122.
Утренняя пора давно миновала, а пожилой бриод всё еще не появлялся. Кит пытался понять что происходит. Используя сверхнормальное зрение чувствительное к инфракрасному и рентгеновскому диапазону, он видел сквозь окружающие его щиты, что повозку и двух массивных лошадей уже пригнали на площадь, но на этом всякая активность вроде как и затихла. У одинокого костерка дремало несколько разбойников, но больше никто не появлялся.
Так и сяк обдумав происходящее, робот пришел к заключению, что видимо Ронберга что-то отвлекло, возможно глава города, мивар, направил его на другой участок работ и отъезд из Гроанбурга для Кита откладывается. Что ж большого значения это уже не имело, через пару альфа-часов задние конечности будут полностью восстановлены и он сможет покинуть город самостоятельно. Но прежде… И Кит вернулся к своему непростому решению о том, что мистер Хишен должен быть по возможности уничтожен. Был шанс уклониться от претворения этого решения в жизнь, но теперь, раз уж он по-прежнему возле Цитадели, ему придется пойти до конца. Кит значительно снизил интенсивность своих эмоций, чтобы они не отвлекали его. Перепроверять еще раз все выкладки по вопросу насколько полезно будет устранение главы города Кит не собирался. Он потратил на это достаточно времени и мыслительных ресурсов и повторять это не хотел. Это не имело смысла. Логика размышлений приведет его к тому же результату. Общечеловеческий выигрыш от смерти Хишена вполне определённый и явный. Но всё же Киту было не по себе. И он почти нехотя, то и дело пролистывал в памяти записи из истории землян о казнях различных преступников и злодеев. Затем снова просматривал материалы собственной памяти, запечатлевшие недавнее сажание на кол несчастной женщины и убийство других пленников, инициированное этим жестоким человеком.
Кит не задавался вопросом имеет ли он право судить мивара или нет, он не расценивал это как суд, он лишь спрашивал себя достаточно ли оснований для ликвидации Хишена, насколько ощутимы и полезны будут последствия прекращения жизни этого индивида для человеческого сообщества. И всё же в фоновом мыслительном процессе постоянно звучала мысль, что если Ронберг вот-вот появится и увезёт его в Акануран, он не станет ничего предпринимать по поводу Хишена. И Кит с каким-то странным, неприятным и непривычным чувством понимал, что обманывает сам себя. Он тут же начинал сканировать базы данных по психологии и убеждался что такое поведение весьма свойственно homo sapiens, но облегчения это не приносило. Да, создатели стремились сделать его человечным, но в данный момент осознание своей человечности или приближенности к ней не доставляло радости.
Пожилой бриод так и не появился. Ремонтные наноботы завершили свои труды и Кит получил сообщение о восстановлении полной функциональности задних конечностей. Он потратил несколько секунд на некоторые тесты и затем поднялся на ноги. Отбросив в сторону деревянный щит, он вышел на площадь и направился к главному входу в Цитадель.
Дремавшие неподалеку стражи сначала никак не реагировали, но затем один из них краем глаза заметил движение металлической собаки, повернул голову, побелел от ужаса и, потеряв дар речи, пинками и тычками разбудил своих товарищей.
Кит вошёл в уже знакомое ему помещение. Просканировав окружение, он пошел к внутреннему коридору. Он исследовал план здания насколько ему позволяло его зрение в расширенном диапазоне. Определив комнаты наверху, он решил что Хишен где-то там, но его теплового излучения он пока не улавливал. Впрочем, при такой толщине и мощности кладки это было ожидаемо. Однако подходя к лестнице, он обнаружил дверь ведущую, как он понял, во внутренний двор и там он заметил признаки жизни, но какие-то странные. Робот вышел из Цитадели и остановился, с удивлением разглядывая торчавшую из земли голову. В первый миг он даже не узнал этого человека, настолько тот был изуродован. Кит приблизился и окончательно идентифицировал субъекта по позавчерашним событиям. Молодой бриод по имени Сойвин, тот кто по сути спас Минлу, Талгаро и Тайвиру. А затем убил четырех человек.
Кит остановился в метре от головы, изучая состояние мужчины. Левая ушная раковина удалена процентов на 70. Многочисленные повреждения кожных покровов, глубокие порезы, волосы на голове грубо сбриты с повреждением скальпа, обезвоживание, поверхностное дыхание, слабый пульс, гнилостные процессы, угнетенные биотоки мозга с патологическим усилением дельта и тета-ритмов. Кит еще несколько секунд поразмышлял о причинах недавних поступков этого человека и принялся осторожно откапывать его. И хотя грунт был достаточно утрамбован и сбит, для бронированных лап, вооруженных когтями из "алмазной стали" и приводимых в действия серводвигателями, питаемых термоядерным реактором это не составило труда.
Оказалось что Сойвин совершенно голый. Его рыхлое мятое тело всё сплошь в багровых темных пятнах, гнойниках и взбухших венах выглядело ужасно. В себя Сойвин пришел только когда Кит уже полностью высвободил его из ямы и уложил на спину. Молодой бриод с трудом разлепил облепленные желтой коркой глаза и уставился на металлическую собаку. Его взгляд выражал ни удивление или страх, а полное непонимание.
Кит тем временем сканировал его тело, снимая медицинские показатели. Он слегка прикусил руку мужчину чтобы взять анализ крови. Сойвин отнесся к этому с полным равнодушием. Робот определил уровень заражения, степень угнетения лимфосистемы, нарушение метаболизма, состояние внутренних органов и синтезировал из имеющихся у него препаратов оптимальный лекарственный раствор. После чего, дабы не тратить метательные иглы, ввёл раствор посредством встроенных в язык микродозаторов, прикоснувшись им к телу Сойвина в нескольких местах. Затем приблизился к его голове и выдвинув из пасти нужные сопла, обработал все его язвы, болячки и раны высокоточным тепловым излучением, биомодулятором и пленочным регенератором. Затем уселся на задние лапы, наблюдая как молодой мужчина возрождается к жизни.
Сойвин буквально через несколько минут почувствовал себя настолько лучше, что, оперевшись на землю рукой, легко приподнялся и совершенно прояснившимся взором с удивлением и недоверием уставился на чудесную собаку. Как бы не был только что затуманен его мозг, он всё же сумел осознать, что это металлическое существо освободило и исцелило его. Но понять что оно есть Сойвин был не в силах и просто молча смотрел на него, потрясенный и растерянный.
– Спасибо, – наконец вымолвил он.
Кит считал, что не должен испытывать к этому человеку никакой симпатии. Из увиденного и услышанного на Расплатной площади он знал, что Сойвин такой же разбойник как и другие, а вернее даже один из их главарей – бриод. Правда из всего сказанного Хишеном в адрес Сойвина следовало, что тот когда-то был офицером Королевского пограничного корпуса, "голубая кровь – золотые погоны, алый плащ да шляпа с белым пером", то есть видимо человеком достойным и благородным. Но вот уже пару лет Сойвин вместе с другими гроанбуржцами "людишек торговых резал, толстосумов на крюки вешал, пузатых купечиков в брюхо ножичком тыкал, бонрским мордоворотам бошки сёк" и значит, кем бы он ни был раньше, сейчас он негодяй и преступник. Но ещё он отдал свою жизнь, ибо в тот момент его поступок означал именно это, за девушку-пленницу, а заодно спас Минлу и Талгаро. Кит, конечно, понимал, что видимо молодой человек испытывал к Тайвире какие-то нежные чувства, которые в какой-то момент переселили даже инстинкт самосохранения. Но согласно всем его познаниям в психологии межполовых взаимоотношений у вида хомо сапиенс в этом не было ничего сверхординарного, хотя естественно далеко не каждый мужчина этого вида согласится обречь себя на пытки и смерть ради спасения симпатичной ему женщины. Но вряд ли этот поступок может отменить два года грабежей и убийств других людей. А еще была несчастная пленница, посаженная на кол и трое других убитых ударом ножа в шею. Конечно всё это устроил жестокий мивар, поставив своего бриода перед жутким невозможным выбором, но тем не менее всё это случилось отчасти из-за него. Однако Кит не хотел углубляться в анализ психологического портрета, нравственных качеств, побудительных мотивов Сойвина и пережитых им когнитивных диссонансов, для этого сейчас не было ни причин, ни времени. Он посвятил этому лишь пару секунд и пришел к выводу что испытывать симпатии к Сойвину не следует. И не испытывал.
– Это с тобой сделал Хишен? – Спросил Кит.
Сойвин чуть дернулся, услышав голос металлической собаки. Хотя его взбудораженное сознание уже как-то смирилось с тем что это непостижимое странное существо часть реальности, хотя и не могло до конца избавиться от ощущения сказочности происходящего, но впервые услышать его речь всё же было для Сойвина небольшим потрясением.
– Да, – тихо произнес он.
– Возьми это, – Кит протянул морду вперед и вытянул язык, на котором лежал белая шершавая таблетка, на которой был вдавленный символ планеты Эсклепии. Сойвин поднес дрожащую руку к черной пасти пса и Кит положил в ладонь таблетку. – Засунь в рот, но не глотай сразу, дай растворится и глотай постепенно.
Сойвин ни на миг не усомнившись в том что делает, засунул белый кругляш, размером с серебряную агронскую монету, в рот и принялся посасывать.
– Сейчас ты почувствуешь себя значительно лучше, у тебя прибавится сил, – говорил Кит. – Твои мышцы атрофи…, в общем твои ноги пока с трудом могут ходить, но это лекарство поможет тебе.
Сладковатая нежная чуть покалывающая масса заполнила рот Сойвина, он с улыбкой глотал её.
– Ты должен уйти из Гроанбурга. Навсегда. Ты понимаешь?
Черные глаза металлической собаки глядели на него пронзительно и внимательно. Сойвин начал собираться с мыслями. Голова сделалась легкой и ясной. Мир вокруг него казалось преображается, наполняется непонятным сиянием и радостным волнением. Мягкий свет солнца стал ласковее, ветерок свежее, воздух чище и прозрачнее, а металлический пёс, сама Цитадель и двор более четкими и выпуклыми. И как будто странная неимоверно приятная вибрация просыпалась в его теле, он чувствовал возбуждение, упругость плоти, жажду жизни. Это было похоже на что-то из молодости, когда он в предвкушении и трепете шел на встречу к возлюбленной. С некоторым смущением он даже ощутил как испытывает сладкое напряжение внизу живота, кровь приливала к его членам.
– Я понимаю, – окрепшим голосом ответил он.
– Хорошо. Только накинь что-нибудь на себя, – Кит улыбнулся.
Увидев эту неимоверную, почти невозможную улыбку на металлической морде, Сойвин тоже улыбнулся радостно и почти по-детски. Затем он неожиданно для себя поднялся на ноги. Его качнуло, но он устоял. Ему до жути хотелось узнать кто же он такой этот металлический пёс, откуда взялся, почему Тайвира так доверчиво бросилась к нему. Но почему-то не решался спросить об этом.
Кит тоже встал и направился к входу в здание.
– Может я могу чем-то помочь тебе? – Спросил Сойвин.
На миг Кит подумал о более короткой дороге в Акануран, по которой его некогда обещался отвезти Ронберг. Возможно Сойвин тоже знал этот путь и мог бы показать его. Но Киту уже не хотелось связываться ни с кем из Гроанбурга, к тому же впереди его ждала непростая задача и он предпочитал остаться с нею один на один.
– Нет. Просто уходи отсюда.
Кит вошел в Цитадель и Сойвин остался во дворе один.
123.
Ронберг ворочался на полатях в своём домишке и пытался забыться сном. Однако несмотря на то что он провел на ногах всю ночь и утро, уснуть никак не получалось. В мыслях он всё время возвращался к этой проклятой яме, которую по его распоряжению несколько часов назад принялись рыть возле Цитадели. "Не к добру всё это, ох, не к добру", думал он и в сотый раз проклинал упрямого Хишена. Он даже об упущенном золоте лоя уже перестал жалеть и с тревогой думал только о том как ему придется вечером пойти к псу и упражняться перед ним во лжи. Придется как-то оправдать свою задержку, затем убедить пса что договор в силе и нужно погрузится на повозку. Ещё, после мучительных размышлений, Ронберг придумал уговорить пса накрыться покрывалом, мол, чтобы не пугать лошадей и жителей Гроанбурга. Из-под покрывала асив не увидит что его подвозят к яме, рядом с которой к тому же сложены кучи камней и валунов, и тогда наверно удастся легко опрокинуть повозку и свалить проклятого пса в чрево земли, где ему конечно самое место. Но вот только очень жаль что ему, Ронбергу, в этом действе отведена главная роль. Ему не верилось, что асив, похороненный под камнями и землей, окончательно сгинет. Что если живущий в нём демон всё же как-то выберется?! Уж он-то не забудет человека так подло его обманувшего. И как пить дать доберется до Ронберга, если не на этом, так на том свете. И вряд ли Ронбергу удастся всё свалить на сумасбродного Хишена, хотя, конечно, очевидно что только он во всём виноват. Пожилой бриод представлялся себе уже совершенно безгрешным перед асивом, словно и позабыл что намеревался предать его в руки черных лоя.
Ронберг в очередной раз, кряхтя, перевернулся на правый бок, к стене, и вроде бы наконец задремал.
Из дрёмы его вырвал жуткий грохот и зычный крик. Кто-то неистово колотил в дверь и орал. Старик слетел с полатей, шмякнулся об пол, врезался в угол печи и только потом окончательно пришел в себя.
– Встал! Встал!! – Орали снаружи.
За дверью оказался долговязый разбойник по имени Бирус. Его яркой чертой были длинные свисающие как веревочки усы, которые по мнению некоторых выглядели омерзительно.
Ронберг, весьма раздраженный спросонья, никак не мог уразуметь о чем Бирус кричит и единственным его желанием было дать ему в лоб.
– Встал!! И в Цитадель пошел.
– Кто?!
– Дьявол.
– Какой, прах тебя побери…, – и тут Ронберг всё понял. Всякая сонливость моментально испарилась. Ужас пронзил его как кол в сердце, ноги ослабели и он схватился за косяк чтобы не упасть. Его сморщенное лицо посерело.
– Как пошел? – Прошептал он.
– Ногами, всеми четырьмя, – без всякого сарказма сообщил Бирус, махая рукой, словно показывая куда именно направился "дьявол". – Нас с площади как ветром сдуло. Что делать-то теперь?
Ронберг с трудом взял себя в руки и приказал созвать бриодов к нему в дом, копательные работы немедленно прекратить и всем кто рядом с Цитаделью поскорее оттуда убраться.
– Только ради бога всё по-тихому. Зачем он в Цитадель пошел?
– А я знаю? Ограду отшвырнул и прямиком к дверям. Нас, хвала небу, не тронул.
Как только Бирус умчался выполнять приказы, Ронберг дошел до скамьи и рухнул на неё, привалившись к стене. Голова разрывалась от бешеных мыслей. В груди кололо. Он никак не мог сделать глубокий вдох и перевести дух.
"Сейчас подохну", подумал он и испугавшись, что и правда умрёт, тут же нормально задышал и почувствовал некоторое облегчение.
"Теперь всему конец", звенело в голове, "никому не спастись. И за камни, и за стрелы, и за огонь рассчитается". Но главная мысль, холодной змеёй обвивавшей душу, была о том, что в первую очередь демонический пёс захочет расквитаться именно с ним. И за то что руководил, и за то что солгал. Ронберг попытался успокоиться, напомнил себе, что разговор с металлической собакой прошел вполне спокойно и "господин Шак" не производил впечатления озверелого создания, желающего всех истребить. Ну или хотя бы истребить его, Ронберга. "Да кто ж его, дьявола, поймет", мучился пожилой бриод, "может он уже тогда мог на ноги встать и просто в игры со мной играл, проверял меня". "Но ведь он асив", вдруг подумалось ему. Ронбергу жутко захотелось чтобы сейчас рядом оказался посмеивающийся скрипучим смешком, сквернословящий, харкающий во все стороны Делающий Пыль. Он бросился к своей куртке и дрожащими руками вынул "брехало". Нервно сглотнул. Ведь так и не сообщил черным лоя что сделка сорвалась, но сейчас уже не до сделки, пусть старый матерщинник присоветует что-нибудь. Но Ронберг медлил. Связываться с колдовством не хотелось. "Может просто сбежать?", мелькнуло в голове, "Ну его к дьяволу этот Гроанбург, уеду за тридевять земель, буду овец пасти, яблоки собирать, опять же по плотницкому делу могу". Но такая перспектива за закате жизни совсем не вдохновляла и он решительно уставился на брехало.
"Надо будет подношение в храме оставить", оттягивая неминуемое, сказал он себе, "пять… кхм, то есть три монеты серебром положу на спасение души раба божьего…". Он попытался вспомнить какую-нибудь молитву, но в голове почему-то вертелось только "оставь надежду всяк сюда входящий". Ронберг плюнул на всё и нажал кнопку, на "брехале" вспыхнул маленький зеленый огонёк и Ронберг отдернул устройство от себя, держа его на вытянутой руке. "Крестная сила с нами", прошептал он и нажал кнопку, по которой уже можно было говорить с лоя, с ужасом воображая как некий злой дух, раб этой черной коробочки, сейчас помчится от его "брехала" к "брехалу" Делающего Пыль. От страха он даже зажмурился.
– Эта… это Старый. Ты здесь?
Никто не отвечал. Ронберг открыл глаза и поглядел на устройство. "Не работает", с облегчением подумал он, "может я еще не достаточно грешен чтобы эта дрянь…", тут он отпустил кнопку и от неожиданности чуть не выронил рацию. Из неё хрипел трескучий голос Делающего Пыль:
– … здесь я, здесь. Не слышишь что ли? Вот как есть кнопку "говорить" держит старый дурень. Тика-тики-тиль это Делающий Пыль, слышишь меня, пердун старый?
– Слышу, – слабо улыбнувшись, ответил Ронберг.
– Вот мудазвон песочный, – весело говорил лоя, – если хочешь что сказать, нажми кнопку, если хочешь меня послушать, отпусти. Приём, приём!
– Точно-точно, – Ронберг торопливо нажал кнопку, – это я, я, Старый, я здесь. Приём? – И он отпустил кнопку.
– Ну хвала елетричеству вездесущему, заговорил, пень старый. Всё небось забыл чему учили?
– Забыл, – весело признался Ронберг, приноровившись наконец как вести эту странную беседу.
– Что там с моим асивом?
– Плохи дела. На ноги встал. Думаю крындец нам всем тут пришёл, – и Ронберг, понимая что больше таится нет смысла, в сжатом виде поведал черному лоя как всё обстояло на самом деле: как асив пришел в Гроанбург, как схлестнулся с Хишеном и с его бейхорами, как потерял ноги и остался лежать на площади, как его забрасывали стрелами, камнями и сжигали, как он, Ронберг, убедил асива уехать на повозке, как Хишен заупрямился и повелел закопать асива, а тот вдруг недавно встал и пошел и что от него теперь ждать неизвестно. – Что скажешь, Пыль? Может дёру дать? Приём.
– Дай подумать.
Пару минут было почти тихо, лишь слабое потрескивание, Ронберг как зачарованный глядел на "брехало", словно ожидая что оттуда вот-вот прольется откровение. По поводу возможной обиды со стороны лоя, за то что первоначально его, мягко говоря, ввели в заблуждение Ронберг не переживал. Он достаточно хорошо знал Делающего Пыль и понимал что тот не станет сердиться за этот обман, снисходительно понимая и принимая алчную натуру народа омо.
– Тебе нужно встретиться с ним.
– Что?! – Оторопел Ронберг, но лоя этого не услышал, так как бриод забыл нажать кнопку.
– Иди к нему и скажи, что покажешь ему короткую дорогу к Аканурану. Действуй по прежнему плану и приведи его туда куда договорились. А мы уж его встретим.
– Да ты ополоумел что ли?! Я буду весь в его власти. Он если захочет меня на ошметки порвет. А он захочет, как узнает что я ему вместо повозки яму готовил.
– Успокойся, Старый. Ничего он тебе не сделает. Он асив и просто так никогда никого не убьет.
– Асив может и не убьёт, а демон что внутри него? Ты же не хочешь сказать, что со мной проводки и шестеренки разговаривали. В его железной шкуре чёрт сидит и что у него на уме, одной вон Сандаре известно.
– Ещё раз говорю ничего он тебе не сделает, не так они устроены эти говорящие асивы, чтобы терзать всех без разбору. Ему повод нужен и очень веский. Так что не бзди, Старый. И если всё еще хочешь золота, то приведи его на Паучью гору. А как ты хотел, пердун старый? Новая жизнь никогда не дается даром.
Беседа с Делающим Пыль заставила Ронберга крепко задуматься.
Тем временем начали пребывать бриоды. Взволнованные и возбужденные, они заполнили маленькую бревенчатую комнату и на их фоне пожалуй только Ронберг, немного успокоенный и ободренный недавним разговором, выглядел хладнокровным и сохраняющим присутствие духа.
– Всё-таки значит отросли у злыдня новые ноги, – мрачно изрёк Вархо, – вот что значит дьявольское племя. Ну что ж, готовьтесь, братцы-лиходеи, теперь он нам ноги повыдергивает. Будем до гроба жопой по земле елозить.
Бриоды хмуро поглядели на вэлуоннца.
– Всем не повыдергивает, – сказал Кушаф.
– Всем может и не повыдергивает, – согласился Вархо. – А вот тем кто на площади больше всего мелькал всяко достанется.
– Да мы почти все там были, – заметил Банагодо.
– Может в церквушке укроемся? – Предложил Мелисс. – Всё ж таки место святое, может не сунется он туда.
– Это откуда там святость-то взялась? – Насмешливо поинтересовался кирмианец Харзе. – Уж не от отца ли Боба прибыло?
– От него скорей убыло.
– А чего он в Цитадель-то попёрся?
– Ясно чего. С Хишена решил начать.
– Может им и остановится? – Не подумав, воскликнул Кушаф.
Бриоды испуганно притихли от такой, показавшейся им крамольной, мысли.
– Послушайте, он ведь кажется хочет просто уйти, – как обычно негромко и чуть смущаясь, произнес Альче, – ведь об этом же он со Старым договорился. Так может ничего и не будет. Надо ему ворота открыть и всё. Он уйдет своей дорогой и поминай как звали.
– Уйдёт он как же, – насмешливо сказал Банагодо. – Да он Старому баки забивал про телегу. На кой черт ему повозка, если он ходить может?!
– Тут дело тёмное, – раздумчиво проговорил Вархо. – Может он утром ещё и не мог ходить, может у него новые ноги только сейчас выросли. У ахунды вон отрубленный хвост за десяток дней вырастает. Иначе зачем бы он камни и стрелы от нас терпел? Встал бы да поотрывал всем руки и ноги, чтобы знали в следующий раз как с демоном обращаться.
– Может затем и терпел, что хотел каждую харю, что в него камни бросала, хорошенько запомнить, – зловеще произнес Эрим, – а потом найти и, как с бейхором, всю эту харю себе в пасть засунуть.
– Я, хвала Элриху, на стенах дежурил, – сказал Харзе. – Меня значит не тронет.
– Тебя бы и так не тронул, – заверил Эрим, – твою узкоглазую плоскую морду не один порядочный демон не станет себе в рот совать.
– На свою морду посмотри, чучело носатое, – беззлобно ответил Харзе. – В такую-то морду демон и плюнуть побрезгует, не то что в рот брать.
– Надо к Цитадели идти, вдруг Хишену помощь нужна, – стараясь оправдаться за недавнее высказывание, через силу вымолвил Кушаф.
– Кто ж тебя держит, иди, – сказал Банагодо. – С таким-то помощником Хишен в миг с железным дьяволом управится.
Кушаф с ненавистью поглядел на Банагодо.
– Может Альче прав, – как бы нехотя проговорил Мелис, – может он уйдет, если его не трогать? Заберемся на стены, лестницы поднимем и подождем пока уйдет.
– Так тронули уже, – сказал Вархо, – и он уж этого не забудет. А сейчас ещё начатую яму увидит, смекнет что к чему и вообще рассвирепеет. Говорят дьявол по три грешника за раз заглатывает, а потом отдыхает. Может подсунем ему троих, пусть сожрет их, а там глядишь и подобреет. И может и правда уйдет.
– Кого это троих? – С нехорошим предчувствием поинтересовался Кушаф.
– Ну кого-кого, – пряча улыбку, сказал Вархо, – того чьи рожи он уж точно запомнил. Тебя вон и Банагодо, и если Хишен в счет, то как раз трое вас и будет.
Кушаф и Банагодо переглянулись, как товарищи по несчастью.
Ронберг, уже для себя решивший как поступить, практически не слушал всю эту околесицу, а просто тянул время, собираясь с духом.
– А я думаю, что пьяница-вэлуоннец с черной душой проклятого чернокнижника придется демону больше по вкусу, – сердито сказал Кушаф.
– А если ты, Вархо, на себя еще свой рогатый шлем напялишь, – поддержал Банагодо, – так пёс тебя в ад первого заберет, можешь не сомневаться. Безбожники-колдуны с рогами там всегда в цене.
– Да какой я колдун, – усмехнулся Вархо. – Будь я колдун, то давно бы уже превратил булыжники с Расплатной площади в золото, вас с Кушафом в крылатых жеребцов и улетел бы в благословенную Илирию век свой счастливо доживать.
– Это точно, чернокнижник из тебя как из Кушафа боци, – посмеиваясь проговорил Эрим, – над горчичным палом тогда колдовал-колдовал, а он тебе всю бороду и спалил.
Ронберг неожиданно поднялся со скамьи и объявил:
– Я пойду к псу.
Бриоды тут же смолкли, с удивлением уставившись на него.
– Правильно! – Воскликнул Кушаф и тоже поднялся. – Правильно, Старый, иди ты.
– И то верно, – поддержал Эрим, – ты своё пожил.
Ронберг угрюмо глянул на горца.
– Сделаем так. Я иду в Цитадель, погляжу что там с Хишеном и попробую еще раз поговорить с псом, убедить его уйти из Гроанбурга.
Бриоды слушали старика, затаив дыхание, глядя на него даже с некоторым восхищением.
– Вы же тем временем уберете всех с улиц, пусть все по домам сидят. Особенно по пути до ворот чтобы никто не маячил, не нервировал дьявола. Сами возьмете сотню бродяг и засядете на стенах, ворота откроете и будете ждать. Если всё сложится хорошо, я и пёс уйдем из города. Я буду сопровождать его и по возможности умасливать. Он хочет попасть в Акануран и я покажу ему дорогу.
– Всё правильно! – Горячо воскликнул Мелис. – Молодец, Старый, отчаянная твоя душа. Выведи эту бестию из города и мы тебе век этого не забудем.
Бриоды все разом шумно загалдели, поддерживая Мелиса и восхищаясь Ронбергом.
– Я тоже с тобой пойду, – сказал Вархо.
Все снова смолкли и уставились на вэлуоннца.
– Я конечно не такой старый как Старый, но тоже пожил достаточно, – Вархо с усмешкой поглядел на Эрима. Потом посмотрел на Ронберга: – Мало ли что, буду на подхвате.
Ронберг, прикинув и так и эдак, решил, что это неплохо, если рядом будет такой надежный и бывалый человек как Вархо. И с благодарностью сказал ему:
– Согласен. С тобой и дьявол не так страшен.
Тут раздался еще один голос:
– Я тоже с вами пойду.
Бриоды с изумлением повернулись к Альче.
– Ты-то куда лезешь?! – Спросил Банагодо. – Тоже что ли пожил?
Но молодой человек не удостоил его ответом и, обращаясь к Ронбергу, твердо произнес:
– Я иду с вами.
– А и верно, пусть идет, – сказал Вархо. – На нём, по его летам, из всех нас меньше всего грехов, не станет демон с ним вошкаться. А малый Альче шустрый, глядишь и пригодится.
На том и порешили.