомневаюсь, что она такая и есть. Но знаете, что мне интересно? Вы сказали, я первый человек из тех, с кем вы работали… Я не первый человек, вступающий с вами в контакт?

– Двенадцатый, если вам действительно так интересно. Но еще ни с кем мы не сотрудничали столь долго. Вы хорошо зарекомендовали себя. На вас можно положиться…

Переговорщик говорил, а я пытался понять, что же такого зацепило меня в его словах. Что-то важное, на что нужно обратить внимание. Только вот что именно, я не мог сообразить.

– …и получил положительный ответ. Ваш вариант решения проблемы признан оптимальным. Поздравляю. Я тоже рад. Один из наших специалистов проведет операцию сразу после назначенной встречи с вами.

Я оторвался от своих мыслей и вник в смысл его слов. Кажется, он говорит про то, что лежащего в коме приятеля лысого бармена спасут. Здорово.

– Хотите присутствовать при операции?

– А можно? Это не слишком кровавое зрелище? Я, знаете ли, с детства плохо отношусь к виду крови.

– Знаю. Можно. Мы действительно хотим активно сотрудничать с человечеством. Для начала в лице вас. И нет, зрелище совсем не кровавое. Наши технологии позволяют…

Хвалить их технологии он любил. Я не стал ему мешать, снова погрузившись в свои мысли. Что именно в его словах меня смутило? Что-то, что может иметь непосредственное отношение ко мне. И только после того, как он в очередной раз попрощавшись, испарился из моего кресла, я понял, что именно меня взволновало. Переговорщик сказал, что я двенадцатый человек, с которым они вступали в контакт. И еще он сказал, что ранее им приходилось стирать память землянам. И проделывали они это уже одиннадцать раз.

****

Как и договаривались, мы встретились возле лесополосы. Когда я приехал туда, переговорщик уже ожидал меня, благоразумно укрывшись от случайных взглядов за одним из деревьев. Поскольку кресел в этом лесочке не нашлось, он просто висел в воздухе на расстоянии метра от земли. Идя за плывущим в воздухе пришельцем я слышал, как часто колотится мое сердце. С переговорщиком я общался второй год и уже привык к нему. Но теперь меня ожидает целая группа инопланетян. И не в уютных стенах моей квартиры, а на космическом корабле. Переговорщик неоднократно заявлял, как они миролюбивы. Но касалось ли это каждого из них? Как и люди, наверняка инопланетяне обладают разными характерами и темпераментами. Разными взглядами и жизненными ценностями. Что, если один из них окажется слишком любопытным и предложит «разделать» мою тушку прямо там, чтобы посмотреть, как я устроен изнутри? И что, если этот любопытный окажется самым главным, которому никто не посмеет возразить?

– В нашем распоряжении имеются специальные очки, обладающие возможностями ваших рентгеновских аппаратов. А также аппаратов компьютерной и магнитной томографии. Нам необязательно разделывать вас, чтобы увидеть ваши внутренности. – Прошелестел переговорщик, отодвигая щупальцем ветку сосны на нашем пути. – Мы обладаем такими возможностями, какие вашему разуму трудно даже представить. И мы не занимаемся убийствами.

В отличие от нас.

– Совершенно верно. – Так же бесстрастно подтвердил переговорщик.

Мне захотелось бросить шишку в его мерцающее тельце. Надеюсь, он прочтет и это в моей голове.

Деревья расступились и моим глазам открылось зрелище, от которого моментально перехватило дух. А все прочие мысли вылетели из головы. Посреди небольшой поляны, переливаясь сияющими желтыми и голубыми цветами, в воздухе висел огромный шар, слегка сплющенный сверху и снизу. Я покопался в своих школьных знаниях. Кажется, эта фигура называется сплюснутый сфероид. Впечатляюще.

Мой спутник подплыл в кораблю и поколдовал щупальцами по его обшивке. С негромким жужжанием отъехала в сторону неизвестно откуда появившаяся дверь. Он снова взмахнул щупальцами и на траву мягко опустился трап.

Переговорщик повернулся ко мне.

– Прошу вас. – Попросил он учтиво.

Меня не пришлось уговаривать. Страх ушел, уступив место радостному предвкушению. Я шагнул на ступеньки и они поплыли вверх, подобно эскалатору в метро. Земля осталась внизу, а я (надеюсь это будет действительно так и меня не съедят на ужин) летел навстречу самому удивительному приключению в своей жизни.

Освещение внутри корабля было ярким и теплым. Переговорщик шустро плыл по лабиринту коридоров, а я, стараясь не отставать, едва успевал разглядывать окружающую обстановку. Большинство отсеков были закрыты и я увидел лишь двери с надписями на незнакомом языке. Некоторые двери, кроме того, были затянуты неким прозрачным голубоватым экраном, напоминающим защитное поле.

Я хотел было спросить переговорщика, что это значит, но в этот момент он остановился у одной из дверей и приложил щупальце к считывателю слева. Дверь отъехала в сторону и я увидел большую овальную комнату с гладкими стенами стального цвета.

В комнате были расставлены предметы, формой напоминающие наши кресла, вот только сделаны они были не из ткани и дерева, а некой субстанции, с виду похожей на лиловое облако. Ножки, или их подобие, у кресел отсутствовали – они просто парили в воздухе. Облачных сидений я насчитал восемь штук. И в каждом из них удобно устроился пришелец. Восемь пар инопланетных глаз уставились на меня с нескрываемым любопытством.

Я моментально вспотел. Ноги приросли к полу на пороге комнаты и я никак не мог заставить себя сделать шаг внутрь. Недавние бесстрашие и эйфория испарились, не оставив и следа.

Видимо почувствовав мое состояние (или прочитав мои мысли), один из инопланетян соскользнул со своего кресла и подплыл ко мне по воздуху. В отличие от переговорщика он был не темно–зеленого цвета, а ярко-сиреневого, и прожилки на теле были не бурыми, а малиновыми. Как и тело переговорщика, тело этого инопланетянина покрывали мерцающие золотистые крапинки. Глаза были розовыми. В остальном его тело не отличалось от тела переговорщика, разве что было чуть меньшого размера.

Он протянул ко мне одно из своих щупалец.

– Не бойтесь. Мы не причиним вам зла.

Его голос разительно отличался от голоса переговорщика. Если у того он был сухой, как осыпающийся песок, то у этого инопланетянина голос звучал певуче, как журчание ручья. Я взял его за протянутое щупальце и мысленно поблагодарил. Увлекая меня за собой, инопланетянин подплыл к стоящему напротив кресел небольшому дивану, которого я изначально не заметил, и жестом пригласил меня сесть.

Пока повисший в воздухе справа от меня переговорщик произносил для собравшихся небольшую речь о Земле и ее обитателях и о важности космического сотрудничества, я внимательнее рассмотрел сидящих на облачках и внимающих оратору инопланетян. Пятеро из них были такого же цвета как переговорщик. Оставшиеся трое – сиреневые, как проводивший меня к дивану инопланетянин. Поразмыслив, я решил, что темно-зеленые инопланетяне относятся к мужскому полу, а сиреневые – к женскому. Забегая вперед скажу, что мои догадки оказались верны.

Переговорщик вручил мне прямоугольное устройство черного цвета размером с толстый блокнот. Меня попросили говорить в него, объяснив, что все, что я расскажу, тут же будет автоматически обработано и перенесено в компьютер.

А потом начались вопросы. Вежливые и корректные инопланетяне старались не перебивать друг друга и быть сдержанными, но, очевидно, им это давалось нелегко. К моему огромному облегчению меня не спрашивали, как мы получаем электроэнергию и сколько элементов в таблице Менделеева – иначе мне пришлось бы краснеть. Про это они, кажется, знали больше меня. Обычаи и правила нашего социума, психология человека, вот что их действительно интересовало.

Поэтому вопросы были самые обыденные и где-то даже внезапные.

– О чем чаще всего мечтают люди?

– Чего они больше всего боятся?

– С какого возраста вы себя помните?

– К кому вы испытываете больше привязанности – к своим родителям или к детям и почему?

– Какая физическая боль является самой мучительной? А что причиняет наибольшие душевные страдания?

– Как вы понимаете, что влюблены? Что вы подразумеваете под любовью?

Вопросы так и сыпались. Отвечать быстро было непросто. Что-то приходилось вспоминать, что-то осмысливать. Пришлось также объяснить им, что все люди уникальны, и то, что я смогу рассказать им о душевных переживаниях, в большей степени касается меня. Но другие люди могут ощущать некоторые вещи совсем иначе.

Часть вопросов заставила меня покраснеть. Например, на вопрос о самом приятном физическом переживании, я смутился и не ответил, но, судя по их реакции, он догадались. А для некоторых ответов приходилось переступить через себя, чтобы ответить честно. Задумываюсь ли я о людях, которые страдают в зоне боевых действий, происходящих в другой точке земного шара? Нет, не слишком задумываюсь. Почему? Я не знал, что ответить. Потому что это где-то далеко и меня не касается? А может быть, потому что я мудак? Признавать это и говорить вслух непросто, тем более когда тебя внимательно слушают соседи по галактике. Но врать им я не мог, иначе во всей этой истории не будет никакого смысла.

Через полтора-два часа мой голос сел и я попросил воды. Как и следовало догадаться, на космическом корабле ее не оказалось. Точнее, вода была. Но не земная. Заботливые инопланетяне пить мне ее не разрешили, так как не были уверены в последствиях ее воздействия на мой еще недостаточно исследованный ими организм, и предложили сделать перерыв до завтра. Напоследок они, очень извиняясь, попросили меня задержаться еще на несколько минут, дабы посмотреть на то, что у меня внутри. Если я, конечно, позволю. Я кинул тревожный взгляд на переговорщика, но он заверил, что беспокоиться не о чем. Это не больно и не опасно. Меня попросили встать, переговорщик выдал собравшимся по паре темно-синих круглых стеклышек в мягкой оправе, напоминающие наши очки для плаванья, только без резинки для головы. Инопланетяне прилепили их на глаза, столпились вокруг меня и о чем-то зашептались на своем языке.

Я почувствовал себя беззащитным, почти голым перед этой донельзя любопытной компанией. Наверное так чувствовал бы себя покойник в прозекторской, если бы после смерти мог что-то ощущать.

– Вы не могли бы говорить на нашем языке? – В конце концов взмолился я, устав от их перешептывания и жадных взглядов.

Сиреневая инопланетянка, та самая, что просила меня не бояться, – я узнал ее по цвету, который был самым ярким, среди присутствующих «дам», – сняла очки и доверительно погладила меня по щупальцем по плечу.

– Боюсь, вам будет еще менее комфортно, если вы поймете, о чем мы говорим.

– Почему это?

– Насколько мне известно, представителям вашей цивилизации неприятно видеть собственные внутренности или внутренности своих сородичей. Подробные разговоры об этом тоже могут вызвать у вас смущение и даже отторжение. Или я не права?

Я был вынужден согласиться, отметив про себя, что был прав на счет ее пола. Она действительно говорила о себе в женском роде.

– Расскажите хотя бы, нет ли у меня там серьезных патологий. Или заболеваний. Может, срочно пора к врачу? А то вдруг наше, только начавшееся сотрудничество, прервется по причине моей внезапной кончины? – Попытался сострить я.

– Смертельных заболеваний у вас нет, если вы об этом. Но вот курить лучше бы бросить. И пить кофе на голодный желудок не следует.

– Увы, ничего не могу с собой поделать.

Она задумчиво посмотрела на меня, снова прилепила к векам очки и, склонившись, осмотрела мои грудь и живот, оттеснив других, все еще разглядывающих меня и перешептывающихся пришельцев. Отцепила очки и сказала уверенно:

– Обострение гастрита через шесть, максимум семь недель. А там и до язвы недалеко. Еще раз советую подумать о том, чтобы пересмотреть свои привычки. – Посмотрела на мое вытянувшееся лицо и добавила извиняюще: – Простите, это просто…как это по-вашему…дружеский совет?

Я кивнул, раздумывая над тем, как буду скучать без нескольких чашек утреннего кофе. Тем временем переговорщик хлопнул щупальцами и громко объявил:

– Господа! Мы злоупотребляем силами и временем нашего уважаемого гостя! Встреча окончена!

Инопланетяне с видимым сожалением сняли очки и расселись по креслам, поглядывая на меня с еще большим интересом и даже каким-то вожделением. Я укрепился в мысли, что, дай им волю, они с удовольствием раскромсали бы мое бренное тело. В научных целях, разумеется.

Мы распрощались и я, в компании переговорщика, покинул корабль тем же путем, которым мы вошли. Переговорщик вызвался проводить меня до машины.