Охота на Ведмидя. И другие повести и рассказы

Перед тем как выпить на посошок, Захар предложил новым друзьям запечатлеть на фото исторический момент их знакомства. Валера и Генрих позировали ему, он им, а потом Захар попросил официантку сфотографировать их всех троих.

Дело было в шляпе. Захар легко заполучил фотографии отпечатков подошв ботинок Генриха и портреты Валеры в анфас, в профиль и в полоборота. Испытывал ли он какие-то угрызения совести, когда вот так хитростью получал оперативную информацию? Нет, не испытывал – он был сыщиком и шёл по следам преступников, как охотник идёт по следам зверей.

Неожиданно для Захара ход событий сделал головокружительный кульбит. Расставшись с циркачами, он вышел из ресторана. Подле него притормозил чёрный «Ауди» премиум-класса. Из машины вышел мужчина в штатском и сказал:

– Товарищ Хиргынтов, вас хочет видеть военный атташе посольства России в (он назвал одну европейскую страну) адмирал Иванов. Проедемте со мной.

Захар не стал просить гэрэушника предъявить удостоверение. Разведчиков видно за версту по военной выправке, что их всегда и выдаёт. Через полчаса Захар и его сопровождающий пришли на конспиративную квартиру.

Адмирал был в смокинге, он пах французским парфюмом, его ухоженные руки были с бесцветным маникюром ногтей.

От Иванова Захар узнал, что в ту ночь в «Гансе» был обворован ещё и номер 205.

– Молодожёнов Сидоровых из Урюпинска, что ли, обокрали? – удивился Захар. – Почему от них не было заявления? Поводом для возбуждения уголовного дела по факту кражи является заявление от пострадавшего.

– Заявления не будет, – ответил адмирал. – Этот случай не умещается в прокрустово ложе закона. Речь идёт о государственной безопасности.

– Что было украдено?

– Бумажник, портативная видеокассета и бриллиантовое колье.

– Откуда у молодожёнов из Урюпинска бриллиантовое колье?!

– Этого тебе знать не положено, лейтенант.

– Товарищ адмирал, на юридическом языке это называется утаиванием вещественных доказательств и сокрытием преступления. На что вы меня толкаете?

– Ты будешь мне перечить?! – вспылил Иванов, а потом вдруг перешёл на простой человеческий язык: – Лейтенант, найди и верни мне похищенное. За мной не заржавеет – слово морского офицера. Бумажник с долларами вор может оставить себе, а кассету и колье пусть вернёт.

– А сколько долларов было в бумажнике?

– Не считал. Тысяч двадцать, наверно.

– Товарищ адмирал, а как выглядит эта самая портативная видеокассета? – поинтересовался Захар.

Адмирал достал из атташе-кейса крокодиловой кожи маленькую видеокамеру и извлёк из неё кассету размерами с пачку папирос «Беломор – канал».

– Вот, смотри.

– Ух ты, какая маленькая, – восхитился Захар. – Шпионская.

По недовольной мине на лице адмирала он понял, что ляпнул что-то не то.

Итак, перед Захаром стояла задача – найти портативную видеокассету и бриллиантовое колье и вернуть адмиралу, не поставив при этом в известность следователя, ведущего дело.

Сразу после конспиративной квартиры Хиргынтов снова направился к табору циркачей. Вызвав Генриха и Валеру, он показал им своё служебное удостоверение. Те сразу приуныли.

– Пойдёмте в «Ржавый якорь» – продолжим наш разговор, – пригласил оперуполномоченный.

Друзья сели за тот же столик, ещё не убранный официанткой после их ухода. Захар щёлкнул пальцами и громко сказал:

– Нам полкило водочки и чего-нибудь из лёгкого на закуску!

Чтобы как-то взбодрить Валеру и Генриха в ожидании заказа, он спел им куплет из студенческого гимна:

 
Что вы, черти, приуныли?
Пейте, дьявола сыны.
Или я за рюмку водки
Не закладывал штаны.
 

Официантка принесла водку и три тарелки чего-то мясного с гарниром из гречки.

– Что это? – показал пальцем Захар на тарелку.

– Гуляш из говяжьего лёгкого, как вы и просили.

Выпили по первой, закусили. И Захар перешёл к делу:

– Ну, голуби сизокрылые, рассказывайте.

– Что тебе рассказать? – фальшиво удивился Генрих.

– От тебя, Генрих, я для начала хотел бы услышать вот что. Тебе, взрослому человеку, не стыдно, что ты подбил на воровство своего молодого друга?

– Ты это о чём? – продолжал прикидываться веником клоун.

– Я – о кражах в гостинице «Ганс».

– А у тебя доказательства есть? – поинтересовался Генрих.

– Вы просите песен? Их есть у меня. Начнём с нашего юного друга. Валера, ты не против?

Валера потупил очи долу.

– Итак, Валера, при поселении в гостиницу «Ганс» ты предъявил ворованный паспорт на имя Ферапонтова с переклеенной фотографией. В большом чемодане ты пронёс в номер своего подельника.

– Паспорта я не крал, Ферапонтов потерял его, когда был на представлении нашего цирка в Ярославле, – внёс ремарку Валера.

– А теперь, Генрих, о тебе. На подоконнике одного из обворованных номеров гостиницы «Ганс» ты оставил следы своих ботинок. Точно такие же следы ты оставил и час назад в туалете предприятия общепита, в котором мы сейчас находимся.

Допив свои фронтовые двадцать грамм, Генрих пошёл в контратаку:

– Что, поймал воров? Радуйся, сверли дырки на погонах под новые звёздочки. А нас, злодеев, сажай за решётку. В тюрьме хоть кормят три раза в день. Да, мы воровали, но почему? Наш дырявый шатёр протекает во время дождя, нашим обезьянкам хоть изредка нужны фрукты, а наши собачки не могут долго без «Чаппи».

– У нас и артисты голодают, – поддакнул ему Валера. – Представь, что будет, если у гимнастки под куполом случится голодный обморок. А силач, ломающий подковы и рвущий цепи, – как ему без мяса?

Не найдя что возразить на всё это, Захар сказал:

– Да бросайте вы свой цирк. Маленьким, я слышал, пенсия по инвалидности полагается.

– Да, мы можем получить первую группу инвалидности и сидеть по домам. Но цирк для нас не просто работа, а сама жизнь, – с патетикой сказал Генрих.

– Пенсии той в Украине им хватит лишь на оплату коммунальных услуг для квартиры, – прозаически заметил Валера.

Доводы бедных циркачей и выпитая водка подействовали на Захара расслабляюще, и он пообещал:

– Я отправлю это дело в архив как нераскрытое.

Здесь Хиргынтов, конечно, приврал – оперуполномоченный не может открывать и закрывать расследование – это прерогатива следователя.

– А тебя не выгонят со службы? – спросил Генрих.

Захар махнул рукой.

– И пусть выгоняют. В вашем цирке мне найдётся какая-нибудь работа?

– У нас второй водитель фуры увольняется – пойдёшь ко мне напарником? – предложил Валера.

– Пойду, только пересдам на категорию «С».

Решив вопрос о своём дальнейшем трудоустройстве, Захар вспомнил о главном:

– Но у меня к вам большая просьба – верните видеокассету и колье из номера 205. Бумажник с деньгами оставьте себе. Вы даже не представляете, в какую прескверную историю вляпались.

Валера и Генрих переглянулись.

– Говорил же я тебе, что из-за этих брюликов у нас будет одна головная боль, – сказал Валера, обращаясь к Генриху.

– А видеокассеты у нас нет, – добавил он, повернувшись уже к Захару.

– А где же она?

– Я сходил в видеосалон и посмотрел, что на ней записано?

– И что ты там увидел?

– Порнушка какая-то. Я и выбросил её от греха подальше – мама заругает, если увидит.

– Куда выбросил?

– Сначала в мусорное ведро, а потом вместе с пакетом в контейнер.

Немедленно идём на эту мусорную площадку! – подскочил со стула Захар.

– А водку допьём? – спросил Генрих.

Захар разлил остатки водки по стопкам, они выпили не закусывая и пошли вслед за Валерой.

На площадке находилось пять контейнеров.

– Показывай, в какой контейнер выбросил! – нетерпеливо спросил Захар.

Рядом был мусоровоз, его водитель стоял сбоку и, манипулируя рычажками гидравлического подъемника, захватил и приподнял последний контейнер, из которого в бункер мусоровоза посыпались пластиковые пакеты с бытовыми отходами.

Валера показал пальцем на уже опорожненный контейнер с порядковым номером два.

– Кассета была здесь.

– Какого цвета ваш мешок? – спросил Захар.

– Серебряного.

Тем временем водитель мусоровоза уже сел в кабину и включил первую передачу.

– Стой! – приказал ему Захар, держа в поднятой руке, как статуя Свободы факел, раскрытое удостоверение. – Выгружай мусор!

– Прямо здесь?!

– Да, здесь!

Бункер мусоровоза был почти заполнен, и гора из мешков разного цвета получилась приличная.

– Так я поеду? – спросил ошарашенный водитель.

– Поезжай. Добрых тебе гаишников на пути.

Предстояла нелёгкая задача – найти в большой горе мусора маленькую видеокассету.

– Ну, соколы ясные, за работу – ищите! – скомандовал Захар.

– А ты, – спросил Генрих, – что стоишь руки в брюки?

– Не барское это дело, – ответил опер.

Валера и Генрих начали вытряхивать мусор из пакетов серебряного цвета, проверяя содержимое каждого.

«Надо поскорей разгребать эту гору до конца, находить кассету и делать отсюда ноги, пока не спохватилась домовая общественность», – подумал Захар и с брезгливой гримасой на лице принял участие в раскопках.

Но было уже поздно – к ним решительным шагом приближалась женщина младопенсионного возраста.

– Совсем бомжи оборзели – устроили свалку посреди двора!

– Мы бедные россияне, доведённые до нищеты антинародной властью реформаторов, – плаксиво запричитал Захар. – Что, вам жалко, если мы подберём здесь что-нибудь из одежды и обуви для нашего мальчика – ему не в чем идти в школу.

Женщина сменила гнев на милость:

– Сталина на этих дерьмократов нет! Подождите меня здесь – я принесу вам что-нибудь покушать.

Наконец-то видеокассета нашлась. Друзья не стали дожидаться сердобольную жиличку и сочли за благо поскорей покинуть загаженный двор.

Затем они пошли к цирковому табору, и Генрих вынес из вагончика бриллиантовое колье.

– Значит, так, – сказал Хиргынтов, – кассету и колье вы не видели и не брали. Что же касается остального, завтра к девяти утра явитесь в ОВД Дзержинского района – на улицу Чехова, дом пятнадцать к следователю Сутырину. Напишите явку с повинной и сдадите деньги и материальные ценности, украденные вами у постояльцев отеля «Ганс».

– А если мы не… – начал было Генрих.

– Других вариантов у вас нет, – оборвал его на полуслове Захар. – За явку с повинной, чистосердечное раскаяние и полное возмещение материального ущерба пострадавшим суд смягчит вам наказание – получите по три года условно.

– Полного возмещения материального ущерба пострадавшим не получится, – вздохнул Валера. – Цацки мы вернём, а гроши уже потратили на текущие расходы цирка.

– И много потратили?

– Кто их считал, – вздохнул Генрих, – деньги утекают, как вода сквозь пальцы.

– Ну, получите небольшие сроки с отбытием в колонии, всё равно выйдите по УДО, – успокоил сыщик воришек. – Жду вас завтра утром. Спокойной ночи!

– И вам хороших снов, – мрачно ответил Валера.

«Как бы они со всем наворованным добром не ударились в бега, – вдруг засомневался Захар. – Арестовать их, что ли?»

– Не бойся, не смоемся. Велика Россия, а бежать некуда – на кого мы их оставим? – успокоил его Генрих, кивнув в сторону циркового шатра.

Захар пошёл в ближайший видеосалон и обратился к администратору:

– Мне надо эту кассету просмотреть.

– У вас есть портативная видеокамера? – поинтересовался администратор. – Уступите за хорошую цену.

– Самому нужна, – оборвал его надежду Хиргынтов.

– Вот вам адаптер для кассеты, вот видеомагнитофон – садитесь и смотрите.

Боже праведный, что там увидел Захар! Это была любительская видеосъёмка, в которой адмирал и принцесса демонстрировали самые изощрённые виды секса. Если это обнародовать, международный скандал гарантирован.

Адмирал завербовал принцессу, и в минуты интимной близости выпытывает у неё секреты папиного королевства. Реально красавчик! Правда, это карликовое королевство можно накрыть тазиком, и оно для России никакой опасности не представляет. А нечего было вступать в НАТО.

Всё-таки незавидная судьба у этих принцесс. Ехать в чужую страну для встречи с любовником, отдаваться ему в дешёвой гостинице на скрытую видеокамеру и вдобавок ко всему ещё лишиться фамильной драгоценности.

Когда Захар отдавал адмиралу видеокассету и колье, тот спросил:

– Кроме тебя, это кто-то смотрел?

– Больше никто. То есть, я хотел сказать – вообще никто.

– Если ты сделал копию этой видеозаписи, сотру в порошок, – пообещал адмирал.

– Слово офицера милиции! – не моргнув глазом соврал Захар.

Адмирал рассыпался в благодарностях, обещая Хиргынтову повышение в должности и по службе.

– Хочешь к нам – в ГРУ? – спросил он. – Загранкомандировки, высокая зарплата в валюте и другие ништяки.

– Я сыщик и хочу им быть, – ответил Захар.

– Чтобы и дальше рыться в мусоре? – удивился адмирал.

– Иногда и в мусоре можно найти бриллианты.

– Пожалуй, ты прав, – согласился адмирал.

Он вынул из внутреннего кармана два радужных листка бумаги.

– Это тебе, а это передай своим подопечным.

– Что это?

– Сертификаты – каждый на 50000 долларов.

С утра Хиргынтов сидел в кабинете Сутырина. Ровно в 9:00 в дверь кто-то робко постучал. Зашли Генрих и Валера. За плечами последнего был большой потрёпанный рюкзак.

– Выгружай, – сказал Генрих.

Валера высыпал на стол следователя содержимое рюкзака – выросла гора из портмоне, золотых колец, перстней и серёг.

– Откуда столько?!

Выяснилось, что гостиничные кражи по описанной выше методике Генрих и Валера совершали по пути всего гастрольного маршрута – Ярославль, Вологда, Череповец, Волхов, Санкт-Петербург.

Сутырин оформил Генриху и Валере явки с повинной, взял с них подписки о невыезде и занялся описью добровольно возвращённых похищенных материальных ценностей.

Вечером Захар смотрел по ящику выпуск городских новостей. Телеведущая сообщила:

– В Санкт-Петербурге с неофициальным визитом побывала наследница престола королевства Н. принцесса Мария. Она посетила исторические места города, осмотрела выставку картин художников-«митьков», совершила экскурсию на теплоходе по Неве на развод мостов. Перед возвращением на родину принцесса Мария устроила брифинг для российских и зарубежных журналистов.

На экране телевизора появилась крупным планам принцесса Мария – её длинную породистую шею украшало бриллиантовое колье, которое ещё вчера вечером держал в руках Захар.

Казалось, дело было на мази – за раскрытие преступления по горячим следам участникам следственно-оперативной группы полагались благодарности в приказе начальника РОВД. Но поскольку кражи были совершены на территориях Ярославской, Вологодской и Ленинградской областей и города Санкт-Петербурга, дело по подследственности было передано в МВД России. За раскрытие серии гостиничных краж звёзды на погоны и денежные премии поучили московские полковники и генералы.

Как и обещал Захар Генриху и Валере, за явку с повинной, чистосердечное раскаяние и возмещение материального ущерба пострадавшим, а также учитывая положительные характеристики подсудимых с места работы и просьбу трудового коллектива отдать их на поруки, суд назначил каждому наказание в виде лишения свободы на три года условно с испытательным сроком.

Пятидесяти тысяч долларов Генриху и Валере хватило не только на возмещение украденных денег, но и на новые костюмы для артистов и контейнер кормов для животных. На новый шатёр-шапито денег не хватило. И Захар, подумав про свалившиеся на него деньги: «Как пришли, так и ушли», пожертвовал цирку свой чек на 50000 долларов.

В ночь после суда цирк лилипутов «Маленькие Звёздочки» давал необычное представление – для одного зрителя. Захар сидел на самом хорошем месте, ел попкорн и пил кока-колу, а на арене показывали свои номера маленькие артисты. Сквозь дыры в старом шатре светились небесные звёзды.

Гроб из Чары

На рассвете 5 июня 1999 года старший оперуполномоченный по особо важным делам РУБОП* города Санкт-Петербурга и Ленинградской области майор милиции Захар Хиргынтов был поднят с постели телефонным звонком. Поступило сообщение о тройном убийстве в Стрельне** – это был его профиль. Сев в присланный за ним автомобиль, Захар посмотрел на часы – было 03:42.

*Региональное управление по борьбе с организованной преступностью.

**Стрельна – посёлок, внутригородское муниципальное образование в составе Петродворцового района города федерального значения Санкт-Петербурга.

Когда Захар с водителем на своём «бобике»*подъехали к Николаевской больнице, около корпуса кардиологического отделения уже стояла «буханка»** ОВД Петродворцового района, ещё через пять минут припарковался «крузак»*** Прокуратуры Санкт-Петербурга. Все заинтересованные лица были в сборе.

*Автомобиль УАЗ-469.

**Микроавтобус УАЗ-452.

***Джип «Тойота Ленд Крузер».

Захар приказал операм из райотдела обеспечить охрану места преступления и пошёл представляться руководителю следственно-оперативной группы. Это был его старый знакомый Сутырин, успевший стать подполковником юстиции и старшим следователем городской прокуратуры.

– Ба, знакомые всё лица! – обрадовался тот, увидев Захара. – Ты уже, гляжу, не просто сыщик, а «важняк».

Через полчаса Захар докладывал Сутырину предварительную картину преступления:

– Около трёх часов ночи преступник, перерезав колючую проволоку поверх забора, проник на территорию больницы. Возле кардиологического корпуса преступник напал на дежурного врача-ординатора Б. и убил его ударом ножа под левую лопатку. Затащив труп в кусты, он снял с него медицинский костюм и переоделся, оставив свою одежду там же. В здание корпуса он прошёл, показав карточку убитого им врача.

– Охранники не знают в лицо медицинский персонал?

– Он был в надвинутой на брови шапочке и в медицинской маске. Поднявшись на третий этаж, преступник зашёл в послеоперационную палату.

– Как он узнал, что эта палата на третьем этаже?

– На первом этаже есть план здания с этажами и названиями помещений. Возле кровати пациента сидел дежурный реаниматолог З. Преступник подкрался к нему со спины и, сделав захват головы, перерезал горло. Потом преступник подошёл к пациенту и сорвал с него кислородную маску. Пациент умер от острой сердечной недостаточности.

– Последнее ты тоже квалифицируешь как убийство? – уточнил Сутырин.

– Налицо умышленное действие, приведшее к смерти другого лица, – сказал Захар. – Потом преступник открыл окно и, используя альпинистское снаряжение, спустился с третьего этажа на землю, прошёл к главному входу в корпус, в кустах переоделся в свою одежду и тем же путем, что и пришёл, покинул территорию больницы.

– Собака след взяла?

– Да, но только до проезжей части улицы – потом он, вероятно, сел в автомобиль.

– Сколько времени всё это продолжалось?

– Около пятнадцати минут.

– За четверть часа – три трупа, констатировал следователь. – Шустрый малый.

– Да, судя по всему, работал хладнокровный убийца, – согласился с ним оперуполномоченный.

– Кто лежал в послеоперационном блоке?

– Ноздрёв Иван Иванович, тридцати пяти лет, преподаватель колледжа, женат, трое детей, не судим.

– А кто там лежал до него?

Вопрос Сутырина поставил Захара в тупик – он не знал, кто лежал в послеоперационном блоке до уже покойного хорошего семьянина и законопослушного гражданина Ноздрёва.

Следователя вызвало начальство и он уехал. А Захар зашёл в кабинет заведующего кардиологическим отделением, срочно поднятого с постели. Поздоровавшись, он спросил:

– Кто лежал в послеоперационном блоке до Ноздрёва?

– Мужчина около двадцати пяти – тридцати лет европеоидной расы с неустановленной личностью. Был доставлен «скорой помощью» из супермаркета «Кошёлка» с диагнозом острый инфаркт миокарда. Экстренно прооперирован. Сейчас находится в общей палате.

– Вы о нём в органы сообщили?

– По инструкции поставили в известность милицию.

– Что-то необычное в этом пациенте вы заметили?

– У него в кармане найдены таблетки радиопротектора, употребление которых может дать побочный эффект – резко повысить артериальное давление. На фоне хронической артериальной гипертензии это может стать причиной острого инфаркта миокарда, что, собственно, и случилось. И ещё. Если, конечно, это имеет отношение к делу. У него на левой груди татуировка профиля Степана Бандеры, а на левой – тризубца ОУН*.

*Организация украинских националистов – запрещена в России как экстремистская.

– Что это за препарат – радиопротектор?

– Средство индивидуальной защиты от ионизирующих излучений. Препятствует накоплению радионуклидов и выводит их из организма.

– Этот препарат отпускается по рецепту?

– После аварии на Чернобыльской АЭС эти препараты общедоступны.

– Как он был одет?

– В тренировочный костюм и домашние тапочки.

– Что он сам о себе говорит?

– Пока он вообще ничего не сказал.

– Не в состоянии говорить?

– В состоянии, но молчит и на вопросы не отвечает.

– Мне можно с ним побеседовать?

– Ни в коем случае. Ему нельзя волноваться – это может стать причиной повторного инфаркта.

– И как долго мне ждать?

– Минимум неделю.

– Доктор, поймите меня правильно! Убиты трое. Преступника надо искать по горячим следам. Есть версия, что ваш анонимный пациент знает убийцу.

– Хорошо, поговорите с ним в моём присутствии две минуты. Но, очень прошу вас, постарайтесь не волновать его.

Палата, в которой лежал аноним, была трёхместной. Двое других выздоравливающих уже были ходячими, и завотделением попросил их погулять минут пять в холле.

– Здравствуйте! – приветствовал Захар анонима.

Тот открыл глаза и посмотрел на сыщика. Захар щёлкнул фотоаппаратом-мыльницей. Аноним снова закрыл глаза, явно не желая общаться.

– Кто вы? Почему не хотите разговаривать?

Как пишут в скверных детективах, ни один мускул не дрогнул на лице анонима.

– Ночью кто-то хотел вас убить. Но вас уже перевели в общую палату, и преступник по ошибке убил нового пациента послеоперационного блока. Кто приходил за вами?

Аноним открыл веки и отчётливо произнёс:

– Кадар.

И зажмурился. В этот раз уже навсегда.

На зов заведующего отделением набежал медперсонал, анонима начали оживлять, но минут через пять оставили это бесполезное занятие.

В работе сыщика даже одно-единственное слово может иметь большой вес. Последнее слово умершего анонима было для Хиргынтова не пустым звуком – так называется горное дагестанское село, бывшее базой моджахедов. Немало наших омоновцев полегло при штурме Кадара.

«Кому и чем мешал анонимный пациент и какую тайну он унёс с собой?» – пока что для Захара это был вопрос без ответа. Существовала лишь единственная зацепка – слово «Кадар». На стороне исламских террористов воевали их идейные братья – оуновцы. Быть может, умерший аноним был в их числе?

В начале следующего рабочего дня Захару позвонил Сутырин:

– Срочно приезжай ко мне в сорок шестое отделение.

46 отделение милиции ОВД Петродворцового района находилось в Стрельне. Пока Хиргынтов ждал свободную дежурку, пока доехали, прошло около часа.

– Здравия желаю! – приветствовал Сутырина Захар.

– Здравствуй! Проходи, присаживайся. – По нашему делу создана объединённая следственно-оперативная группа, я назначен руководителем. Этот кабинет с приёмной начальника отделения выделен нам под штаб. А сам он временно переместился в кабинет к старшему участковому. Ты к нему лучше не подходи. Злой как собака – будто я виноват, что его потеснили.

Кабинет с приёмной было громко сказано – две смежные комнатушки площадью по шесть квадратных метров каждая.

– Кто в группе ещё? – спросил Захар.

– Пока только ты да я. Зато у нас уже есть куратор – заместитель руководителя Управления Федеральной службы безопасности по городу и области генерал-майор Рюмин.

– А с чего это нас курирует ФСБ? – удивился Хиргынтов. – Мы бы и сами отлично справились без их опеки.

– Наверху сочли, что это не простая бытовуха – слишком уж продуманно действовал убийца. К концу дня я должен подать начальству рапорт о включении в группу необходимых нам специалистов. Кого ты предлагаешь?

– Пока нам будет достаточно ещё одного опера, – ответил Захар. – Предстоит много беготни – одних моих ног не хватит.

– По-твоему, оперуполномоченный работает ногами?

– Пока мы находимся в ситуации, когда волка ноги кормят, – ответил Захар. – Не забудь затребовать три автомобиля – по одному на каждого.

– Чем сейчас занимаешься? – спросил Сутырин.

– Устанавливаю личность умершего анонима.

– Какие результаты?

– Есть его прижизненная фотография. В заключении судмедэксперта написано: «Смерть наступила от повторного инфаркта миокарда. При жизни болел свежей гонореей. В органах обнаружены повышенные дозы радионуклидов». Судя по татуировкам на теле – украинский националист.

– Твои дальнейшие действия?

– Перед смертью он успел сказать слово «Кадар» – это название дагестанского селения. Возможно, концы надо искать там.

– Если предоставишь более веские обоснования дагестанской версии, поедешь туда в командировку. Завтра доложишь. Занимай приёмную.

Остаток дня Захар провёл в бесплодных раздумьях. Домой он сбежал пораньше, чтобы успеть к трансляции финального матча Кубка УЕФА, в котором «Зенит» встречался с шотландским «Глазго Рейнджерс». На Нарвскую заставу, где жил Захар, ему пришлось добираться на электричке с пересадкой на метро, но он всё-таки успел за пять минут до начала трансляции.

Перед прямым репортажем из Манчестера шёл выпуск программы «Вести».

– Учёные Читинского филиала Сибирского отделения Российской академии наук подготовили обоснование создания и проект национального парка «Кодар». Цель создания нового национального парка – сохранение уникальных природных комплексов горно-таёжных лесов, сохранение мест обитания редких видов животных, историко-культурных объектов, поддержание традиционного образа жизни коренного малочисленного народа – эвенков, развитие познавательного туризма, – рассказала ведущая.

Захар уже был всей душой на стадионе «Манчестер Сити», но эта новость повергла его в состояние крайнего возбуждения:

«Выходит, что Кадар и Кодар*, как говорят в Одессе, две большие разницы!»

*Телепередача была с субтитрами.

Хоть конституционный порядок на Северном Кавказе был уже восстановлен, ехать в эту туристическую Мекку Захару не хотелось. Ну разве только в танке с пехотой на броне. А тут – Забайкалье, куда он отправится со всем своим удовольствием.

Утром следующего дня, явившись в штаб, Захар увидел такую картину. Перед Сутыриным сидел какой-то мажор – с волосами оранжевого окраса, в потёртом джинсовом костюме.

«Что за попугай?!» – удивился Захар.

– Знакомьтесь, младший оперуполномоченный уголовного розыска ОВД Петродворцового района лейтенант Афанасьев. Назначен в нашу следственно-оперативную группу, – представил ему мажора Сутырин. – Ладно, вы тут занимайтесь делами, а меня вызвали на ковёр к начальству – плохо работаем.

– Вы в войсках служили? – спросил Захар Афанасьева, когда они остались с глазу на глаз.

– Я учился в Санкт-Петербургском государственном университете на факультете государственного и муниципального управления и посещал занятия на военной кафедре. Вместе с дипломом о высшем образовании я получил звание «лейтенант запаса».

– И сразу в милицию?

– Да, сразу.

– А зачем?

– Хочу стать генералом.

– А как же государственное и муниципальное управление?

– Выйду на пенсию по выслуге лет и буду баллотироваться в губернаторы. На худой конец, в мэры.

– Вот вам, товарищ лейтенант, материалы дела – пройдите в соседнюю комнату и там изучайте, – приказал Хиргынтов.

– А можно взять домой? – попросил Афанасьев.

– Это документы для служебного пользования без права выноса, – не разрешил Захар.

Через час вернулся Сутырин.

– Экзекуцию перенесли на завтра, – ответил он на немой вопрос Хиргынтова и поинтересовался: – А где наш лейтенант?

Захар указал взглядом на стену:

– Знакомится с материалами дела. Что за кренделя к нам прислали?

– Ты будь с ним поласковей, – попросил Сутырин. – Его папа – зам по тылу УВД города и области генерал-лейтенант Афанасьев.

– Он что, так и будет ходить в своём клоунском прикиде?

– Оперуполномоченному разрешено в служебное время ношение гражданской одежды, – процитировал Сутырин. – А про фасон и цвет ничего не сказано.

– А волосы он может перекрасить в нормальный цвет или сбрить?

Сутырин подумал и сказал:

– Про причёску и цвет волос тоже нет разъяснений. Ты, майор, включай его сразу в работу.

Захар зашёл в смежную комнату. Афанасьев сидел, откинувшись на спинку стула, и курил, стряхивая пепел прямо на пол. Папка с материалами дела лежала на столе, даже не открытая.

– Товарищ лейтенант, приступаем к работе. Сейчас для нас самое главное – установить личность умершего в больнице анонимного пациента, из-за которого и разгорелся весь этот сыр-бор, стоивший жизни троим людям. Результаты посмертного вскрытия показали, что наш аноним болел свежей гонореей. Есть все основания полагать, что триппером его наградила какая-то проститутка. Поиском этой девушки лёгкого поведения вы и займитесь, – приказал Хиргынтов.

– Легко сказать, займитесь, – сделал недовольную мину генеральский сынок. – Как же я её найду?

– Я бы на вашем месте опросил проституток, работающих в Стрельне.

– А почему не всех проституток Питера?

– Если понадобится, будем искать и по всему городу, а пока начнём со Стрельны. Обратитесь за помощью к старшему участковому, у него должна быть какая-то информация по местным проституткам.

И тут этот нехороший человек окончательно добил Захара. Он встал, приложил ладонь к пустой голове и отрапортовал:

– Слушаюсь и повинуюсь!

Захар поехал в городскую Санитарно-эпидемиологическую станцию и попросил предоставить информацию за последнюю неделю о случаях обнаружения в продуктах и товарах повышенных доз радиации. Получив распечатку, он нашёл, что искал:

«Санэпиднадзор города Санкт-Петербурга обнаружил в ресторане японской кухни „Харакири“ партию консервов камчатского краба, содержание радионуклидов в которых в два раза превышало нормативы, установленные СНИПом. Продукция с повышенной радиацией изъята и уничтожена».

«Загляну-ка я в этот ресторанчик по пути домой», – решил Захар.

И поехал на метро в ресторан японской кухни «Харакири». Хозяин был на месте. Представившись, Захар спросил:

– В поступившей к вам партии консервов камчатского краба была обнаружена повышенная радиация?

Ресторатор грустно вздохнул.

– Японцы своими АЭС гадят.

– Можно узнать, кто поставил эти консервы?

– Конечно, это не секрет. Компания ООО «Морепродукт» из Советской Гавани.

– Давно вы с ними работаете?

– Уже лет пять.

– Подобные случаи раньше были?

– Нет, в первый раз такое случилось.

– Большие убытки вы понесли? – спросил Захар сочувственно.

– Пятьдесят коробок по двадцать пять банок общим весом триста килограмм. Семьдесят пять тысяч рублей коту под хвост. Могу показать акт Санэпиднадзора об уничтожении.

– Не надо, верю на слово, – сказал Захар и сообщил: – А у меня скоро день рождения.

– Поздравляю вас.

– Мне бы несколько баночек крабовых консервов. Тех самых, уничтоженных.