Период пятый. Сельские студенты (прозрение)

В магазине Медведев, чуть ли не за рукав у меня держался. Но толпа покупателей оказалась гораздо больше, гораздо плотнее и даже гораздо агрессивнее, чем мы могли себе представить. К прилавкам и кассам вообще казалось протолкнуться невозможно. Но даже в проходах люди двигались сплошными потоками, а многие толкались и прорывались навстречу или поперёк потока. Как и боялся Медведев, толпой нас разъединяло несколько раз. Потеряв товарища, я старался задержаться на месте, и он вскоре находил меня. Но на втором этаже, мы разминулись окончательно. По радио постоянно передавали, что если кто потеряется в магазине, встречаться необходимо на первом этаже в центре зала у фонтана.

Спустился опять на первый этаж, нашёл фонтан и почти полчаса ждал товарища там. Но он так и не появился. Переживал, конечно, за него. Но решил, что он уже совершеннолетний, и что я подробно описал ему способы возвращения в гостиницу, решил заняться поисками подарков. Дело это оказалось не простым. У прилавков с товарами были такие плотные толпы, что через головы часто даже не было видно что продают в этом отделе. Там где территория отдела была огорожена, людей было мало внутри. Они ходили свободно и выбирали нужный товар. Но на входе в такой отдел стояли строгие продавщицы, и запускали внутрь всего по несколько человек и то после того, как зашедшие раньше покинут отдел. Длинные очереди к таким отделам порой тянулись через весь этаж или спускались вниз по лестницам, затрудняя проход другим покупателям.

Нашёл отдел, в который очередь оказалась короткой. Там продавались разные сувениры и репродукции картин. решил, что бабушка и мама будут довольны, если я привезу из Москвы копию памятника Минину и Пожарскому, стоящей на красной площадь купил такую бронзовую копию. Можно было ещё потолкаться, послушать музыку, звучащую из радио на всех этажах. Но толпа хмурых, спешащий найти нужный товар покупателей не располагала к присутствию среди них. Направился к выходу.

Ещё далеко от дверей, оказался в плотном сопровождении неожиданных попутчиков. Прижавшись плечом к плечу, одни шёпотом предлагали модные рубашки или туфли, другие, показывая на свёрток в своих руках, утверждали, что могут предложить импортный полушубок моего размера. Услышав, что меня такое не интересует, сразу же отставали. Полный мужчина предложил долгоиграющие заводские пластинки с зарубежной музыкой. Это меня заинтересовало, и мужчина вышел вместе со мною их помещения. Но у выхода товар не стал показывать, а прошёл за угол и остановился и дверей складских помещений. Там он достал несколько красивых конвертов с пластинками. На конвертах были цветные фотографии артистов с гитарами и с микрофонами в руках. Называл исполнителей и ансамбли, но я не знал их. Он же утверждал, что это самые модные группы, и что таких пластинок даже в Москве достать невозможно. Решил купить парочку. Но когда он назвал цену, пришлось отказаться от такой затеи.

Мужчина заявил что из уважения к моему сельскому происхождению готов немного уступить в цене, но я пояснил, что и за пол цены не смогу купить ни одну из этих пластинок. Тогда он поинтересовался, сколько я готов заплатить, учитывая, что предложенное сейчас находится на пике популярности. Когда я назвал свою цену, он засмеялся и быстрым шагом устремился опять в магазин.

В гостинице узнал, что Медведев не заблудился, но рисковать не стал и приехал назад на такси. Номер наш оказался закрытым, но ключ был у дежурной по этажу. Валяться на кровати не хотелось, а до обеда ещё долго ждать и я, закрыв номер, вышел в холл смотреть телевизор. Не явились мои друзья и на обед. За столовой оказалось, что и Настя не явилась. Пришлось мне одному, обедать за четверых. Солянку есть не стал совсем, а шницеля съел три порции. Съел все четыре порции пирожного и запил их двумя стаканами какао.

После сытного обеда задремал на своей кровати не разбирая постели и не раздеваясь. Не услышал даже как вернулись друзья. Проснулся после трёх. Агронома не было, а Григорий Иванович рассказал, что они славно посидели в ресторане. Покушали, выпили немного и потанцевали даже. И что они на этом, не успокоились, а ещё и в номер принесли бутылку водки, колбасы копчёной дорогой и сырков плавленых. Я спросил:

– Вы что обед пропустили, и ещё хотите чтобы и на ужине я за вас отдувался?

Он засмеялся и ответил:

– Нет, вечером мы не предоставим тебе такого удовольствия. Пойдём на ужин вместе, а потом ещё и в номере погудим. А то ты с утра отбился от нашей компании.

После ужина долго сидели в холле у телевизора, а после просмотра последних известий, Андрей Семёнович предложил продолжить их дневной банкет в номере. Хотел отказаться, но меня пристыдили, что отбиваюсь от стада. Пришлось соглашаться. Налили в стаканы граммов по сто. Товарищи выпили залпом, а я пригубив, оставлял и на другой раз. Хотели мне добавить, но я заявил, что нальют когда до дна допью. Григорий Иванович, пошутил, что тогда и закуски мне положено меньше, на что ответил, что могу пить и не закусывая. Он потом весь вечер убеждал, что пошутил, и переживал, что из-за него я каждый раз прихлёбывая водку не закусываю. Зато мне удалось просидеть со своею порцией, до тех пор пока товарищи не допили последние капли содержимого бутылки. Было уже почти одиннадцать, но мои соседи, как мне показалось, движимые лишь парами спиртного собрались идти на третий этаж в гости к женщинам.

Пробовал их отговаривать:

– Скоро одиннадцать. Отбой будет, и нас дежурная не пропустит на чужой этаж.

Щербак возразил:

– Это в бабское общежитие студентов не пускали после отбоя. В гостиницах гостей тоже не запускают после одиннадцати, но внутри можешь бродить хоть до утра, если поселили здесь.

– А для чего тогда на каждом этаже дежурная сидит?

– Чтобы ключи выдавать.

– Так ночью ж никто никуда не выходит.

– А тех которые ночью заселяются должен же кто-то встречать

– Ну идите попробуйте, а я посмеюсь когда дежурная попрёт вас из этажа.

– Нет дружок, не получится у тебя ничего. Как пить так значит вместе, а как по бабам – так в кусты.

– Что нам там у них делать? Завтра на экскурсии всех увидим.

Григорий Иванович, поддержал агронома:

– Пойдём не упирайся. Спать не хочется. Телевизор уже выключили. Будешь сидеть эту оперу-выперлу по радио слушать?

Андрей Семёнович добавил:

– И не забывай, что ты студент, хоть и заочник. А студенты выпивают хоть и редко, но после выпитого обязательно к бабам идут.

Перечить не стал, скорее всего, потому, что водка без закуски и мне стукнула по мозгам. Когда вышли и замкнули дверь номера, дежурная нашего этажа с удивлением посмотрела на нас. Но спрашивать ничего не стала и не потребовала сдать ей ключ.

На третьем этаже, дежурной за столиком вообще не оказалось на месте. Мы прошли к номеру наших колхозниц и Щербак, не стучась, тихонько приоткрыл дверь номера. Свет в номере не горел и трудно было различить даже силуэты кроватей. Мои попутчики сразу же направились вглубь номера. Григорий Иванович прямо, а Андрей Семёнович направо, в угол. Я остался у двери и не знал как поступить дальше. Постояв немного нащупал у двери стул и присел на него. Понял, что у моих попутчиков была заранее договоренность об этом визите. Поэтому и дверь этого номера оказалась не запертой.

Постепенно глаза привыкли к темноте, и в свете уличных фонарей отражающемся от снега стал различать даже силуэты спящих женщин. Вскоре ко мне подошёл Щербак, без обуви. Сказал, чтобы я тоже разулся у двери, и попробовал подлизаться к Зине, из нашей бригады. Её кровать стояла справа у стенки. Зина хоть и была самой молодой дояркой нашей фермы, но по показателем первого года её работы в колхозе оказалась в числе передовиков и была премирована поездкой в Москву. Сняв туфли, взял стул и осторожно прошёл с ним к кровати Зины.

Девушка спала. Посидев немного стал потихонечку гладить её по голове. Вздрогнув от прикосновения она проснулась, сразу же узнала меня и шёпотом спросила:

– А ты как здесь оказался?

Нагнувшись к её уху, я ещё тише чем она, пояснил:

– Не один я здесь. Мы с агрономом и начальником отряда в гости к вам пришли.

Зина немного отодвинулась, но отталкивать меня не стала. Воспользовавшись этим, оставил свою голову на её подушке, а рука моя при этом оказалась на одеяле, закрывающем её плечи и грудь. Начал рассказывать, как днём ездил с Медведевым за фотографиями, и как в ГУМе выбирал подарки родителям. При этом поглядывая в строну своих друзей Заметил как и один и другой забрались под одеяла к своим подругам. Я тоже решил пересесть со стула на кровать Зины. Она не стала возражать. Когда начал целовать её и ласкать тоже не слишком возражала. Но когда попробовал прилечь, стала сопротивляться. Начал было уговаривать, но она категорически заявила, что не допустит такого. Что если хочу с нею дружить – она не станет возражать. Потому что парня у неё нет, а я очень интересный и даже модный очень. Что тогда вполне может согласиться и делить со мною постель. А так как сейчас, когда не известно будем ли мы дружить в будущем, она не допустит ничего подобного. Пришлось обниматься с нею и целоваться просто сидя на краю кровати. Целовался и переживал, за то, что если мои товарищи намерены остаться здесь до утра, то и мне тоже придётся здесь сидеть. Потому, что ключ от номера у агронома. А подойти к нему и попросит отдать ключ было неудобно.

Вскоре заметил, как выбрался из под одеяла Григорий Иванович и уселся вроде меня на краю кровати. Андрей оставался под покровом. Но сообразительный Григорий Иванович, негромко покашлял, в результате чего из-под одеяла выглянула голова агронома. Видимо заметив нас сидящими он тоже встал, заправил в брюки рубашку и подошёл к Григорию Ивановичу. Переговорив с ним, он вернулся к той кровати на которой лежал и стал обуваться. Григорий Иванович, тоже стал искать свои ботинки под кроватью. Обрадованный я быстро распрощался с Зиной, заверил, что в колхозе продолжу свои ухаживания и пошёл к двери обувать свои туфли.

Вышли в коридор, дежурная дремала, склонив голову на подушку уложенную поверх документов на столе. Заслышав наши шаги, растерянно посмотрела на нас и поинтересовалась, не слишком ли мы припозднились, для визитов. Андрей сказал что заблудились и не можем найти свой номер. На её вопрос из какого мы номера, он пояснил, что уже сориентировались и сейчас просто спустимся на один этаж ниже. В номере товарищи признались, что уже давно тайно дружат Андрей с Настей, а Григорий Иванович, с заведующей фермой Барабановой Полиной Ивановной. Расспросили и о моих успехах. Рассказал всё почему-то довольно подробно. Андрей Семёнович засмеялся и передразнивая красноложский диалект писклявым голосом провозгласил: «И ня думай, и ня мысли, и ня дура, и ня дам – жениси, тоды хоть ложкой хлябай».

В колхозе моя роль была хоть и значительной, но никакого напряжения не приходилось ощущать. Зимой у полеводов и трактористов, мало дел в полях. В основном все заняты ремонтом техники, снегозадержанием и доставкой кормов животноводам. В дела животноводов я практически не вмешивался. Настя составляла грамотные рационы, а механизаторы и колхозники обеспечивали доставку и приготовление тех кормов, которые она запланировала. С Зиной после поездки даже ни разу не виделся. Доярки работали в таком режиме, что мои с ними пути практически не пересекались. А искать встречи специально я не планировал. Тем более, что и здесь сделал на упор встреч с приезжими девушками, а не с местными.

К старикам на самом конце нашей улицы приехала красивая девушка Лиза из Воронежа. Она в этом году заканчивала школу, и собиралась поступать в университет. Дружить со мною согласилась сразу. Только провожать её из клуба было далековато. В первый же вечер, нас по пути застала сильная метель, и добравшись до дома её родственников, мы потихонечку проникли в сени. Там было тихо, и не слишком холодно. Прислонил девушку к стоявшей у стенки лестнице, начал страстно целовать её. Лиза не только не сопротивлялась, а даже ощущала слабость в ногах, под влиянием моих ласк.

В разговоре она пояснила, что в школе и в их городском дворе у неё полно друзей и подруг. Но по-настоящему она ни с кем из парней не дружила. И что даже целоваться по-взрослому ей сейчас пришлось впервые. Пользуясь неопытностью девушки, я вскоре уже мог целовать и её грудь. Потом и в трусы удалось запустить свою руку. Понимая, что стоя, только приспустив с неё трусы, совершить половой акт мне не удастся, тем не менее, расстегнул брюки, и прислонился своим окаменевшим членом к её промежности. Лиза затаила дыхание, понимая, что происходит, но сопротивляться или мешать мне делать что делаю даже не пыталась. Возбуждённый начал толчками двигать членом по её лобку и по волосам ниже. Эти движения доставляли неимоверное удовольствие. Когда спросил понравились ли ей мои ласки, она заявила, что ей такое очень даже нравится и попросила, чтобы продолжал.

Наслаждение наше было прервано самым бесцеремонным образом. За входной дверью в доме послышались, шаркающие шаги и в сени вышел дедушка Лизы. Она едва успела трусы поправить и подол платья опустить, а я убрал свои принадлежности в брюки и запахнул полупальто. Дело в том, что ведро для ночных дел у них стояло в сенях, и дед вышел справлять нужду. Поняв, что он в сенях не один, старик был обескуражен. Но внучка пояснила, что мы сейчас выйдем во двор. Заходить обратно в сени, после того как там дед только что облегчился было неудобно и мы распрощались с девушкой. При этом она заверила, что на следующий выходной опять обязательно приедет в село.

Приезжать она стала не только на воскресенье, но каким-то образом сумела организовать свои приезды в пятницу вечером и оставалась до раннего утра понедельника. Дома Лиза рассказала, своим родителям, что серьёзно дружит со мною. Они не возражали и даже похвалили, что сумела найти себе друга имеющего специальность и обучающегося в институте. Лиза дала мне адрес их квартиры, и заявила, что если буду в Воронеже, могу заходить к ним в гости. И если в это время родители окажутся дома, нас ругать, за свидание они не будут.

Тут нам пришло письмо из Бедного. Тётя Ульяна сообщала, что на следующую субботу у них будет свадьба. Юра согласился жениться. Правда невесту ему нашли в Смаглеевке. Потому, что возраст у него был уже не жениховский. Из множества бедновских женщин страстно желающих заполучить его в мужья, достойной не находилось. А смаглеевская хоть и тоже уже не девчушка бестолковая, но не являлась вдовой как местные претендентки и замуж выходить не пробовала. Решили ехать с мамой, тем более что бабушка утверждала, что справится с домашними делами вполне. Попросила только воды побольше натаскать ей из колодца. В колхозе отпросился на три дня. А в Воронеж выехали сразу после обеда уже в пятницу.

В городе в первую очередь решили заняться поиском такого свадебного подарка, который бы был нам по карману, но и чтобы гости непременно обратили на него внимание. Хотя я понимал, что денежки у нас теперь водятся, но догадывался, что умопомрачительных трат мы не будем совершать. Направились в первую очередь в большой магазин на привокзальной площади. Маме сразу же понравился шикарный подарочный набор столовых приборов из серебра в ювелирном отделе. Выглядели предметы очень солидно. Узоры выгравированные на ручках ножей и вилок были совершенно одинаковыми. Весь набор помещался в прочную коробку, внутренняя часть которой была разделена перегородками под каждый предмет и задрапирована красным атласом. Но цена оказалась слишком высокой. Походили по другим магазинам. Съездили и в центральный универмаг, но ничего более достойного. чем этот набор найти не смогли. И мама решилась. Сказала, что это ж не подарок к обычному дню рождения, а подарок к событию, о котором у наших родственников сохранятся воспоминания на долге годы.

Вернулись на вокзал вначале шестого, а поезд отправлялся в двадцать один двадцать. Спросил у мамы не побоится ли она побыть здесь без меня несколько часов, с тем чтобы я съездил в гости, к воронежской девушке, с которой дружу уже третью неделю. Она не возражала. Квартиру Лизы нашёл быстро. Дома была она и отец, а мать явилась буквально перед моим приходом. Увидев меня, Лиза завизжала от радости, а я сам назвал себя, сказал откуда приехал и заявил, что мы с Лизой встречаемся уже не первый раз. Моим визитом хозяева были ошеломлены, и даже явно растеряны. Хозяйка несколько раз извинялась, за то, что ничего не приготовили к моему приезду, потому, что не знали об этом. Пытались меня накормить, но я категорически утверждал, что совершенно не голоден.

Но пить чай пришлось. Думал, что будет такой же вкусный и ароматный как у Мельниковых, потому, что его заваривали в чайнике очень похожий на тот, в котором заваривала нам Константиновна. Но чай оказался обыкновенным, не отличающимся даже от нашего. Хотя домашние признавали, что не умеют правильно чай заваривать и не любят его пить. За чаем хозяева, особенно хозяйка, подробно расспрашивали о семье, о тех местах, из которых переехали в Красный лог, об учёбе. Хозяина больше интересовала моя работа. Ему даже не верилось, что в подчинении у такого молодого находится множество взрослых, опытных и даже пожилых колхозников. Спрашивал, не пытаются ли они опротестовывать мои распоряжения. Прервала их расспросы Лиза:

– Что вы пристали к нему. Я ж ведь уже всё рассказывала. Лучше мы сходим на часок погулять с Женей, пока погода установилась.

Прошлись с ней по освещённой улице, на которой даже поцеловаться негде было. Лиза предложила, пойти в тёмный переулок. Но я сказал, что буду ехать на вокзал, потому, что там меня ждёт мама, и что мы едем на свадьбу к моему троюродному брату. Услащав это, девушка громко и заразительно засмеялась. Дождавшись пока смех утихнет, спросил:

– Что такого смешного я сказал?

– Ты не говорил смешного. Это я с предков смеюсь. Они же в панике от твоего появления. Пришёл вечером – значит ночевать останешься. Мамка отзывала меня и спрашивала, буду ли я ложиться с тобою в одну постель и я ответила, что буду, а отец ворчать начал. Теперь обломаю их за эти переживания.

В Бедное мы с мамой пришли с Пасеково после полуночи, но тётя Ульяна не спала и даже свет не выключала. Теперь и в селе электричество вырабатывали не на колхозной электростанции, а подключили к государственной высоковольтной сети. Утром Юрка с Задорожним и Витькой Калько уехали за невестой. Мама встала рано, и вместе с Моториными и с тётей Олей Орловой готовили угощение для свадебного застолья.

Молодожёнов привезли в село после обеда, и на регистрацию поехали почти все наши родственники. Даже тётю Ульяну заставили собраться и ехать со всеми. Она отнекивалась, утверждая, что без неё не успеют всё приготовить к праздничному угощению. Но народ настоял, что матери обязательно следует присутствовать на таком торжественном событии.

Тётя Ульяна попросила маму, чтобы та проследила, как будут накрывать столы, и поехала с нами в сельский совет. Там уже нас ждали. Помещение было украшено флагами, и большими цветными плакатами на бумаге, изображающими счастливых молодожёнов и молодых родителей с розовощёкими детьми. Только во время церемонии я узнал, что по документам Юрка числится Кудиновым Егором Ивановичем.

После того, как жених и невеста расписались в свидетельстве, и надели друг другу обручальные кольца председатель сельсовета и секретарь поздравили их, Витька выдвинулся на первый план. Он на свадьбе исполнял роли и официанта, и баяниста, и дружка жениха. Стал сразу наливать представителям власти водку в стаканы. Но председатель замахал на него руками и заявил, что им не положено выпивать на торжественных мероприятиях. Что, в крайнем случае, можно по чуть-чуть плеснуть в стаканы, ему и секретарю чтобы они пожелали счастья молодым и символически выпили за их здоровье. Витька, к моему удивлению, оказался очень даже сообразительным. Сделав, так как его попросили, он всё же оставил в кабинете и распечатанную бутылку с водкой и закуски достаточное количество.

Свадебное застолье организовали традиционно. Сначала всех гостей пригласили подкрепиться после долгого ожидания и выпить по паре рюмок водки или вина на выбор. Затем Витька, на красивый расписанный под хохлому поднос установил две рюмки, положил две свадебных шишки и предложил молодым, но молодожёны заявили, что отсылают их родителям жениха. Витька объявил, что молодой и молодая кланяются этими шишками и хмельным тёте Ульяне и Юркиному крестному, которому на свадьбе была отведена роль его отца. У тёти Ульяны Витька узнавал, кому молодожёны будут отбивать следующие поклоны, и консультировался, что наливать в следующие рюмки.

Те, кому поклонились молодые, вставали со своих мест брали в руки шишки и рюмки и высказывали свои пожелания им. Потом объявляли о своих подарках молодой семье. Только Наливайки подарили барана молодого, овцу котную и ярку, на новое хозяйство. Остальные дарили деньги. Витька объявил, что все денежные поступления он с согласия жениха, как главы недавно созданной семьи, будет вкладывать в надёжный банк, потому, что его надёжность гарантирована тремя гербовыми печатями. Тут же был продемонстрирован и сам банк. Он собою представлял трёхлитровую стеклянную банку. Покрытую сверху холщёвым куском материи с прорезью. Материя на горловине банки была туго стянута несколькими слоями льняного шпагата, завязанного узлом «на бантик». Длинные хвосты шпагата, и петля узла были залиты сургучом, на котором были оттиснуты рельефы гербов от обратной стороны пятикопеечной монеты.

Ещё утром, пока я спросонья разглядывал убранство, кивнаты, вспомнилось как мы с мамой ночевали здесь, когда я был маленьким и дедушка Антон был ещё жив. Эти воспоминания и подсказали какой следует произнести тост на свадьбе. Когда подали шишки и рюмка нам с мамой, мы встали. Первой говорила мама. Она пожелала молодожёнам, чтобы они уважали и почитали родителей своих, а им самим здоровья, удачи, крепких и умных детей. После мамы взял слово я.

Получилось у меня не пожелание, а целая речь. Напомнил, что этот дом построил наш с Юркой прадед. Исай Иванович. Что они с женой выростили три сына и дочь, которые стали уважаемыми в селе людьми. Из четверых в живых осталась только дочь Исая Ивановича – бабушка Явдоха, сидящая за этим столом. Что сегодня по отличному поводу собрались представители всех четверых потомков, тех которые строили эту хату. Что среди нашей родни нет ни одного, которого можно было бы обвинить в недостойном поведении. Даже в семье Наливайко, в которой болезнь забрала сына в молодые годы, его жена осталась в составе нашего рода, и не стала создавать другую семью. И что Юре и Полине, следует почувствовать символизм свадьбы в хоте, прежние хозяева которой были хоть и простыми людьми, но оказались очень даже достойными по жизни. Что им следует жить так, чтобы тоже не посрамить честь нашего рода и памяти наших предков.

Пока говорил тост, разговоры за столом затихли, а когда в конце речи, объявил, что мы с мамой лично и по поручению нашей бабушки дарим молодожёнам столовые приборы, которые пусть в течении многих лет напоминают об этом дне – за столом неожиданно зазвучали громкие аплодисменты, как на концертах в клубе. Я так и не понял, чему все зааплодировали или моему пожелания, или тому красивому и дорогому подарку, который мы преподнесли.

Перед тем как ложиться спать, мама подошла ко мне и сказала:

– Ульяна сообщила, что «собирать на кур»³они не будут. А мне очень хочется с Люсей встретиться. Давай завтра с утра в Россошь поедем. Тебя ж на три дня отпустили.

Я не возражал. В результате мы уже в первой половине дня были в Россоше. По случаю выходного они были дома. Людмила Ивановна успела и на рынок сходить, а Евгений Стефанович, только завтракал, потому, что почти всю ночь не мог остановиться, делая важные записи, по тому делу, которое его так увлекло. Увидев нас на пороге, он воскликнул:

– Люся, а ты не верила в мой пророческий дар. Видишь, не зря я в постели до обеда валялся, и заявил, что одному трапезничать не с руки – теперь блины горячие будешь подавать для троих, а не одному.

Услышав, что заехали к ним всего на пару часов, хозяин даже чай пить не стал. Объявил:

– Вы тут с Ксенией пока косточки перемоете сельчанам – мы в кабинет. Попробую у Жени побольше нужной информации выудить.

Интересовало Евгения Стефановича очень многое. Просил рассказывать о таком, чего я совсем даже не относил к важному или значимому. Хотел знать чем колхозники сейчас занимаются, что делают в колхозе, и какие у них домашние заботы. Заставил меня задуматься когда поинтересовался:

– В домашнем хозяйстве ладно, думаю не один твой Кургуз, так усердствует и душу вкладывает в усовершенствование пород этих кур и кроликов. А вот скажи, не удавалось, ли тебе замечать у людей на колхозных работах, подобного энтузиазма?

Естественно, что подобного анализа я не делал и даже не задумывался над таким вопросов. Думал долго, даже плечами пожимал и не слишком уверенно стал пояснять:

– Я ведь в этом колхозе только с осени работать начал. Поэтому мало ещё что запомнил. Наряды каждый день, кроме воскресений и праздников даём людям на работу. Отказываются, только если кто заболеет или дела очень важные и срочные дома наметили. А так идут без возражений. Конечно на тяжёлую или на грязную работу с меньшем желанием. Но всё равно делают всё что поручаю.

– Ты меня не совсем понял. Мне хотелось знать, бывает ли у людей на колхозной работе, такие вот увлечения как ты только что про страсть Кургуза рассказывал?

И тут я вспомнил про хмелеводов:

– Я заступил на должность когда урожай хмеля в колхозе убрали, но главный агроном рассказывал мне про них. Звеньевой хмелеводов, Захар Львович подобрал себе в звено таких помешанных на этой работе, что они если их днём не пустить на плантацию, когда пришло время срочных работ, так они ночью выйдут и бесплатно будут делать всё что нужно.

– Вот, вот. Здесь особенно важно, что ты утверждаешь будто они поспешат сделать нужное даже бесплатно.

– Мне пока, такого самому наблюдать не приходилось. Это я со слов Андрея Семёновича Вам пересказываю.

– Это совершенно не важно, я ведь не следствие веду, а пытаюсь найти подтверждение своим догадкам. Твои сведения прямо окрыляют меня. Это пример подтверждает, что люди могут и в общественных делах, так увлекаться своею работой, если она у них любимая, что с радостью могут осуществлять её и без оплаты и без принуждения властей.

– Не знаю может они это ради славы делают? Потому, что научились выращивать самый лучший в области хмель. Агроном главный говорит, что может даже лучший в стране.

– Причины мотивации здесь не важны. Для меня важно получить примеры именно когда добровольно, не по приказу, не из-за необходимости зарабатывать средства к существованию – трудиться на производстве люди могут так же увлечённо как у себя дома.

Поняв ход его мыслей, я добавил:

– Тогда Вам может понравиться и то, как две доярки, не из-за денег, а просто так вроде бы как соревнуются между собою. Мне зоотехничка нашей бригады рассказывала про них. Там одна пожилая уже славилась тем, что коров в своей группе содержала в такой чистоте, как детишек дома культурные матери содержат. Она даже в передовиках не ходила и надои у неё средние по ферме были, а вот за коровами своими ухаживать она времени не жалела.

– Как я понял, за чистоту животных дояркам колхоз не доплачивает?

– Нет, конечно. Заведующая следит только, чтобы вымя хорошо мыли перед дойкой. А бока сзади и животы во время стойлового периода у коров все в навозе обычно. Коровы ж на привязи. А навоз скотники из-под них всего два раза в день убирают.

– А какие ж меры предпринимает эта чистюля?

– По словам Насти, она времени на уход тратит чуть ли не больше чем на дойку. Приходит раньше всех и уходит последней. Она и навоз вместо скотников у своих коров сразу старается сгребать, как только лепёшка появилась. Все доярки только объедки из кормушек, выбрасывают под ноги коровам, а она ещё и соломы дополнительно приносит на подстилку. И щёткой вычёсывает каждую ежедневно. Ведь если не вычёсывать грязь с боков и живота у коровы, то за зиму у неё наслаивается и засыхает такое её количество, что они до середины лета не очищаются. Она если какая подопечная сильно испачкается, даже водой горячей, которую для мытья вымени греют, моет такие места.

– Ты ж говорил, про соревнование.

– Да, летом к ним на ферму поступила после школы молодая доярка. Она на хорошую группу попала. Поэтому быстро в передовые выбилась. Так она тоже пристрастилась так же ухаживать за своими коровами. Даже хвосты им расчёсывает, чтобы пушистыми были. Теперь их две таких. Приходят раньше всех доярок и после дойки ещё по целому часу возятся со своими Зорьками. Даже тайно ходят сравнивать как выглядят коровы у соперницы.

– Если я правильно тебя понимаю, то это ни чем не отражается на их зарплату.

– За красоту коров не платят конечно. Хотя молодая в передовиках. А если надои выше, то и зарплата у неё выше, и премия может быть по итогам. Но их пристрастие хлопот лишних доставляет ого сколько. Я с этой молодой подружиться хотел, так ничего не получается. Она даже в клуб не ходит. Даже когда кино интересное. Им же в пять утра дойку утреннюю следует начинать. И до фермы ей идти больше километра по любой погоде. Поэтому она после вечерней дойки сразу спать ложится, чтобы утром не проспать.

– Этот твой пример, ещё надёжней подтверждает мои догадки. Ведь девушка идёт на определённые лишения. Не может получить те прелести жизни, которые ей могли быть доступными, и которые так важны для молодёжи. И всё это совсем не для денег, а ради достижения поставленных перед собою целей.

Следующая тема тоже оказалась из тех которую. я не считал проблемой. Хозяин очень подробно и дотошно стал расспрашивать о том, как в селе относятся к спиртному. Пояснил, что в нашем колхозе выращивают сахарную свеклу, следовательно самогона люди могут гнать столько сколько вздумается. Но этим делом занимаются чаще всего одинокие старухи, для которых продажа его является важным подспорьем в деньгах. У других аппаратов нет и пить свекольный самогон даже у рядовых колхозников считается позорным. В моей бригаде всего два таких пьяницы. Хотя и их я не часто вижу в сильном подпитии. Ещё на нашей улице живёт семья, в которой муж нормальный, а жена запойная. Она даже из-за этого считается вроде бы как больной. Ей и наряд не ходим давать. Когда выходит из запоя по хозяйству дома управляется. Стирает, гладит, убирает всё, что во время запоя накопилось. Самогоном обеспечивает себя сама. Когда в нормальном состоянии готовит его на будущее. Муж не мешает, потому, что в противном случае она будет искать выпивку на стороне, и ни с чем не посчитается, чтобы достать её. Рассказал и о закусочной.