– Никаких особых правил и ритуалов нет, капитан. Вам просто следует изложить суть происшествия, но, правда, делать это надлежит в присутствии всех заинтересованных лиц. Дабы они видели, что вы не пытаетесь действовать в чьих-то интересах. Поймите меня правильно.

– Я понимаю. Мне сказали об этом. Главные действующие лица уже здесь. – Эркхарт кивнул в сторону группы людей, стоявших на тракте.

Судья поглядел в указанном направлении и проговорил:

– Возможно нам будет удобнее обсудить то что произошло не стоя на дороге, а в каком-нибудь укрытии.

– Да что вы, господин инрэ, – горячо воскликнул молодой человек, – конечно же я готов предоставить в ваше распоряжение мой шатер. Просто мы решили, что всем замешанным лучше быть здесь с самого сначала. Чтобы, как вы правильно сказали, все видели что я не сую тут вам из под полы мешок денег. – Эркхарт резко оборвал себя и слегка побледнел. Он решил, что сказал лишнее, может быть даже оскорбительное, позволил себе намек на продажность судей.

– Вы всё правильно сделали, – спокойно произнес Мастон. – Давайте вы представите меня этим господам и мы проследуем в ваш шатер.

Элен начало надоедать, что оба взрослых полностью игнорируют ее. Она шагнула вперед, пытаясь оказаться в центре внимания. И судья, правильно истолковав её движение, сказал:

– Позвольте, капитан, также представить вам мою племянницу. Элен Лург. Мы как раз едем в Акануран. Я на доклад к верховному претору, Элен к отцу, моему брату, они должны на корабле отплыть в Сайтону.

Начальник каравана наконец обратил свой взор на ребенка. Хотя он и отметил её слишком короткие для девочки волосы и необычную одежду, особого значения этому не придал. За свою жизнь, полную походов и странствий, он повидал уйму странных и удивительных вещей. Но вот к словам судьи он отнесся со всем вниманием и сделал, как ему казалось, правильные выводы. Насколько он уяснил, ему давали понять, что судья и его юная спутница очень-очень торопятся. Один на встречу с Бриллиантовым герцогом, которого конечно ни в коем случае нельзя заставлять ждать, другая на корабль, отплытие которого тоже вряд ли будут задерживать из-за отсутствия одного пассажира.

– Очень рад познакомиться с вами, юная сэви, – сдержанно проговорил Эркхарт, не ожидая какого-то особо осмысленного ответа от такой крохи.

Элен Акари сделала еще один шаг вперед, встала практически между мужчинами и ответила:

– Мне также очень приятно познакомиться с вами, мистер Эркхарт. Вы произвели на меня и, я уверена, на моего дядю самое благоприятное впечатление. Ваш благородный мужественный образ покорил нас. Кроме того, мы с дядей не могли не отметить, что вы так молоды, но при этом уже занимаете столь высокую и ответственную должность. Это несомненно говорит о ваших неординарных способностях и талантах, и мы чрезвычайно рады встретить столь одаренного, умного и достойного человека как вы, капитан.

Повисла тишина. Судья еле сдерживал улыбку при виде ошарашенного лица начальника каравана. Последний, безмолвно взирая на стоявшего перед ним ребенка, испытывал ощущение, что он только что стал свидетелем акта чревовещания. В его голове никак не укладывались вместе услышанные слова и образ шестилетней девочки. Он был настолько ратсерян что даже не удивлся незнакомому слову "мистер".

Эркхарт поднял взгляд на судью.

– Не правда ли, моя племянница весьма смышлёный ребенок для своих лет? – С легкой иронией проговорил Мастон Лург.

– Весьма, – пробормотал начальник каравана.

Он уже пришел в себя и его темные глаза внимательно глядели на девочку, с какой-то, как казалось той, затаенной улыбкой.

– Надеюсь, вы не будете возражать против её присутствия, не хочется оставлять ее одну? – Спросил Мастон Лург.

Эркхарт снова посмотрел на судью.

– Боюсь, господин инрэ, предстоящее разбирательство не совсем годится для детских ушей, со всем уважением к вам, госпожа Элен, – капитан слегка поклонился девочке. – Речь идет об убийстве.

Всякая веселость моментально оставила судью. Он нахмурился. Убийство. Это сильно осложняло ситуацию. Мастон Лург почувствовал раздражение. Ну почему именно он и именно сейчас встретился этому треклятому каравану. У него совершенно не было времени вести основательное судебное разбирательство по всем правилам. Только не сейчас. Но убийство это не кража. Если преступление умышленное, то убийцу ждет смертный приговор. У него возникло неприятное чувство deja vu. Он вспомнил как Касаш сообщал ему, что поймали кирмианскую дикарку, совершившую преступление, и как он сначала отнесся к этому довольно легкомысленно, полагая что босая голодранка что-нибудь украла на рынке. И как он расстроился, когда Касаш сказал что дикарка проткнула мечом живот одному из жителей города и тот скоропостижно скончался. Расстраивался он конечно не из-за безвременной кончины глупого, похотливого лесоруба, которому не достало ума не лезть к женщине вооруженной мечом, а из-за той волокиты и суеты, которые непременно сопровождали любой достаточно крупный судебный процесс, из-за того что придется приглашать на заседание дурака священника и пьяницу мэра. Но в Туиле он, по крайней мере, был на своей территории, с кучей помощников и гвардейцев под рукой, с устоявшимся авторитетом собственной персоны, и ему было точно известно, что кирмианка убийца, а толпа желает ее смерти. Здесь же он был один и совершенно не знал подводных течений. А главное Элен. Скорей всего его просто не поймут, если он будет держать девочку рядом с собой, при обсуждении деталей убийства. Конечно можно наплевать на это, в конце концов он королевский судья и поступает так как считает нужным. Но, честно говоря, ему и самому не хотелось, чтобы Элен видела и слышала как он по-быстрому разбирается с этим делом, вынося смертный приговор любому кому его можно вынести без особых последствий. Сейчас его заботило только время, а не принципы справедливого правосудия. Однако запирать Элен в карете под присмотром Галкута ему тоже было не по душе, не хотелось лишний раз настраивать девочку против себя. Что оставалось? Пустить ее гулять по каравану в сопровождении Галкута и оставить карету без присмотра? Судья немного еще поразмыслил и решил что это самый разумный вариант. В экипаже, правда, были его деньги, трудовые накопления за годы службы, и странные вещи Элен, но карета запиралась на ключ и кроме того он попросит капитана приставить к ней охрану. Оставлять же там Галкута он не хотел, ибо только ему он мог полностью доверять в непростом вопросе оберегания Элен как и от внешних опасностей, так и от ее собственных неразумных выходок, вроде попыток к бегству.

На краткий миг нечто отдаленно похожее на голос совести озадачило судью вопросом, неужели он и правда, без малейшего колебания, собирается приговорить к смерти первого подходящего человека? Мастону показалось это забавным, он подумал с усмешкой, что это видимо последствия "дурного" влияния Элен. И он честно признался себе, что возможная смерть неизвестного субъекта, виновен он или нет, его нисколько не волнует. Сейчас для него главное как можно быстрее добраться до Аканурана. Все остальное неважно. Почему-то он ощутил удовольствие, правда какого-то жалкого свойства и с привкусом горечи, от мысли что он такой бессердеченый и равнодушный и полностью соответствует представлению о нем девочки.

– Вы правы, капитан, – медленно проговорил судья. – Сожалею, что в вашем караване произошло столь прискорбное событие.

– Я тоже, – тяжело произнес Эркхарт. – Но теперь надо как то разобраться с этим.

– Я понимаю. Что ж, надеюсь тогда вы не будете возражать, если моя племянница погуляет по вашему каравану в сопровождении моего слуги? Она очень любознательный ребенок и ей все интересно.

– Конечно же нет, – ответил капитан и затем обратился непосредственно к девочке: – Госпожа Элен, возможно вы имеете какие-то пожелания для прогулки?

Элен отрицательно покачала головой. И бросила быстрый пронзительный взгляд на судью.

– И я буду благодарен вам, если вы найдете возможность угостить мою племянницу обедом, – добавил Мастон Лург.

– Право, господин инрэ, эта просьба излишняя. Конечно же мы приготовим и для вас и для вашей племянницы самый роскошный обед, на который способны.

– Прошу вас, капитан, не надо ничего специально готовить для меня, – вмешалась девочка. – Если я проголодаюсь, я поем вместе с вашими людьми.

Эркхарт поглядел на ребенка, затем на его фальшивого дядю, словно вопрошая, как это понимать.

Мастон Лург с равнодушным видом едва заметно пожал плечами, давая понять, что пусть будет так как ей хочется.

– Также я прошу чтобы вы позаботились о наших лошадях и об охране нашего экипажа, – сказал судья и на этот раз это больше походило на распоряжение, чем на просьбу.

– Конечно, господин инрэ, – спокойно ответил начальник каравана. – Все будет исполнено.

После этого Мастон Лург попросил дать ему немного времени чтобы взять кое-какие вещи из экипажа и проинструктировать слугу. Эркхарт ушел к стоявшим на тракте людям. Судья и Элен остались одни.

– Ты чем-то недовольна? – Спросил он.

Девочка молчала.

– Ты предпочитаешь остаться в карете?

Элен посмотрела на него.

– Зачем Галкуту ходить со мной? – Спросила она. – Я же пообещала не создавать вам проблем.

Судья вздохнул.

– Элен, ты настолько умна, что думаю отвечать излишне, ты сама всё понимаешь. Кроме того, поверь мне, в караване кого только не встретишь, и будет лучше, если рядом с тобой будет человек, способный защитить тебя.

Элен смотрела на судью, вспоминая о том, что произошло между ней и Галкутом, когда они шли из конюшни к постоялому двору. Наконец она решилась.

– Вы знаете, что ваш слуга-садист делал мне больно? – Спросила она, выталкивая из себя слова.

Судья молчал, внимательно глядя на нее.

– Или это вы приказали ему сделать это?

– Элен, ситуация и так непростая, давай не будем ее усложнять еще больше, – наконец проговорил Мастон Лург. И очень спокойной добавил: – Ничего такого я Галкуту, конечно, не приказывал. Но ты можешь видеть, что я говорю тебе правду, а я нет. Ты же понимаешь, что я вполне допускаю, что ты специально оговариваешь Галкута.

– Зачем мне это? – С раздражением поинтересовалась девочка, она действительно видела, что судья не лгал ей. – По-вашему я жду от вас, что вы в праведном гневе высечете его кнутом или вообще прогоните? Вы только что сказали, что я достаточно умна чтобы понять что к чему. Но если вы заботитесь о моей безопасности, то вам лучше предоставить меня самой себе, чем оставлять в обществе этого садиста.

– Что он сделал тебе?

– Сдавил мне плечо. Очень больно. Чуть не сломал мне кости. Хотите взглянуть на синяки?

Судья помолчал, обдумывая услышанное.

– Я знаю Галкута как очень разумного человека, – медленно произнес он. – Если то что ты говоришь правда, то у меня есть веские основания подозревать, что ты вынудила его к этому, чем-то спровоцировала. Когда это произошло?

Элен глядела на него почти с ненавистью. Кроме того она чувствовала, что к ее глазам подступают слезы, ей было жалко саму себя.

– Мы напрасно теряем время, – ледяным тоном произнесла она и развернувшись, направилась к карете.

Мастон Лург возвел очи горе и последовал за девочкой.

Возле экипажа, он сказал ей в спину:

– Элен, ты посиди пока в карете. А когда придет охрана, можешь идти погулять с Галкутом по окрестностям.

Девочка, ничего не ответив, залезла внутрь экипажа и с треском захлопнула за собой дверцу. Судья еще постоял немного, размышляя не слишком ли он рискует оставляя Элен одну. Галкут, конечно, парень смышлёный, но неизвестно, что может выкинуть эта девчонка. Однако другого выхода он не видел. Будь что будет, решил он. Тот очевидный факт, что он не может контролировать всё на свете, Мастон Лург усвоил много лет тому назад. Жизнь непредсказуема и пытаться предугадать все возможные варианты развития событий бессмысленно. Он давно уже смирился с этим, считая это мудростью своего жизненного опыта. И если сегодня ему не повезет, то значит не повезет. Все что мог он сделал.

Мастон Лург приблизился к своему слуге и, глядя на стоявших впереди людей, негромко сказал:

– Я сейчас уйду. Капитан обещал прислать охрану для экипажа. Когда она появится, запрешь карету и пойдешь с Элен туда, куда она пожелает.

Галкут вопросительно поглядел на хозяина. Тот повернулся к нему.

– Пусть она посмотрит на лошадей, на фургоны, на людей, я не знаю, на деревья, на собак, в общем на все что ей хочется, – сказал судья. – Не мешай ей. Просто приглядывай за ней. Твоя задача оберегать её, но не забывай что она ребенок, и если ей хочется немного порезвиться – пусть порезвится. – Судья вгляделся в тускло-голубые глаза Галкута и спросил: – Ты делал ей больно?

Галкут снял шляпу и спокойно глядя на судью, ответил:

– Да.

– Зачем?

– Чтобы она поняла в каком мире она очутилась. Она ведет себя так, словно ничто ей не угрожает здесь. Это очень опасно для нее.

Судья помолчал. Затем проговорил:

– Больше не делай этого. Я думаю, она всё поняла.

Он сказал это ни тоном приказа или просьбы, а словно объясняя что-то непонимающему человеку. Чуть помолчав, он добавил:

– С этим ребенком не должно случиться ничего плохо. Ничего. Ты понимаешь?

– Да, я понимаю.

Не сказав больше ни слова, судья зашагал по дороге на восток. Ему хотелось еще раз напомнить Галкуту, что когда это дело с Элен будет закончено, то он, Мастон Лург, освободит его от данной им клятвы, щедро вознаградит и Галкут станет свободным и богатым человеком. Но в последний момент передумал.

59.

Элен сидела на кожаной скамье в салоне кареты и смотрела в окно. Затем она приподнялась и быстро задернула штору, сначала на одной двери, затем на другой. В полумраке и тишине ей стало уютнее и спокойнее.

Она подумала об отце, о том всё ли с ним в порядке. «Только бы снова увидеть его», взволновано думала девочка. Она всё вытерпит, и этого судью, и Галкута, и герцога, только бы вернуться к папе. Как же все-таки странно, размышляла она, что взрослые люди такие разные. Есть вот такие негодяи и подонки как этот Мастон Лург и его слуга, и есть её папа, такой мужественный, благородный и великодушный. Дети ей не казались настолько различными, у детей всё просто и понятно, есть задаваки и есть тихони, но и те и другие в сущности своей хотят одного. Быть с теми кто им дорог. А папа? Ему надо все время работать и бывает так, что он не видит свою дочь неделями. Его жена умерла и он вовсе кажется не стремится завести себе другую. Будто он не понимает как ему было бы хорошо вместе с мисс Уэйлер.

Элен практически не помнила свою мать, которая погибла когда девочке было чуть больше трех лет. А потому она не могла скучать по ней по-настоящему. Зато всю свою недолгую жизнь она знала Александру Уэйлер и эта молодая красивая женщина была для нее кем-то гораздо большим чем просто хорошая знакомая её папы. Элен не знала, что значит иметь мать и порой сердце её изнывало от тоски и зависти, когда она видела других девочек в объятиях своих мам. Но тетя Саша, веселая, добрая, умная, когда была рядом, легко прогоняла эту тоску и Элен просто купалась в тепле и любви этой женщины. Они вместе играли, ходили в парки, смотрели фильмы, катались на велокатах и мультиморфных лыжах. А иногда случалось даже так, что мисс Уэйлер оставалась на ночь в их доме. И тогда они лежали на кровати вдвоем, тётя Саша одной рукой обнимала прижавшуюся к ней девочку и читала вслух любимые сказки Элен. И Элен, абсолютно счастливая и исполненная какого-то окрыляющего глубинного осознания правильности бытия, радостно засыпала рядом с молодой женщиной. Но папа казалось ничего этого не замечал.

А этот судья? Он продал жену работорговцам. У него нет детей. Он хмурый и озлобленный. И похоже единственный кто ему близок это только этот ужасный палач и садист Галкут.

Элен не понимала этого. Словно ни для её отца, ни для судьи главным было не то, чтобы быть рядом с тем кто тебе дорог, а что-то иное. Но что может быть важнее этого?

Девочка подумала о Ките и в следующий миг её как ударило. Ведь здесь в карете её вещи. Она может включить юнипад.

Элен спрыгнула со скамьи и попыталась поднять сидение. Ничего не вышло. Она попробовала у другой скамьи. Она знала, что основная часть багажа хранилась с задней стороны кареты, в особом ящике, но была уверена что самое важное судья держит здесь. Второе сидение тоже не поддавалось. Она отдернула штору, впуская дневной свет, и осмотрела скамью. Так и есть, под незаметной кожаной накладкой там была довольно внушительная замочная скважина, что означало что пространство под скамьей отпирается только таким же внушительным ключом. Хотя раньше её похититель поднимал то сиденье, на котором размещался сам, доставая оттуда одеяло, и ключ не использовал. Видимо успел улучить момент и всё запереть.

Расстроенная девочка села на скамью. Конечно было глупо надеяться, что судья совершит такую оплошность и оставит ее наедине с её вещами. Ей захотелось как-то досадить судье и на глаза ей попался томик в обложке обшитой красным бархатом. Она взяла книжку и начала аккуратно, под самый корень, вырывать по страничке. Элен даже заулыбалась от удовольствия, представляя как судья увлеченно погружен в описание очередного эпизода из жизни великого полководца и вдруг бах!… а части текста нет и что там произошло дальше непонятно. Надо думать он порядком огорчиться.

Элен услышала голоса рядом с каретой и торопливо скомкала вырванные страницы и засунула их в карман куртки. Убрала книжку в сторону и прилегла словно дремлет.

Через пару минут в дверцу негромко постучали и затем она открылась. Элен приподнялась и хмуро поглядела на Галкута.

– Пришли охранники, – проговорил он сухо. – Господин инрэ сказал, что вы желали прогуляться.

Девочка молча вышла из кареты и засунув руки в карманы, не спеша зашагала по тракту на восток. Она намеревалась дойти до той точки, где повозки и фургоны ближе всего подходили к дороге и затем уже свернуть в караванный лагерь.

Она ни разу не оглянулась, но слышала что слуга судьи идет за ней. Элен вдруг развернулась и встала перед Галкутом. Тот тоже остановился. Некоторое время они смотрели друг на друга.

Элен вспомнила своего любимого киногероя Джулиана Брэда, это был главный персонаж сериала «Мир за твоим окном». Секретный агент Космопола, красивый мужчина, неотразимый, неустрашимый, внешне веселый и обаятельный, но с загадочной судьбой и какой-то печальной и даже жуткой тайной в прошлом, о которой пока говорилось лишь намеками, что порой слегка раздражало Элен, потому что намеков много, а толком ничего не понятно, он путешествовал по Галактике, разыскивая и наказывая различных отвратительных злодеев. Хотя этот довольно жесткий и натуралистичный сериал был в общем-то ориентирован на взрослую публику и по мнению большинства, в том числе и Валентина Акари, совсем не подходил для маленьких девочек, Элен просто обожала это кино. Сейчас ей припомнилось как сэр Джулиан, а он был сэр, ибо в одной из первых серий упоминалось как его возвела в рыцарское достоинство королева Страны Пылающих облаков за успешное выполнение некой очень опасной миссии, от которой буквально зависела судьба Её Величества. Королева была молода и хороша собой и всё это было ужасно романтично и трогательно. Так вот Элен припомнилось как сэр Джулиан сказал одному из своих врагов, коварному злодею и убийце: «Скажи, Гоуди, о чем ты думаешь, когда остаешься наедине с самим собой? О чем твои мысли, когда вокруг тебя ночь и тишина и ты видишь в зеркале свое отражение, отражение негодяя и убийцы?». И после этого такой пронзительный взгляд голубых глаз, от которого у Элен перехватывало дыхание.

И девочка взяла и выдала, глядя на садиста-кучера:

– Скажи, Галкут, о чем ты думаешь, когда остаешься наедине с самим собой? О чем твои мысли, когда вокруг тебя ночь и тишина и ты видишь в зеркале собственное отражение, отражение негодяя и убийцы?

Казалось бы ни один мускул не дрогнул на лице Галкута, по крайне мере, он сам был в этом уверен, но Элен по глазам и переливам ауры, поняла что задела его. Он долго молчал, но Элен терпеливо ждала ответа, не сводя с него глаз.

– Почему вы решили что я негодяй и убийца, сэви? – Наконец ответил он вопросом на вопрос.

Девочка пожала плечами.

– То что ты убийца сказал мне судья, а то что ты негодяй я узнала на собственном опыте.

– Господин инрэ сказал вам что я убийца? – С сомнением произнес Галкут. – Я думаю, вы говорите неправду, сэви.

Элен внимательно разглядывала мужчину. В его сухих, выверенных, вежливых словах ей чудилась насмешка. Она, конечно, помнила, как судья сказал ей, что Галкут убил ребенка и она видела, что судья говорил правду. Но сейчас она не испытывала страха, а одно только жгучее желание хоть как-то досадить этому неприятному, холодному человеку.

– А за что ты убил его? – Спросила Элен.

– Кого? – Голос мужчин звучал несколько устало.

– Этого ребенка, – сказала девочка и с непередаваемым удовольствием увидела, как сверкнули глаза Галкута и вздрогнула его аура. "Я достала его", с радостью подумала Элен. – Вот видишь, судья всё мне рассказал. Кроме того зачем ты это сделал. Ты мучил его как меня, делал ему больно и перестарался? Тебе нравится причинять боль маленьким детям? Ты гнусный садист?

Элен видела как в ауре Галкута, над самой макушкой, возникло темное образование. Это образование дрожало и выбрасывало тонкие жгутики. И даже не глядя на руки мужчины, она знала что у него потеют ладони и дрожат пальцы.

Галкут сделал шаг вперед и присел на корточки так, что его глаза оказались на одном уровне с глазами девочки. Теперь он был также близко от нее как и тогда на постоялом дворе. И также как и тогда, он мог протянуть руку и взять ее за плечо.

– Вам нравится играть с огнем, госпожа Элен? – Тихо спросил он.

Девочка не дала себе времени чтобы испугаться его угрозы и продолжила:

– А почему именно дети? Потому что мы слабые и не можем дать сдачи? Не то что тот старик с черным кольцом, который так легко уложил тебя. Тут ты конечно перетрусил и все на что хватило тебя, это подкрасться к нему со спины и ударить чем-нибудь тяжелым по голове. Так ведь оно было?

Элен пристально смотрела на врага, изо всех сил стараясь чтобы ее взгляд был похож на ледяной, убийственный взор отважного сэра Джулиана, которым он одаривал своих противников-злодеев.

Галкута так и подмывало протянуть руку и взять дерзкую девчонку за плечо. Он был уверен что это напугает её. А ему нестерпимо хотелось увидеть страх в её глазах. Потому что, хоть ему и трудно было это признать, этот ребенок начинал пугать его самого. И снова он задался вопросом: почему, по мнению судьи, верховный претор будет настолько заинтересован в этой девчонке, что не пожалеет никаких средств чтобы заполучить её. Почему?! Что в ней такого?

Галкут знал, что они везут ребенка в Акануран, чтобы передать его в руки главы Судебной Палаты. Судья обещал, что после того как они сделают это, он отпустит его на все четыре стороны, освободив от клятвы, которую Галкут дал ему, когда Мастон Лург, некогда спасший его от страшной участи, от жуткой судьбы, на которую его обрекли из-за убийства ребенка, снова помог ему. Не только освободит от клятвы, но и щедро заплатит, чтобы он мог уехать куда-нибудь невообразимо далеко и начать все заново. Но Галкут не позволял себе надеяться на что-нибудь хорошее в этой жизни, покорно и дотошно исполняя все приказы своего хозяина, и не интересуясь практически ничем вокруг. Но эта девочка постепенно проникала сквозь ту стену равнодушия и цинизма, которые он возвел вокруг себя.

– А потом ты еще и ограбил его, – вспомнив о кольце во внутреннем кармашке своей куртки, продолжила Элен. – То есть ты не только убийца, садист и трус, ты ещё и вор.

Галкут встал. Он успокоился.

– Вы во всем правы, госпожа Элен, – сказал он. – Но что это меняет?

Девочка с презрением глядела на него, но не находила что ответить. Галкут надел шляпу, до этого момента висевшую на шнурке за спиной и посмотрел вперед.

– Куда именно вы хотите совершить прогулку, сэви? – Спросил он.

Элен видела как темное образование в его ауре потускнело и рассеялось. Она почувствовала досаду. Слишком быстро он успокоился.

Она развернулась и зашагала по дороге.

– Когда, как вы правильно заметили, я подкрался и ударил этого старика граблями по голове, – сказал Галкут ей в спину, – он душил вот этой вот удавкой того паренька, который помогал ему зашивать раны барона.

Он достал из глубокого кармана штанов удавку убийцы и протянул её вперед

Девочка застыла. Она не видела правду сказал слуга судьи или нет. В первый момент она хотела развернуться и с недоверием спросить "Что ты сказал?". И тогда, наверное, он повторит свои слова и она увидит правда это или нет. Но передумала.

– Ну и что это меняет? – Сказала она, не оборачиваясь, и снова зашагала вперед.

Против всей своей воли, против всего своего опыта, против всего холода своей выжженной, опустошенной души, Галкут вдруг едва заметно усмехнулся. Задеревеневшие мышцы лица, давно привыкшие к застывшей маске неприязни и равнодушия к этому миру, с трудом смогли повиноваться этому промелькнувшему ощущению симпатии к другому человеку. Он убрал удавку и пошел вслед за девочкой.