– Эйс, а ведь ты, похоже, умеешь в магии тьмы намного больше, чем нам на лекциях показывают. Всё, что нам брат Флоссе рассказывает, ты уже знаешь, разве нет?
Эйсиан потёрла ладонью щёку и удивлённо посмотрела на меня.
– С чего ты так решил?
– Ну, ты всегда, когда творишь заклинания в первый раз, после того, как он нам объяснит, что и как делать, ошибки делаешь, но в таких местах, что иногда заметно, ты это специально. Да, и один раз, когда ты увлеклась, помнишь, тогда, когда двойную стрелу тьмы пробовала сотворить, ты случайно создала вокруг запястий кольца тьмы. Ты тогда сказала, это случайный откат от заклинания, но я нашёл в учебнике, это поцелуй лотоса, заклинание уровня бакалавра, как минимум. В книге писалось, оно похоже на двойную стрелу, только сложнее и на порядок больше силы требует, и опытные маги часто его путают с двойной стрелой, для сильного тёмного мага поцелуй намного привычнее и даже проще стрелы.
– Тебе никто не говорил, для варвара ты слишком умный и читаешь много? И слишком много видишь. И что теперь пойдёшь, поделишься с деканом своими наблюдениями?
– Думаешь, испытывай я желание кому-то о чём-либо рассказать, я стал бы разговаривать теперь с тобой? Мы ведь вроде как друзья. А друзья не закладывают друг друга.
– Друзья? – она снова потёрла щёку, давно заметил, когда Эйс чем-то недовольна, расстроена или нервничает, то трёт щёку ладонью, кусает ногти или прикусывает кончики своих шикарных густых волос.
– А разве нет?
– Скорее приятели. Ты неплохой человек, Корн, но я ещё не доверяю тебе настолько, чтобы считать другом, извини. Да, меня немного подучили перед отправкой в университет, на всякий случай. Основы магии тьмы и пара заклинаний высокого уровня для самых крайних случаев. Я могу справиться с одиночным низшим демоном и прорвать кольцо света церковников. Это всё. И пользоваться этим я стану только в самом крайнем случае, думаю, сам это понимаешь.
– Особенно противостоять магии Церкви. После такого их никакие законы не остановят.
– Агам. Так что закладывать меня особо не в чём, – она насмешливо прищурилась, – пошли, великий сыщик, на основы боевой магии опоздаем.
Ага, закладывать может и не в чем, но я не такой дурак, чтобы не заметить, как ты в середине разговора сложила пальцы в клюв стервятника. У нас в легионе много кто служил, даже пара бывших наёмных убийц затесалась. Они в своё время и показали любопытному пацану этот удар. Очень удобный, если нужно, чтобы все были уверены в том, что человек умер своей смертью от остановки сердца… Неужели твоё обучение, более основательное, чем положено первокурснице, составляет такую тайну, ради которой можно даже убить, а, красавица?
Да, она могла пробить кольцо ограждающего света, но… Но нас этому не учили. На данный момент Церковь официально не может нам ничего предъявить, ну, кроме убийства вот этого не пойми кого, чья тушка теперь валяется у меня за спиной, но разрушь кто-либо светлое заклинание, и никто не сможет объяснить, как это было сделано. А значит, следить за нами станут почти открыто и не стесняясь. А возможно, церковники даже умудрятся повернуть дело так, что разрушение светлого заклинания магией тьмы станет в глазах суда актом агрессии, и тогда и мне, и ей, как тёмным магам, точно конец. По закону маг не имеет права использовать магию как инструмент нападения или насильственного воздействия на гражданина Империи, если нет непосредственной угрозы его жизни, чести или здоровью.
Шаги за спиной отвлекли меня от размышлений. Клинки. Все трое, а за их спинами невзрачный мужик в такой же одежде, как и тот, которого прирезала Эйс. Руки светятся ровным солнечным светом. Вот ведь гадство, выходит, она прикончил клирика. Засада была намного более простой и теоретически более надёжной, чем я думал. Два клирика с двух сторон создают кольцо, а клинки спокойно разбираются с шестью безоружными студентами, чьи заклинания ещё так примитивны, что не пробьют и простейшего защитного амулета. Конечно, тёмная сумела бы их удивить, я в этом уверен, возможно, даже смертельно, да и мы сидеть сложа руки, пока нас зарубят, не стали бы. Но трое клинков, я думаю, нам всё равно не по зубам. Особенно пьяным. Основная ошибка оказалась в том, что рядом с клириками не было охраны. Они не рассчитывали на то, что мы так резво кинемся бежать, да ещё и прикончим по пути одного из загонщиков. С одной стороны, это хорошо, почти все смогли уйти, а с другой – хуже некуда. Убийство церковного мага – очень серьёзное преступление. Правда, он не представлялся, и на лбу у него не написано, кто он такой, но выкрутиться будет очень сложно.
Э, они думают, я вот так сдамся? Клирик держит заклинание и ничего мне не сделает, а эти мордовороты идут как на параде, не, такую наглость нужно примерно наказать!
Нет, конечно, будь я трезвым, возможно, вёл бы себя по-другому, но алкоголь подсказал мне единственный возможный в данном случае вариант поведения. Подхватив стоящий возле окна массивный стол, который от времени не только не сгнил, а наоборот, приобрёл каменную прочность, я запустил им в троицу воинов. Первый встретил его ударом меча, но лезвие застряло в толстой сухой доске. А это у нас что? Табурет, который стоял под столом, такой же высохший и массивный. Я всей массой врезался в полуразрубленный стол, пользуясь им как щитом и ширмой, частично скрывающим мои действия. Один из противников попробовал ударить меня клинком плашмя по голове, но я увернулся и со всей силы приложил его табуретом по голове. Что-то хрустнуло и в моих руках осталась только одна ножка, которую я швырнул в лицо третьему. Теперь только не дать им разорвать дистанцию, в упор двуручный меч не оружие, а только помеха. Перепрыгнув остатки стола, я краем глаза отметил, как получивший табуретом Клинок отступает с рукой, повисшей плетью. Не, ну а чё я, нечего на качестве железа экономить, когда латы делаешь, табуреткой вон чуть не зашиб. Отбив предплечьем тяжёлое лезвие, второй рукой ударил под рёбра центральному. От боли мы с ним взвыли одновременно. Он от сломанных рёбер, а я от того, что сломал ему эти самые рёбра через пластинчатые доспехи. Нет, ну ведь видел же, они в сплошном доспехе, так какого демона голой рукой бил?
Увлёкшись дракой, я совсем забыл о клирике, и это оказалось роковой ошибкой. Священник развеял уже ненужное заклинание Кольца и обрушил на мою голову что-то из церковного арсенала. Свет затопил сознание, впиваясь в тёмный дар и выворачивая наизнанку разум. Последним, что я увидел перед тем, как лишиться сознания, были потемневшие от старости и въевшейся пыли доски пола.
2 Глава
Здравствуйте, я ваш… демон
– Ваше Святейшество. Простите, что отвлекаю Вас. Вернулись те, кто участвовал в засаде на отродья тьмы.
Глава Церкви вздрогнул и, оторвав взгляд от рассматривания собственноручно накарябаных каракуль, уставился на говорящего. Эти странные закорючки, нацарапанные его же рукой на дорогом пергаменте, занимавшем почти весь стол, не на шутку его увлекли, и он не сразу понял, чего от него хотят.
– Хм, да, и как у них там дела?
– К сожалению, засада практически провалилась. Удалось захватить одного из тёмных магов, но остальные сбежали и, скорее всего, сообщат о произошедшем управлению университета. Так же погиб один из боевых клириков и ранены двое Клинков Карающего Пламени…
– Что??!!! Какой идиот придумал такой ненормальный план засады? Почему лучшая боевая пятёрка Церкви потерпела неудачу? Как так вышло, пятеро первоклассных бойцов не сумели ликвидировать двух студентов-недоучек? Да ещё и один погиб, а двое ранены?!
Секретарь, высокий и тощий брюнет с крысиным лицом и желтоватой от постоянного курения кожей, досадливо поморщился, ну не напоминать же его святейшеству, кто именно является автором сего плана. А ведь он, Рон Астарок, предлагал выделить для клириков охрану или хотя бы посадить их на вторых этажах зданий. Так ведь нет, Лин тогда на него наорал и заявил, мол, церковные амулеты обеспечат защиту лучше, чем любые бойцы, а привлекать дополнительных людей в столь тайном деле он не позволит.
– Ваше Святейшество. Студентов было не двое, а шестеро. С тёмными магами было несколько их одногруппников. Мы не знаем, как им удалось убить брата Кливриана. Орудия убийства на месте не обнаружили, но, судя по всему, был использован кинжал с чарами тьмы не ниже когтя палача. А двоих Клинков ранил северянин, при том сделал это практически голыми руками.
– Вы идиоты, придурки, даже такое простое дело выполнить не смогли! И почему их шестеро? Математика-то ведь простая, двое – это никак не шестеро, это ведь в целых… – Лин задумался на пару секунд, а потом с гордостью продолжил, – три раза больше! Откуда там ещё четверо? Кто мог составить компанию проклятым магам тьмы? Похоже, ты врёшь мне, чтобы выгородить свой полный провал!
– Я подозреваю, это были их друзья.
Первосвященник нахмурился, явно пытаясь понять, как и откуда у магов тьмы могут взяться друзья. Хотя, Рон готов был биться об заклад, Лин одновременно пытается вспомнить, что это такое вообще дружба и друзья.
– Ты выяснил кто они такие, друзья эти?
– Да, Ваше Святейшество. Это Доргард Дарг, троюродный племянник подгорного короля по линии его восьмой жены, Олаф Сигинор, сын мельника из Вьюжного моста, Лемал, гоблин из Анверстена, кто он такой по рождению выяснить не удалось и её светлость Лиара Тэйн, внучка генерала Сторга Тейна.
– Того самого герцога Сторга Тейна, дяди императора? Я ничего не путаю?
– Да. Когда это выяснилось, я, право сказать, был очень рад провалу засады. Сторг, как известно, души в ней не чает. Она ведь единственная его наследница, других потомков у него в живых после эпидемии Чёрной Гнили не осталось. А старик из тех, кто всегда докапывается до сути. Такой враг, думаю, Церкви не нужен.
– Ты думаешь?! – Лин откинулся на спинку массивного резного кресла и принялся яростно набивать трубку вишнёвым табаком. – А ты разве вообще думать способен? У меня такое чувство, здесь думать вообще только я умею. А остальные способны только портачить. Всё, иди от сюда, видеть тебя тошно. Вообще у меня мысль такая – следующая твоя ошибка станет для тебя последней в этой должности.
Рон низко поклонился, но не ушёл.
– Что ещё?
– Вы не сказали, что делать с захваченным тёмным магом, Ваше Святейшество.
– О боги, идиоты! Что можно делать с тёмным магом? Сожгите его, естественно!
– Но мы захватили его живым, и …
– Так и сожгите живым, в чём проблема?
– … и о том, что его захватили именно мы, скорее всего, уже знает всё руководство университета. А декан Освальд, смею напомнить, имеет очень хорошие отношения с Его Императорским Величеством Леорданом Сентонием Третьим. Даже сам факт захвата уже доставит нам очень много проблем, а если мы ещё и казним его…
– Так что нам с ним, по-твоему делать?
– Извиниться и отпустить, я думаю. Скажем, произошла досадная ошибка. Мы забудем о смерти брата Кливриана и ранении двоих воинов Святой Церкви, а они, думаю, с радостью забудут о засаде.
Лин попытался от возмущения запихать трубку в рот не тем концом, обжёг губу и отшвырнул её в угол кабинета.
– Ты пьян?! Или ты идиот? Нет, о чём это я, естественно, ты идиот! Отпустить мага тьмы!!! О, создатель, испепели этого умалишённого своим карающим светом! Ты хоть думаешь, что ты предлагаешь? Он. Поднял руку. На Воинов. Света! И он или кто-то из его сообщников убил клирика Церкви. Да, ты прав, мы в итоге должны будем его отпустить, мы не хотим серьёзной ссоры с Императором. Но не так просто и не с извинениями. В подземелье его, в приют святого Эндба. Я сам решу, что дальше с ним делать и когда отпустить. Всё понятно? Тогда пошёл вон, придурок!
***
Вам когда-либо приходилось приходить в сознание от того, что вас пытаются утопить? Мне до сего момента тоже нет. Выплёвывая воду и судорожно ловя ртом воздух, я успел понять сразу несколько вещей. Во-первых, топить меня не собирались, просто окатили из ведра водой, притом так удачно, что я чуть не захлебнулся. Во-вторых, я имею счастье любоваться потолком и куском стены из сырого грубого камня, покрытого плесенью и разводами, скрепляющего эти самые камни цемента. А, в-третьих, меня от всей души пнули по рёбрам так, что от боли перед глазами расцвели пышные букеты экзотических цветов. Вот самки собаки!
– Вставай, падаль!
Второй пинок я сумел блокировать предплечьем, попутно выяснив, в-четвёртых, на руках кандалы. А, в-пятых, пальцы на правой руке, которой я через доспех приласкал одного из супостатов, дико болят и распухли, как колоды.
– Ещё раз дёрнешься – сдохнешь, – острие короткого меча ткнулось в шею, оставив небольшую ранку, – вставай. Иначе мы тебя сами поднимем, и думаю, тебе это не понравится.
Верю, не понравится, это точно. Мне, положа руку на сердце, уже всё это и так совсем не нравится. Кроме меня в камере оказались ещё трое. Двое толи охранников, толи палачей, попробуй, разберись. Звероподобные морды, не изуродованные признаками разума, потёртая грубая одежда с не раз застиранными пятнами крови и чего-то ещё более неаппетитного, лысые головы и многократно ломаные носы. Один с коротким мечом, второй с металлической дубинкой, обёрнутой кожей. Третий, похоже, подросток в плотно запахнутом сером плаще с глубоко надвинутым капюшоном, держался чуть в стороне, возле самой двери. Клирик? Протокол допроса вести будет?
Встать полностью мне не дали. Удар дубинкой в солнечное сплетение сбил дыхание, и раньше, чем я его восстановил, наручные кандалы оказались прикреплены к свисающей с потолка цепи. Рывок заставил встать на цыпочки. Что-то не похоже, что здесь слышали о гуманном обращении с заключёнными, о котором нам рассказывал в университете профессор истории и социального устройства Империи. Может, рассказать этим внебрачным детям тролля? Хотя не стоит, а то вдруг решат наглядно продемонстрировать, насколько у них гуманно с заключёнными обращаются.
Ноги приковали к специальным кольцам в полу, лишив меня вообще любой возможности двигаться или тем более сопротивляться. Как-то мне это всё совсем не нравится. Вот совсем-совсем, верите?
Один из тюремщиков пару раз двинул мне по рёбрам, похоже, не от злобы, а так, для профилактики, чтоб сноровку не потерять, и оба отступили к стене, оставив меня висеть растянутым между полом и потолком в центре камеры. Вот твари, натянувшиеся цепи совсем не радовали мою распухшую руку. Зато теперь ко мне подошёл паренёк со спрятанным под капюшоном лицом.
Как оказалось, я ошибался с самого начала. Это был не паренёк. Девушка. Красивое лицо с тонкими правильными чертами, бездонные зелёные глаза, хищно подведённые углём, чуть приподнятая верхняя губка и даже на вид воздушные и шелковистые тёмные волосы. Интересно, как она не боится находиться в такой компании? Бросив взгляд по сторонам, я с удивлением заметил, оказывается мордовороты, напротив, сами боятся её, стараются держаться подальше и даже избегают лишний раз смотреть в её сторону.
– Могу поспорить, не смотря на драку с воинами Церкви и их ранения, ты всё равно рассчитываешь на скорое освобождение, ведь так? Думаешь, раз свидетели нападения сбежали и всё расскажут, то университет вступится за тебя? Скорее всего, недоумеваешь, почему тебя уже не отпустили с извинениями, да? – чарующий мягкий голос обволакивал и завораживал. – Снимите с него рубашку.
Рывок с двух сторон превратил добротную рубаху в несколько неприглядных тряпочек. Вот гады, рубашка, между прочим, денег стоила, а стипендия не такая уж и большая. И вообще, деньги лучше пропить, чем новую одежду покупать.
– Симпатичный, – у неё оказалась добрая, располагающая к себе улыбка, – думаю, для начала нужно сделать так, чтобы ты перестал испытывать иллюзии о своей неприкосновенности. Это облегчит наше дальнейшее общение. Ногу.
Бугай справа сделал шаг вперёд, и его дубинка опустилась мне на берцовую кость. Хруст был на удивление негромким. Зато боль, пронзившая тело раскалённым прутом, заставила забиться в цепях и захрипеть от боли. Серьёзный подход у этой красавицы, никакого запугивания или дешёвых фокусов, чтоб поиграть на нервах.
– Хороший удар. Намного лучше, чем в прошлый раз. Закрытый перелом, как я и хотела, молодец, – девушка подошла ко мне в упор и провела по груди маленькой тёплой ладошкой, – ну как? Ты готов к беседе, будущий маг?
– Да пошли вы все на …! – может, не слишком культурно, зато предельно понятно должно обозначить моё отношение к таким методам ведения переговоров.
– Ай, ай, ай, как невежливо! – ладошка поползла по груди вверх, и вместе с ней появилось чувство, словно она не гладила, а живьём сдирала кожу. Я сжал зубы, стараясь не застонать. Интересно, как ей такое удаётся, ведь совсем легко ведёт.
– Терпеливый? – прелестная головка склонилась к левому плечу. – Я люблю сильных и терпеливых, с ними намного интереснее. Знаешь, Корн, вообще-то все эти ломания костей – дикое варварство. Ты не согласен?
– Согласен… – ага, попробуй не согласись, так ещё чего сломают и скажут, мол мне так больше к лицу идёт. А ещё она знает моё имя. Значит, выяснили, кого удалось захватить, косить под Олафа и утверждать, мол тёмным магом я не являюсь, смысла теперь нет.
– Вот видишь, ты со мной уже согласен. Это нужно вознаградить, – она присела на корточки и положила ладонь на перелом. Я говорил, было больно, когда ломали? Ни демона это не было больно по сравнению с тем, что творилось с ногой теперь. Обломки костей медленно вставали на своё место, безжалостно раздирая мышцы и притираясь одна ко второй. Цепи заскрипели от натяжения, браслеты кандалов рассекли руки, и кровь весёлыми струйками потекла на плечи. Но и в этот раз я сумел сдержать крик.
– Терпеливый… Знаешь, обычно при ускоренном сращивании костей и мышц положено использовать обезболивающее заклинание, но мне оно никогда не нравилось, сложно, муторно, вытягивает кучу сил. Да и всё удовольствие пропадает. Разве не приятно чувствовать, как кости становятся на свои места, как срастаются мышцы, и ты вновь становишься абсолютно здоровым? – она привстала на цыпочки, но дотянуться до прикованной вверху руки не смогла, – Отцепите и опустите ему руку.
Новая волна боли оказалось такой, словно я засунул пальцы и ладонь в чан с расплавленным металлом. Когда способность дышать и понимать, что вокруг происходит, вернулась ко мне, рука, правда, уже полностью целая и здоровая, снова была прикована к потолочному кольцу.
– Благодарю, госпожа … – слова с трудом вырывались из пересохшего от боли горла.
– Кристина. Можно без госпожи, – пусть она и садистка, но боги, какая же у неё открытая, добрая и красивая улыбка, – вот и всё, твоя нога и рука даже лучше, чем были. Видишь, как всё просто. Так как, мы можем поговорить?
– О чём? – нет, можно, конечно, строить из себя гордого и дать возможность одним потренироваться в ломании костей, а второй – в их сращивании, но оно мне надо? Мазохизмом вроде ещё не страдаю.
– О том, как погиб брат Кливриан, например. Кто его убил, как и почему?
– Если вы о том человеке в здании, то его убил я. Наткнулся в темноте и от неожиданности ударил кинжалом.
– В темноте, практически на ощупь, один единственный удар и сразу в сердце. С такими талантами из тебя мог бы выйти отличный убийца. Откуда ты взял кинжал и куда дел его потом? Да, вы оба свободны, мне не нужна помощь, – Кристина закрыла дверь за последним из тюремщиков и сняла плащ. Идеально белая рубашка с глубоким декольте приоткрывала красивую высокую грудь, а не менее белые обтягивающие брюки и сапожки из белой кожи выгодно подчёркивали идеальные ножки и бёдра. Я даже невольно залюбовался ею.
– Выиграл в карты у десятника Лансика в Северном Клыке. Он хвастался, мол снял этот кинжал с трупа убийцы из народа детей ночи, – Лансик и в самом деле участвовал в военной компании против тёмных, а его гибель три года тому назад, избавит человека от сомнительного счастья общаться с церковными дознавателями, если им придёт в голову настолько дотошно проверять мои слова, – когда я не успел выскочить из кольца ограждающего света, то перебросил его своим друзьям, решил, им оружие нужнее.
– Достаточно достоверная версия, чтобы быть похожей на правду. Но вот беда, я тебе не верю. Вот ни капельки. И знаешь почему? В легионе не учат драться кинжалами, да ещё и в полной темноте. Скажешь, тебе просто повезло с ударом? Конечно, такое возможно, но в твоей истории итак слишком много удачных совпадений. Всё указывает на другого автора удара. Эйсиан ли’Флиор. Видишь ли, мне предоставили собранную информацию на всех студентов вашей группы, и я неплохо знаю, кто на что способен. Её глаза приспособлены к темноте, она точно видела, куда бить. Такое оружие для скрытого ношения предпочитают женщины. Я бы даже уточнила, его предпочитают женщины детей ночи. Ты не похож на тех, кто носит клинок за голенищем сапога, слишком силён, чтобы нуждаться в таких дополнительных козырях. Плюс, на кинжале заклинание тьмы, достаточной силы, чтобы пробить защиту церковной магии. Значит, владелец заранее рассчитывал на возможный конфликт с Церковью Карающего Света. Но, так и быть, на секунду представим, я тебе поверила. Что ты почувствовал, когда убил клирика?
Демоны, а что я должен был почувствовать? Вопрос с подвохом. Скорее всего, у церковника был защитный амулет, раз она подчеркнула необычность кинжала. Что бывает, когда тёмное заклинание преодолевает сопротивление светлого? Нам это не преподавали, да и в книгах ничего на эту тему я не читал. Ловушка на дурака?
– Ничего.
– Холод, Корн. Ты должен был почувствовать холод. Брат Кливриан носил амулет с доспехом света. В кинжале, похоже, был коготь палача или нечто равноценное ему. При разрушении тьмой светлого заклинания такого уровня, ты должен был почувствовать сильный холод. Края раны у убитого даже через час после смерти были покрыты льдом. Конечно, кинжал защитил своего владельца от обморожения, но холод должен был быть в любом случае. Получается, я права, ты лжёшь. Я уже начинаю сожалеть о своей доброте.
Кристина снова подошла ко мне так близко, что я почувствовал запах её волос. Против воли взгляд сам собой упёрся в полурасстёгнутый ворот рубашки. Мягкая ладонь погладила меня по щеке, словно перед ней был не допрашиваемый заключённый, которому она пару минут назад приказала сломать ногу, а лучший друг.
– Ты догадываешься, кто я?
– Я не хочу гадать, а судя по тону вопроса, вы сами мне всё скажете.
Девушка подняла вверх вторую руку, давая рукаву открыть запястье и татуировку на нём. Косой крест и два скрещённых факела под ним. Инквизитор. Ещё один. Ну, с братом Флоссе у нас вроде были полный мир и взаимопонимание, так ей-то чего тут нужно?
– Гадаешь, почему я здесь? Инквизиция вроде не имеет к вам претензий, да и ваш наставник, брат Флоссе, пока очень положительно о вас отзывается. Всё просто – меня попросили. И очень щедро оплатили эту просьбу. Знаешь, мне редко разрешают допрашивать тех, кто попадает в эти подвалы. И ещё реже просят делать с ними то, что попросили сделать с тобой. Да, и перестань смотреть на мою грудь, ты меня смущаешь, – рука скользнула по шее и опустилась к солнечному сплетению – почему ты хотел взять вину за убийство клирика на себя? Это бессмысленно. Для Церкви вы оба и так и так – пища для костра, и не важно, сколько за кем из вас трупов. По законам Империи твоя подружка не совершила ничего преступного, убив того, кто напал на вас первым в темноте, без всяких переговоров или официальных требований, не важно, кто он, разбойник или клирик. А для инквизиции интересными являются только дела, совершённые с помощью запрещённой тёмной магии. Кинжал с тёмным заклинанием под это определение не попадает. За него она максимум может получить штраф, так как ношение такого оружия в столице Империи облагается серьёзным налогом и требует разрешения. Поэтому твоя ложь, может и смахивает на благородство в твоих собственных глазах, но для меня, например, выглядит как последствие слишком сильного удара по голове.
А ведь это правда. То, что у Эйсиан был кинжал с тёмным заклинанием, и она кого-то им прирезала, ничего особо преступного в себе не несёт. Для светского суда это простая самооборона, для инквизиторов – поножовщина, которая вообще не в их компетенции, а для Церкви мы и так враг номер один. Значит, Кристина права, я в этой ситуации повёл себя как конченый идиот.
– Осознал, как вижу.
– Тогда зачем этот допрос? Вы ведь сразу знали, кто убил этого человека. Да и вообще, по вашим словам, выходит, это не имеет никакого значения. Тогда зачем это всё?
– Просто так. Как разминка перед моей основной задачей. И не нужно обращаться ко мне на Вы, мне кажется, обстановка достаточно неофициальная, чтобы перейти на ты. Сразу хочу предупредить, ты забудешь обо всём, что здесь произошло и ещё произойдёт. Забудешь о том, что видел меня и о нашем разговоре. И тем более забудешь о том, что я сделаю. Хочешь что-либо сказать перед тем, как я начну? Например, спросить, почему я предпочитаю одежду белого цвета?
– Почему?
– Мне нравится наблюдать, как она становится красной от крови. И за это мне тоже заплатили, отдельно.
Узкий короткий кинжал, серебристой рыбкой выскользнувший из рукава, проткнул кожу в районе солнечного сплетения и начал медленно подниматься вверх, разрывая плоть тупым зазубренным лезвием. Инквизитор явно наслаждалась процессом. Думаешь, начну кричать от боли? Помечтай. Мне приходилось терпеть и худшие раны, а эта царапина вообще курам на смех. Доведя разрез до шей, она остановилась и молниеносно нанесла целую серию ударов, погружая лезвие не больше чем на треть вершка. А ведь хорошо знает расположение болевых точек. Теперь и в самом деле было больно, но не смертельно, потерплю.
– Жаль, вот такие грубые инструменты не способны причинять настоящую боль. Мне нравится использовать сталь. Но в данном случае придётся отдать предпочтение магии. Ну или хотя бы комбинировать, – и снова добрая улыбка, словно она обещает конфетку ребёнку, – с тем, кто ослаблен болью, намного легче работать.
Маленькая искорка сорвалась с её пальцев и прикоснулась к моему лбу. В тот же момент окружающий мир перестал существовать. Остался только бездонный и безграничный океан боли. Я тонул в нём, моля всех богов о забвении или смерти, но ни то, ни другое здесь было недоступно. Здесь безраздельно правила боль и никто, кроме неё. Не знаю, что происходило с моим телом, но сознание начало стремительно погружаться в бездны безумия, стремясь хоть там найти спасение от того, что с ним творилось. Возможно, всё это длилось лишь секунды, но для меня прошла вечность до того, как я снова начал воспринимать окружающий мир. Этот самый мир встретил меня ничуть не меньшей болью. Кристина за время магической пытки успела разрезать кожу вдоль рёбер и теперь что-то мечтательно мурлыкала себе под нос, рассматривая результаты своей работы.
– Знаешь, как полезно быть целителем? Можно спокойно наносить раны без риска смерти подопытного. Правда, есть риск увлечься и не подлечить вовремя, но ты, я смотрю, сильный и выносливый, так легко за грань не уйдёшь. Надеюсь, тебе понравится, и ты по достоинству оценишь моё мастерство.
Лезвие ударило в ребро, раскалывая его вдоль, как хорошо высушенную щепку.
– Твой хрип говорит о том, что ты просто в восторге от моего искусства, я права?
– Зз..ззачеем? – как же трудно выталкивать из себя нечто похожее на осмысленные звуки.
– Зачем именно рёбра? Не знаю, просто мне сегодня захотелось начать именно с них. Или ты имеешь в виду, зачем я вообще всё это делаю? Сейчас узнаешь, но помнить потом, извини, не будешь. О боли, правда, тоже помнить не будешь, а жаль.
Очередное расколовшееся ребро отправило меня, наконец, в долгожданное беспамятство.
***
В кабинете было темно, только несколько свечей, зажжённых на столе для работы с бумагами, рассеивали полумрак. Сидящий за столом Лин оторвался от своей работы и посмотрел на нарушителя покоя. Его тёмная одежда резко контрастировала с белым, точнее теперь уже красно-белым нарядом Кристины.
– Судя по твоему виду, ты уже всё сделала?
– Да.
– Хорошо. Фраза?
Кристина молча передала маленький клочок пергамента.
– Моя плата?
Лин также молча протянул девушке маленький кожаный мешочек, в который она мельком заглянула и, удовлетворённо кивнув, спрятала в прицепленный к поясу кошель.
– В следующий раз плата будет двойной, если мне нужно будет пытать клиента до полусмерти. Какой в этом смысл, если я всё равно полностью излечила его и стёрла память? Только дополнительная трата сил.
– Просто мне так захотелось.
– Желания стоят дорого, … Ваше Преосвященство. На будущее имейте это в виду. Следующий такой ваш каприз пойдёт по двойному тарифу.
Не прощаясь, она развернулась и вышла из кабинета, плотно прикрыв за собою дверь.
– Сука! – его святейшество с трудом подавил в себе желание плюнуть в след и поспешно убрал записку в ларец на столе, закрыв его на замок. Не приведи свет потерять, особенно с учётом того, сколько она ему стоила. Ну, точнее, не ему, а Церкви, но он давно привык считать церковную казну своей личной и не делал между ними различий.
***
– Вставай, демонское отродье! – команда сопровождалась хорошим пинком по рёбрам. Второй пинок я уже ожидал полностью очнувшимся и без всяких угрызений совести словил ногу и одним хорошим рывком вывихнул её в голени. Вот нужно было сразу так орать, а не пинаться, тогда и ноги целые будут, и я быстрее проснусь.
Однако, магия клириков – штука надёжная. Вырубила начисто, даже не почувствовал, как меня, бессознательного, подлечили, рука то целая. Это вообще замечательно. Вот только рубашку и сапоги сняли. Но даже связать поленились. Ну, это уже совсем неуважение!
– А ну, мордой к стене! А то сейчас святой отец тебе жопу копьём света подпалит!
Вот ведь гадство, кроме троих охранников в камере обнаружился ещё и клирик в серой церковной робе. А я из магии, кроме теории, только пару самых простеньких заклинаний знаю, так что бодаться с ним глупо, да и напасть на священника с помощью магии – это гарантированный костёр, никакая защита со стороны имперских законов не поможет.
– Я не собираюсь использовать упомянутое вами божественное благословение столь вульгарным способом. Но советую вам, молодой человек, всё же послушаться этих уважаемых людей и выполнить их рекомендации, во избежание ваших же физических повреждений.
Тюремщики замерли с полуоткрытыми ртами, пытаясь переварить сказанное. Угу, с их уровнем интеллекта это, похоже, надолго. Но лучше послушаться, а то хоть он и строит из себя интеллигента, заклинанием вполне приложить может. И ведь обозвал то как, "божественное благословение", тьфу ты. Заклинание оно и есть заклинание. Только светлое. Но церковники магию света считают благословением богов и магией не называют. А то ведь получится как? Церковь, которая неодобрительно смотрит на всех подряд магов и устраивает праздники по поводу сожжения очередного бедолаги, у которого проявился тёмный дар или который заигрался с любой другой стихией и вышел за установленные рамки, сама содержит на службе тех же самых магов. Народ такое может не понять.