«С собаками в Капитолий не пускали.
Ратмир сидел на привязи рядом с шершавым бетонным столбом, время от времени пытаясь избавиться от намордника. Делал он это без особого старания. Давно уже ставшая привычной ременчатая снасть не причиняла ему особых неудобств – просто надо было хоть чем-то себя занять. Утро выдалось душноватое, зато спокойное. Никто не толпился на асфальтовом пятачке и на полого восходящих ступенях, не требовал справедливости, не вздымал картонок с коряво начертанными лозунгами. Врождённое чутьё подсказывало Ратмиру, что свора шумных двуногих существ, если и сбежится сегодня к Капитолию, то позже – за полдень, в самую жару…»
Беда была не в том, что мир двуногих запутан и подл, а в том, что ты сам ничуть не лучше этого мира.
Дело-то ведь не в том, колдун ты или не колдун. Главное, чтобы народ в это верил…
Ратмир наслаждался жизнью. Людям не понять этого чувства, поскольку жить означает пребывать в настоящем, куда эти двуногие почти никогда не заглядывают. В данный момент их было в помещении трое: Рогдай Сергеевич, Гарик и Лев Львович – но все они мысленно присутствовали не здесь, а в Капитолии, и не сейчас, а в три часа дня.
Всякий праведник – лох. Хотя далеко не всякий лох – праведник…
Рискну сказать, что собака – лучшее из человеческих творений. Вы спросите: "А как же ракеты? Компьютеры?" Да, конечно. Ракеты. Компьютеры. Но они ведь, согласитесь, не живые. Бездушные. А в собаке человек хотел видеть не просто помощника, он хотел видеть прежде всего друга и поэтому стремился вложить в неё всё лучшее, что было – или чего не было – в нём самом: верность, преданность, честность… <...> Кошка – это совершенно иная, а самое главное, чуждая нам психология. Не могу не вспомнить мой любимый анекдот. Старый-престарый… А анекдот такой. Пёс лежит, думает: "Хозяин меня кормит, поит, лечит… Наверное, он – Бог. Кот лежит и думает: "Хозяин меня кормит, поит, лечит… Наверное, я – Бог…"
Необычная вещь. Сначала думалось, что все же речь идет о чем-то более привычном, например, о вервольфах или чем-то в этом духе. Оказалось все гораздо глубже. Это книга о собачьей преданности и готовности пожертвовать собой. Способны ли на это люди? Может быть, если они встанут на четыре ноги. Необычное, стильное и запоминающееся произведение
С этой повести началась моя безумная любовь к непревзойдённому Лукину. Что странно, потому что сатиру я не люблю, а он именно такой - жёсткий, правдивый и очень смешной. Что ни книга - не в бровь, а в глаз!
Вся соль в том, чтобы не знать сюжета до прочтения. Я первые несколько страниц была уверена, что повествование ведётся от лица собаки, пока эта самая собака не поднялась на ноги и не заговорила! Вот что значит - высший кобеляж! Когда даже сны собачьи снятся...
Рискну сказать, что собака – лучшее из человеческих творений. Вы спросите: "А как же ракеты? Компьютеры?" Да, конечно. Ракеты. Компьютеры. Но они ведь, согласитесь, не живые. Бездушные. А в собаке человек хотел видеть не просто помощника, он хотел видеть прежде всего друга и поэтому стремился вложить в неё всё лучшее, что было – или чего не было – в нём самом: верность, преданность, честность…Мысль о том, что "если вы... значит вы достигли уровня развития своей собаки" не нова, но здесь она видна особенно ярко. Мы видим человека в образе человека и человека в образе собаки, и сможете ли вы однозначно сказать, в какой ипостаси он лучше? А в какой - лучше ему?
Беда была не в том, что мир двуногих запутан и подл, а в том, что ты сам ничуть не лучше этого мира.Ратмир в итоге сделал свой выбор. Думаю, он был счастлив.
P.S. "Чушь собачья" много вопросов поднимает на самом деле. О профессионализме:
Человек, он ведь, как известно, на девяносто процентов состоит из своего ремесла…О жизни здесь и сейчас:
Ратмир наслаждался жизнью. Людям не понять этого чувства, поскольку жить означает пребывать в настоящем, куда эти двуногие почти никогда не заглядывают. В данный момент их было в помещении трое: Рогдай Сергеевич, Гарик и Лев Львович – но все они мысленно присутствовали не здесь, а в Капитолии, и не сейчас, а в три часа дня.О свободе, в конце концов:
– Учителя, вероятно, не раз говорили вам о том, что вы живёте в самой свободной стране, – с подкупающей простотой начал Ратмир. – Для вас это уже наверняка стало скучной расхожей истиной. А я вот помню ещё времена произвола, когда людям, представьте, запрещали работать собаками. Сейчас трудно в это поверить, но тогда, стоило кому-нибудь тявкнуть (я уже не говорю о том, чтобы стать на четвереньки и завыть), его отправляли в психушку. Там ему ставили диагноз: цинантроп. То есть сумасшедший, которому кажется, что он – собака…Читайте сами и делайте выводы.
Сборник Лукина мне продали на книжном развальчике за символический полтинник. "Уценка", - пояснил продавец. - Семь лет как вышла, не берут". Закон рынка: в отличие от фантазийных сказочек, правда спросом не пользуется. В "Чуши собачьей" писатель-фантаст выходит за рамки жанра, создав социальную сатиру, сравнимую с шедеврами Рабле и Свифта. Он рисует общество, считающее идеалом благополучия собачью жизнь и ставящее памятники за собачью смерть. Издание единственное, тираж 10 тысяч. Вставшим на четвереньки книги не требуются. (2010)
Эту книгу я прочитал много лет назад, но до сих пор помню удивление от этого произведения. Если её читать, то только погружаясь в неё - откинув собственные предубеждения и жизненный опыт, которые как фильтр, крадут суть...
Книга с говорящим названием. Можно, конечно, приплести сюда, что это наше будущее, но по мне, так чушь полнейшая
Отзывы 5