Тем не менее, высадились мы без всяких приключений. Берег был всё так же девственно пуст, ни движения, ни звука. Только волны, песок, камень и сосны. Ну и чайки, конечно – куда уж без них? Бегемот, как только лодка подошла к берегу метров на пять, невозможным прыжком сиганул на сушу, проорал что-то восторженное и моментально скрылся за скалой – видимо, спешил произвести разведку. Что ж, если усатый не чувствует никакой немедленной угрозы, то это уже хорошо.
Я вытащил на берег лодку и надёжно привязал её к дереву – если её унесёт, это будет полное фиаско. Затем прошёлся по пляжу, внимательно глядя на узкую полосу песка – однако, никаких подозрительных следов на ней не было. Достигнув крайней точки, мы с любопытством заглянули за здоровый камень, и нам открылась панорама западной части Запретного Острова, полностью скрытая от нас прежде.
В отличии от восточной стороны, абсолютно дико-природной, западная выглядела насквозь антропогенной. Довольно унылый, каменистый берег был обнесён серой, ещё более унылой бетонной стеной метра в два высотой, по гребню которой была брошена колючая проволока. Ржавая, разумеется. За забором просматривались силуэты каких-то зданий. Само озеро здесь было мелкое и засыпано разнокалиберными камнями, во множестве выступавшими из-под воды. Метрах в тридцати от нас в заборе наличествовали здоровые железные ворота, ржавые, разумеется, и от них в озеро уходил бетонный пирс. Длинный, метров в тридцать точно. Состояние его, правда, оставляло желать лучшего – даже отсюда было отлично видно, что некоторые секции разрушены, да и вообще конструкция выглядела так, будто её долго бомбили. У оконечности пирса стоял, если так можно сказать, довольно здоровый (для Ладоги) катер – длиной метров двадцать, большая двухэтажная надстройка, широкая труба, свёрнутая набок. Сам корабль явно был не на плаву и лежал на отмели – даже я отсюда видел дыры в обшивке, пробитые камнями. Да и новой посудина не выглядела – металл погнил, иллюминаторы разбиты…
– Что-то мне кажется, что долго мы тут всё исследовать будем. – сообщила Даша, осматривая местность в оптический прицел. – Тут, похоже, целая база.
– Надеюсь, она полностью заброшена и нас не ждёт пара взводов вооружённых до зубов кого-нибудь. – мрачно ответил я.
– Тут может быть вообще всё, что угодно. – пожала плечами подруга. – И кто угодно. Кстати, где наш хвостатый разведчик?
Бегемот появился через полминуты. Обеспокоенным он не выглядел, значит, непосредственной угрозы нет. Поэтому мы поднялись на скалу, отделяющую пляж от остального острова, и принялись осматриваться.
Прямо за скалой, буквально через пару метров, заросших травой, стоял такой же забор, как и с восточной стороны. И в нём тоже были ворота, и тоже ржавые. С той стороны забора плотно росли тополя, и их кроны практически полностью скрывали то, что находилось внутри – только кое-где просматривались стены зданий.
– Интересно. – задумчиво сказала Даша. – Вот какой смысл был делать пятиметровые ворота, открывающиеся в скалу? Если они вообще откроются. Никакой транспорт здесь не проедет, да и дорога дальше – только в озеро… А для человека и калитки бы хватило.
– Ну, может, калитки не было, а были ворота… – пожал я плечами. – Или кто-то пилил бюджет.
– Хорошая версия. – хмыкнула подруга. – Многое объясняет. Но никак не помогает нам попасть внутрь.
Здесь Даша была права. Забор был глухой, слева он переходил в прибрежный, а справа упирался в скалу, которая закрывала остров от нескромных взглядов с востока, только с этой стороны она была ровной и отвесной. Я переместился так, чтобы откос не закрывали кроны деревьев, и поднёс бинокль к глазам.
Отсюда внутренняя сторона скалы была как на ладони. Абсолютно отвесная, будто ножом срезали, похоже, не обошлось без искусственной обработки. Высотой метров от четырёх в начале и где-то до восьми в самой высокой точке, она длилась метров на пятьдесят, и упиралась в такую же гладкую и отвесную стену, образуя прямой угол – как будто часть скального массива вырезали с хирургической точностью. Примерно на половине высоты через всю стену шла крытая галерея, обращённая в сторону комплекса, а в дальнем углу переходящая в настоящий бетонный бункер, уходящий вниз. Над бункером торчала вышка, чуть возвышавшаяся над массивом дикой скалы и, по-видимому, замаскированная с востока, так как с нашего берега мы её не видели – впрочем, по гребню росло много мелкой растительности, которая вполне могла всё скрыть и без дополнительной маскировки. Больше с нашей позиции ничего рассмотреть было нельзя.
– Что ж. – я опустил бинокль. – Будем лезть внутрь… Хотя, меня так и подмывает сначала закинуть туда пяток гранат. Несмотря на видимое спокойствие и благолепие.
– Вроде всё тихо. И Бегемот спокоен. – подруга бросила быстрый взгляд на кота.
Мы спустились к воротам. Как и ожидалось, они были наглухо заперты изнутри. В принципе, можно было принести несколько камней, подложить к забору, чтобы можно было дотянуться до гребня стены и перекусить, а потом и убрать колючку, но тут мой взгляд упал на сухое дерево, стоящее рядом. Расчехлив топор, я принялся за дело, и через пять минут ствол упал на забор, смяв проволоку и организовав вполне годный мост. Бегемот моментально сиганул на него и скрылся на той стороне.
– Позер. – вздохнул я. – Так, я иду вперёд, ты прикрываешь, хорошо?
Даша кивнула. Я ещё раз проверил оружие и полез наверх, напарываясь на сухие ветки и тихо матерясь. Да уж, до грации Бегемота мне далеко. Добравшись до верха, я принялся осматривать открывшийся пейзаж.
Прямо за воротами находилось открытое забетонированное пространство на манер плаца, узкое и длинное, сейчас заставленное брошенными автомобилями, разнокалиберными ящиками, бочками, катушками кабеля, стройматериалами, какими-то агрегатами и просто мусором. Слева от него стояли два невысоких строения с двускатными деревянными крышами, местами провалившимися, дальше ещё какие-то здания, и в самой дальней части островка проглядывал высокий сводчатый ангар. Справа же всё было интереснее: практически у меня под ногами начинался железнодорожный путь, причём не узкоколейка, а полноразмерный, и он длился до скалы возле капонира, где и упирался в здоровенные металлические ворота, вделанные прямо в скалу. Они, по-видимому, были сделаны по совсем другому проекту и выглядели новёхонькими – ни следа ржавчины, металл блестит, словно его ежедневно маслом натирали. На путях стояли два натуральных железнодорожных вагона, полноразмерных, причём один – обычный грузовой, а второй – рефрижератор, о чём недвусмысленно сообщала надпись во весь борт. За вагонами просматривалась ещё пара зданий.
– Вроде чисто. – я активировал биосканер. – Даша, я иду вниз и попытаюсь открыть ворота. Поднимайся сюда и прикрывай меня.
Дождавшись утвердительного жеста от подруги, я мягко спрыгнул внутрь. Вроде ничего не изменилось. Звук, свет, воздух, тяготение – всё оставалось в пределах нормы. Под ногами лежал растрескавшийся бетон – как давно я не ходил по искусственному покрытию! – покрытый тонким слоем уже начавших опадать листьев. В ноздри ударил запах нагретого бетона, ГСМ и прочие индустриальные, уже основательно подзабытые, запахи. Жужжали насекомые, пели в кронах тополей мелкие птички, с берега доносились крики чаек. На секунду я ощутил себя восьмилетним пацаном, который лазает по брошенным совхозным комплексам, в девяностые таких было с избытком на просторах нашей бескрайней Родины…
Я тряхнул головой, отгоняя наваждение. Сейчас я уже давно не ребёнок, в руках у меня – вполне взрослое оружие, и я отвечаю не только за себя. Я бросил взгляд на забор – Даша заняла позицию – и подошёл к воротам.
– Ну что там? – раздался голос подруги.
– Ничего сложного. – ответил я, осмотрев конструкцию. – Замка нет, просто проушины проволокой скреплены. Сейчас размотаю.
Я принялся раскручивать тугую, жёсткую, ржавую проволоку, и тут мой взгляд упал на внутреннюю поверхность ворот, и увиденное мне совсем не понравилось. Толстый металл был по всей ширине располосован словно бы когтями, причём, судя по величине – когти эти были отнюдь не чиа-хуа. А учитывая, что начинались они почти от верха забора… Я нервно сглотнул, обернулся – всё было спокойно – и принялся разматывать проволоку как можно быстрее. Не успел.
Сначала сзади раздался громкий вопль Бегемота. По панике в голосе котяры я сразу понял, что дело пахнет керосином, и поворачивался, уже беря автомат на изготовку и снимая с предохранителя. Затем сверху заорала Даша.
– Вася! Быстро наверх!
Ага, вот так я с места на двухметровый забор и запрыгну, в полной выкладке, практически. А потом они появились в конце плаца, и я подумал, что, в общем-то, не так уж и плохо я прыгаю.
Впереди нёсся Бегемот в выпученными глазами. А за ним неслась стая собак. Впрочем, на собак эти твари походили мало: размером с мастифа, по виду они больше походили на чернобыльских псевдопсов из всё того же «СТАЛКЕРа». Облезлые шкуры, покрытые лишаем и гноящимися язвами, маленькие подслеповатые глаза, чудовищные зубы – это всё я рассмотрел потом, а сейчас я просто прицелился и открыл огонь. Сверху негромко захлопал Дашин «Вал».
Собак было десять. Впереди мчался вожак – это была абсолютно чёрная тварь размером с телёнка, и именно ему в голову я и отправил первую очередь. По счастью, тяжёлая дозвуковая пуля сработала на этих монстрах именно так, как и должна была сработать – полчерепа вожака снесло начисто, ноги его подломились, и вся туша кубарем полетела по плацу, пока не уткнулась в кучу мусора. А я уже переносил огонь на следующую цель.
Мы почти успели. Бегемот, пронзительно вереща, вскочил на забор, а я стрелял, стрелял, стрелял… Вот осталось пять собак, вот три, вот одна… Оставшаяся псина, наиболее мерзко выглядевшая – видимо, самая больная, поэтому и отстала, была уже в пяти метрах от меня, когда я вдавил спуск и понял, что кончились патроны. Отшвырнув бесполезный автомат, я схватился за «Маузер», и в этот момент тварь прыгнула.
Я ушёл перекатом влево, псина пролетела через то место, где я только что стоял, и со смачным звуком со всей дури впечаталась в забор. Раздался визг, до меня долетели дурнопахнущие брызги, но тварина мгновенно встала на ноги, развернулась ко мне и приготовилась к прыжку, громко ворча. Я с сожалением бросил взгляд на «Маузер», который вылетел у меня из руки в момент совершения манёвра уклонения, потом глянул на собаку, решая, в какую сторону дать дёру, и в этот момент тварь нанесла удар.
Вас когда-нибудь били доской по голове? Вот очень похоже. Я опешил и на несколько секунд потерял ориентацию, а когда пришёл в себя, картина разительно изменилась. Верхом на собаке восседал Бегемот, и с фирменным воем рвал её когтями. Тварь пыталась дотянуться до него пастью, проявляя совершенно фантастические чудеса гибкости, но достать котяру не могла. Рядом орала Даша, пытаясь прицелиться в противника, но, видимо, боялась зацепить Бегемота и поэтому не стреляла. Тогда я просто выхватил кинжал и, улучив момент, подскочил вплотную и быстро ударил псину в бок, и ещё раз, и ещё…
Это твари явно не понравилось, она завизжала, бросила попытки достать котяру и кинулась бежать, явно вознамерившись сигануть под вагон. Бегемот спрыгнул со спины противника, и Даша тут же срезала псину длинной очередью. Собака рухнула наземь, и схватка закончилась.
…
– Ё-мое, что ж вы так воняете-то? – Даша скривилась и пнула собачий труп. – А выглядят так, будто кислотой облили.
– Старательно копировали оригинал. – пожал плечами я.
– СТАЛКЕР?
– Ага. Впрочем, там слепые псы были помельче, эти что-то сильно здоровые. Впрочем, здоровые и воняют сильнее… А нам всё равно придётся их стаскивать в одну кучу, чтобы сжечь.
– А огнесмесь мы не взяли… Впрочем, не думаю, что это составит серьёзную проблему. – подруга указала рукой на несколько бочек с надписью «Огнеопасно», стоящих в отдалении. – А что с тобой случилось? Ты вроде хотел бежать, а потом словно пропустил хороший хук справа.
– Похоже, у этих тварей есть пси-способности, которыми они оглушают жертву. Короче, смотреть им в глаза – очень плохая идея. А у тебя что случилось?
– Затвор заклинило. – Даша помрачнела. – Как всегда, когда торопишься перезарядить, что-то идёт не так… А потом Бегемот прыгнул псине на спину, и я уже не могла стрелять.
– Бег, как ты-то их проворонил? – я подошёл к котяре, который сосредоточенно драл когтями тополь. – Впрочем, неважно. Спасибо. Да, я бы на твоём месте лапы промыл, а лучше – продезинфицировал. Тополем ты здесь не отделаешься, даже если его до корней сточишь.
– Мряуу? – Бегемот отвлёкся от дезинтеграции несчастного дерева, посмотрел на подушечку правой передней лапы, сокрушённо покачал башкой, перемахнул через забор и исчез в направлении берега. Мыть лапы после располосовывания собаки по-кошачьи, языком, он побрезговал, и тут мы его отлично понимали.
Пока ждали пушистого, выкурили по сигарете, внимательно наблюдая за окрестностями. Впрочем, после атаки собак всё было тихо. Солнце подбиралось к зениту, становилось всё жарче, и на забетонированном и закрытом от ветра комплексе это чувствовалось очень заметно. Однако никто из нас не ослабил ни одного ремешка на снаряжении, ну его нафиг, не сжаримся. Потом я решил-таки довершить начатое, и размотал проволоку на воротах. Несмотря на ржавость, створки распахнулись легко, без малейшего скрипа, только шуршала приминаемая ими трава. А в распахнутые ворота королём прошествовал Бегемот, мокрый от носа до кончика хвоста, но жутко довольный. Похоже, решил совместить приятное с полезным и искупался весь.
– Ну что? – Даша затушила окурок и достала КПК. – Проверим сначала территорию, а потом будем исследовать здания? Пушистик, есть тут ещё кто? Откуда эти взялись, что ты их проворонил?
Котяра затребовал КПК и выдал: «Заа онгаром. Памоика. Ваняит. Ни пачуил, тама туссили.» Потом задумался, добавил. «Ф сданиях мала-мала апасно, инагда. Сматреть воба».
– Понятно. Это «апасна» из зданий вылезать склонно? – подруга посмотрела на котяру. Тот отрицательно помотал головой. – Отлично, пускай там тогда и сидит. Проверим территорию, а потом будем шариться по постройкам и прочим подвалам. Что-то мне подсказывает, что их здесь с избытком.
На том и порешили. Я шел вперёд, внимательно всё осматривая, а Даша меня прикрывала, при этом постоянно поглядывая на детектор. Бегемот слонялся рядом, предпочитая держаться на крышах и других возвышенностях, прикрывая сверху. Припекало всё сильнее, пот ел глаза, но у меня даже мысли не было о том, чтобы снять шлем.
Сначала прошли по плацу до конца. Я пытался было как-то рассматривать валяющийся мусор на предмет полезного, но быстро бросил это занятие. Просто потому, что бо́льшую часть увиденного не получалось толком идентифицировать. У меня сложилось впечатление, что это, в основном, какое-то научно-исследовательское оборудование. Из разбитых ящиков выглядывали непонятные механизмы, какая-то электроника, лабораторная посуда, банки с мутными жидкостями, с этикеток которых зловеще скалился череп с перекрещенными костями, вспоротые мешки, из которых сыпало крайне подозрительное содержимое. В самом центре площади так и вовсе стоял ящик, который мы предпочли обогнуть по широкой дуге – счётчик Гейгера просто заливался.
Автомобили – все старые, советского образца – практически вросли в землю. Спущенные колёса растрескались, металл проржавел, почти все стёкла выбиты… Жалкое зрелище. В кузовах «ЗИЛов», «КАМАЗов» и «шишиг» гнили примерно такие же вещи, как и на бетонке. Такое ощущение, что на базе что-то случилось, нормальный процесс погрузки-разгрузки был внезапно прерван, все всё бросили, как было, и принялись бессистемно бегать туда-сюда, махая руками и оря что-то непотребное, при этом норовя всё уронить, сломать и разбросать. Классическая паника, короче. При этом, никаких следов боевых действий, стихийных бедствий или нападения монстров – ни пулевых отверстий, ни следов зубов-когтей, ни костей незадачливых сотрудников… Странненько, короче. Хуже всего, что то, что их так напугало вполне ещё могло быть здесь… и наблюдать за нами.
– Забавно. – мы подошли к дальней части плаца и упёрлись в вертикальную скалу, в которой, собственно, и были устроены здоровенные ворота, под которые уходили рельсы. – Между вертикальными стенами гранита идеальный прямой угол. Будто часть скалы просто вырезали и изъяли, освободив дополнительное пустое пространство.
– Ага. – Даша скептически посмотрела на вагоны, затем заглянула за угол скалы. – Метров тридцать, максимум. И куда там этот путь уходит? Даже если он внутри скалы продолжается, тут больше пары вагонов не влезет. И как их сюда привезли? Даже если внутри дорога уходит под озеро, там должен быть угол градусов в тридцать. Фигня какая-то.
– Может, там внутри лифт здоровый, чтобы вагоны поднимать? – предположил я. – Только зачем?
– Вот именно. Даже если под островом проходит железная дорога, проще разгрузить внизу, и сюда поднять уже груз. Туда-сюда вагоны тягать? Глупо. Да и места здесь – два раза по ничего, зачем сюда что-то вагонами возить?
– Может, они грузили это что-то на корабли? – я посмотрел в сторону полуразрушенного пирса, отсюда как раз отлично были видны ворота, перекрывающие путь к нему.
– Возможно. – пожала плечами подруга. – Вон погрузчик стоит, вон ещё два. Но всё равно странно. Можно ведь путь вывести прямо на пирс. И кранов нет…
– Давай осмотрим эту базу полностью, а потом будем выводы делать. Пока это похоже на первые работы какого-нибудь горе-дизайнера в 3Д-редакторе. Понапихано не пойми чего, не пойми как.
За ЖД-путём, непосредственно примыкая к скале, стояло три здания. Первое – одноэтажное, метров восемь на десять, с выцветшей табличкой на входе: «Столовая». Я заглянул в выбитое окно – перевёрнутые столы и стулья, явная стойка раздачи. Битое стекло, мусор, разбросанная посуда… Ясно, понятно. Дальше. Следующее строение – уже двухэтажное, и размером побольше. Табличка с надписью «Управление Объектом №4» отбита и валяется на крыльце. Бегемот предупреждающе зашипел у входа, и мы решили повременить с исследованием.
Третье здание, вросшее в самый угол, действительно больше напоминало капонир или ДОТ. Мощные бетонные стены, явно очень толстые, три ряда узких окон, почти бойниц – в них бы очень органично смотрелись стволы пулемётов, а то и мелкокалиберных пушек. На ржавой, толстой металлической двери красовалась табличка «Охрана». Логично.
Два одинаковых внешне здания с просевшими крышами слева от плаца оказались, судя по табличкам, общежитием и лабораторией. Эта была самая цивильная часть «Объекта №4»: между строениями были проложены аккуратные дорожки, стояли скамеечки, урны, росли сирень и акация, были разбиты клумбы. Когда-то. Дорожки растрескались, урны и скамейки валялись перевёрнутыми и поломанными, растения одичали, клумбы напрочь заросли сорняками.
Мы подошли к воротам, закрывающим выход на пирс. Они оказались близнецами ворот на входе (если так можно сказать. Мы, конечно, заходили через них, но входа там, как такового, нет). Вот только вместо несуразного мотка проволоки, эти были закрыты на солидный навесной замок. Разумеется, тоже ржавый. Ключа нигде в зоне видимости не обнаружилось, и мы пошли далее.
Рядом с воротами, дополняя замок, стояла небольшая охранная вышка – два этажа, по периметру второго идёт открытая галерея – охране оттуда должно было быть отлично видно и пирс, и всю прилегающую территорию. На случай, если кто-то позарится на содержимое приземистого строения с надписью «Склад» на намертво запертой двери.
– Судя по размерам здания, и по закрытым дверям, на этом складе должно быть много чего полезного. – тут же сообщила хозяйственная подруга. – Его не должны были разграбить…
– Судя по всему, тут никто особо ничего и не мародёрил. – покачал головой я. – Ощущение, что все просто разбежались в ужасе. Вот только куда они делись? Ворота закрыты, забор вроде целый.
За складом находилось последнее здание «Объекта» – здоровенный ангар, где-то метров двадцать на двадцать, и высотой под десять метров. Несущие конструкции из бетона, покрыт металлом, почти не поржавевшим и ярко сверкавшим на осеннем солнышке. И как только такую дуру с нашего берега было не видно? Со стороны плаца в стене ангара присутствовало две здоровые двери, явно под проезд автомобиля, на данный момент закрытые. Мы обошли ангар и вышли к помойке, про которую сообщал Бегемот.
– Фуу! – сморщила нос Даша. – Теперь я понимаю, почему пушистик тут никого не почуял. Для его нюха это, наверное, сравнимо с ударом лопатой по носу.
– Похоже на то. – вынужден был согласиться я.
Помойка-свалка занимала заднюю часть островка – почти правильный треугольник за ангаром со стороной метров в двадцать. Здесь, по-видимому, никто никогда ничего не делал – кусок дикой территории обнесли забором со стороны берега, и всё. И принялись стаскивать туда весь мусор, до которого могли дотянуться – куски битого бетона, мешки подмоченного цемента, пустые бочки, ломаные ящики, гнутая арматура, куски металлоконструкций и прочая, прочая, прочая… Вишенкой на торте, если так можно было назвать эту кучу хлама, были несколько проржавевших бочек, из которых сочилась ярко-зелёная жижа, и издававшая, судя по всему, столь зубодробильный аромат. Подойти поближе и выяснить этот вопрос досконально нам, почему-то, не хотелось. И, судя по клокам шерсти, валяющихся прямо в зелёных лужах, именно тут Бегемот и нарвался на стаю, столь приветливо встретившую нас на входе.
Я проверил свалку всеми доступными датчиками. Биорадар ничего не показал. Куча мусора уверенно фонила, но совсем немного. Я, на всякий случай, обошёл помойку по кругу, кривясь от вони и стараясь ни во что не вляпаться, и не обнаружил визуально ничего опасного. Однако, это меня не особо успокоило – среди груд мусора темнели глубокие провалы и настоящие норы, которые могли вести куда угодно, и где могло скрываться что угодно. Поэтому, отходя обратно, мы воспользовались тем фактом, что попасть туда (и, главное – оттуда), можно только по двум проходам впритык к ангару, метра по два шириной, и заминировали эти проходы «растяжками», использовав немецкие гранаты-«хлопушки» и проволоку. Я, конечно, сам таким никогда не занимался, но какая сложность натянуть проволоку, привязав один её конец к предохранительному кольцу? Надеюсь, сработает как надо, да и рассчитывалась эта конструкция как, скорее, сигнализация. Сразу будет слышно, что со свалки кто-то лезет, даже на нашем берегу.
С облегчением убравшись с этой части острова, мы вернулись назад, и нам вновь пришлось столкнуться с картиной, неприятной для органов обоняния и зрения. А именно, мы стащили (очень аккуратно!) трупы монстров в кучу посреди плаца, на максимальном удалении от строений и пожароопасного мусора, облили бензином из бочки и подожгли. Вонь от горящей падали была такая, что мы сочли за лучшее удалиться пока на пляж, к лодке, и переждать полчасика там, прежде чем начинать осмотр зданий. Несмотря на вполне обеденное время, мысль о еде вызывала разве что тошноту. В итоге мы просто сидели и курили, забивая запах табаком.
– Так, должно уже прогореть. – я тщательно затушил окурок и встал. – Пойдём?
– Пойдём. – Даша поднялась и со вздохом надела шлем обратно. – С чего начнём? С общежития? Оно самое близкое… И самое дальнее от костра.
…
Разницы, в общем-то, никакой. Сначала я ещё раз обошёл постройку по периметру, поглядывая на детектор, вслушиваясь в звуки внутри и, по возможности, вглядываясь в окна. Которые, как ни странно, в массе были целые, хотя бо́льшая часть и была открыта настежь – видимо, ЧП на объекте произошёл в тёплое время года.
Входов в общежитие было, почему-то, два, что странно для столь небольшой постройки. Пока я думал, с какой стороны заходить, Даша показала мне экран биорадара. На нём хаотично мельтешила дюжина мелких объектов, судя по цвету – вполне живые организмы. Подруга сунула экран под нос Бегемоту с явно вопросительным подтекстом – котяра вёл себя абсолютно спокойно. Тот отбил: «Крысссы» и пренебрежительно махнул лапой. Потом подумал и добавил: «Бальшии. Папасть лихко».
– Вот спасибо, успокоил. – Дашу аж передёрнуло. – Ненавижу мышей. И крыс.
– Надеюсь, они выглядят получше, чем пёсики. – обнадёжил я подругу. – Давай, я пойду первым.
Возражений не последовало, и я осторожно двинулся вперёд, предварительно сняв с «Вихря» глушитель, что уменьшило его длину практически вполовину, и теперь управляться с автоматом в помещении стало гораздо проще, но громче. Подруга опасливо шла сзади, в одной руке держа КПК, а в другой крепко сжимая верный «ТТ». Бегемот контролировал тылы.
Поднявшись на крошечное – три ступеньки – крыльцо, я вошёл в короткий тамбур, абсолютно пустой, из которого был только один выход – в коридор, проходящий через всё здание с внутренней стороны. Там уже было темно, ввиду отсутствия окон, и мы включили налобные фонари. Пахло сыростью, плесенью и разрухой. Сам коридор, если не считать нескольких стульев, был абсолютно пуст. В конце его, за полуоткрытой дверью, проглядывала несомненная уборная, плюс по левой стороне наличествовали три двери. И всё – ни звука, ни движения. Я осторожно заглянул в ближайший проём.
Помещение напоминало больничную палату – железные койки, тумбочки, стол, стулья, к потолку прикручен телевизор. Постели неряшливо расправлены – старшины на вас нет, лампососы вы потолочные. Впрочем, бельё, матрасы и подушки частично сгнили от сырости, частично истлели, частично были разорваны на куски и растащены по полу – похоже, собачки порезвились. Или крысы. Или ещё кто. Крыша безбожно текла, обои во многих местах отклеились и висели лохмотьями, из-за чего красотки с плакатов, поналепленных поверх, принимали довольно экзотические позы. По полу разбросаны книги, журналы и газеты, одежда, мыльно-рыльные принадлежности, игральные карты, какие-то сувениры и прочие мелочи, которые может взять с собой в общагу неженатый мужик. На столе, выглядевшем совсем не тронутым, стояла недоигранная шахматная партия, несколько открытых бутылок водки, стаканы и тарелки, на которых, предположительно, когда-то находилась закуска. И никакого движения, только на открытых окнах слегка колыхалась облезлая тюль.
– Мда. – Даша подняла одну из газет, тут же начавшую расползаться у неё в руках. – «Вестник перестройки». Гласность, Горбачёв, новый курс… Ясно, понятно.
– Занятно. – я взял одну из пустых бутылок «Столичной», покрытую толстым слоем пыли. – Как раз в это время Партия активно боролась с пьянством, и водку было очень сложно достать. А тут они просто сидели и бухали. За шахматами. Я бы ещё поверил в канистру спирта и игральные карты с голыми бабами.
– А разве тогда не тормозную жидкость пили? – удивлённо посмотрела на меня Даша.
– Тормозуху нужно обязательно сливать по замороженному лому. Тонкой струйкой. – с видом знатока сообщил я. – Ты здесь видишь замороженный лом? И я не вижу. Так что твоя версия несостоятельна.
– Ты сейчас серьёзно? – оторопело воззрилась на меня подруга. Потом до неё дошло, и она засмеялась. – А может, это не грузчики здесь жили, а учёные. Поэтому и развлекались не блэкджеком и тормозухой, а шахматами и водкой!
– В любом случае, сделано так себе. – я поднял журнал «Техника-Молодёжи». – Ни номера выпуска, ни даты. На той газете, я уверен, тоже никаких дат нет. И таких откровенных календарей в Союзе быть не могло. Даже шкаф для верхней одежды не поставили! Короче, декорации – на троечку. Общая картина вполне приличная, но на деталях сыпятся товарищи реквизиторы, сыпятся… Не жили они в ту эпоху. Даже консультантов нормальных привлечь не осилили.
– То есть, ты думаешь, что это всё – девушка обвела рукой вокруг – просто… декорации?
– Разумеется. – тут уже настал мой черёд удивляться. – Чисто декорации, созданные специально для нас. Ну, то есть, для шоу. Никто не стал бы делать подобный… объект в реале, слишком несуразно. Мы ещё только начали осмотр, а вопиющие косяки просто режут глаз. Вот что бывает, когда вместо специалистов набирают менеджеров… Хотя тут, скорее, работали свободные художники.
– Это те, которые «Я ничего не знаю, нихрена не умею, но мнение имею»?
– Именно. И они его утверждают, основываясь ни на чём…
– Надо шахматы забрать. – Даша подняла с пола упавшую ладью. – Можно будет поиграть на досуге.
– На раздевание? – с интересом осведомился я.
– Долго. Тут нужны карты, а я их не люблю. А консультанты иногда да, решают. Только их не все любят.
– В смысле?
– Читала недавно историю. Есть где-то под Воронежем пивоварня, не помню название, варит себе потихоньку неплохой такой крафт. И тут у них, значит, вышел бзик – решили сварить всю линейку советского «Жигулёвского», как тогда делали, по разным ГОСТам, с тридцатых годов по восьмидесятые. Люди серьёзные, и подошли к вопросу основательно: поскольку никто из них ТОГО пива не застал, они нашли древнюю бабушку, всю жизнь проработавшую технологом на пивзаводах. Старушка тоже подошла к задаче серьёзно: обложилась древними блокнотами с рецептами и зорко следила за технологом, чтобы тот всё делал как надо. И вот, когда первая пробная партия была готова, бабушка попробовала и выдала вердикт: «Не то. Не могли на тогдашнем оборудовании сварить столь приличное пиво. Слишком хорошо! Переделывайте!» Говорят, главный технолог потом отдельный отпуск брал, дабы нервишки подлечить. Так что подкованный консультант – это не только очень хорошо, но ещё и плохо…
– Да, забавная история… А от пива я бы не отказался. Даже от советского «Жигулёвского». Пошли дальше, что ли. Потом будем ништяки собирать, сначала надо всё проверить и зачистить.
Остальные две комнаты походили на первую, как братья-близнецы, только мусор раскидан по-другому. Хоть до тупого копировать-вставить не скатились, и на том спасибо. Я заглянул в уборную в конце коридора – три кабинки с классической чашей Генуя, пара душевых, ржавые трубы, отвалившийся кафель, мусор… Как и во многих других заброшках, которые мне довелось посетить. Сортиры там всегда одинаковые.
Мы вышли наружу и зашли с другого входа. Такой же тамбур, такой же коридор… Тот же туалет в конце. Только дверей шесть. И как только под моей ногой скрипнула половица, из дальней двери показалась морда местного жильца. Завидев нас, тот немедленно вытащил в коридор остального себя, зашипел и бросился на нас. А за ним из двери уже выбегали остальные.
Да, Бегемот был прав, крысы – а это были именно они – действительно оказались большие. Даже, я бы сказал, излишне большие. Серые, с чёрными и рыжими пятнами, размером с небольшую собаку, глаза горят, шерсть дыбом.