Несколько слов об Иване Константиновиче Гаркушевском.
«…И. К. Гаркушевский родился в 1886 г, – пишет Анатолий Джусов на страницах газеты «Новомосковская правда» (28 января, 2012 год). – Имел военное образование. Во времена Первой Мировой войны пребывал на Юго-Западном фронте. Брал участие в боях, в выдающихся победах Российской армии в ходе Брусиловского прорыва. Войну закончил в звании полковника. Революцию 1917 г. встретил благосклонно, но вскоре в ней разочаровался. С конца 1918 г. пребывал в войсках Деникина. В 1920 г. эмигрировал во Францию. После оккупации последней в 1940 г. немецкими войсками принимал участие во французском движении сопротивления.
После нападения Германии на Советский Союз приезжает во Львов, где берёт участие в политических событиях за создание независимой Украины. Становится действующим членом организации украинских националистов (ОУНб). По заданию последней приезжает в Днепропетровск и пытается создать Краевой провод. Но работа в Днепропетровске продвигалась слишком медленно. Нашпигованные советской пропагандой, негативом к независимости Украины, обескровленные жестокими репрессиями НКВД, даже приверженные патриотической идее горожане сторонились националистов. Как только собеседники осознавали, с кем и за что Гаркушевский призывает бороться, отстранялись от дальнейших встреч. Сознательными соратниками стали лишь несколько человек из интеллигенции.
В ноябре 1941 г. Гаркушевский приезжает в Новомосковск. Устраивается в городскую управу секретарём. Тут дела пошли лучше. Приверженцев националистической идеи оказалось достаточно, чтобы уже через три месяца центр СОУ (Союз освобождения Украины – так в центральных и южных областях назывались центры ОУН) насчитывал более 30 человек.
Гаркушевский, рискуя жизнью, сотрудничал с патриотами группы А. М. Цокура, а через него и с молодёжно-комсомольским подпольем. Предупреждал об известных ему угрожающих намерений городской управы, тайных агентов полиции. Пользуясь полным доверием городского главы Немченка, он в рамках своих служебных возможностей через Т. Г. Соколову и А. М. Цокура предоставлял необходимые справки и удостоверения подпольщикам, что давало им возможность свободно ездить по оккупированной территории, а также тем, кто не желал ехать в Германию. Его патриотические поступки, преданность делу получения Украиной независимости привлекли и сблизили патриотов. Активными членами подпольной организации стал коммунист Алексей Бут (Александр — п.а.), Иван и Серафим Шуть – отец и брат большевички-подпольщицы Евгении Шуть-Недодаевой, В. Виленко, О. Елецкий, И. В. Ткаченко, О. Андрусенко, Валя Шевченко, Л. С. Тонконог.
Члены городского центра СОУ сосредотачивали свою работу не на распространении листовок, что раздражало оккупационную власть и вызывало жестокие карательные акции против мирного населения, а на тихой, кропотливой агитационно-воспитательной работе с людьми, которые привлекались по принципу: «пришёл сам и приведи надёжного товарища». Выбранным рассказывали о целях и методах борьбы, убеждали в целесообразности и необходимости самоотверженного служения Украине. Воспитывали уверенных в своей правоте, отверженных борцов за идею. Собирали и накапливали оружие, патроны. Выявляли и обезвреживали агентов полиции, которые пытались проникнуть в подполье. Готовили подпольщиков к открытому выступлению против врага в подходящее время. Вскоре такое время настало.
Как известно, первая попытка освободить наш город от оккупации произошла в феврале 1943 года. Она была неудачной. 19 февраля советские бойцы заняли окраину Новомосковска, Решкут, северные и центральные кварталы села Кулебовка, закрепились на территории шпалопропиточного завода. Но случилось то, чего высшее командование Юго-Западного фронта не предвидело. Утром 20 февраля немецкие войска группы армий «Юг» перешли в наступление в направлении Харькова. Положение подразделений в Новомосковске сложилось очень тяжёлым. Небольшой группе бойцов удалось отойти к Самарскому монастырю, где с 18 февраля укрывались несколько бойцов. Под вечер 20 февраля советские войска стремительно откатились от Новомосковска на восток и положение окружённых стало безнадёжным.
В этот трудный период на помощь красноармейцам Гаркушевский организовал почти весь центр СОУ, в котором были и жители городов Синельниково и Днепропетровска. Их было свыше 40 человек. Все пришли со своим оружием. Бойцы укрепились в храме Преображения Господнего.
Утром 22 февраля немцы, перед тем, как от осады перейти к наступлению на монастырь, обычно предлагали защитникам прекратить сопротивление и сдаться на милость карателей. Герои отклонили позорное предложение. Они стойко боролись, отбивая атаку за атакой, пока не закончились патроны. Возможности и силы сторон были слишком неравными. Бойцы приняли смерть, но врагу не покорились. Они достигли вершин героизма – ценой собственной жизни получили над врагом моральную победу, которая возвеличила их подвиг на века» [5].
В 1985 году, в память о тех событиях, возле монастыря возвели памятник, на котором выгравировано:
«Здесь 18-22 февраля 1943 года произошёл бой подразделений 35-й гвардейской стрелковой дивизии с крупными силами фашистов. В ходе боя погибли 11 красноармейцев и 40 человек мирных жителей…».
Спустя семьдесят с лишним лет имена этих «мирных жителей» до сих пор неизвестны. Неизвестно даже расположение братской могилы, в которой были похоронены защитники монастыря.
В. Билоус, «Новомосковская правда», «Это начиналось весной».
«С февраля и по июнь 1943 года Полина Ивановна Огурцова была бессменным распространителем листовок. Затем подпольный комитет назначает её связисткой к начальнику штаба Григория Филлиповича Павлова, которому нельзя было больше появляться в городе. В степь, между шпалопропиточным заводом и Марьяновкой, в определённые дни и часы девушка приходила к железной дороге, встречалась с бородачём, приносила самые новые и самые интересные вести.
Исключительное мужество и отвагу проявила Полина Ивановна во время февральских событий 1943 года. Когда наши части подошли к городу с севера, подпольный комитет посылает связистку через линию фронта, дабы сообщить командованию Красной Армии и партизанам, что в городе вражеские силы незначительные. Задание выполнено. С огромными трудностями и исключительной смелостью вернулась назад в город. Идя по улицам города, она увидела, что сюда прибывают крупные силы противника, подтягивается артиллерия, танки, мотопехота. Девушка растерялась: ведь она сказала, что в городе силы незначительные. Что же подумают о ней красноармейцы? Скажут, что предательница! И Полина Ивановна снова отправилась в путь. Она ещё раз переходит линию фронта.
Наши войска отступили. Вместе с ними отступили и подпольщики тт. Тяглый И. С., Ерёменко И. С. и другие. И снова Полина Ивановна Огурцова проявляет свою смелость подпольщицы. Именно она связала подпольщиков в единую группу, в единый комитет.
После февральских событий подпольный комитет провёл своё заседание в самом центре города, на квартире Чалых. И здесь Полина Ивановна много поработала, чтобы не заподозрили гитлеровцы и полицаи. Квартира Чалых находилась на Советской улице (теперь улица Гетманская – п.а.), через дорогу напротив отделения Госбанка. Это было самое людное и самое опасное место. Немцы и полицаи только и шныряли вокруг этого дома…» [6].
Из письменных воспоминаний Александры Карповны Фартуховой:
«Когда в 1943 году в феврале Советские войска подошли к северо-западной части города и дошли до Решкута, они были окружены немцами. Спиктаренко Е. Н. и Бутенко И. Н. ушли и долго их не было. Через несколько дней после жестоких боёв ко мне вернулся Спиктаренко, а через некоторое время и Бутенко И. Н. Спиктаренко был в чужом полушубке. Мне объяснил, что перейти в ряды Советских войск не удалось, а в с. Николаевке его переодел надёжный человек и предложил немедленно уйти.
В это время ко мне пришёл человек и говорит: «Александра Карповна, вам надо проехать дорогой до Марьяновки, осмотреть местность, где проходили наши войска и посмотреть, есть ли там убитые, и где лежат, и по возможности взять у них документы». Мне дали подводу из гужтранспорта (я там работала кассиром). Заперла ребёнка и поехала. Убитые были. Опасаясь возчика, я не могла к ним подойти. К тому же, немцы, как злые псы, добили 6 человек. Нам стало известно, что в город движется карательный отряд. Они ворвались в город, заполнили нашу улицу, дворы и квартиры. Мизиренко З. И. с маленьким ребёнком и старой матерью выбросили на улицу. Я тоже с 5-летним сыном оказалась на улице. Помогая Мизиренко З. И. переносить вещи ко мне в коридор, подхожу к калитке, смотрю, идёт знакомый партизан, ранее он был в моём доме, в фуфайке с ведром на руке, ранен. Подошёл и обращается ко мне: «Александра Карповна, спасайте». Соображать надо было быстро. Отправила его в сарай и велела рубить дрова, а сама ношу в дом, чтобы затопить печку. Мы с Зинаидой Ивановной Мизиренко решили проводить его через дворы (отодвинув доски в заборе) в убежище, где жила тётя Мизиренко, а там река и лес. С фронта он прислал письмо на горисполком с благодарностью» [7].
Из письменных воспоминаний Колесника Николая Тарасовича о Зине Белой:
«22 февраля 1943 Н. Головко и З. Белая поручили мне, Н. Белому и Вовке Лисовикову выйти в район Кирпичного завода постречать наших разведчиков и скрытно провести их на ШПЗ (Шпалопропиточный завод – п.а.), что мы и выполнили. Я и часть солдат с ПТО (2 шт) остались на ШПЗ, а часть ушла с Лисовиковым на кладбище (р-н Швейной фабрики).
23.02.43 г. в 16:00 двигалась колонна самоходок, танки и автомашины с Марьяновки. Головную самоходку из 45-мм орудия мы остановили в р-не В\ч 32180, затем второе орудие подбило танк, а затем они все развернулись и начали стрелять по ШПЗ. Такого шквала огня я никогда не видел даже и в кино. Почти всех там убили и с 3-мя солдатами, с пулемётом на саночках переправились к реке на ул. Кутузова, затем ушли в лес. Зина очень жалела, что она не была там и не ушла с войсками» [8].
А вот какой случай произошёл в доме сестёр Нестеренко, которые проживали в доме недалеко от железнодорожного вокзала.
К. Сахно, учитель СЗШ №16 г. Новомосковска, «Подвиг сестёр Нестеренко».
«Это случилось в феврале 1943 года. Одна из наших военных частей прорвала линию вражеской обороны, глубоко вклинилась в немецкий тыл и подошла к Новомосковску. Около 50 воинов овладели шпалопропиточным заводом.
Оккупанты сконцентрировали большие силы и при поддержке танков пытались выбить наших бойцов из занятых позиций. До последнего патрона оборонялись советские воины и, хотя им предлагали сдаться в плен, они практически все погибли в этом неравном бою.
Весь день жильцы небольшого дома за железнодорожной насыпью слышали выстрелы. Они, как и всё население привокзального района, жили надеждой на освобождение: ведь наши заняли шпалопропиточный завод. Но к вечеру бой затих. С окна было видно, как по железнодорожному полотну шли немцы с автоматами.
– Зайдут к нам или нет? – думали Нестеренки. В доме были только Валентина с малышом и её старшая сестра Александра. Вот снова где-то застрочил пулемёт, раздались одиночные выстрелы из винтовок. Потом всё стихло.
– Пойду воды наберу в колодезе, – решила старшая сестра. Только повернула за сарай – и её оторопь взяла: там лежал советский солдат. Вначале подумала – убитый, но услышала слабый голос:
– Воды. Дайте, пожалуйста, воды.
Стремглав кинулась в дом.
– Валентина, у нас в огороде красноармеец, живой, пить просит.
Та заволновалась. Что делать? Взять его к себе? А вдруг гитлеровцы нагрянут? За сокрытие советских солдат у них кара одна – смерть.
– Молоденький такой, – рассказывала Валентина, – беленький, а худой и грязный – аж смотреть страшно.
Боец был не раненый, но на вид был очень уставшим. Напившись, он ответил: «Двое суток не спал».
Сёстры помогли ему умыться, накормили и хотели положить спать, как вдруг снова прозвучали выстрелы. На железнодорожной колее появились немцы. Вот-вот повернут к дому. Александра Павловна, спрятав винтовку под лавку, приняла решение:
– Ложитесь в кровать, вы – муж моей сестры, а ты, Валя, бери сына и ложись рядом.
Так и сделали. Вошли двое гитлеровцев.
– Мамка, партизан, зольдат есть? – спросили они на ломанном русском языке.
– Найн, найн, – ответила Александра Павловна.
Тогда фашисты, держа автоматы на весу, подошли поближе к постели. Сёстры побледнели: сейчас рассмотрят, что голова у бойца стриженная, откинут одеяло и увидят военную форму.
– Партизан? – закричали фашисты.
– Найн, найн, арбайт, рабочий, муж, кранк, тиф, – говорила Александра.
В это время разошёлся маленький Коля.
– Кинд, гут, кинд, – засмеялись немцы и вышли.
Утром вернулся муж Валентины, Ефим Степанович, со старшим сыном, прятавшиеся у соседей.
Двое суток пробыл советский солдат в семье Нестеренко, а затем, ночью, Ефим Степанович вывел бойца и показал ему дорогу» [9].
Как видите, героями становились не только те, кто был на поле боя.
Из письменных воспоминаний Лисовиковой (Сухой) Дарьи Порфирьевны:
«В 1943 году, в феврале месяце частями Красной Армии была взята Новомосковская железнодорожная станция. В то время Володя был у своего друга, сына железнодорожного врача Павла Елецкого. Володя очень хорошо знал нашу местность и это очень помогло ему в работе разведчиц.
Через некоторое время наши войска оставили город. Сын просил командира, чтобы тот взял его к себе в отряд, но тот посоветовал оставаться в подполье и продолжать борьбу с заклятым врагом» [10].
В. Билоус, «Новомосковская правда».
«В феврале 1943 года части Красной Армии с боями приближались к Новомосковску. Народные мстители решили помочь регулярным войскам в освобождении родного города. На квартиру к Ивану Васильевичу Кутовому на Вороновку прибыл Павлов, Ерёменко и ещё несколько подпольщиков. Тяглый, Клейн и Соколовы остались в городе. В их обязанности входило: когда части Красной Армии завяжут бои на подступах к городу, они должны поднять членов подпольной организации и задать удар врагу в спину.
Немцы на протяжении суток успели подтянуть свежие силы и немало техники. Нужно было сообщить об этом партизанам и регулярный частям Красной Армии. Но как это сделать? Двенадцатилетняя дочь Татьяны Григорьевны – Зина идёт на смелый риск. Одев обноски, она направилась на Вороновку. Возле железнодорожного моста, проходящего через Самару, её встретили немецкие часовые. Девушка слёзно плакала, что у неё больная мать, что ходила в город за лекарствами и не нашла их. Её пропустили. Жизнь Зины держалась на волоске. Она перешла линию фронта и успела сообщить партизанам и бойцам об опасности. Больше суток пробиралась Зина снова в город. А мать, держась за сердце, нетерпеливо ждала её, свою юную героиню» [11].