Пакаль. Война или мир

4

– Позволь мне, правитель К’инич-Ханааб, принять участие в тренировках воинов, – вкрадчивый голос за спиной заставил Павла обернуться.

Перед ним стоял Верховный Жрец Ах То-Киль.

– Ты зачем здесь? – нахмурился Пакаль, хотя где-то в глубине души он был рад присутствию друга.

– Насколько я помню, владыка, – церемониально поклонился рогжок, – у тебя производится подготовка воинов для специального жреческого отряда воинов.

– Откуда у тебя такие сведения?

Вместо ответа приятель только хитро улыбнулся. Дзинькнуло на его груди дорогое широкое ожерелье из пластин тёмного нефрита. Солнечные лучи осветили искусную резьбу. Ах То-киль поспешно закрыл своеобразный панцирь накинутой на плечи шкурой ягуара.

– Зачем ты спрашиваешь, дружище? Неужели ты забыл о наших возможностях.

Павел поморщился. Напоминание об истинном статусе собеседника неприятно поразило молодого человека.

– Мог бы и не напоминать, – сухо оборвал он «бога Шибальбы».

– Ну, извини, – замахал руками Ах То-Киль, – но, сам понимаешь, я пришёл не за этим. Мне нужно удостовериться, что набираемые тобой бойцы вполне соответствуют нормам элитного отряда.

Павел недоумённо уставился на казавшегося обычным увальнем представителя одной из древнейших земных цивилизаций. Мысль о том, что рогжок может иметь хоть какое-то представление о воинских искусствах никогда даже и не приходила в голову Павла.

По лицу обычно, неподверженному яркому проявлению чувств, рогжока проскользнула обида.

– Ты сомневаешься в моей… способности сражаться? Плохо же ты меня знаешь, друг… Павел Вадимович.

– Ты… – задохнулся от негодования Павел, – осмелился…

– А почему бы и нет? – осклабился собеседник, демонстративно оглядевшись по сторонам, – Все равно наш разговор никто не слышит. Кроме того, – он внезапно перешёл на русский язык, – мы можем общаться и на твоём родном языке…

Павел беспокойно посмотрел на стоящего в некотором отдалении Ах-Холома. Тот лишь украдкой поглядывал на беседующих, не подходя ближе.

– Хун! Ка! Ох! … – продолжал командовать мастер.

– Прекрати немедленно, – прошипел Пакаль рогжоку, – здесь не то место, и не то время…

– Хорошо, владыка К’инич-Ханааб, – с деланой покорностью склонился Верховный Жрец, – Но ты так и не ответил на мою нижайшую просьбу.

– Да, чтоб тебя, – сплюнул Павел, – конечно, занимайся.

Он жестом подозвал Ах-Холома.

Мастер остановил занимающихся и приблизился.

– Приветствую тебя, правитель К’инич-Ханааб, – поклонился он с достоинством приближённого к правителю человека, повернулся к Ах То-Килю, – приветствую и тебя, владыка Ах То-Киль – Верховный Жрец славного города Лакам-Ха.

– Мастер Ах-Холом, – Павел постарался придать голосу властность, – Верховный Жрец изъявил желание проверить, как наши бойцы готовы к предстоящим сражениям!

– Как изволите, владыка Ах То-Киль, – склонил голову мужчина, – Как вы собираетесь осуществить ваше желание?

– Готовность воинов можно проверить только боем, – высокомерно отозвался Верховный Жрец города.

– Боем? – Ах-Холом бросил изумлённый взгляд на Павла.

Тот кивнул.

– Боем…

– Владыка Ах То-Киль хочет посмотреть сражение?

– Я сам буду биться!

Рогжок скинул с плеч пятнистую шкуру, покрывающую тело и в одной набедренной повязке, небрежно ступая по ступеням, спустился на тренировочную площадку.

– Не повреди ожерелье, – почему-то запоздало воскликнул Павел и тут же, осекшись, прикрыл ладонью рот.

Ах То-Киль с хрустом размялся и оценивающе осмотрел учеников мастера боевых искусств.

– С кем владыка Ах То-Киль желает проверить уровень подготовки? – спросил низко поклонившийся Ах-Холом.

Павел успел заметить мелькнувшую у мастера снисходительную усмешку.

«Я бы не был столь самоуверенным, – подумал молодой человек, бросив взгляд на неожиданно мускулистое, поджарое тело Верховного Жреца, – не так прост житель Шибальбы, как могло бы показаться».

– Выбери сам, достопочтенный Ах-Холом, – с достоинством ответил рогжок.

Встрепенулись на шлеме Верховного Жреца длинные чёрные перья.

Ах-Холом почтительно склонил голову и повернулся к ученикам.

– Хотя, – замедленно добавил Ах То-Киль, – может ты сам покажешь, на что способен.

Мастер обменялся недоуменным взглядом с Пакалем. Павел пожал плечами: Сразись, раз уж он так просит.

Ученики моментально освободили площадку для сражающихся, рассевшись на ступенях лестниц.

Оба поединщика вышли на середину.

– Каким оружием будем биться? – деловито спросил Ах-Холом.

– Оружием? – переспросил жрец, – А никаким…

– Это как? – опешил мастер, невольно выпуская из рук древко.

Копьё упало на покрытую слоем невесомой пыли поверхность.

– Что тебя так удивляет? Обычный бой без оружия. Ничего особенного.

– Ну, что ж, согласен.

Мастер Ах-Холом жестом приказал убрать могущее помешать бою оружие.

Бойцы встали напротив друг друга.

Павел с интересом приготовился следить за небывалым поединком: Какое воинское искусство может продемонстрировать представитель той, цивилизации, которая ещё не ознакомилась ни с одной из систем современных Павлу боевых искусств.

– Хотя, почему бы и нет, – прошептал молодой человек еле слышно, – Не исключено, что у каждого народа есть свои методы боя…

Некоторое время противники приглядывались друг к другу, не решаясь переходить в атаку. Каждый из них, не зная соперника, не ведая его возможностей, не хотел раньше времени демонстрировать и свои боевые навыки.

Кажущаяся напряжённая неподвижность затягивалась.

У кого первого не выдержат нервы? Кто первый ринется в атаку, утратив преимущество неизвестности? Ибо известно, кто первым начнёт, тот первым и проявит себя, дав противнику изначально определить стиль и методы борьбы. Это отдалённо напоминало партию опытных шахматистов, которые просчитывают на несколько ходов вперёд. Так и тут. Первый ход может значить очень много, а может и не значить ничего.

Противники медленно двигались по кругу, присматриваясь и примеряясь.

«У нас, на соревнованиях, – подумал Павел, – оба уже получили бы по предупреждению за пассивное ведение схватки».

Ах То-Киль метнул быстрый взгляд в сторону молодого правителя. На короткое мгновение он потерял противника из вида. Этим не замедлил воспользоваться Ах-Холом. Он стремительно бросился в атаку. Рука его, сжатая в кулак, рванулась к лицу Ах То-Киля.

Павел затаил дыхание, ибо зачастую хватает одного единственного удара, чтобы…

Как некогда говорил Сибур: «Удар нужно наносить быстро, тогда противник не успеет на него отреагировать. Удар нужно наносить сильно: тогда удар точно собьёт противника с ног».

Но оба совета Василия Сергеевича пропали, не принеся результата. Как уж рогжок успел отреагировать на молниеносный удар противника, но рука Ах-Холома наткнулась на блок.

Последовала стремительная серия ударов и блоков, парировавших эти удары. Соперники на короткое мгновение отошли назад…

И снова оба одновременно азартно бросились в бой. Мелькали в воздухе руки и ноги, стремящиеся хоть как-то зацепить противника. Трепыхались мечущиеся над площадкой перья головных уборов. Успех не склонялся ни на одну из сторон.

Ученики, расположившиеся на возвышении ступеней, как завороженные следили за всеми перипетиями схватки.

Глухие звуки встречных блоков и ударов наполнили воздух.

Тела зрителей невольно дёргались, стараясь скопировать подсмотренные удары.

Наконец, оба соперника отошли назад. Покрытые пылью тела тяжело вздымались. Струйки пота проложили грязные полосы на разгорячённых лицах.

– Ты хороший воин, жрец, – уважительно проговорил Ах-Холом, – Не хотел бы я встретиться с тобой в реальном бою.

– Надеюсь, что этого не произойдёт, – Ах То-Киль медленно поднялся к Пакалю, – Спасибо тебе, владыка К’инич-Ханааб, за доставленное удовольствие.

– Обращайся, – ответствовал Пакаль, – Всегда рады тебе его доставить

Жрец накинул на плечи небрежно скинутую перед поединком шкуру.

– А кто делал эти замечательные обучающие картинки? – проговорил он, указывая на украшающие тренировочную площадку еле заметные штрихи.

– Они еще не закончены, – поспешно возразил Павел, подзывая стоящего в некотором отдалении Келема, – наш художник сначала всё тщательно прорисует, а потом…

– Резчика по камню тебе тоже следует выбрать из числа обучающихся.

– Согласен, дружище, – отвечал Пакаль, – пусть это останется чисто жреческой тайной…

– Но мне, правитель К’инич-Ханааб нужно с тобой поговорить о более насущных делах… Но не сейчас. Прежде мы с уважаемым мастером должны смыть с себя грязь…

5

Пакаль и Ах То-Киль медленно шли по гулким, пустым в это время коридорам отведённого для школы здания. Сквозь открытые проёмы входов в многочисленные классные комнаты видно было, как увлечённо занимаются дети, осваивая различные ремесленные специальности. Где-то ученики старательно размешивали глину, готовясь стать гончарами. В другой комнате ребятишки постарше разводили краски. В третьей – шуршали по кускам бумаги угольные палочки, выводя невидимые со стороны рисунки.

– Что они рисуют? – заинтересованный рогжок зашёл именно в эту комнату.

Пакаль последовал за Верховным Жрецом.

Заметив важных гостей, ученики почтительно поклонились. Ах То-Киль приблизился к низкому столику. Рука принялась рассеянно перебирать изрисованные листки. Перед глазами Верховного Жреца появились старательно изображённые бытовые сцены. Взяв одну из работ, жрец неуверенно обернулся к стоявшему возле него учителю.

– Что это? – грозно спросил он, – Разве можно…

– Пойдём-ка, дорогой друг, – Пакаль властно взял жреца под локоть, – я тебе всё объясню, – и повлёк рогжока прочь.

Напоследок махнул растерявшемуся учителю: дескать, продолжай.

– Что это всё значит? – выговорил Ах То-Киль уже в коридоре.

– Что-то я не понял твоего недовольства.

– Как можно изображать такие вещи? – он потряс перед глазами Пакаля захваченным в классе рисунком.

Павел обеспокоенно вгляделся в изображение.

– Вроде бы, ничего особенного, – недоумённо протянул он, – Вижу тут лодку, в которой сидит человек и ловит рыбу. Что тут не так?

– Всё не так! – вскипел жрец, – не может ремесленник опускаться до отображения простых людей…

– А кого, по-твоему, должны изображать художники? Уж не богов же.

– Именно богов! – уверенно заявил представитель древней цивилизации, – мы им дали всё: знания, письменность, культуру… кукурузу, наконец. Они должны прославлять нас!

– Ты хочешь прославления? – удивился Павел, – Я был о тебе более высокого мнения… Но, давай посмотрим более внимательно на процесс изготовления рисунков.

– Что ты имеешь в виду? – опешил Ах То-Киль.

– А то, – уверенно заявил собеседник, – что прежде, чем изображать богов, нужно научиться правильно это делать. Ты же не хочешь, чтобы боги выглядели недостаточно качественно.

– Ничего не понимаю, – честно признался рогжок.

– Вспомни, ты только что восхищался рисунками Келема на тренировочной площадке. А как бы он смог изобразить бойцов без знаний, полученных при прорисовке всё тех же простых людей – мастеров боевых искусств?

– Кстати, именно об этом я и хотел с тобой поговорить, – вспомнил Верховный Жрец и одновременно представитель потустороннего царства Шибальбы.

– Об этом? – удивился Пакаль, – Тогда пройдём в мою комнату…

Некоторое время оба молчали. Скудный свет выделял отдельные пятна на стенах. Ах То-Киль, подхватив светильник, медленно обходил комнату, внимательно вглядываясь в украшающие кабинет наброски. Палец жителя преисподней изредка касался неровных угольных линий.

Павел, усевшись на циновке возле рабочего стола, терпеливо ожидал начала разговора, стараясь не нарушать сосредоточенного внимания приятеля.

Наконец, рогжок, не то насытившийся созерцанием рисунков, не то просто устав от них, подошёл к молодому человеку и устроился напротив его. Светильник опустился на стол, выделив заготовленную стопку чистой бумаги.

– Не томи, – выговорил, наконец, Павел, – говори, за чем пришёл.

Ах То-Киль удобно расположился на расстеленной циновке, покрытой сверху пушистой пятнистой шкурой, скинутой с плеч рогжока. Лицо его потемнело от тщательно скрываемой тревоги.

– Я жду, – выговорил Павел, пристально вглядываясь в лицо жреца.

– Не спеши, владыка К’инич-Ханааб, – отозвался собеседник, – не гоже правителю проявлять нетерпеливость.

Пакаль с усилием сдержал, готовые сорваться с языка, слова и сдержано кивнул.

Верховный Жрец удовлетворённо отёр лицо, словно смывая негативное настроение.

Наклонившись вперёд и прижав ладонью рисунки Павла, он отчётливо произнёс:

– Правители Шибальбы недовольны тем, что ты делаешь…

– И что я делаю не так?

– Ты нарушаешь установленный порядок…

– В чём? – удивлённо перебил рогжока Пакаль.

– Для чего нужна созданная тобой школа?

– Ничего не понимаю, – откровенно сознался Павел, – Не так давно ты сам способствовал распространению знаний среди детей города. Разве не ты ознакомил учеников со звёздным небом?

– Так-то оно так, – уклончиво возразил Ах То-Киль, – но согласись, что таким образом стирается разница между различными слоями населения. До тебя существовала стройная пирамидальная система власти и подчинения. А ты пытаешься всё это перемешать и лишить жителей…

– Подожди, друг То-Киль, – возмутился Павел, – Я ничего не собираюсь менять. Во всяком случае ПОКА. Но, в дальнейшем, кто знает, может что и удастся изменить. И подумай, разве плохо, когда высшие посты в государстве занимают не сыновья каких-то там родителей, а люди, способные, талантливые, знающие? Разве плохо, если любой ремесленник сможет более плодотворно работать, получив определённые знания, умения и навыки?

– Не про то речь, – недовольно поморщился жрец.

– Именно про то. Ученики школы получают необходимые знания. Чтобы впоследствии использовать их на практике. Учителя в школе получают зарплату, делясь своим опытом в той или иной сфере деятельности, – Павел на мгновение запнулся, заметив мрачное выражение лица собеседника, и продолжил уже в несколько другом ключе, – Но мы не забываем и о том, что основными хранителями знаний должны оставаться учёные… -жрецы. Именно для пополнения этого слоя населения и направлена основная задача школы. Потому что, только учёные должны способствовать развитию…

– А как же те, кто месит глину и смешивает краски?

– Ты верно заметил, дорогой друг, – обрадованно подтвердил Павел, – это те люди, что будут непосредственно развивать ремесло. Кроме глиномесов и художников есть ещё и писцы, агро… земледельцы, специалисты по обработке камня, по строительству дорог… да, впрочем, появятся и другие.

Павел замолчал. В голове молодого человека уже мелькали дальнейшие перспективы развития образования. Все дети, по замыслу Павла должны получить образование, в том числе и профессиональное. Ему уже виделась целая система учебных заведений, начиная от обычного знания письма и счета до вполне конкретных знаний. Вот только где найти людей, способных донести до учеников те, пока немногие умения, которые, как верно заметил собеседник, некогда принесли им представители предыдущей цивилизации рогжоков.

И тут его осенило.

Павел пристально взглянул на хмурого, озадаченного Верховного Жреца.

– Хочу предложить тебе принять участие в обучении детей.

Ах То-Киль ошарашенно вскочил на ноги.

– Да ты… да как ты… – от негодования жрец не мог найти слов.

Всё, что он хотел высказать Павлу ранее, моментально вылетело у него из головы.

– Не переживай, дорогой друг, – примирительно проговорил Павел, – принимай всё, как есть.

Жрец беспокойно мерил комнату широкими шагами, мотаясь от одной стенки к другой. Руки его беспорядочно взмахивали. Колыхались длинные чёрные перья шлема. Позванивали нефритовые пластины широкого ожерелья. Нервно подрагивала пятнистая шкура на плечах рогжока.

Ах То-Киль остановился перед уютно устроившимся возле столика Пакалем и вперил в правителя тяжёлый взгляд. Губы его беззвучно шевелились. Глаза яростно сверкали.

– Что это ты задумал? – наконец, смог выговорить представитель древней высокоразвитой цивилизации, – Чтобы я…

– А не ты ли только что говорил, что именно вы – древние боги местных племён подарили им научные знания, письменность… и много чего ещё.

– Это совсем не то, что ты мне сейчас предлагаешь…

– Не то? А как вы некогда обучали примитивных охотников и собирателей?

– Но…

– Какие ещё «но»? неужели вы хотите остановиться на уже достигнутом? Неужели вы настолько… э… опустились, чтобы забросить свою великую миссию просвещения? Или вам просто хочется ощущать себя всевластными богами и требовать только слепого поклонения?

– Что-то ты совсем не то говоришь, – смутился Ах То-Киль.

– Ты просто хочешь оставаться для жителей богом Грома, хочешь, чтобы они сами ничего не умели и надеялись только на тебя?

Верховный Жрец важно сложил руки на груди.

– Я понял тебя, владыка К’инич-Ханааб, – проговорил он хмуро, – но я сам не могу этого решить.

– Почему?

– Мне нужно посоветоваться с остальными повелителями Шибальбы…

– Так, в чём проблема-то, – снисходительно перебил Павел, – Иди и советуйся.

– Ты должен пойти со мной, – уверенно заявил Ах То-Киль.

6

За окном ярко светило мартовское солнце. От несколько просевших и приникших к земле грязных сугробов робко проявлялись крохотные ручейки. Они осторожно перебегали улицу, отворачиваясь от невесть откуда взявшихся камешков. Мимо, не обращая на бегущую воду внимания, торопились прохожие. Взлетали брызги из-под ног особо спешащих.

На столике перед собеседниками исходили ароматом присыпанные сахарной пудрой пончики. Торжественно стояли картонные стаканчики с горячим кофе. Максим осторожно отхлебнул горячий напиток и поспешно откусил маслянистый бок пончика.

Виктор пристально взглянул на приятеля.

– Ну, давай, начинай…

– Что начинать? – Ходорченко поставил горячую посудину, растерянно охнув и подув на пальцы.

– Что за друг, которого ты никак не решишься полностью назвать другом, научил тебя столь необычному стилю фехтования?

– Это длинная история, – с трудом выговорил Максим, осторожно притрагиваясь к стаканчику.

Рука медленно прокрутила картонку.

– И я не знаю, – продолжил юноша, – сможешь ли ты поверить в её истинность.

– Попрошу без предисловий, – поморщился Виктор, – не можешь – не рассказывай.

Он откинулся на спинку стула. Двумя пальцами ухватил стаканчик и шумно отхлебнул.

Максим с тяжёлым вздохом вгрызся в пончик, мимоходом вспомнив, что бабушка его когда-то пекла совершенно другие пончики, в виде шариков с повидлом внутри. Но не говорить же об этом с неожиданно обретённым приятелем. Можно ли и его назвать другом? Можно ли во всём ему довериться? Юноша скосил взгляд на хмурого Виктора. Третьяков рассеянно крутил стаканчик по столешнице, забыв о остывающем тёмно-коричневом, почти чёрном, напитке.

Пауза в разговоре неуклонно затягивалась.

Первым не выдержал Виктор.

– Попробую начать я, – размеренно произнёс он, – Когда-то, в юности, я почти профессионально занимался фехтованием. Но, в один прекрасный день всё резко изменилось…

– У меня примерно такая же история, – прервал рассказ товарища Максим, – долгое время я рос как сын богатого родителя, которому якобы всё позволено… – он замолчал, – и тогда…

– Иногда вдруг захочется

Взметнуть клинок к небесам,

Чтоб солнце сверкнуло отточено

Навстречу моим мечтам:

– Чтоб не таилось ничтожество

За спинами пап и мам,

И за свои деяния,

Чтоб каждый ответил сам…

– Чтобы, эфес сжимая,

Каждый встал, защищая честь.

– И чтобы подлость и наглость любая

Забыла, что она есть! – неожиданно продекламировал Виктор.

Максим досадливо поморщился.

– Не такое уж я и ничтожество, – обиженно буркнул он, – просто некоторое время считал, что мне все что-то должны. И тогда мне встретились два человека, которые и преподнесли мне кое-какую науку. Один из них – старый, хромой учитель истории, Василий Сергеевич его звали, показал, что внешность может оказаться обманчивой. Он, шутя расправился со мной и одним моим приятелем, – Максим посмотрел на Виктора и поспешно отпил кофе, – кстати, ты его видел совсем недавно. Это с ним у меня произошла та стычка недалеко от Универа.

Виктор хмыкнул, вспоминая упомянутый собеседником случай.

Максим пошарил рукой по тарелке в поисках очередного пончика, удивлённо оглядел помещение. Пожал плечами.

– Неужели съели?

– Купить ещё?

– Не надо, – отмахнулся юноша, – итак, тот отпор старого учителя заставил меня призадуматься, но я ещё оставался всё тем же заносчивым созданием. Василия Сергеевича уволили. И пришёл новый учитель, молодой. И тут произошло неожиданное…

Он на короткое мгновение замолчал, прикидывая, стоит ли делиться с человеком, которого знал лишь постольку поскольку. Потом, понизив голос до таинственного шёпота, продолжил:

– Мы с Павлом Вадимычем…

– Павлом? – переспросил Виктор, заинтересованный безыскусным рассказом юноши.

– Ну, да! Так звали нового учителя истории. Мы с ним попали… – Максим сделал трагическую паузу, – к древним майя…

– К-куда? – глаза собеседника сверкнули.

– Так и знал, что ты мне не поверишь, – Максим расслабленно откинулся на спинку стула.

– С чего ты взял, что я тебе не поверил?

– А как в такое вообще можно поверить?

– Можно, – твёрдо возразил Виктор. И тут же спросил, – а в какое, конкретно время?

– Чего?

– В какой период истории майя вы попали?

– Тебе действительно это интересно?

– Было бы неинтересно, не спрашивал бы.

– Тут надо подумать, – Максим рассеянно отодвинул опустевший стаканчик из-под кофе и водрузил на стол сумку. Из недр её появилась на свет замызганная тетрадь. Зашелестели переворачиваемые страницы.

– По наиболее известной классификации, – медленно проговорил юноша, – это было классический период цивилизации майя. Мы оказались в городе Лакам-Ха. Местные жители меня назвали Аб-К’инич-Ханааб, – смущённо добавил он.

– Ага, – после некоторого раздумья протянул Виктор, – Эпоха древнего царства. А город, который ты назвал – это…

– Вадимыч сказал, что его теперь называют Паленке.

– Паленке? – Виктор потёр подбородок, – Повтори-ка, как тебя назвали…

– Аб-К’инич-Ханааб, – неуверенно сказал Максим.

– Наиболее известным правителем Паленке был К’инич-Ханааб Пакаль, – выговорил Виктор, – но что такое Аб-К’инич-Ханааб.

– Тут всё просто, – отозвался Максим, – АБ на языке майя означает КАК…

– То есть, тебя назвали КАК К’инич-Ханааб – следовательно, похожий на него.

– Ну, да, – подтвердил Ходорченко.

– Подожди. А кто тогда реальный Пакаль?

– Этим самым Пакалем стал Павел Вадимыч, а меня Иш-Сак-Кук вернула обратно в наш мир, в наше время.

Виктор отёр ладонями лицо и изумлённо посмотрел на собеседника.

– Это что же получается, – протянул он, – что наиболее известный правитель майя не имеет к самим майя никакого отношения?

– Вот поэтому я и взял для курсовых и будущего диплома тему цивилизации майя классического периода, – проговорил Максим, пряча тетрадь обратно в сумку.

– Это-то понятно…

– А у тебя какая тема? – решился спросить юноша у Виктора.

– У меня? – не понял Третьяков, – а какое это имеет значение?

– Ты, что боишься мне ответить?

– Ничуть. У нас с тобой несколько разные интересы. Хотя у обоих связаны с изучением цивилизации майя. Я занимаюсь другим известным правителем, правда уже постклассического периода.

– Каким, если не секрет?

– Был такой правитель Хунак Кеель, живший примерно через триста-четыреста лет после Пакаля.

– Что-то я о нём слышал, – нехотя сознался Максим, – но что? Сейчас и не вспомню.

– Пошли! – решительно поднялся Виктор, – по дороге расскажу.

Они вышли на свежий воздух.

– Постой, – вдруг воскликнул Виктор, – Ты сказал, что тебя вернула обратно… Иш-Сак-Кук. Что это значит?

– У нас с Вадимычем сложилось впечатления, что она колдунья.

– Колдунья? Насколько я знаю, эта женщина являлась матерью К’инич-Ханааба Пакаля. Ты точно ничего не путаешь?

– Мало того, – оскорбился Максим, – она же нас и отправила в Лакам-Ха.

– Она? Как?

– Поговорим об этом как-нибудь в другой раз, – смутился Максим, – впрочем, и ты что-то хотел мне поведать.

– Моя история ещё более невероятная, а может и нет. Это смотря с какой стороны посмотреть. Мы, с моим другом попали к майя при помощи портативной машины времени. Но в другое время, как раз тогда, когда началась конкиста. И мне удалось прихватить из того времени книгу, написанную одним из сподвижников того самого Хунака Кееля. С помощью специально программы я перевёл книгу. А потом и решил изучить биографию этого человека.

– У меня другая цель, – с трудом выговорил Максим, – я хочу вернуться к Вадимычу и помочь ему…