– Мы даём им илваму потому что нам это нравится и потому что им от этого хорошо, она делает их счастливыми, потому что только с ней они могут быть теми кто они есть, – сказал он. – А то что они при этом светятся это всего лишь удачное совпадение.

– То есть если бы они не светились, вы все равно бы продолжали давать им илваму?

– Конечно. Их свет всего лишь одно из бесчисленных проявлений илвамы, но сама илвама никак не зависит от этих проявлений. Разве ты этого не понимаешь, ДжонТимирязьев?

Молодой человек задумался. Возможно маленький инопланетянин лжет. От Василия Ивановича Джон знал что Миша на это способен, по крайней мере он умеет блефовать в карточных играх.

– Но эта женщина тоже хотела чтобы мужчина был счастлив, чтобы ему было хорошо, – попытался оправдать героиню рассказа молодой человек.

– Тогда почему она захотела перестать жить, когда узнала что мужчина выбрал другую? Разве она больше не хотела чтобы он был счастлив, чтобы ему было хорошо?

Джон почувствовал что запутывается.

– Конечно хотела, – вздохнул он. – Но она хотела чтобы ему было хорошо именно от её илвамы. А когда она узнала что ему дарит илваму другая женщина, она сильно расстроилась и захотела перестать жить.

– Не понимаю, – сказал Миша.

– Я уже тоже, – признался Джон. – Наверно все-таки это была не совсем илвама.

– Это была не илвама, ведь она страдала.

– А так не бывает? – С улыбкой поинтересовался молодой человек.

Миша не ответил. Некоторое время все три его кожаных оболочки слабо колыхались. Это было глубокое раздумье.

– Я знаю что тебе нужно, ДжонТимирязьев, – наконец объявил он. – Тебе нужно попробовать самому.

– В смысле?

– Мы дадим тебе ладоша, который спит и ты попытаешься пробудить его своей илвамой.

Спустя пару альфа-суток, на следующей встрече, Джон получил обещанного ладоша и очень волнуясь нёс его в двеллдоум. Волновался он по двум причинам. Во-первых, из-за мысли что у него ничего не получится и он станет предметом дяди Васиных насмешек, впрочем, как предчувствовал Джон, он станет им в любом случае, во-вторых, из-за того что инструкции запрещали проносить на территорию жилого купола землян чужеродные биологические организмы. И руководитель подразделения, Стан МакГрегор может вполне резонно отправить его вместе с ладошем обратно на маяк, дабы он вернул щедрый дар Мише. Конечно можно было ничего не говорить Стэну, незаметно пронести ладоша к себе в комнату и спокойно там экспериментировать. Но Джон знал что не решиться поступить таким образом. Он относился к МакГрегору с глубоким уважением и у него просто душа не лежала как-то обманывать его. К тому же, так или иначе это рано или поздно откроется и ему совсем не хотелось краснеть и оправдываться перед координационным аналитиком и уж тем более стать для него источником неприятностей, если дело дойдет до корпоративных кураторов. А с другой стороны инструкции это только инструкции, как говаривал дядя Вася "всего лишь рекомендации к действию, а думать надо своей головой". И таскал в двеллдоум всё что ему заблагорассудится. При этом вообще не утруждая себя ставить об этом кого-то в известность и если потом это как-то всплывало чувствовал себя абсолютно уверенным и спокойным.

Уже в шлюзе, на одном из экранов управляющей системы двеллдоума, Джон увидел что оба его товарища здесь, в куполе. Сняв верхнюю одежду и ботинки, он, бережно сжимая замотанного в тряпочку ладоша, прошел в кают-компанию, затем в коридор и некоторое время еще топтался там, не решаясь войти в "офис". Наконец собравшись с духом, он вошел внутрь. МакГрегор и Гладков сидели за своим рабочими местами. Джон решительно приблизился к Стэну, положил на стол дар инопланетянина, развернул тряпицу и сказал:

– Вот!

– Что там? – Спросил любопытный дядя Вася и, поднявшись со своего кресла, подошел к столу.

Все трое некоторое время глядели на нечто напоминающее сморщенный буро-коричневый огурец с какими-то темными прожилками.

– Похоже на какашку, – сказал дядя Вася. – Что это? Очередной вид никтопианского топлива?

– Это ладош, – ответил Джон сникнув. Он вдруг почувствовал что ничего из этой затеи не выйдет.

– А зачем он нам? – Спросил дядя Вася. – Как деликатес что ли? По мне так выглядит не слишком аппетитно.

– Да нет, – совсем уж понуро проговорил молодой человек. – Он ведь живой, только спит. Миша дал мне его чтобы я попробовал его пробудить и если у меня получится, он будет летать и светиться как и у них в деревне.

– И как ты его будешь будить? – Поинтересовался Василий Иванович.

– Ну его надо любить.

– Дрочить что ли на него будешь?

Джон сердито посмотрел на дядю Васю. Но тот не заметил этого, увлеченно разглядывая "огурец".

– А что, – подал наконец голос МакГрегор, – у нас какие-то изменения в устав Первого контакта внесли? Или эта штука не инопланетный биологический объект? Или я вообще сплю?!

Джон окончательно стушевался.

– И правда, – весело пробасил дядя Вася, – что ты за дурень Джонни! Взял и показал эту хреновину Стэну. Ну пронёс бы её незаметно к себе в каюту и там бы тихонько передёргивал на неё, пока кто-нибудь из вас не засветится. – Василий Иванович засмеялся. Однако товарищи его не поддержали.

Стэн хмуро глядел на Джона, который уставился куда-то в пол.

Однако дядя Вася, считавший что проблема не стоит выеденного яйца, возмущенно воскликнул:

– Ой, да ладно, Стэн, не нужно сидеть тут с такой козлиной рожей! Подумаешь парнишка какого-то сморчка засохшего притащил. Великое дело!

– Василий Иванович…, – сердито начал координационный аналитик.

– Да перестань, Стэн, – перебил его дядя Вася. – Разгунделся как голодный поп. Ну пусть Джон сунет его в биосканнер, убедиться, что на нем нет "холодной чумы" и развлекается с ним сколько хочет. Ты вон, когда "бананы" никтопианские учуешь, про устав что-то не вспоминаешь. Лезешь с одним ртом на два обеда.

МакГрегор сделал глубокий вдох. Поднялся с кресла.

– Я унесу его обратно, – испуганно произнес Джон и принялся заворачивать ладоша в тряпочку.

Но Стэн не обратил на это внимания. Он холодно взирал на дядю Васю.

– Господин Гладков, – веско проговорил координационный аналитик, – я попросил бы не лезть тебя не в своё дело. Если у тебя проблемы с пониманием уставов и субординации, то я готов помочь тебе решить эту проблему допдежурствами на шахте, где ты вместо рисования бабы своей мечты будешь до посинения буровых дроидов настраивать. Если у тебя проблемы лично со мной, то пиши рапорт и отчаливай с Никтопии куда душе угодно. И не тряси тут недовольно своей зеленой бородой, подвижник секс-индустрии хренов. А еще раз принесешь сюда свои "бананы", заставлю все их съесть в шлюзе.

– Святая душа на костылях! – Воскликнул дядя Вася. – Да ты что Стэн, я же не к этому. Ну раз нельзя то нельзя. Я всё понимаю. И даже где-то согласен. Нечего в двеллдоум всякий местный кал таскать. Просто я думал хоть какое-то развлечение для парнишки. А то что он чахнет здесь. Мы то ладно два пердуна старых…, – дядя Вася осекся.

Стэн хмуро взирал на него, пытаясь удержаться от улыбки. Джон же тем временем осторожно пробирался к выходу. Но услышав голос начальника замер.

– Джон, возьмешь своего ладоша в лабораторию и проверишь на всякую заразу. Если всё в порядке, то можешь оставить его. Будем считать это научным экспериментом. В конце концов нам положено время от времени этим заниматься.

Никаких опасных возбудителей приборы не выявили и Джон наконец донес маленького сморщенного ладоша до своей каюты. Положил на прикроватный столик. Долго смотрел на непонятное создание и пытался придумать что делать дальше. Это оставалось неясным.

Это осталось неясным и на следующий альфа-день. Первое время дядя Вася естественно подкалывал молодого человека, спрашивая с ухмылкой: "Ну как там наши влюбленные?" или "Ну что там сморчок не ожил?" Также он вносил предложения: "Может тебе поцеловать его" или "Попробуй носить его рядом с сердцем" или "Попробуй потереть".

Джон терпеливо улыбался и ничего не отвечал. В конце концов дяде Васе это надоело. Молодой человек по возвращении в свою каюту, перед сном, брал ссохшегося ладоша в руки, усаживался поудобнее и некоторое время пристально глядел на него, как ему представлялось влюбленными глазами. Ничего не происходило. "Любовь штука непростая", глубокомысленно думал он.

Так или иначе это чувство для него всегда ассоциировалось главным образом с влечением к противоположному полу, а здесь определенно требовалось что-то иное. То, что несомненно присутствует и между влюбленными мужчиной и женщиной, но не сразу, не на поверхности. Тогда он задумывался о том что он чувствует к матери или отцу. И хотя между ним и его родителями всегда были хорошие отношения и он испытывал к ним по-настоящему глубокую привязанность, что-то внутри него подсказывало ему что и это далеко еще не илвама. По крайней мере не в чистом виде. Не так-то просто оказалось отделить любовь от благодарности, привычки, страха потери, жалости, сопереживания, того же самого влечения, стремления обладать, голоса крови, покровительства и т.д. Он быстро пришел к выводу что человеческая любовь состоит из множества связующих нитей и именно все они вместе по сути и составляют любовь. Но с ладошем его ничего не связывало. Он вспоминал о любви к богу. Но для него это являлось совсем уж темной территорией, ибо верующим он никогда не был и если кого и упоминал в своей жизни из пантеона всемогущих, то разве что только Исиду и Гипу. Да и вряд ли, думал он, чувство верующего к своему богу имеет какое-то отношение к илваме, да и вообще к любви. Наверняка в подавляющем большинстве случаем это страх какого-то божьего наказания или желание какой-то божьей милости, то есть по сути это отношение раба и господина. Причем здесь любовь?

И тогда он просто начинал глядеть на ладоша и при этом стараться ни о чем не думать. Он хотел почувствовать в своей душе покой. Светлый и безмятежный. И когда у него в какой-то степени это получалось, ему начинало казаться что он на верном пути. Но ладош по-прежнему оставался твердым и сморщенным, как высохшая деревяшка.

– Вот ты, Стэн, о брюнетке или блондинке мечтаешь? – Спросил дядя Вася, когда весь их маленький отряд сидел за совместной трапезой в кают-компании.

– Мне это зачем? У меня жена есть, – ответил МакГрегор.

– Ну и дурак. Умному человеку жена не нужна. Это научный факт, – жизнерадостно сообщил старший помощник. – А ты как, Джонни, считаешь?

– По-моему жена это неплохо, – осторожно заметил молодой человек.

– Непло-охо, – передразнил его дядя Вася. – Вот в том-то и дело что неплохо. А надо чтоб было заебись! А так только с такими девахами бывает как моя Анжелка. Девка огонь… кхм, будет.

– А пороху-то, дядя Вась, хватит на такую деваху? – Весело поинтересовался Стэн. – Не всё там еще отсырело-то?

– Не волнуйся, хватит. А не хватит, так проведу модернизацию пороховницы.

Стэн засмеялся. Затем выпив ягодного морса, сказал:

– Вот ты, Василий Иванович, до плешивой головы дожил, а главного не понял. Важно не то какая жена любовница, важно то какой она друг.

Дядя Вася презрительно фыркнул:

– Друг! Если мне будет нужен друг, я заведу себе собаку, а не геноида.

– Эх, Василий Иванович, тут ведь как раз весь сок в том что это всё сочетается в одном.

"Друг", задумался Джон.

Улегшись на свою кровать он спросил себя: а какая она любовь к другу? В идеальном случае тебе ничего не нужно от него. Тебя не связывает с ним ни влечение, ни страх, ни жалость, ни кровь. Возможно в какой-то мере привычка и благодарность. Ведь в прошлом он возможно помогал тебя, был рядом когда это нужно, а иначе какой он друг. И всё же Джон чувствовал что взял верное направление. И если илвама на что и похожа из его человеческого опыта, так скорей всего на то что он испытывает к другу. Он подумал об Андрее Боготе. Это был его самый близкий и давний друг, человек которого он знал с четырехлетнего возраста. Они уже давно не виделись в живую и общались удаленно через средства связи. И тем не менее разве он, Джон, стал хуже или равнодушнее относиться к Андрею. Однозначно нет. Он любил Андрея. Любил просто так? Молодой человек почти замер перед ответом. Ээ-э… трудно сказать. Возможно он любил Андрея за что-то. За то что Андрей помогал ему, за всё то время что они провели вместе, за то что он немалая часть его, Джона, жизни, за то что ему было с ним хорошо, за то что Андрей такой какой есть. Младший помощник координационного аналитика внимательно задумался над последним. За то что он такой какой есть. "Я узнал Андрея и полюбил за то что он хороший человек", сказал себе Джон. Нет, нет! Всё не то. Дружба она не за что-то. Она ценна сама по себе. Или нет? Предательство разрушит дружбу также как и любовь.

Джон почувствовал что устал. Все эти терзания по поводу того что есть настоящая любовь утомили его. Ему уже казалось всё это ужасно мелодраматичным, чуть ли не пошлым.

Он сел на кровати, взял в руки ссохшегося ладоша, посмотрел на него и закрыл глаза. Попытался успокоиться. Чтобы не осталось никаких "зачем", "за что", "плохой, хороший", "свой, чужой". И когда в его голове стало тихо, он открыл глаза и улыбнулся тому что держал в ладонях. Это не была любовь или дружба. Друг, брат, любовница, мать, чувство к любому из них было только частностью, лишь одним из смутных проявлений того что люксоры именовали илвамой.

Это было единение.

Словно бы он вдруг стал больше, словно бы он расширился, словно он охватил что-то что раньше было вне его, произошло взаимопроникновение. И оказалось что он как будто держит в руках себя. И в тоже время это было другое существо. Но они были вместе. И как только это ощущение достигло его сознания, радость затопила его сердце. Никакого влечения, вожделения, благодарности, жалости и прочего, одна только радость. От того что они встретились. Как будто проведя много лет в одиночестве на необитаемом острове, они неожиданно вышли из чащи и столкнулись друг с другом. И любовь или что-то очень на неё похожее возникла моментально. Счастье от того что они оба существуют и теперь есть друг у друга. НЕ было никаких связующих нитей. Теперь они могли уйти, отдалиться друг от друга на какое угодно расстояние, но это уже ничего бы не изменило. Глубинная радость от существования другого всё равно оставалась внутри них. И они делились ею друг с другом и словно возникал ток между двумя полюсами. Конечно, это всё были просто слова. Возможно Джон всё это выдумал и ему было просто хорошо, потому что он сумел успокоиться и достичь всёрастворяющей безмятежности, которая вообще-то была редким для него ощущением. Но внезапно он почувствовал как ладош едва заметно пошевелился. Молодой человек бережно охватил его пальцами и явственно ощутил что крохотное тельце потеряло свою былую твердость и стало мягким и пластичным. Действительно немного напоминая пластилин. Джон закрыл глаза. Он продолжал улыбаться, не только губами и глазами, но и всем своим существом. Ладош улыбался в ответ.

Василий Иванович, одетый в плотно обтягивающий серый комбинезон, стоял перед зеркалом в кают-компании и рассматривал себя в профиль. Главным образом выпирающее пузо, которое он поддерживал одной рукой. В помещение вошел радостный Джон. Старший помощник покосился на него.

– Чегой-то ты такой весь загадочно улыбающийся? – Спросил он. – Как красна девица после первого сношения.

Улыбка Джона померкла, сравнение не показалось ему удачным.

– Да, ничего. Просто хорошее утро.

– Утро, день … откуда им тут взяться, – пробурчал дядя Вася, поглаживая пузо. – Здесь, когда не проснись, куда не повернись, одна жопа. Холодная и сумрачная. Снаружи, кстати, минус 43.

Впрочем, в голосе дяди Васи не слышалось особой печали по поводу низкой температуры. Пару альфа-часов назад началось его дежурство, во время которого ему надлежало неотлучно пребывать в двеллдоуме, а переживать за своих товарищей, которым наверняка придется выходить наружу, он не привык. По крайней мере, не привык как-то проявлять это внешне.

Каждый из их маленькой команды дежурил по 12 альфа-часов, в течении которых обязан был находиться в офисе и неотрывно следить за всеми показателями, поступавшими сюда с многочисленных зондов, камер, спутников, исследовательских комплексов, датчиков и прочее. Также требовалось следить за функционированием двух шахт, где шло круглосуточное извлечение породы и получение из оной доменита, примерно 100 грамм из тонны породы, а также за самим двеллдоумом и биопоказателями всех членов команды. Так того требовала инструкция. Но сбор всей информации и её анализ в первую очередь производила интеллектуальная квантовотронная компьютерная система, та самая легендарная ИСИДА – Исполнительная Система Извлечения Данных и Анализа, которую дядя Вася, по каким-то своим внутренним соображениям прозвал Лолой. И пренебрегая всеми инструкциями, во время своего дежурства Василий Иванович обычно полностью полагался на Лолу, изредка только проверяя как там идет добыча и отправка доменита, ибо как он считал, это и есть важнейшая и по сути единственная задача их маленького отряда. При этом нисколько не сомневаясь что в этом он полностью солидарен с жадным руководством "Синана". Люксоры же, никтопы, их биология, социальное устройство, взаимоотношения, нюансы поведения, природные условия планеты, её своеобразие и загадки, "светящийся летающий пластилин", красная ферралга и так далее не интересовали его ни в малейшей степени. Как и, уверенно заявлял Василий Иванович, всех топ-менеджеров корпорации.

И поэтому дежурство, с абсолютным чувством собственной правоты, дядя Вася воспринимал как некий 12-часовой отдых от основной работы, когда можно спокойно заниматься своими делами. А именно: в одних трусах и шлепанцах мирно дремать в кресле у своего рабочего стола; исследовать сайт компании "Хьюман Роботикс"; продолжать бесконечную настройку девушки своей мечты, применяя к ней новые параметры внешности или добавляя или удаляя бесчисленные допмодули, прикидывая окончательную стоимость и взвешивая стоит ли оно того; экспериментировать на кухне, приготовляя различные кулинарные изыски, смело соединяя различные никтопианские растения с блюдами землян и щедро потчуя этим себя и своих товарищей; играть в карты с Лолой; гонять чаи, читая книжки о Первой Земле.

Сейчас, например, дядя Вася занимался тем что примерял новые термокомбинезоны, присланные службой обеспечения "Синана". Вертясь перед зеркалом, он пытался решить насколько мужественно он в них выглядит. Придает ли выпирающее пузо его фигуре как бы весомость и мощь или наоборот делает его образ обрюзглым и непривлекательным.

Но мысли Джона были заняты ладошем, который вчера впервые пошевелился в его руках. И потому сообщение о минус 43 он пропустил мимо ушей и прошел в столовую чтобы налить себе кофе. Он подошел к столу, раздумывая какую чашку ему взять: 0.2, 0.3 или сразу 0.5 литра.

– Доброе утро, Джонни, – ласково сказал нежный бархатный женский голосок у него за спиной.

Молодой человек вздрогнул и обернулся. Перед ним стояла стройная обворожительная блондинка с огромными синими глазами, маленьким аккуратным носом и пухлыми чувственными губками. Из одежды на девушке был только узкий кожаный лиф с трудом удерживающий её молодую литую грудь и коротенькая юбочка. На идеальных длинных ногах были ажурные черные чулки, слегка не доходящие до мини-юбки и изящные сапожки на высоких каблуках.

– Здравствуй, Лола, – слегка поперхнувшись, ответил Джон.

Интеллектуальная управляющая система двеллдоума уже давно не создавала себе так называемых "эйч-форм", идеальных голографических образов, визуально абсолютно неотличимых от реальных объектов, и Джон успел несколько отвыкнуть от этого.

Всё это началось как обычно с тлетворного влияния Василия Ивановича. В какой-то момент ему взбрело на ум что было бы неплохо если бы Лола визуализировала себя в виде жизнерадостных сексуальных красоток в таких откровенных нарядах, что мысли любого мужчины при виде оных могли течь уже только в одном направлении. И дядя Вася принялся убеждать Лолу в необходимости такого поведения, доказывая ей что это имеет самое что ни на есть благотворное влияние на здоровье мужчин, вынужденных волею судьбы злодейки подолгу обходиться без женского общества. Дядя Вася красноречиво рассказывал о том как подобные зрелища подстегивают выработку неких гормонов, жизненно необходимых всякому мужскому организму и насколько всё это полезно и для него и для других членов команды. И в какой-то момент убедил. Лола принялась неожиданно являться ему в самых соблазнительных образах, при этом искренне прислушиваясь к советам дяди Васи по поводу выбора женских нарядов. Василий Иванович, разумно полагая что руководитель их маленького отряда вряд ли по достоинству оценит подобные практики, также постарался убедить Лолу включать эйч-формы только перед ним, ибо якобы такое гормональное подстегивание в первую очередь необходимо, так сказать, но делать было нечего и скрепя сердце дядя Вася произносил, пожилым мужчинам. А молодым это по большому счету не так уж и важно. Но Лола, в чьих глубинных алгоритмах красной строкой была прописана забота о людях, в конце концов пришла к самостоятельному выводу что такие эйч-формы будут полезны и другим членам команды. После чего уже и Джон Тимирязьев то тут то там стал встречать умопомрачительную красотку, которая весело перебрасывалась с ним парой-тройкой фраз, порой весьма фривольного свойства. В конце концов дело дошло и до координационного аналитика. Стэн МакГрегор впервые столкнулся с соблазнительной белокурой красавицей в душе, когда он, абсолютно голый, разомлев, обсыхал под горячими потоками воздуха. Появившаяся Лола поинтересовалась не стоит ли немного снизить температуру сушилки. Обалдевший аналитик, не сообразив кто эта сногсшибательная девица в нижнем белье, схватил свои трусы и выскочил из душевой. После чего его тут же посетило молниеносное озарение о истоках случившегося и произошло бурное объяснение с Василием Ивановичем в кают-компании, где Стэн, прикрываясь зажатыми в кулаке трусами, яростно пытался донести до своего старшего помощника ту мысль, что использовать интеллектуальную, основанную на квантовых вычислениях, баснословно дорогую управляющую систему двеллдоума для визуализирования голых длинноногих девок это совершенно неправильно. Дядя Вася желая как-то оправдаться, пытался высказаться по поводу здорового гормонального фона у мужчин, но рассерженный Стэн его не слушал и не давая вставить слово, объявил что строго-настрого запрещает господину Гладкову использование Лолы в своих похотливых интересах. Но МакГрегор снова опоздал. Как и всякая Исида, Лола была самообучающейся системой и она уже сделала свои выводы. Проанализировав медицинские показатели мужчин, за которых она отвечала, она пришла к заключению что в словах старшего помощника всё же есть какое-то зерно истины. И появление соблазнительных эйч-форм продолжилось. Тогда Стэн начал проводить разъяснительную работу с умной системой, пытаясь внушить ей что такое поведение совершенно не подходит для деловой рабочей атмосферы полевого координационного подразделения корпорации "Синан". В какой-то мере Лола вняла его доводам, но тем не менее у неё явно были какие-то собственные соображения по этому вопросу и время от времени появление прелестных полуодетых блондинок всё же происходило. Стэн смирился. Дядя Вася и Джон не возражали в принципе.

Очеловечивание Исид, против чего настойчиво предостерегали психологи и психотерапевты всех мастей, происходило довольно часто. И на космических кораблях, и на орбитальных и дрейфующих станциях, и на таких вот планетарных базах, как двеллдоум команды МакГрегора. Но о том чтобы кто-нибудь из экипажа убеждал Исиду расхаживать по отсекам в виде полуголой красотки, Джон пока еще не слышал.

– Будешь завтракать? – Спросила Лола. – Или может для начала хочешь чего-нибудь особенного? – И девушка многозначительно улыбнулась и поглядела на молодого человека столь призывно, что Джон почувствовал, как вопреки всякому здравому смыслу, ведь это было всего лишь трехмерное изображение, внутри него забурлило сладкое томление.

– Мне бы кофе, – сглотнув, неуверенно произнес Джон.

– Только кофе? – С лукавой улыбкой поинтересовалась Лола.

Молодой человек утвердительно кивнул.

– Как скажешь, Джонни, – бархатным голоском произнесла девушка. И подошла к кофейному автомату, делая вид что нажимает там какие-то кнопки.

Получив свою чашку и пробормотав "спасибо, Лола", Джон быстро покинул столовую и направился в офис. Там, за своим рабочим столом, сидел Стэн МакГрегор. Координационный аналитик, который не спал уже часов 20, выглядел несколько утомленным. Но при виде своего младшего помощника, он улыбнулся и спросил:

– Что это ты такой созерцательный?

Джон не понял что имеет в виду МакГрегор и не желая говорить о своем маленьком успехе с ладошем, быстро ответил:

– Очаровательная, едва одетая девушка сейчас спрашивала меня в столовой не хочу ли я чего-нибудь особенного.

Стэн усмехнулся и покачал головой:

– Блин, я всё жду что однажды она продефилирует во всей своей красе на заднем фоне во время видеоконференции с центром, и я буду долго и нудно объяснять господам кураторам что это не проститутка из "Белой пагоды", которую мы заказали через полгалактики, а фантазии моего старшего помощника. Кстати ты его не видел? Полтора часа назад он сказал что пошел инспектировать энергетический отсек и пропал.

– Э-э…, – неуверенно протянул молодой человек, – кажется Василий Иванович тестирует новые термокомбинезоны.

– Вот же послал "Синан" работничка! – Беззлобно сказал Стэн.

Джон уселся в свое кресло и с удовольствием сделал первый глоток горячего сладкого кофе, который отдавал странным, но приятным привкусом. Видимо заботливая Лола добавила каких-то пряностей.

– Сегодня был в деревне у люксоров, – продолжил Стэн, – они всё-таки сумели привить наши яблони. Угостили меня первым урожаем. Только яблоки у них какие-то полосатые получились. Я принёс штук десять. – МакГрегор улыбнулся: – Протестируем на Василии Ивановиче. Он же говорит что после Каталонских шахт ему ничего не страшно. Между прочим Ворчик мне рассказал, что к ним постоянно приезжают из других деревень, все хотят видеть "семлян". О нас там уже такие сказки ходят, что мама не горюй. И особенно они хотят лицезреть "Большого Хэ". Знаешь кто это?

– Дядя Вася?

– Вот именно. Ну почему большой понятно, пузо как рюкзак, а почему "хэ" спрашиваю. Оказывается дядя Вася наплел им что он происходит из знатного рода "Хэ", самого могучего и великого рода в Космосе. По возвращении я естественно поинтересовался у родовитого старпома что это за род такой. На что мне через губу ответили, что это хомо, то есть люди, и посоветовали лучше учить биологию. Так что вот, Джон, мы все из рода хэ. – Стэн засмеялся. – Кстати, знаешь, у них на восточной окраине деревни есть такой длинный желтый дом с черной полосой?

– Знаю. Я так и не сумел добиться от Миши для чего он нужен. Там никто не живет и ничего вроде не хранится.

– Да. Сегодня я видел как туда сопроводили восемь взрослых люксоров и заперли за ними дверь. Вразумительного ответа для чего это я так и не получил. Мол, они уходят. А куда уходят непонятно.

В офис вошел Василий Иванович.

– Ну как там энергоблок? – Поинтересовался МакГрегор.

– А чё такое? Свет есть, тепло есть, значит всё в порядке, – зевая, ответил дядя Вася, уже совершенно позабывший причину якобы по которой он покинул свой дежурный пост.

Стэн весело поглядел на Джона.

Уходя спать, МакГрегор приказал молодому человеку разобраться с одним из "пионеров", который залез в какую-то хитрую расщелину и теперь никак не мог оттуда выбраться. А также выяснить почему перестали работать три сейсмодатчика, установленные на громадном плато, прозванным Челобитным, ибо при установке этих и других приборов, Василий Иванович несколько раз попадал ногой в какие-то незаметные дыры в грунте, падал и крепко прикладывался лбом к разбросанным вокруг валунам.

– Справишься? – Спросил Стэн, испытующе глядя на молодого человека.

– Могу глайдер взять? – В голосе Джона звенела плохо скрываемая радость.

– Конечно, – усмехнулся МакГрегор. – До застрявшего пионера километров триста.

– Не а чё глайдер?! – Язвительно воскликнул дядя Вася. – Пусть на лыжах шуршит, вы же оба такие спортивные спортсмены.

Стэн поднялся с кресла, сладко потянулся и благодушно произнес:

– А господину Гладкову я напоминаю, что во время дежурства ему вменяется в обязанность надлежащим образом следить не только за всем оборудованием, но также и за биопоказателями всех членов команды. И если мой второй помощник хотя бы коленку себе оцарапает, то господин Гладков отправится на мультиморфных лыжах в кругосветное путешествие по Никтопии.

– Ага, – усмехнулся дядя Вася, – а за биоритмами сна тебе не последить, товарищ самый главный командир? Чтоб кошмаров не было.

– А Никтопия больша-ая, – весело протянул Стэн, – полторы вашей любимой Первой Земли, господин Гладков. Так что на лыжах вам до-олго шуршать. Если что.