Барон, прекратив бороться с лошадью, просто спрыгнул с неё и обнажил меч.
– Ведьмы! Вы ответите за нападение на представителей Императора в этих землях! На меня ваша богомерзкая магия не подействует! Меня защищает наша Святая Матерь, Церковь Карающего Света! – с этими словами он швырнул меч на землю и, выхватив из-за пояса богато украшенный кинжал, одним движением вскрыл себе горло.
– Сука!!! Урод дворянский! – Кристина метнулась к упавшему в пыль телу и попыталась закрыть рану, щедро накладывая на неё исцеляющие заклинания, но, когда кровь перестала течь, а разрез на горле начал закрываться, из ушей, глаз и рта барона неожиданно хлынула кровь, и он, дёрнувшись пару раз, неподвижно замер у неё на руках. Девушка в бешенстве отшвырнула тело и, встав с колен, развернулась к домику охотника.
– Мне кажется, я знаю, чьих рук это дело… Идём. Эту тварь брать живьём любой ценой. Обездвиживаем полностью и надёжно, чтоб пальцем пошевелить не мог. Да что пальцем, челюстью чтоб не шевельнул, а то, не приведи демоны, ещё язык себе откусит.
Дом оказался не заперт. Сени, кухня с обеденным столом и спальня, вот и все помещения. Бедно, но чисто. На кухне пара шкафчиков, стол да печь, в сенях стойки для верхней одежды. В спальне шкаф, кровать и стойка для луков и пары охотничьих ножей.
Сам хозяин беззаботно сидел на табурете возле окна и спокойно пил пиво. Словно никто под его окнами тёмной магией не убивал пять человек, а местный барон не вскрывал себе горло.
– Чем обязан?
– Многим, – Кристина шевельнула рукой, и охотника шарахнуло об стену, плотно прижав к грубо обработанной глине руки и ноги. Судя по вытаращенным глазам и распахнутому рту, возможности издавать звуки его тоже лишили.
– Поговорим? – она вытащила из поясного кармашка узкий короткий кинжал с зазубренным лезвием, от вида которого меня продрал мороз по коже, словно я его где-то уже не только видел, но и испробовал на своей шкуре. Пару раз крутнула ножик в пальцах и ударила с двух сторон челюсти, а затем провела рукой, залечив нанесённые раны.
– Теперь, с перебитыми мышцами, говорить ты сможешь, а вот язык откусить не получится, силы в челюстях не будет.
– Пошла на …!
– Ай-ай-ай. Как не вежливо по отношению к даме, но так уж и быть, куда послал, туда и пойдём, – она воткнула клинок Эрику между ног и принялась медленно его поворачивать. Тот зашёлся в диком визге, а затем обмяк, потеряв сознание от боли.
– Хлипкие малефики пошли, просто ужас. Я же только потыкала ножиком, даже не отрезала ещё ничего. Ну ничего, сейчас подлечим, приведём в сознание и продолжим.
Придя в себя, Эрик попытался плюнуть в лицо Кристине, но она ловко увернулась и ткнула его ножом в локтевой сустав и начала медленно проворачивать его в ране, снова заставив охотника захлебнуться визгом.
– Корн, следи через окно за деревней, а то местные жители после смерти барона и его людей и слыша этот вопль, могут нас неправильно понять.
Она снова повернулась к Эрику.
– Давай я тебе немного помогу. Начну рассказывать сама то, что успела понять.
Подтянув к себе стул, она уселась, закинув ногу за ногу, и принялась неспешно чистить ножиком ноготки.
– Судя по всему, тебе на одной из твоих охот довелось наткнуться на старый могильник. Позарился на сокровища древних? Рискнул залезть в запечатанный склеп? Или проник туда вслед за зверем? А может, просто его крыша провалилась от старости прямо под твоим весом? Думаю, это неважно. Там тебя, скорее всего, привлёк один из старых ларцов, запечатанный красивой печатью. В таких древние умудрялись запирать демонические сущности, просочившиеся через ткань миров. Теперь так не умеют. Но ты-то, дурашка, об этом не знал. Думал, наверное, там камни драгоценные или украшения какие. Вот и открыл. И перестал быть самим собой. Точнее, часть тебя сохранилась, а часть стала демоном. Очень злым демоном, который просидел взаперти хорошую тысячу лет. И эта тварь решила развлечься по-своему, отыграться за всё время своего заключения. И первой жертвой стала твоя собственная дочь. А потом пошло как по маслу. Приехавшего разобраться с происходящим барона ты просто взял под контроль, он же не маг, ты сломал его волю и волю его людей и приказал им убираться отсюда, а вчера, когда увидел меня, забеспокоился и послал зов своим куклам. Так? Думал, они разберутся с нами? Даже потратил часть силы на то, чтобы прикрыть свою главную марионетку от магии света. А когда не вышло, убил его, приказал перерезать самому себе горло, а затем выжег ему мозг. Только вот какой в этом смысл? Мы всё равно уже выследили тебя, чего ты боялся? Что такого он мог мне рассказать? Он видел, где ты строишь круг призыва? Чего ты добиваешься, тварь? Хочешь вызвать себе дружка, чтоб не так скучно было тут куковать в одиночку? Или надеешься в момент разрыва ткани миров ускользнуть домой? Где круг призыва? Тут я его не чувствую. Так где ты его спрятал?
Эрик неожиданно запрокинул голову и захохотал.
– Ты, сука, думаешь, напугаешь меня своими примитивными пытками? Или вызовешь на откровенность своей болтовнёй? Или попробуешь лучше соблазнить? Подумай, вдруг я размякну после ласк и всё расскажу? А? Нет, не расскажу, да и соблазнить не выйдет, ты для меня слишком старая, – он снова захохотал, брызжа слюной, смешанной с кровью, – я предпочитаю более молоденьких, лет десять, ты же должна понимать, верно? Вот только с живыми это слишком хлопотно, пищат, брыкаются, извиваются. Нет, на много проще и приятнее после того, как их выпотрошишь! Главное не оставлять их без внимания надолго, нужно пользовать сразу, пока ещё тела тёплые и мягкие. Потом, когда коченеют, то уже не то удовольствие. Хотя, знаешь, если тебя или эту тёмную шлюху разделать и дать тушке пару дней полежать на солнышке, то может что и получится! Впрочем, нет. Я знаю намного лучшую кандидатуру из вашей компании, твою мелкую рыжую ученицу! Ты ведь оставила её в доме старосты, как думаешь, она ещё там? Там? Загляни тогда в карман моей жилетки, церковная подстилка!
Кристина осторожно запустила руку в карман потёртой жилетки и вытянула обрывок ткани. А в каком платье сегодня была Кира? Хотя, судя по тому, как напряглась вся её фигура этот клок от платья девочки.
– Где она?
– Если вежливо попросишь, то может я и скажу!
Нож снова метнулся к прижатому к стене телу, и охотник захлебнулся воем.
– Так достаточно вежливо? Ты чуть-чуть не в том положении, чтоб ставить условия, падаль. Мы ушли из дома старосты час тому назад, у тебя физически не хватило бы времени похитить её и причинить ей вред, ты ведь не любишь просто убивать, тебе нужно поразвлечься. Поэтому повторю вопрос, где она?
– Отсоси!
В этот раз Кристина не ограничилась одним ударом. Полученные мною когда-то в легионе знания по анатомии позволяли примерно представлять: бьёт она по самым болезненным точкам. Если бы не её магия, то он имел бы все шансы сдохнуть от болевого шока. Выходит, самый лучший заплечных дел мастер – это маг целитель.
– Мне перейти к костям, суставам и внутренним органам? Или ты начнёшь отвечать?
Эрик в ответ снова попытался плюнуть ей в лицо, но у него не вышло, и смешанная с кровь слюна потекла по подбородку. Налившиеся кровью глаза смотрели на нас с нечеловеческой ненавистью. Такой быстрее сдохнет, чем скажет хоть слово.
– Думаешь, причиняя боль телу, ты сможешь сломить дух? Церковная шлюха! Ну давай, убей меня, тебе же этого хочется, да? Давай! Ты же такая как я, ты любишь чужую боль, я вижу. А может, давай отпусти меня, и я научу тебе развлекаться по-настоящему? Есть игры для взрослых мальчиков и девочек, до которых ты ещё не доросла, сука! Давай, бей!
– Эйсиан, ты знаешь обряд подчинения демона?
Тёмная отшатнулась и вытаращилась на госпожу инквизитора так, словно она предложила ей прогуляться голой по главной столичной площади.
– А такой вообще существует?
Белая Ведьма только отмахнулась и уставилась в замутнённые ненавистью буркала охотника. Пересмотреть решила, как в детской игре? Кто первый взгляд отведёт, тот проиграл? Или сама собралась магией его ломать? Вон у неё пальцы на левой руке шевелятся так, словно плетут кружевную паутинку. Всё быстрее и быстрее, узор усложняется с каждой секундой. Эйс этого не видит, она стоит справа и соответственно, ей видна только правая рука.
И тут я услышал какой-то еле различимый звук, словно бормотание сотен голосов где-то за стеной или в погребе, тихое-тихое, но отвратительно настойчивое. И с каждой секундой оно нарастало, становилось громче, ввинчивалось в виски. Я покосился на тёмную, но моя подруга стояла как ни в чём небывало и со скучающим видом ждала, чего изволит придумать начальство. Она их не слышит? В этот момент бормотание достигло пика, взяв высшую ноту, от которой меня пошатнуло и потемнело в глазах.
– Оbsequium! – скрюченные на манер птичьих когтей пальцы, только что ткавшие незримую паутину, ткнули распятого на стене Эрика в лоб. Не знаю, на что рассчитывала Кристина, но в ответ на её команду какая-то сила отшвырнула её на пару шагов назад. Шепчущие голоса затихли, а из носа девушки потекла кровь.
Эйс молниеносно вернула на своё место освободившегося на какое-то мгновение от заклятия пленника.
– Ах ты урод! Как ты от этого-то закрыться сумел!?
– Раздвинь ноги, расскажу! – одержимый зашёлся визгливым смехом.
– К дому подходят люди. Человек десять. Во главе с нашим преподобным алкашом, – Эйс коротко выглянула в окно и заняла позицию сбоку от двери, положив руку на рукоять меча.
– А давайте вы сами перебьёте эту жалкую деревеньку? Всех до единого? Тогда я, пожалуй, расскажу, где твоя мелкая рыжая тварь. А что, честный размен. Одна важная тебе жизнь в обмен на пару сотен незнакомых людишек. А? Как тебе такое предложение, госпожа старший экзекутор?
– Я сдеру с тебя кожу, натру тело солью и натяну кожу обратно, как тебе такое предложение?
С улицы раздались голоса и собачье тявканье.
– Здесь они, святой отец, как убили, стало быть, барона-то нашего и людей его, так к Эрику и зашли.
Дверь распахнулась и в дом ввалился отец Тобс. Ряса спутанная, волосы всколочены, с лица пот ручьями льётся, да он никак бежал, с его весом это просто подвиг. Как ни странно, ему хватило одного взгляда для правильных выводов.
– Это он?
– Да. Успокой людей. Барон был околдован тёмной магией, поэтому он и не сообщил в Орден.
Святой отец кивнул и вышел на улицу. Как ни странно, народ поверил ему и даже немного отступил от дома.
– Придётся волочь тебя в церковь. На святой земле больше возможностей развязать тебе язык, – Кристина усмехнулась, – если думаешь я только на тело могу воздействовать, то жестоко ошибаешься. А чтобы по дороге не болтал, я тебе язык пока подрежу, не бойся, потом подлечу, ты у меня соловьём ещё петь будешь.
И раньше, чем Эрик успел ответить, она воткнула нож ему в подбородок и, крутанув им, выдернула обратно, после чего заклинанием затянула рану.
– Киру похитили, госпожа! – отец Тобс всунул голову в дверь.
– Знаю. Он вот и похитил. Сам признался.
Тобс уставился на охотника, словно в первый раз увидел. Могучие кулаки сжались сами по себе, и он сделал шаг вперёд.
– Да без толку, он одержимый. Нужно в церковь вести, на освящённой земле, думаю, легче получится этого выродка разговорить. Иначе мы её можем до морозов, которых тут никогда не бывает, искать.
– Я у старосты пса прихватил. Она с ним играла перед тем, как пропала. И ведь как пропала! Вот прям тут на глазах во дворе с псом игралась, а тут раз – и нету. Я же глаз не отводил, ну, разок только к небу очи поднял, как жбан запрокидывал, точнее, как молитву за вашу удачу возносил.
– Какая молитва, такая и удача! – Кристина зло пнула подвернувшийся под ноги табурет. – Ближе к теме, так зачем ты прихватил с собой этого кабысдоха?
– Он, как мне кажется, шёл по следу Киры. Прямо к церкви почти вывел, здесь, правда, облаял служку церковного, чуть грызть не кинулся с какого-то переполоху, а тут и люди как раз подошли, сказали, мол, вы магией, значит, барона да слуг его побили. У вас есть какая-либо её вещь? Нужно дать ему понюхать, узнает или нет.
Непонятной породы здоровенная псина чёрно-белого окраса обнюхала подсунутый под нос клок платья и радостно завиляла хвостом, а потом метнулась в сторону кладбища. Пробежав пару шагов, остановилась и призывно гавкнула, предлагая следовать за ней.
– Хорошо, поверим этому коврику для блох, Эйсиан, вы с отцом Тобсом свяжите Эрика так, чтоб пальцем шевельнуть не мог, и тащите в церковь. И следите, чтоб волос с его головы не упал. Пока мы не нашли алтарь призыва и не разрушили его, ну сама знаешь. Рукава только закатай, чтоб символ был виден, а то, пожалуй, тебя в церковь иначе не впустят. Да и люди меньше будут коситься. А я с Корном прогуляюсь за этим пустобрехом. Вдруг куда приведёт. Думаю, если найдём Киру, то и алтарь будет там же.
Ох, не нравится мне эта идея снова разделяться. Сама же говорила, нужно всем вместе держаться. И, судя по недовольному лицу Кристины, она сама это отлично понимает, но других вариантов не видит.
– Знаешь, что это такое? – она что-то быстро впихнула в руку тёмной.
– Да, но…
– Держи. Надеюсь не понадобится, но случаи, они всякие бывают.
Интересно, что она передала Эйс? Но судя по тому, как передавала, не называя, и по сосредоточенно озлобленному выражению лица, лучше теперь не спрашивать.
Псина уверенно вела нас по кладбищу, петляя между могил, но, вопреки моим ожиданиям, не приближалась к церкви, а наоборот, удалялась от неё. Большое кладбище для простой деревни, такое больше городу подходит, видать, не одно и не два поколения тут хоронят. Простые могильные холмики, поросшие степной травой, чередовались с ухоженными могилами и редкими каменными либо кирпичными склепами богачей.
– Тебе часто на кладбищах бывать приходилось? Нет? Ну, так привыкай, это, можно сказать, одно из наших основных мест работы. Умертвия, прорывы эманаций мира граней и прочая гнусь к кладбищам так и притягивается. Ты за свою жизнь ещё налюбуешься на могилы.
Было бы на что любоваться. Как по мне, нет разницы, где телу после смерти лежать – в склепе или в простой могиле. Все это богатые склепы и памятники не для мёртвых, а для живых, смотрите, мол, не нищеброд какой здесь закопан, а солидный человек, а раз так, то и родня его, солидные люди, если такой памятник отгрохать могут, смотрите и завидуйте.
Пёс тем временем привёл нас на самую окраину кладбища, почти к реке. Здесь уже все могилы имели запущенный и покинутый вид. А парочка древних склепов больше напоминала деревенских пьяниц, наклонившихся в поисках дополнительной точки опоры. К одному из них барбос и кинулся, поскуливая и отчаянно царапая когтями каменную дверь.
– Хорошая собачка, – Кристина попробовала поддеть дверь кинжалом, но только выщербила и погнула лезвие, – могу поспорить, она открывается потайной пружиной.
– Позвольте мне, госпожа.
Чем хороша вода? Она может просочиться в любую щель. А потом замёрзнуть и расшириться. А когда используешь магию, то и расширяется она сильнее, чем обычно. По краям двери пошли трещины. Отлично, растопим, заставим напитать все новые трещинки и щели и снова заморозим. Я повторил эту процедуру ещё три раза, и толстая каменная плита, закрывшая вход, осыпалась кучей щебня и булыжников. Из открывшейся тёмной дыры пахнуло падалью и застарелой кровью. Древний мертвец так пахнуть ну никак не должен.
– Пошли! – инквизитор создала маленький светящийся шарик и шагнула в открывшуюся каменную пасть. Почему пасть? Да воняет из неё именно как из пасти медведя-людоеда.
Крутые каменные ступеньки резко спускались под землю, заставляя идти медленно и аккуратно, чтоб не сверзится вниз и не свернуть себе шею. Стены и потолок узенькой лестницы густо покрыты копотью, значит, тут часто ходили с факелом, а вот возле входа и пара сучьев, обмотанных пропитанной какой-то дрянью тряпками. Ниже, ещё ниже. Да куда этот ход ведёт, прямо в преисподнюю, которой так любят пугать святые отцы? Откуда на деревенском кладбище такой глубокий склеп? Такой больше древнему дворянскому роду подходит.
– Старый склеп, очень старый. И церковь у них старая, намоленная должна быть. Это хорошо, легче будет эту тварь ломать.
А запах всё сильнее. Ещё через пару шагов лестница завершилась, и начался коридор. Длинный и узкий, как кишка. Если я правильно направление определяю, то мы идём обратно к церкви. Через хорошую сотню шагов мы вышли в зал, стены которого терялись в темноте.
– Древний фамильный склеп какого-то дворянского рода, не иначе, – взмахом руки девушка заставила шар света взлететь под потолок и загореться ярче. Раздери меня демоны! Да тут целая пыточная камера, крючья, пыточные столы, наборы всяческих инструментов и прочие прекрасные вещи. И всё на вид в рабочем состоянии. И не просто в рабочем, но на некоторых ножах и иглах видны следы засохшей крови, не слишком старые следы, даже, я бы сказал, свежие. Надеюсь, кровь принадлежит не Кире? Ну не мог он успеть! А в центре зала многолучевая фигура, нарисованная мелом, с кучей символов, выписанных кровью на углах и пересечениях линий, у меня от одного их вида заломило виски и стало мутить. Мерзость, притом настолько чужая и отвратная, что ей не место в этом мире.
– Кира! – Кристина быстро направилась к противоположной стене, старательно обходя при этом фигуру в центре. Точно, в железной клетке у противоположной стены кто-то лежит. Вспышка света и дверь клетки упала на пол, светясь багровыми срезами петель.
– Очнись, Кира! Ну, давай! Я же вижу, ты жива и в порядке. Ну, давай, давай! Демоны! Корн, мне нужна вода.
Да, пожалуйста, я собрал рассеянную в воздухе влагу в водяной шар и заставил его подплыть прямо к инквизитору. Недолго думая, та просто ткнула лицо девочки прямо в его центр, от чего шар лопнул, обдав их обеих, как из хорошего ведра.
– Не помогает, похоже, её магией оглушили. Откуда в простом одержимом такая сила? Сначала барон с людьми, потом от моих заклятий защитился, теперь Кира, а я ведь сама на её разум защиту от подобной дряни ставила!
А тут что в тёмной нише в стене? Раньше здесь, похоже, стояли саркофаги тех, для кого этот зал и строили, а теперь какая-то куча тряпок. Я взял один из предусмотрительно оставленных кем-то возле дверей в зал факелов. Пока Кристина занята своей ученицей, нужно получше осмотреться.
Твою мать! В легионе я на многое насмотрелся, особенно когда пришлось пару раз побывать в разорённых ледяными демонами деревнях. Но это… Это оказалось накрытое тряпьём тело девочки. Похоже, та самая, пропавшая позавчера дочка Козьмы-лодочника, страшно изуродованная, со вскрытым животом и грудью. Суставы рук и ног, а также всех пальцев раздроблены, по всему телу ожоги и порезы. А во вскрытой груди нет сердца.
И где оно? На алтаре? А где тогда сам алтарь? Здесь только эта долбанная фигура.
Голос Кристины неожиданно обрёл громкость и непривычное звучание, да что непривычное – это не её голос, клянусь всеми богами! А уж слова, таких я не слышал никогда. Странные, нечеловеческие, гортанные, рубленые фразы, выкрикиваемые хриплым голосом, более подходящим простуженному демону, чем хрупкой девушке. Одна, вторая, третья – и в наступившей тишине неожиданно громко закашлялась Кира.
– Давай, приходи в себя, ну же, давай, бесёнок ты дурной. Всё, паралич уже отходит, твой мозг должен освободиться от этой паутины, давай, давай.
– Госпожа, я слушалась, я не уходила…
– Да знаю я, знаю, не переживай. Ты видела, кто это был?
– Да, старик в старой потрёпанной сутане, похоже, служка. Он просто посмотрел мне в глаза и всё, я ничего больше не помню, только какие-то мутные образы и тени. Я куда-то шла, спускалась в темноту и всё, больше ничего, простите…
Кристина зашипела, как кошка, которой наступили на хвост и стукнула кулаком по решётке клетки.
– Не понимаю, ведь Эрик одержимый, да он и сам же во всём признался, и барон его защищал. Откуда взялся старик? Или у них тут целый ковен?
Подойдя к начерченной мелом фигуре, принялась её рассматривать.
– Руны должны быть написаны кровью заклинателя, – скребнув ножом одну из рун, она лизнула лезвие, – твою мать! Сладкая! Это кровь демона, а не одержимого! Какая же я дура! Барон вскрыл себе горло, и его добили не потому, что он знал, где точка вызова, он знал иное – Эрик всего лишь кукла, кукла которая пляшет по воле настоящего кукловода.
Кристина заметалась по склепу и почти сразу наткнулась на вторую фигуру, начерченную на стене. Линии почти совпадали с фигурой на полу, только, судя по цвету, её чертили не мелом, а кровью. Снова скребок ножом и снятие пробы, и Кристина, схватив ещё не пришедшую в себя Киру за шиворот, рванула к выходу.
– Бегом! Это зеркало. Жертвы приносил демон, но вторая фигура нарисована кровью Эрика. Из него сделали ключ. Киру похитил служка, а Эрика повели в церковь. Если демон скрывается под личиной служки, то святая земля давно осквернена. А ключ я сама послала в руки этой мрази. Быстрее, демоны тебя дери!
Ключ? Это ещё что такое? Демоны побери, как же оказывается я мало понимаю в тёмной магии!
– Твоя подружка и этот алкаш не ожидают засады, они-то уверены, Эрик и есть малефик, – из-за бега голос у неё прерывался, и выходило не слишком разборчиво, – только бы успеть!
***
– Эта мразь надёжно связана, дочь моя?
Эйсиан поморщилась от непривычного обращения, никогда ни один священник людей так к ней не обращался, и это обращение резало уши и выбивало из себя. Да что там к ней, скорее всего, ни к одному из детей ночи так не обращались. Но отцу Тобсу было глубоко чхать на то, как принято у Церкви обращаться к богомерзким язычникам и слугам тьмы, коими считаются представители любой нелюдской расы. Как хочу, так и обращаюсь, вот и весь сказ.
– Надёжно, я ещё и магией его связала и удерживаю.
– Вот и слава свету. Чего зыркаешь буркалами, урод? Вот подожди, на святой земле тебе быстро поплохеет. А там и зенки твои богомерзкие раскалённым прутом выжгем.
– Вы собираетесь пытать его в церкви?
– Нет, я не собираюсь, а вот госпожа Аман, готов об заклад на бочку пива биться, не только собирается, но и будет. В инквизиции агнцев вообще мало, а уж о госпоже Белой Ведьме и вовсе слухи такие ходят, что лучше самому удавиться, чем ей в руки попасть.
О, да, слухи о Кристине слышала и сама Эйсиан. Чиста, как белый холст, жестока, как сами боги и смертоносна, как клинок. Не человек, а знамя. Вот только за эти дни, проведённые в одной компании, Эйс убедилась, с первым пунктом не всё так просто. Меч света оказался откован из тёмной стали. Да и в остальном – не знамя, человек, в чём-то похожий, а в чём-то отличный от большинства других. Она покосилась на светящийся на запястье символ инквизиции. Уже лет девятьсот ни один из детей ночи не носил этого знака, даже временного, а вот, смотри ты, не побоялась гнева магистров и осуждения Церкви. Всё ради достижения цели. Да и знания у госпожи инквизитора не рядовые. Интересно, кто её учил магии тьмы? Ещё и сфера света, которую она ей передала, когда они разделились. Один из самых сильных защитных артефактов светлой магии, он стоит, как пара таких деревенек, но Кристина дала его просто так, на всякий случай, даже не задумываясь, что такую вещь могут потерять или сломать, а ей потом отчитываться за утраченное ценное имущество. Так сильно доверяет?
– Святой отец, вы думаете, освящённая земля сломит его волю?
– Если он и в самом деле одержим, то точно ослабит влияние того зла, которое овладело им, – отец Тобс ударил кулаком в дверь церкви, – открывайте во имя света! У нас с собой пленный малефик. Старший экзекутор приказала привести его в храм света, дабы священная земля сломила его волю и изгнала обуявшие его силы зла и тьмы!
Эйсиан поморщилась от излишнего пафоса в словах священника, но промолчала. Большие створки открывать никто не стал, вместо этого распахнулись маленькая боковая дверь, и недовольный священник не глядя махнул из неё рукой, приглашая войти.
– А она чего тут делает?! Тёмным тварям…
– Заткни пасть, Гвирташ. Сегодня ты не в своём праве. Покажи ему, девочка.
Вид светящегося символа инквизиции на руке у богопроклятой тёмной ввёл священника в глубокий ступор. Ну, ещё бы, Церковь не признаёт даже факта наличия души у ей подобных, а инквизиция их в свои ряды принимает. Временно, конечно, но сам факт! Тут не только онемеешь, сутану свою жевать начнёшь.
– Ведите его сюда, – церковный служка, сгорбленный старичок в потёртой, выцветшей и многократно заштопанной сутане с чужого плеча, вышел из-за богато украшенного алтаря.
– Не командуй тут, Порак. Куда я решу, туда и поведут.
– Очень жаль вас расстраивать, отец Гвирташ, но именно я сегодня здесь командую.
Эйс дёрнулась, но было уже поздно. Её связующее заклинание рассыпалось в прах, а сам Эрик неожиданно напряг руки и рывком порвал связывающие его верёвки, с довольной улыбкой разрывая при этом плоть до костей и словно не чувствуя этого. Пара шагов и вот он уже возле алтаря.
– Какие вы наивные существа, смертные. Видите всегда только первый слой правды. Дай вам приманку, и вот вы уже бежите за ней, как стадо овец за козлом, ведущим вас на убой, – Порак небрежно смёл с алтаря церковную утварь, – ни-ни-ни, не пытайся, дитя ночи. Твоя магия мне не страшна. Видишь? Больно, да? А ведь я предупреждал. Магия разума, благослови её тот, кого мы не достойны называть. Я наложил на церковь чары, которые не дадут тебе использовать твою силу. Жаль, они очень кратковременные, но мне хватит. И за меч не хватайся. Иначе я просто убью эту куклу прямо сейчас. Ты, я думаю, знаешь, что такое ключ призыва? Ага, по глазам вижу, знаешь. Я завязал на нём весь ритуал. Демон же не может вызвать другого демона. Вот и пришлось использовать человека. Дурацкие правила магии вашего мира. Демон, вселившийся в человека, может провести ритуал вызова, а демон, пребывающий в своём личном теле, уже нет. Несправедливо, не находишь? Поэтому не спеши, мы ведь можем немного мило поболтать, перед тем, как я открою врата, ведь так? Ты не представляешь, как скучно в этой дыре без достойного собеседника, способного оценить всю гениальность твоих планов. Ну что за ребячество, „святые“ отцы! Здесь уже давно нет ничего святого, если вы ещё не поняли. Нет тут вашей пресловутой святой земли. Кровь отлично смывает магию света.
– Демон! – выдохнула Эйс, справившись с приступом боли.
– Вай, какая догадливая девочка, возьми себе с полочки пирожок. Да, я демон, позвольте представиться, придворный шут замка боли маршала Истриогара Ди‘Суэрнтида – Гис Великолепный, – служка фиглярски поклонился, закинув рукой подол сутаны себе на голову и обнажив худые, кривые и волосатые ноги.
– Ваш мир так беден на хорошие шутки, но при этом так богат на возможности! Посему, увидев возможность навестить его, я не терял ни секунды. А уж оказавшись на месте, решил внести как можно больше веселья в это сонное болото.
Он визгливо рассмеялся и неожиданно принял вид отца Гвирташа. Без всяких заминок, просто словно мигнул, и вот перед ними уже стоит точная копия деревенского священника.
– Славно я повеселился в вашем обличье с той вдовушкой. А вы потом так удивлялись, чего это она так мило с вами здоровается, – он мерзенько захихикал и потёр руки, – но, думаю, стоит объяснить вам всё тут происходящее более подробно, не правда ли?
– Пересмешник, – тёмная нащупала в кармане сферу, если не выйдет помешать, то хоть сможет продержаться до подхода остальных, – бывший служка, который повесился. Его смерть стала маяком для таких, как ты. Ещё и на границе кладбища.
– Умница! Тебя я убью последней. Да, именно через эту щёлку, сделанную тем дураком, я и протиснулся сюда. И представляешь, первый, кто мне попался, был вот этот служка, не везёт местным слугам святой Церкви. Я не удержался и выпил его начисто, заодно получил всю его память и понял, что слегка влип: в церковь ведь мне ходу нет, хорош служка, которого корчит при приближении к месту работы. Его останки я, конечно, сразу прикопал на кладбище. Но потом я нашёл выход, забрался в дом к этому, – он пренебрежительно кивнул в сторону застывшего сломанной куклой Эрика, – взял его разум под контроль и заставил принести в жертву его дочь, прямо тут, на этом алтаре. Я на освящённую землю не заходил, он сам всё сделал, по моей указке, конечно. При этом я здорово повеселился. Оставил ему часть его бывшего самосознания, и он отлично понимал, что делает. Ну и тем самым смыл всю эту вашу святость, после чего смог войти сюда сам. Дальше всё просто, я решил немного развлечься и написать картину, такую, за которую будет не стыдно даже перед владыками нашей грани. Лучшая шутка из пришедших мне в голову в тот момент. Я крал детишек, прикрываясь своей магией от тупых крестьян, и развлекался с ними в одном из старых склепов на кладбище, ага, в том самом куда я уволок ту мелкую рыжую дрянь, жаль, времени развлечься не было, ну ничего, потом ей займусь. А всю полученную силу перевешивал на нашего доброго знакомого охотника. Это было просто, ведь первую жертву принёс именно он. Потом сюда явился этот тупоголовый барон, и я прочистил голову и ему. Хорошая идея была, подсунуть его вам? Вы же посчитали всё происходящее работой Эрика и вцепились в него как клещ в задницу! Жаль, вы так быстро на него вышли. Я рассчитывал, вы задержитесь до ночи, но ничего не поделаешь. Ещё и шавка эта подкрутилась, жаль, я не могу воздействовать на животных. Теперь они, скорее всего, найдут моё логово и всё поймут, а значит, дальше тянуть смысла нету. Пора переходить к последнему акту написания моей картины. Эрик, покажи им!
Охотник безумно оскалился, схватил обеими руками крышку алтаря и одним рывком сорвал её с места, отшвырнув в сторону. Следом последовала передняя стенка, и перед зрителями предстал правильный круг из шести ещё бьющихся сердец, прибитых к деревянной основе алтаря. Эйс судорожно втянула воздух, пытаясь совладать с тошнотой, накатившей от пульсирующей в них гнилостной силы.
– Разве не прекрасно? Это же просто произведение искусства! – демон небрежно отбил превращённой в стальную пластину ладонью метательный нож и, кривляясь, погрозил пальцем тёмной, – и заметьте, прямо в алтаре, посвящённом Карающему Свету! Разве это не восхитительно? Сердца тьмы в упаковке алтаря света. Это же как клубок червей под наливной кожурой яблока. Квинтэссенция вашей веры, а, святые отцы? Привлекательная оболочка и гниль внутри. Разве мои деяния были преступны? Я всего лишь шёл по стопам вашей Церкви, той самой, которая несёт ненависть ко всем, кто не является человеком, ненависть под маской любви! Той самой, которая осуждает богатство и призывает помогать беднякам, кутаясь в парчу и золото! Той самой, которая молится за мир, раздувая пожары войн! Проповедует всепрощение и мстит за любой косой взгляд в её сторону! Тьма в обёртке света, как думаете это достойный поступок для того, чтоб меня канонизировали? Разве жизнь шести крестьянских соплячек – это великая цена за столь точный символ вашей лицемерной веры? Знаете, какой величайший дар даёт магия разума? Способность читать в головах окружающих, как в открытой книге. Вот вы, „отец“ Гвирташ, вы ведь точно такой же, как этот осквернённый мною алтарь. Позолота и блеск веры снаружи, и тёмное алчное сердце внутри. Сердце, жаждущее лишь богатств и власти над своей паствой. А остальные жители? Улыбки на губах и пожелания скорой и мучительной смерти своим родственникам и соседям в уме. Ваш мир столь прекрасен в своей двуличности и лживости, что я просто не мог устоять, чтоб не написать эту картину кровью. Картину, отражающую вашу сущность. И теперь пора завершать её. Последние мазки кистью на холст вечности, господа! Главный злодей открыл своё истинное лицо и раскрыл свои мотивы. Что теперь? Подождём героя, который грудью встанет на защиту дела света и спасёт тысячи людских жизней? Ой, простите, забыл главное, невинных людских жизней! Но я, видите ли, не люблю шаблонных сюжетов картин, где главного злодея останавливают в последнюю секунду. Поэтому героя мы ждать не станем. Предпочитаю быть оригинальным. Эрик, друг мой, будь так любезен, заверши наше творение, вырви себе сердце!