Второй особенностью стала одежда, а точнее только самая верхняя её часть. Милые дамские шапочки. Тут явно было о чём поговорить. Необыкновенных форм, размера и цвета в сочетании с повседневной одеждой, делали женский образ гораздо разнообразнее, колоритнее и не только. Единственное, что говорит: «Я давно собрала свою коллекцию. Нет смысла их больше искать». Одевать их она, почему-то вообще не любила. «Они милые, но глупые. Я не стала бы носить курицу из духовки на голове». Мира представила подобную шапочку и легонько улыбнулась. Все остальные образы, теперь крутились возле подобной концепции. Непонятная вещь в виде шапочки. Тостер, часы. Ананас или арбуз. Более привычный улей или гнездо. Отчасти, стало понятнее, почему Лоя лишь изредка могла достать с верхней полки подобный атрибут.
Одна из главных целей жизни – избежать одинаковости и однообразия во всём. К чему только не прикоснись. В случае с кораллами и шапочками, ей уже удалось. Попытки что-то подобное привнести, касалось и повседневной одежды. Если строги обязательства внешней формы, то там непременно найдётся парочку аксессуаров, способные разбавить унылый по всем фронтам вид. Как говорит она: «Разный подход люблю. Люблю участие в общественной жизни. Много на самом деле, чего люблю. Да, выглядишь как всё. Как сплошное пятно, однако в этом есть некий шарм. Сплочённость. Предназначение. Обязанности и порядки… У нас везде контроль куда нос не сунь…».
Любое общество без проблем, не может существовать. Даже самые, слабые стороны, и то полюбилось. Люди. Наполнение разношёрстых людей. Оно само, может и не нравиться в целом, но нахождении в его группах, делает её чуточку активнее. Устойчивее. Сильнее. Лоя состоит в различных коллективах социума и как раз токи, сама форма является неотъемлемой её частью. Строгой. Навязчивой и безупречной. Подросток вынужден адаптироваться под выбранный класс. Это –норма. Ценный, жизненный урок. Подстраивайся под данное общество. Иначе, навряд ли получится нормально жить. «Лучше уж… абы как, чем быть непонятым изгоем». Вот и приходится быть как все. Плюс-минус. Из всего перечисленного, чаще в разговоре упоминается школа, потом плавание, и щепотку кабаре. И везде ко всему нужен свой подход.
Внезапно, между строк проскальзывают ещё парочку других занятий, про которые девочка прежде ничего не говорила. Она бы и не вспомнила их, если бы не стала запутываться в своих же словах. Если первая пара занятий лежала на поверхности, то последние два оставались загадкой. Вскользь упоминались слова, что ей иногда приходиться убираться, но ни место, ни специфика работы не упоминались. Так, ерунда. Считай оговорилась. То ли одноразовое мероприятие, то ли выдумка. Последнее и вовсе не считалась работой, а скорее разнообразием на открытом воздухе. Кучка не пойми-кого. Вместе изредка сходились. Вместе чем-то занимались. Больше Мира не выпытывала. Последними стали надрывные слова: «Я готова быть где угодно лишь бы как можно позднее возвращаться домой». Все догадки отпали замертво. Становилось вновь неприятно на душе.
Человек одновременно говорил правду и противоречил себе. Местами, ей не хотелось отягощать своими проблемами, хотя иногда прорывалось словцо. Если минуту назад, что-то дико не нравилось, что аж прям трясёт, то секунду спустя, ситуация раскрывалась под другим углом. Это как проблему с другой стороны рассмотреть. Альтернативное мнение. Усердно работаешь – закрепляешь умения и выносливость. Вынужденное общение – новые знакомства. Различные профили – адаптивность. Одна, и та же картинка, может восприниматься совершенно по-другому. Голос постепенно становится прежнем. Обиды уходят в сторону. Спустя некоторое время кажется, что просто не хочется лишний раз тревожить человека. Эмоции затихают. Речь ровнее звучит. Спокойнее. Тише. Финальный приговор звучит так: «Мне нравится, когда ты делаешь что-то для людей. Так хотя бы кажется, что в тебе нуждаются». Именно эта фраза, и обобщает всё ею сказанное.
Звук становится невыносимо громким, от чего разговор переходит чуть ли в не перекрикивание. Мира пытается разобрать слабый голосок.
– (Неловко) Я уже говорила сегодня… Я слегка неуклюжая, но если бы это касалось только походки, то всё было бы… хорошо…
Соседка едва улавливала её слова.
– (Громко) Я и сама в твои годы была невнимательной…
– Нет. Это совсем не то!
Бойкие перипетии заставили шофёра объявить взор. Звук стал по тише.
– Девушки, – удручённо вздохнул. – Ах, ёптыж… – посмотрел на Миру.
Врач недовольно скорчилась. Только через несколько секунд вернулись в голову мысли. С прерванной точки возобновился разговор:
– (Боязливо) М-Можно… (Увереннее) Можно немного по тише, а? Я тут, – ткнул рукой в экран, – понимаете ли, стараюсь вникнуть. Такой сюжет… Прям… периферии, а вы… – махнул рукой. – Ай ладно…
– (Недовольно) Вы бы лучше за дорогой следили, а то мы половину пути почти-что стоим.
– Слушайте, женщина, – вздохнул. – Я устал, вы устали, другие люди вон тоже устали, – указал ладонью в окно. – Не одни вы хотите попасть домой, но от этого машина ехать быстрее не станет, уверяю вас точно. Если вы будете мне мешать, то я с радостью, – убрал руки с руля, – могу в принципе и подождать. Оставлю машину как есть. Где-то, – посмотрел на наручные часы, – на пол часа. Я не против подождать пока вы полностью не выговоритесь и не угомонитесь… (Сдержанно) Дайте хоть… пять минут прожить без ваших раздражающих криков, хорошо? А то ни черта не понятно, – повернулся обратно к рулю. – Вам решать.
Машина остановилась на перекрестке, мешая потоку следовать позади.
– (Недовольно) Езжайте… Уяснили…
– Вот и хорошо.
Через небольшой промежуток движение возобновилось вновь.
Следующая часть пути прошла молча. И писка не издавалось со стороны. За предыдущие диалоги, Лое так и не удалось выцепить хоть что-то вменяемое из жизни Миры. Фрагментик. Коротенькую историю. Да хотя бы любимый цвет или место для отдыха. Ничего. Вообще. Расплывчатые фразы и формулировки. Либо отнекивается, либо нелепые шутки в ответ. Обрывочная речь больше путает, чем даёт реальный контекст. Мелкие слова и сумятица. Объясняют многое, но не дают суть. Мимолётная загадка, сказанная не совсем в радостном тоне. Результата как такового не понять.
Звук передачи и мелькающие картинки, нескончаемо насилуют твой мозг. Эксплуатация гэгов и бесконечные клише. Про мамаш. Про батю. Про девушек и несчастных их парней. Про тупых качков и тупых как пробка силиконовых модниц. Про внешность, соцгруппу и битьё между двух полов. Про священников и полицейских. Про шалав и в целом, про тупое бабьё. В одном углу отношения, а в другом теракты в метро. Сортирные шутки встречаются реже. Китч превалирует ещё. Сама подача на косую ногу вечно хромает. Интонация кряхтит, не говоря уже о содержании. Яркая обёртка внешности, может реально отвратить. Всё бы и ничего, но главная проблема – редактура. Верхушка боссов, которые намеренно пытаются данный кал в массы продавить. Даже если смениться не одно поколение, то всё равно найдется горстка ленивых и жадных упырей, желающие сделать подделку на скорую руку. Подобное никогда не достигнет успеха у нормальных людей. Мира просто отстала от жизни.
Много пустого времени уходило на бесцельное ожидание. Время шло, а они в лучшем случае покидали внешнее кольцо центра. Заняться особо нечем было. Спереди сидел напущенный хмырь, не желающий иметь дела ни с кем кроме себя. С боку «неуклюжая» девчушка. Совсем рядом, подпортившая себе настроение врач. Подросток, как и полагается, чувствовал себя хуже остальных. Голова ни разу не поднималась выше спинки сидений. В руках бесконечно теребился кончик волос. Губы двигались неспешно, однако молча этого не разобрать.
Как только таксист покинул кольцевую, дело мигом пошло. Прямая дорога не имела практически никаких нареканий. Короткие передышки. После светофора – быстро мчатся вперёд. До спальных районов оставалось совсем ничего.
На очередном перекрёстке показалось ключевое, двухэтажное здание из красного кирпича и белого, приподнятого вверх козырька. Его трудно не заметить даже под высоким забором. Вытянутая, продольная форма. Острые бока и углы. Разноуровневая высота секций. Где-то выше платформа. Где-то ниже. Где-то есть с обоих сторон. Ромбы в виде окон встречаются чаще, чем квадрат, однако круг в одном месте всё же используется. В ключевом. Фасад здания. Самое большое по меркам жилого строя стекло. Кусочки геометрии сплелись вместе словно взятые с листка бумаги. Девушка указала пальцем:
– Остановитесь возле серого дома.
– Напротив Бригантины? – кивнул в сторону.
– Да, только заедьте (устало) пожалуйста во двор. Нужно кое-что передать.
– Не вопрос… А его ещё как, – присмотрелся, – не отремонтировали?
– Нет… хотя какая разница. Будет очередной магазин…
Через пол минуты машина зигзагом выехала во внутренний двор минуя несколько преград. Колёса остановилась возле стильного домика, рассчитанного на 16 семей по четыре квартиры в ряд на этаж. Обычный прямоугольник, правда отреставрированный. Форма проста и не замысловата, за то окрас вновь придаёт постройке жизнь. Серая основа. Красные балконы. Кирпичные на земле стенки и борта. В каждой лунке своё миниатюрное деревце и маленький сад. Ритмический подход ощущается во всём. Чередование от малых, до больших черт. Размер окон. Объём площадки для зелени наверху и подобных зданий кругом целая плеяда. Из 12 мелких домов образуется квадрат. В центре – огроменная, детская площадка, облагороженная целым комплексом приблуд для детей. По краям периметра парковки. Кругом лавочки под деревьями и фонарные столбы. Ночью можно без проблем устроить выгул ребёнка на площадку, вот только за частую собирается там отнюдь не детвора. Молодёжь. Нашли себе время для отдыха. Культурные, ночные сволочи. Из-за их воплей порою нормально не поспать.
Мира не стала зря терять времени и сразу же потянулась к ручке двери. На удивление, дверца никак не отреагировала. Данная выходка крайне возмутила.
– (Нервно) Что за ерунда? – ещё раз дёрнула. – Я хочу выйти!
– Тише, тише. Не так быстро.
Неосторожные слова за раз взбесили спутницу, стоило лишь открыть рот.
– Ну что ещё?! – неприятно огрызнулась.
– А платить то, кто будет? – кивнул в сторону другой спутницы. – Она?
– Всё нормально, – протянула запястье. – У меня есть…
– Не надо деточка, – опустила её руку, – не надо. Я сейчас всё оплачу, – злобно посмотрела на шофёра. – Секундочку…
– Я так и думал.
Из кармана рубашки показался ручной сканер, чуть длиннее самой обычной шариковой ручки. Гранёный. Чёрный. Больше похожий на футляр для трубочки. Тонкая коробочка от зубной щётки. Сейчас нужды в нём не было, но он всё равно крутился в руках. Водитель даме не доверял. Он дожидался характерного писка аппаратуры. Край глаза то и дело косился на монитор. Сигнал прозвучал.
– …Оплачено, – приятно вздохнул. – Наконец, – убрал прибор обратно в карман. – Вот теперь, хоть куда угодно. Прошу, – убрал защёлки.
Щелчок, и двери сами распахнулись.
– Подожди меня, – поправила браслет, – я скоро вернусь.
– Хорошо… Я подожду.
Идти благо не так далеко пришлось, за то пришлось подниматься аж на 4 этаж. Коротенький, лестничный пролёт сопровождался глухим цоканьем резвых каблуков. Спешила, как только могла. Ноги ныли. Даже в её родном доме был лифт. Здесь же его и подавно не было. Злость и терпение. Терпение и злость.
Меньше чем за минуту дверь на спех открылась. Уютная атмосфера уже не казалась такой безупречной. Настроения не было. Белый цвет голых стен бил по глазам. Первом делом – слетели оковы постиндустриальной моды. Послабление за вечер. Просто прохладный пол. Разбросанные по отдельности туфли мало с чем сочетались. Это на первый взгляд. На второй же, кое-где проступали мелочи, но это скорее невольно взятые в оборот привычки, ставшие допустимыми в потуге работы. Повсюду наклёвывались баночки с таблетками. Их было не так много по меркам процедурного кабинета, но они были почти везде.
Одна упаковка возле зеркала. Баночка микстуры среди духов. Обязательно возле туфелек найдётся пластинка таблеток. На тумбочке. Внутри шкафчика. На полочке. По беглым подсчётам, в одной только прихожей, медикаментов было что-то около 8–11 штук. Первая ёмкость с тумбы оказалась безнадёжно пуста. Отсутствие звука внутри, отправило её в скоротечное путешествие. Последующие две возле зеркала на подложке – на половину и треть пусты. К их надобности Мира прибегала в последний момент, когда отчаяние, казалось бы, берёт вверх.
Губа перед зеркалом ненароком прокушена. Отражение показывает лишь суть. Весь графияж давно спал. Его изначально не было. Она видела уставшее, бледноватое лицо и морщины. Заспанные глаза. Хуже всего на ощупь ощущалась кожа. Сухость и покалывание. Как будто после электрических ванн. Весь шарм куда-то исчез. Отягощающий вид. Жалкий. Мелкий промежуток бодрствования после долгого сна. Зацикливаться на своём отражении врач не стала. Дала себе пару пощёчин и отправилась прямиком в спальню.
По всей квартире то тут, то там, можно много чего найти. Особенно что-нибудь из смежных медикаментов. То, что попадалось на глаза: треть составляли витаминки. Отдельно для глаз. Для волос. Для кожи. Местами обычный комплекс минералов. Иногда пьёт. Иногда нет. Иногда и вовсе забывает на полгода. Кое-где всё ещё утыканы блюдца со сладостями. И в кусочке шоколада можно полезное найти. Остальные две трети – антибиотики, которые она в жизни едва ли хоть раз открывала. Большая часть попросту запакована. Превалируют белые этикетки. Реже жёлтые встречаются. Голубые – практически никогда. Безусловно, можно всё красиво облагородить. То ли морально не созрела, то ли лень по тумбочкам убрать. Максимум, что приходилось пить – таблетки от головной боли и то раз в пару месяцев. То, что оставалось на виду не несло за собой большой угрозы.
Последние 10% – антидепрессанты, если в жизни настал полный пиздец. Как раз эти капсулы активнее всего расходуются. Их жалкий процент за месяц значительно подрос. Когда оказывается пуста ёмкость, руки понемногу начинает трясти. Отголоски дешёвого кофеина, который убаюкивал по прибытию в Ласко. Самое важное, как и полагается, хранилось в удалённом от простых глаз месте.
Мира быстро вошла в спальню. Беглый осмотр по комнате ничего не дал. То же самое, что и в прихожей только другой марки. Выбор моментально пал на шкаф. Дверца открывает богатейший выбор одежды и других украшений. Платья. Обратно туфли. Сорочки. Брюки. Джинсы к большому удивлению. Грецкий орех. Пиджачки. Маечки и юбки. Галстуки. Рубашки. Парочку халатов в самый притык. Плюс ко всему, две выделенные полки под сумочки и клатчи. Там же ожерелья и браслеты, которым места не хватило в соседней тумбе с нижним бельём. Заколки для волос и пояса. Заколки как раз по всему дому были разбросаны.
Не касаясь нижнего отсека забитого постельным – гардероб буквально на глазах ломился от разнообразия. Рука медленно тянулась в самый конец к одной из удалённых секций прорубая себе проход. Взгляд по пути выцепил любимый, шёлковый бант. Чёрный. С голубой каймой. Уже лет как 10, перестали заплетать косу, но бант сохранился. Мира изредка вплетает его в причёску. Исключительно в домашних условиях. Только не сейчас. Обычно, он приятно красуется на тумбе, но по старой привычке, периодически прячется в углу. Ситуация быстро меняет ракурс настроения. Волосы плавно сплетаются в хвост. Надевается бант. Больше он не пропадёт.
Помимо уже ранее виденных вещей, неожиданно стали встречаться новые платья среди уймы вешалок. Некоторые как будто попадались впервые. Радость от свежей шмотки ещё та. За каждой покупкой стоит своя история. Повод, однако, не самый лучший в данный момент. Лишний раз пробежалась глазами от начала и до конца. Компактно свесила обратно. Немного подумала и всё же нагнулась. Встала на коленки. Убрала по дальше черевички. Сжала кулак и начала лупить по вертикальной дощечке под низом основания. Раза с седьмого, пробить брешь таки удалось. Ели достала из щели пыльную аптечку. Ничего и близко не намекало на медицинские принадлежности. Скорее обычный набор масляных красок.
Вместо тюбика, в каждой секции томилась тонюсенькая колбочка со своими «специями». Палец основательно с одной на другую, рыскал ту самую. Она как раз затерялась под самый конец. Матовая. Белая. Колбочка охотно легла в кулаке. Содрала этикетку ногтем. Захлопнула коробку. Засунула обратно. Поправила деревяшку и след от вскрытия простыл. Лишь мелкие царапины на светлом полу выдавали погрешности паркета. Последний кусочек ореха отправился на зуб.
В дальней тумбе тоже хранились медикаменты. Их так же следовало найти. Среди трёх отсеков лежало столько пачек химии, что кажется почти ото всех бед. Бесконечные упаковки. Крупные банки с ладонь, с непонятным названием. Мази. Спреи. Крохотные ампулы и капли. Спасение чуть ли не от каждого недуга. Все ящики по итогу легли рядом от двери в углу.
Плюс-минус схожий аналог имел кучу достоинств и таких же недостатков. Сколько втирать. Сколько ждать. Какие имеет побочные последствия, не говоря уже о непонятно написанном языке. Остаточные воспоминания наталкивают на его пользу, только непонятно где. При порезе или ушибе. Послеродовых травм мышц. Разогревает или наоборот, помогает остудить. Бег по новой, ничего толком не даёт. Все лишние упаковки с лёгкостью летели на кровать.
Ничего лучше, чем первый вариант, в итоге не нашлось. Пластиковая банка неудобных размеров. Именно из-за неё с трудом выходили отсеки. Впопыхах всё оставалось лежать как есть. Быстро рванула обратно в прихожую. Остановилась на секунду мимо зеркал. Посмотрелась. Ужаснулась. Отправилась дальше. Взгляд упал на две последние баночки на подложке. Напоследок, всё же дернулась рука. Последними были одеты тапочки. Перед самым выходом вспомнила про флакон.
Такси, как и полагается, ожидало внизу. За это время шофёр, уже сварганил из термоса кофеёк. Только собрался выпить – несколько стуков в стекло. Нехотя обратил внимание. Натужно открыл дверь. После кивка, Лоя вышла наружу.
– (Запыхавшись) Смотри и запоминай…
Мира с ходу старалась вбить в головку подростка рецепты пропущенных лекций. Она держала в руках целый кладезь эмоций.
– (Тяжело) Эта баночка, – протянула, – антибиотики… Если почувствуешь боль в боку, то смело пей одну. В день можно не более… двух с интервалом не менее шести часов между приёмами. Снимает боль, но не лечит. В лучшем случае каждая таблетка поможет пережить по пол дня. Может местами немножко ну-у-у… В общем, имеет ряд преимуществ, а в остальном тебе это знать не особо то и нужно… Так, – отмахнулась, – всякий научный бред. (Искренне) Молю, только не перепутай дозировку. Одну и только одну за раз. Два раза в день с интервалом не меньше шести часов. Договорились? И то, если только болит. В ином случае лучше не пей. Поняла?
– Да, поняла.
– Отлично умничка, – поместила ёмкость прямо в руки, – отлично. А вот это, – глазами указала на огромную банку. – Это мазь. Рассасывает места ушибов. Универсальная во всём. Да, – вздохнула, – меньше тары у меня не нашлось, но за то на крайний случай, у тебя всё будет. Ты только главное наноси по чуть-чуть и втирай. На этикетке… – присмотрелась, – в общем по немного и-и-и… главное, в ранку не попадай. Если попало, быстро тряпочкой смажь и тихонько смочи водой. В случае, если будет жечь кожу, то… лучше минут… 20 подержать под холодной струёй. Так надежнее будет, и-и-и главное потом… не три глаза. Руки хорошенько для начала с мылом промой. Это зараза сильная, но помогает эффективно. На ура справляется во всём. Единственное – только герметику банки не нарушай, и-и-и… не надо использовать масла и прочие, жирные крема. Так, помимо химического ожога, термический произойдёт. Лучше уж тогда, скорую вызывать. Если вкратце, в общем то и-и-и… всё…
Мира взволнованно остановилась. Человек беспокоился о чужом здоровье.
– Хорошо, хорошо. Я всё поняла.
Лоя с удивлением приняла ёмкость мази, высотой примерно с палец.
– Вот и хорошо, – немного успокоилась. – Хорошо. И последнее, – неохотно открыла вторую ладонь. – Это очень… сильнодействующее… Лекарство в общем.
Речь шла размеренно, но волнение никуда не делось.
– Его применять лишь… в крайнем случае. Когда… острая боль. Когда… Ну невмоготу, понимаешь? Блин, – задрала голову. – Вот представь… Просыпаешь ты посреди ночи и встаёшь. Если встала и неприятно ноет бок, то смело пей первые. Ничего страшного не будет. Если проснулась и буквально скрючило от боли что аж… прям… трясёт, тогда бери отсюда, – протянула колбочку. – Исключительно, когда невозможно терпеть… Где первое бессильно, второе справляется с лихвой, но учти, либо то, – кивком указала пробирку, – либо это. Их категорически нельзя совмещать. Ну вообще ни как… Возвращаясь к нашей «малютке», – не однозначно посмотрела на ладонь, – не более одной таблетки на весь день и то, желательно перед сном. Если вдруг, ну совсем уж стало невыносимо, тогда лучше сразу же их принимай. Потом ложись спать. Могут возникнуть слегка… побочные эффекты. Головокружение там… Восприятие кажется мутным как… но ты главное ложись и спи, и боль – как рукой снимет… Если на утро не успеешь, то всё равно приходи. Хоть в конце дня… Больничный на сутки, я для тебя выбью. Главное только – сразу приходи ко мне… Это лекарство… – взглотнула, – тупо помогает пережить ночь. Позволяет уснуть, правда местами… крайне нездоровый сон. Можешь и до полудня с лихвой проспать, но лучше… (взволнованно) принимай их на самый крайний случай. Если только нестерпимая боль. Это очень, очень важно. Ты меня поняла? Поняла?
– Да, я поняла, – взяла колбочку из её ладони. – Вы только не переживайте за меня. Всё со мной будет хорошо. Я вам обещаю.
– (Расстроенно) Не могу, деточка… Не могу, – обняла за хрупкие плечики. – У меня сердце кровью обливается, зная в каком ты состоянии, а я тебя отпускаю. Душе всё неймется… Тягостно мне…
– (Болезненно) Пожалуйста, только не начинайте…
Голос Лои в миг задрожал, готовый сорваться вместе на пару, в захлёб.
– Хорошо, – убрала слезинку, – я сдержусь. Дай хотя бы… с пол минутки отдышаться… Всё, будет… хорошо… – Давай напоследок, – оторвала ручки, – хотя бы повторим. Я хочу быть точно уверена.
– (Вдумчиво) Первые можно пить… два раза в день с промежутком не меньше шести часов, а те, что маленькие – только в крайнем случае. Раз в день, и только перед сном. Когда спать в целом захочется. А мазь, – посмотрела на руки, – нужно понемногу втирать. Осторожно, чтобы та не попала в ранки. Если да, то надо смывать под краном в течение… кажется… 20 минут. Я, права?
– Молодец, умничка, молодец… Давай ещё раз обнимемся. На прощание.
Лоя без колебаний обняла. Больше нечем отплатить за её доброту.
– Ладно, – взгрустнула, – тебе пора… Не хочу тебя долго задерживать. И да, чуть не забыла. Мазь и эти таблетки – ты можешь смело оставить у себя, но вот колбочку, ты мне обратно принеси. Договорились?
– (Радостно) Ага, а-а-а… – внимательно присмотрелась, – что у вас осталось в руках? Это… тоже для меня?
– (Взволнованно) Божички, – разжала пальцы, – это же духи… Чуть дура не забыла. Держи. Завтра… – взглотнула, – жду у себя. И это… береги себя. Хорошо? Я обязательно тебе вечером перезвоню. Твой номер, есть у меня.
– (Радостно) Ой, – покрутила в ладошке пузырёк, – спасибо… Я-я-я…
– Не нужно, – аккуратно погладила по щёчке. – Я всё прекрасно поняла. Садись в машину. Тебе пора.
Лоя напоследок счастливо кивнула. Быстро расфасовала по карманам и села в автомобиль. Перед тем, как позволить им уехать, Мира постучалась в окно водителя.
– Чего изволите? – с нахальным взглядом произнёс в сторону оппонента.
– (Грубо) За девочку оплатить.
– Так вы уже всё оплатили.
– (Настойчиво) Я хочу – доплатить. Я хочу, чтобы вы в целости, и в полной сохранности, до дома довезли. Лично до квартиры сопроводили. Это, возможно?
– Ну-у-у… да, – пожал плечами. – В целом да… Так она что, (шёпотом) в неблагоприятном районе живёт?
– (Тихо) Нет, но лучше для сохранности сопроводить. Так надежнее будет.
– Ладно. Хорошо, – вытащил маленький футляр. – Руку пожалуйста… У вас эт, – прищурился, – точно кровь. Где-то уже успели… порезаться?
– Не важно. Боль скоро пройдёт.
– Как скажете, – пожав плечами, убрал в карман гранёный карандаш.
Вернувшись к бордюру, Мира легонечко постучала в окошко, помахав на прощание рукой. Девчушка не успела отреагировать в ответ. Авто двинулось в ту же секунду. Только уже врач собиралась уходить, как резкий тормоз, обратил на себя внимание. Окошко заднего сиденья на полную раскрылось.
– Мира, подойдите сюда! Я хотела вам… кое-что важное дорассказать!!
Сердце внезапно съёжилось. Из двери снова засиял знакомый силуэт. Мира незамедлительно помчалась, словно сейчас от этого зависела чья-то жизнь.
– (Запыхавшись) Что случилось?!! – удивлённо уставилась в ответ.
– (Воодушевлённо) Я кое-что вспомнила. Это очень важно. Если сейчас не спрошу, то ночью не смогу уснуть.
– Хорошо, только спрашивай побыстрее. Не надо заставлять ждать людей.
– Так вот, – взглотнула, – я хотела кое-что спросить… Как здоровье у Кая?
– (Растеряно) Да-а-а… нормально всё… Его здоровью ничего не угрожает.
– Ух, – облегчённо выдохнула, – это хорошо, просто… там, на берегу, я так… испугалась. Думала, что он этого… а он… спал… Представляете?
– Так, погоди… – встала в позу. – Какой ещё берег?
Опираясь на край стекла, приходилось вспоминать утраченные моменты.
– Ну тот, что возле клиники. На окраине рядом с мостом… Просто он так, знаете ли… странно лежал, – задумалась, – как будто… упал с обрыва что ли… Даже земля под ним вмята была… Или он…
– Та-а-ак… Подожди-подожди… – покрутила головой. – Давай-ка, начнём с самого начала, а то я никак не пойму, причём здесь мост, песок и вы вдвоем. Давай всё с самого начала и по порядку… Расскажи мне как всё было.
– (Растеряно) Ой… Ну это надо ещё вспомнить…
– Ничего милочка. Время у нас есть, только прошу, вкратце.
– Ну хорошо. Шла я в общем по дороге после учебы и…
– (Нежно) Я же прошу, вкратце. Только самую суть…
– (Нервно) Ой, извини. Я не много, – посмотрела через плечо, – волнуюсь.
– Ничего страшного. Я с ним договорилась. Он тебя подождёт и прямо до двери доведёт, верно? – обратила внимание на водителя.
Таксист ничего не ответил. Кивнул. Выключил экран и полностью стих.
– (Спокойно) Продолжай.
– В общем… Я нашла его… Недавно. Он… ну это… лежал на песке. Спал. Крепко спал. Я… пыталась его разбудить. Правда пыталась, а он… я… И вот я… (Взволнованно) Я клянусь, я испугалась. Помощи рядом нет. Страшно. Меня же могут во всём обвинить и…
Лоя не могла соединить и пары слов во внятное предложение, от чего быстро побледнела. От волнения стали ещё меньше звучать связанные между собой слова.
– Успокойся, – легонечко приобняла. – Я знаю, ты ничего плохого сделала, но надеюсь, ты там его… не закапывала? – иронично улыбнулась.
– (Взволнованно) Нет, что вы! Нет! Конечно же!! Нет! Да и зачем мне?! Я же не это!! Я ничего ему не делала! Он всё сам! Сам!! (Растеряно) Я не знаю… Не знаю, как всё это объяснить, но это точно была не я. Не я! Я бы так не смогла!!
– Ладно, ладно, я всё поняла. Успокойся, – приостановила рукой. – Я тебя ни в чём не обвиняю. Я просто шучу. Шучу. Шутка у меня такая плохая, поняла?
Помочь успокоиться, не давало чрезмерное волнение, от чего даже молча, девочка часто дышала, как после долгой пробежки. Выждав коротенькую паузу, напоследок Мира произнесла:
– Слушай, давай так… Чтобы лишний раз не терзать того дядю, давай завтра в кабинете ты мне всё в подробности и расскажешь, договорились? Идёт?
– (Грустно) Угу…
Грудная клетка интенсивно качала воздух. Чуть ли не захлёбывалась им.
– И это… – задумалась, – ты-ы-ы… точно ничего не видела… странного на песке? Пятна грязные возможно. Как будто, знаешь… в слизи местами покрыт… Ладно, не забивай голову дурным. Завтра с тобой поговорим… Хорошо, – кивнула на авто, – садись тогда. Тебе пора уже ехать. Не стоит задерживаться тут.
Девочка в ответ тоже кивнула. С неохотой разбила объятия и села внутрь. На этот раз водитель более плавно машину завёл.
– Блин, – печально вдохнула. – Опять упустила шанс напроситься в гости…
Авто постепенно уезжало за горизонт.