Сочувствую ее темным духам… 13-21

Дождь усиливался. Майкл ощутил холодные мурашки по всему телу.

«Ты ничего не боишься»

«Ты ничего не боишься»

«Ты ничего не боишься»

Он повторил про себя эту фразу двадцать один раз.

– Иди сюда, Майк, – шепнул Саймон. – Глянь.

Майкл перестал оглядываться назад и посмотрел на место, освещенное фонариком Саймона. В круге мутноватого света он увидел ржавую ручку, торчащую из-под толстого слоя булыжников.

– Теперь ясно, что нам нужно делать. – Саймон стал держать фонарик зубами, нагнулся и отбросил в сторону сразу несколько булыжников.

Майкл присоединился. Скоро их руки испачкались мокрой землей и блестящей зеленоватой грязью. Они откинули не меньше сотни камней, прежде чем увидеть…

Бурый люк с потрескавшейся краской. Вскоре над люком появилась полупрозрачная надпись, выведенная клыками:

«Уходи, пока не поздно».

Друзья переглянулись. Саймон хмыкнул и взявшись за ржавую ручку произнес:

– Увы, но это обычная голограмма, а не предупреждение бога.

И с силой дернул ручку на себя.

Сила была здесь лишней – люк удивительно легко открылся. Клыки с предупреждением остались висеть в воздухе. Сквозь них проглядывалась абсолютная тьма. Саймон направил луч фонарика вниз – им открылась лестница, такая же ржавая, как люк, и ведущая вниз к ручейку сточной воды, окруженному рядами булыжников. Из глубины послышался приглушенный собачий лай.

Майкл испуганно посмотрел по сторонам – он не хотел смотреть на Саймона и выдавать свой испуг. Саймон вновь хмыкнул и шепотом произнес:

– Воооу. Воооу. Собачки чувствуют грешную плоть. Как же избежать нам гнева божиего? Повернуть назад?

Майкл решительно покачал головой в ответ – хотя он бы с куда большим удовольствием кивнул.

– Хорошо, грешник. Ты выбрал свой путь. – Саймон, держа фонарь в зубах, стал спускаться по лестнице, ведущей в ад.

До Майкла донеслось плюханье, с которым ноги Саймона опустились в сточную воду. Следом он услышал:

– Спускайся. Собачек здесь нет…

Майкл стал спускаться, как следом услышал:

– По-правде говоря, здесь вообще ничего нет.

Майкл стал ногами на землю. Его ноги оказались по щиколотку мокрыми. Его карие глаза следили за кругом света фонаря Саймона. В свете не отражалось ничего, что могло бы выдавать ад – ни черепов, ни собак, ни тем более охранников, ничего.

– Как ты думаешь, это подземелье огромное? – спросил Майкл.

– Хотел тоже самое спросить у тебя, дружище, – сказал Саймон слегка хмурым голосом. – Не знаю, насколько огромное, но не маленькое точно, раз свет фонарика тонет в этой тьме.

Хмурость Саймона, отсутствие его издевательской иронии, как ни парадоксально, придало Майклу сил.

– Идем вперед? – спросил Майкл.

– Только вперед, – ухмыльнулся Саймон и стал идти первым, освещая путь.

Но мутный свет фонарика лишь ненамного отодвигал окружающую их темноту. Легкие, казалось, промокли от сырого воздуха, а штаны Майкла, на самом деле, промокли до колен. Гарь здесь ощущалась слабее, но в воздухе непонятно откуда появился запах тухлых яиц. Майкл закашлялся, отодвинулся несколько в сторону от Саймона и обнаружил, что никакой воды под его ногами нет.

– Саймон, двигайся правее, если не хочешь и дальше мокнуть.

Шепот Майкла отразился от грязных стен подземелья, он ускорил свой шаг и тут же споткнулся, лицом плюхнувшись в воду.

– Вот она! Ручка! – обрадовано крикнул Саймон, светя фонарем на ноги Майкла. – Ты споткнулся об ручку! Под нами еще одно подземелье…

От радости Саймона, казалось, задрожали стены. Из кромешной тьмы послышался лай, становившийся все громче. Майкл поднялся на ноги, вытер мокрое лицо и прошептал:

– Зачем ты орешь, придурок?

Из глубин тьмы до них доносились неравномерные всплески воды, становившиеся все громче.

– Похоже, собачки бегут к нам! – радостно произнес Саймон, открывая дверцу люка.

Уверенность Майкла после слов Саймона, вновь обретшего воодушевление, тут же материализовалась в испуг.

«Мы боимся лишь неизвестности, не более того» – пытался он успокоить себя.

Но…

Бессмысленно себя утешать. Уверенность уже исчезла. Без уверенности и радости неоткуда взяться… Такой вот странный баланс радости в их безрассудном тандеме…

Саймон стал спускаться вниз. Майкл в нетерпении подошел к люку, вглядываясь в тьму, ожидая от нее чего-то пугающего…

И тут…

Луч фонаря, который Саймон, видимо, привык держать зубами, открыл Майклу картину, которую он боялся увидеть – но в то же время он был почему-то уверен, что ее не увидит, что это лишь обманчивый страх…

Но…

Из тьмы на него смотрел бульдог. Огромный бульдог с красными, словно лазеры, глазами.

Саймон тоже замер. Бросив взгляд на оцепеневшего Майкла, он сказал:

– Не бойся. Скорее всего, это голограмма.

– Голограмма, которая лает? – с паникой переспросил Майкл, вспомнив услышанный им ранее лай, но тут же мигом воодушевился, поскольку бульдог-охранник наверняка запрограммирован реагировать на посторонние звуки. А этот бульдог молчал.

– Может, это робот? – спокойно предположил Майкл, спускаясь вслед за Саймоном.

– Это даже более лучший вариант, чем голограмма. Если все роботы в Гриверсе адски тупые, как водители автобусов, то…

Саймон не договорил. Он спрыгнул вниз и стал смотреть по сторонам. Насколько мог судить Майкл, оставшийся висеть на лестнице, новое подземелье, в которое они спускаются, было не настолько темным, как предыдущее.

– Вот оно, наконец-то! – возбужденно произнес Саймон. – Спускайся скорее, Майки! Сейчас ты охереешь.

Майкл спрыгнул вниз, почувствовал под ногами ровный сухой пол, а его глазам предстали…

Бесчисленные полки, освещенные золотоватым светом, на которых покоились черепа и кости, целые или сломанные. Пыльные и серые, но зато без этой странной блестящей пыли. На каждой полке стояла горящая свеча, залитая воском – было сложно понять, декоративная она или настоящая. Саймон рассматривал свечи, пока внимание Майкла было сосредоточено на треснувшем черепе с прилипшими к нему обгоревшими челюстными мышцами. Рядом с ним покоились разломанные пополам хрупкие кости небольших размеров – явно кости ребенка… или взрослого карлика

– Чья-то смерть сделает нас богатыми, – тихо сказал Майкл.

– Как же это аморально! – рассмеялся Саймон и стал нагружать свой черный мешок остатками несчастных и, скорее всего, нищих людей. Недолго думая, Майкл присоединился к Саймону, понимая, что взятых ими двух мешков не хватит, чтобы унести с собой все богатство этого под-подземелья.

Они бросали останки в мешки, отдавая приоритеты черепам – Саймон предположил, что черепа ценятся дороже других костей. В этой фразе было определенно здоровое зерно, поэтому Майкл, так же как и Саймон, стал ходить по подземелью и высматривать исключительно черепа. Сверху падали небольшие капельки, золотоватое освещение постоянно мигало и рисковало вовсе исчезнуть – эти костницы явно давно не проверяли, только так можно объяснить отсутствие предупреждающих голограмм и общую атмосферу мрачного средневековья. Запах смерти отсутствовал в подземелье – Майкл удивился этому факту, но потом мигом сообразил, что смерть давно настигла обладателей этих драгоценных костей, поэтому ей нет нужды здесь ошиваться и распространять свой запах.

Черепа были разных форм, многие из них были проломлены, а на некоторых даже сохранились волосы. Майкл старался не обращать на это внимание. Интерес внутреннего остеолога уступил страху перед бульдогом с красными глазами, который, наверняка, был наверху не один.

– Эй, эй, Майки, у меня возникла идея. Смотри!

Вдохновленный как никогда ранее Саймон схватил горящую свечу. Майкл понял, что все-таки она была не настоящей, но этого нельзя было сказать о растаявшем воске. Саймон вывел воском на стене:

«Это расплата за ту гниль, которую вы поселили в нас»

– Ну как? – спросил Саймон, любуясь своим творением. – После прочтения таких слов гробовщики подумают, что чернь перестала бояться их бога и восстала против них.

– Да, и они усилят охрану, – сказал Майкл, не испытывая и десятой доли того восторга, который испытывал Саймон.

Подумав, Саймон решил дописать:

«Боги умирают, когда в них перестают верить»

А ниже:

«Спасибо вам за вашу глупость»

Спустя пару минут, убедившись в том, что их мешки набиты до отказа, Майкл и Саймон стали подниматься по лестнице. Первым полез Саймон – самодовольно улыбаясь, он вновь засунул фонарик в рот и стал смотреть, что происходит подземельем выше.

– Эта собачка пялится на меня, – невнятно произнес он – чудо, что с фонарем во рту он вообще мог что-то говорить. Тут же он добавил:

– И она… как-то недовольно рычит…

– Ты же сам говорил, что это голограмма, – сказал с нетерпением Майкл. – Или робот. Вылезай быстрее, Саймон, нам нужно удирать отсюда.

В ответ – еле различимое бурчание:

– Что-то я уже сомневаюсь в том, что это голограмма…

Саймон наконец поднялся – спустя мгновение рядом с ним оказался Майкл. Он закрыл за собой люк в изрядно обедневший оссуарий и посмотрел на бульдога. Его усиливающееся рычание наполняло собой все подземелье. Бульдог скалил желтые клыки, его голодные красные глаза перебегали с одного лица на другое.

– Если это и голограмма, – прошептал Майкл, – то сделана она очень качественно.

Тут же из темноты показался очередной бульдог, неотличимый от своего собрата – но его глаза показались Майклу еще краснее, клыки – длиннее, а рычание – более угрожающим, чем у бульдога, пришедшего первым.

Вдруг новоявленный бульдог залаял. К нему присоединился второй бульдог. Совместный лай отражался от сырых стен подземелья, и он, казалось, вот-вот оглушит костекрадов.

Саймон нервно дернулся. Майкл выронил из рук мешок с черепами. Он смачно ударился о воду, брызги оказались на рубашке Саймона.

Майкл подобрал упавший мешок, но убежать не смог – страх приковал его ноги к земле. Но собаки тоже не спешили рвать грабителей на части. Они продолжали лаять, их морды тянулись к ним, стараясь вырвать куски от плоти, но пока почему-то этого не происходило.

Замораживающий страх стал отступать. Майкл почувствовал, что теперь он в состоянии двигать своими конечностями, а его мозг в состоянии думать.

Стоявший рядом Саймон засмеялся. В ответ на это бульдоги стали более яростно лаять.

– Они нас не укусят, – сказал Саймон. – Подержи фонарик.

Он протянул Майклу фонарик, на котором остались следы от его зубов, а сам закурил с довольно безмятежным, учитывая контекст происходящего, выражением лица. Майкл направил фонарик на лающих собак. В тусклом свете отразились ядовито-желтые слюни, летевшие в разные стороны от острозубых, обтянутых тугой кожей пастей.

Саймон выпускал сигаретный дым в сторону бульдогов и при этом стучал ботинком по земле, расплескивая сточную воду, опять же, в сторону бульдогов.

– Посуди сам, Майки, – сказал он. – Вдруг гробовщику понадобятся деньги. Он что, спустится вниз, в это дерьмо, рискуя быть съеденным? Нет. Он поставит сюда угрозу в виде собак, зная, что именно поэтому никому в голову не придет сюда спускаться, но также зная, что собаки – лишь имитация угрозы, поэтому гробовщику – как и всем остальным – ничто в этом подземелье не угрожает. А, черт побери, Майки, это ограбление оказалось гораздо проще, чем я думал!

– Но… – Майкл старался подобрать возражения, несмотря на то, что слова Саймона успокоили его, – но этих же собак нужно кормить…

Саймон вновь засмеялся под очередной аккомпанемент бульдожьего лая.

– Я думаю, это роботы. Качественные роботы, скорее всего сделанные на заказ в Паксбрайте. Гриверские гробовщики с их черепами, уверен, могут себе такое позволить.

Саймон выкинул окурок в сторону пса, но промазал. Бульдог буквально заверещал – для робота он удивительно живо ответил на выказанное ему неуважение.

– Ай! Ну ладно, мы люди не жадные.

Саймон достал из своего мешка череп и крикнул:

– Лови подачу, сучка!

И кинул череп в одного из бульдогов. Череп вращался в свете фонаря, нацеленный прямо в агрессивную пасть беспрестанно лающего бульдога…

Но…

Раздался звук бьющегося стекла. Тут же градом посыпались осколки, огромный лист стекла едва не упал на Майкла и Саймона, но они вовремя отпрыгнули в сторону. Лист плюхнулся в воду и разбился окончательно. Сточная вода с дождем из осколков расплескалась во все стороны. Пару осколков прилетело и Майклу – он почувствовал острую боль возле локтя. Следом он увидел порванный рукав кожаной куртки, сквозь который сочилась кровь.

Бульдогов тоже засыпало стеклом. Один из них, окровавленный и злобно поскуливающий, остался стоять на месте, видимо уверенный, что стекло все еще стоит на его пути, но другой пес, целый и невредимый, помчался в сторону Майкла и Саймона.

Костекрады переглянулись.

– Все-таки это не робот, – тихо заключил Саймон.

И…

Тут же они помчались обратно, к спасительной лестнице, вверх, вверх и на свободу.

Майкл бежал так, как не бежал никогда в жизни. Он не оборачивался назад и старался удержать мешок с черепами, медленно ускользающий из его рук. Трясущийся в руке фонарик бросал круги света на сточную воду, на острые булыжники и на морду бульдога, неожиданно оказавшуюся возле его ног.

Он увидел, как клок его штанов болтается в зубах бульдога. Красные глаза нацелились на бледную голень Майкла с явным намерением отодрать от кости всю имеющуюся на ней плоть. В панике Майкл, понимая, что нет смысла тягаться в скорости с бешеным псом, кинул в него горящий фонарик. Он попал прямо в клыкастую морду. Бульдог слегка опешил, но тут же ринулся на обидчика, как вдруг сзади на него рухнул Саймон. Бульдог смог вырваться из-под не маленького Саймона, но тут же на его голову обрушился мешок с черепами. Бульдог зарычал и вцепился в мешок зубами. Саймон схватил мокрый булыжник и ударил им в челюсть псу. Бульдог продолжал тянуться к Саймону, забрызгивая того слюной и кровью, но Саймон вновь ударил его камнем, на этот раз в висок. Пес повалился на бок, но хватку не отпустил. Он все еще вгрызался зубами в мешок, рычал и в то же время поскуливал.

Майкл, все еще пребывающий в шоке, подобрал фонарик, чтобы лучше видеть происходящее. Как раз в этот момент Саймон вытащил торчащий из руки осколок стекла и вонзил его в красный глаз. Бульдог издал очередной вопль, после чего Саймон вновь взял в руки булыжник и стал им бить пса по морде, яростно шипя:

– Сдохни, сука! Сдохни!!!

После десяти ударов Саймон отшвырнул камень в сторону и аккуратно просунул руку в пасть мертвого бульдога, чтобы вытащить мешок целым и не порванным. Как только ему это удалось, он поднялся на ноги и взглянул на неподвижно стоящего Майкла. Даже в темноте серые глаза мерцали с тем же зверством, с каким мерцали красные глаза бульдога. Саймон тяжело дышал.

– Идем, Майки, – спокойно сказал он и плюнул на труп. – Все хорошо.

Майкл бросил на труп странный взгляд – взгляд болезненного равнодушия. Он стал медленно идти к лестнице, освещая путь фонарем. На прощание Саймон пнул ногой мертвую собаку, после чего обогнал Майкла и первым стал забираться по лестнице.

Издалека донесся протяжный лай. Он усиливался. К нему добавился плеск воды, становящийся все громче.

– Сраные собаки! – прошептал Майкл.

– Давай сюда мешок. – Саймон уже выбрался на поверхность и протянул руки вниз. Майкл отдал ему мешок и фонарь, затем буквально взлетел по лестнице – и оказался под лунным небом. Напоследок он глянул вниз и увидел окровавленного бульдога с торчащими из шкуры осколками. Он лаял, и лаял громко. Пес поставил передние лапы на нижние ступени лестницы, его жалкая слюнявая морда смотрела вверх, но не на грабителей, а на луну…

С чувством воинственного облегчения Майкл закрыл люк, а Саймон засыпал люк булыжниками.

Вой стал гораздо тише…

**************

Они стали бежать к воротам, опасаясь что собачий, пусть и приглушенный, лай привлечет чье-либо внимание. Они забрались на Апекс, и в следующее мгновение ящерица-волк выехала на Аллею Смерти.

Майкл молча выжимал газ. Саймон, пристегнутый ремнем безопасности, раскинул в сторону руки с двумя мешками, что, учитывая содержимое мешков, было довольно безрассудным поступком.

– Все просто, – говорил он, перекрывая шум мотора. – Так же просто, как я говорил.

Ночь постепенно сходила на нет – близился рассвет. Звезд на небе не осталось, осталась полная луна да темное, еще не включенное, искусственное солнце. Остался и страх в душе у Майкла. Черт, все могло оказаться гораздо хуже…

– Зачем я туда полез? – вслух спросил Майкл у себя. – Я же мог погибнуть…

– Но не погиб.

– Мало ли что в этом Аду могло быть…

– Там были две собачки…

Майкл вспомнил, с какой жестокостью Саймон убил бульдога, и его сердце, казалось, замерло…

Но…

Саймон сделал это не намеренно. Возможно, Саймон спас ему жизнь. Ориентир хотел прикончить бульдога наверняка, чтобы тот их не загрыз.

Но…

Холодная методичность, с которой Саймон сделал это… Блеск его серых глаз до сих пор бросал Майкла в дрожь.

– Ты чокнутый, Саймон! – крикнул он. – Ты безумец!

Позади себя он услышал громкий смех. А следом он услышал:

– Только безумцы могут подмять под себя этот мир. Паззл, не вписавшийся в мозаику, портит всю картину.

Майкл притормозил у обочины. Он обернулся. Саймон, словно распятый Иисус, склонил голову набок и поднял вверх мешки с черепами.

– Мы победители, Майки. Мы вне системы, поэтому мы так легко и непринужденно ломаем ее.

Майкл покачал головой. Он посмотрел на свою разорванную штанину, на все еще мокрую дырявую кожаную куртку, после чего сказал:

– Это явно не мое. Один раз мне повезло. Повезло и второй. Везение на то и везение, что оно без конца продолжаться не может. Черт, мы же даже не планируем свои грабежи…

– Не ной, – сказал Саймон. – Повезет и в третий раз, и в четвертый, и в пятый… В этом и преимущество отсутствия планов. Никакая случайность не порушит план, потому что никакого плана нет. Не нужно планировать, чтобы действовать.

Майкл вновь покачал головой и сказал:

– Я с тобой не согласен. Хороший план уменьшает вероятность случайностей.

Саймон сделал противное выражение лица, будто бы только что выпил глазами уксус.

– Неслучайности случайны, Майки. Зажги мне сигарету.

– Отпусти мешки и зажги сам.

– Нет, дружище, позволь мне как можно дольше чувствовать себя победителем.

Майкл достал сигарету, выронил ее, так как руки его все еще дрожали от только что пережитого приключения, подобрал сигарету с земли, засунул ее Саймону в рот и поджег.

– Спасибо, друг, – пробормотал окутанный дымом Саймон.

– Нет, не так, – поправил он себя. – Спасибо тебе, мой богатый друг.

До Майкла только сейчас стала доходить мысль, что черепа, которые Саймон держит в руках, делают их одними из самых богатых людей в Гриверсе. От этого ему стало несколько легче, он сам закурил и вновь завел байк. Друзья-грабители на медленной скорости стали осматривать славный город Кенинг Хор. Аллея Смерти осталась позади.

– Где мы обменяем черепа на деньги? – спросил Майкл вполоборота.

– У Игрока.

– У кого?.. А, это общий приятель Элиаса и Механика, да? Растаман и браконьер?

– И режиссер. Но, что важнее, скупщик краденого – именно поэтому он нам и нужен.

– И где мы его будем искать? – спросил Майкл с легкой насмешкой, понимая, что Саймон ничего об Игроке знать не может.

– В Кенинг Хоре, неподалеку от Олдтауна, – сразу ответил Саймон.

Майкл вновь притормозил у обочины, чуть не задавив полуголого калеку, стоящего на коленях.

– Откуда ты это знаешь?

– От Механика, – ответил Саймон так, будто бы это само собой разумелось.

– Не может этого быть. Когда ты с ним общался?

– Вчера вечером, пока тебя плющило.

– Но тебя тоже плющило.

– Да, но не забывай, что я Кинг-Конг, поэтому меня плющило гораздо меньше по времени, чем тебя.

Майкл хотел что-то возразить, сам не знал, что именно, но Саймон, увидев его открывающийся рот, быстро добавил:

– Клод позвонил мне. Он и Эми, насколько ты помнишь, сейчас в городе М, ищут непонятно для чего Литовку. Пока не нашли. Клод поругался с Эми, кинул ее в какой-то общине чайлдастов и пошел плакаться к Механику…

Сердце Майкла учащенно забилось, внутри потеплело.

«Нет» – сказал он про себя. – «Да пусть они хоть расстанутся. Все равно… вернее, должно быть все равно… Во мне не должно быть никакой любви. Одна только злоба…»

Пока Майкл вытравливал из себя любовь, Саймон продолжал:

– Со слов Клода, Механик, наш старый предатель, очень и очень расскаивался, когда сдал наше укрытие ооновцам Грида. Он объяснял Клоду, почему он так поступил. – Саймон презрительно хмыкнул. – Будто бы мы не знаем, что он банально хотел продлить себе жизнь. В общем, Механик хотел поговорить со мной, как с единомышленником по части мировоззрения, но я, сгоравший от нетерпения что-либо своровать, не дал ему нудить что-то про раскаяние и спросил, как найти Игрока. Он назвал мне адрес, и я положил трубку.

Майкл продолжал во все глаза смотреть на Саймона.

– Я не хотел слушать нытье Механика про предательство, а еще меньше я хотел слушать унылого Клода с его любовью, – посчитал нужным добавить Саймон.

– Почему ты ничего не сказал мне об этом разговоре? – спросил Майкл.

Саймон всплеснул мешками – черепа в них гремели, словно музыкальный шейкер.

– Чтобы не отвлекать тебя от самого важного, – многозначительно ответил он. – Еще вчера, кстати, был дождь с ядовитыми ветрами, но, увы, без твоих любимых паксбрайтовских спиралей.

– Сколько всего я вчера пропустил… – схватился за голову Майкл.

– Да, пропустил ты немало, Майки. Но я решил не захламлять твою голову лишней информацией. Сперва дело, а потом – разговоры.

Майкл медленно закивал головой. Все-таки сумасшедший Саймон – самый здравомыслящий человек, которого он когда-либо встречал. Не ученый Элиас, пышущий жаждой мести, а он. Его ориентир.

– Где этот Олдтаун находится? – спросил Майкл, заводя мотор.

– Езжай прямо, я скажу тебе, где повернуть…

Апекс набрал скорость, дреды ящерицы-волка засияли в свете медленно загорающегося солнца.

– …а если не скажу, то ориентируйся на указатель с надписью «Олдтаун» – добавил Саймон.

**************

Дорога.

Рваная, как вены суицидника-неудачника, дорога.

Апекс трясся по венам на умеренной скорости навстречу предполагаемому жилищу Игрока. Навстречу умопомрачительному количеству сквелларов.

Мимо него проносились жестяные дома-однокомнатки сурвивалистов – вооруженных бандитов с параноидальными глазами и фаталисткими настроениями. Толпы торчков с разноцветными волосами разрисовывали безжизненные стены малоэтажок. Узкие проулки заполонили проститутки с синяками под глазами – они предлагали свои услуги похотливым жаворонкам, явно не спешившим на работу. Продавцы с огромными мешками продавали всякой черни свои безделушки – Майкл долго не мог поверить, что полуголому бомжу вместо одежды или еды понадобилась фигурка желтой коровы – символа чайлдастов. Вот что являл собой Кенинг Хор, столица Гриверса и крупнейший из ныне существующих городов мира.

– Жить в суете ничтожных человеческих формаций? – кричал Саймон, рассматривая ярмарку безделушек и размахивая мешками, как какой-нибудь торгаш. – Ни за что!

Майкл поднял большой палец вверх, выезжая из узенькой аллеи на неровное шоссе.

– Эти зажравшиеся идиоты считают, что глупые пандетерминистские догмы нас остановят? – спрашивал Саймон с довольством и презрением одновременно.

– Нет. Уже не смогли остановить, – с живостью отвечал Майкл.

– Надменный рассудок грабителя – вот что делает богачей беднее, – говорил Саймон.

В этом мире, новом мире прежней нищеты большинства и прежнего достатка узкого кружка коррупционеров, возможна только одна грандиозная, но в то же время легкая кража, после которой гробовщики начнут совершенствовать свою безопасность – в этом ни приободрившийся Майкл, ни сохраняющий свою бодрость Саймон не сомневались ни на миг.

Они совершили эту кражу. Они стали единственными в своем роде. Майкл хотел кричать от своего всемогущества, но разум и воспоминание о красноглазых бульдогах заставляли его сохранять непроницаемое выражение лица.

«Олдтаун, центральная площадь Кенинг Хора»

Указатель остался позади, а вдали показалась величественная башня, отбрасывающая свою тень прямо на новоиспеченных костекрадов. Майкл не сомневался, что в этом выдуманном памятнике средневековья обитает сам Итан Грид и гадал, там ли сейчас находится Элиас или же он заперт в какой-нибудь темнице. Саймон загорелся желанием ограбить передвижную церковь, стоящую на парковке недалеко от двухэтажки. Несмотря на то, что идея эта показалась Майклу симпатичной, он убедил друга не впутывать себя в очередную авантюру, объяснив очевидную вещь, что украденных ими черепов достаточно для дальнейшего безбедного существования.

– По-моему, это здесь – сказал Саймон спустя три минуты езды, указав на дом с ямайским флагом. – Останови.

Майкл остановился у входной двери, возле которой стояла босоногая девушка, курящая что-то, по запаху напоминающее ганджубас.

– Кто вы? – спросила девушка, смотря в глаза ящерице-волку, в то время как в ее глазах читался космический релакс.

– Мы к Игроку, – широко улыбнулся Саймон и встряхнул мешками. – От Механика.

– Святой Иисус. Сейчас. – Девушка поправила свою радужную кепку и вошла в дом. В воздухе остался запах чистейшего ганджубаса, который Саймон с блаженным удовольствием и довольно шумно втягивал в себя ноздрями.

Спустя пару мгновений на пороге показался он, собственной персоной. Игрок.

Темные очки, леопардовый халат, в зубах косяк, в руке – старомодная видеокамера. В кармане халата торчал пистолет. Игрок приблизил свое лицо прямо к лицу Саймона и тихо спросил:

– Вы от Механика? – Он оскалил зубы и положил свою ладонь с перстнями на рукоять пистолета.

Майкл настороженно кивнул, а Саймон ответил:

– Да.

– Как зовут ящерицу Механика?

– Никак, – ответил Саймон. – У нее, как и у него, нет имени.

Подозрительный оскал пропал, рука оторвалась от пистолета и хлопнула по плечу сначала Саймона, затем Майкла. Голос, ставшим радушным, произнес:

– Механик доработал его для вас? – Он указал на морду Апекса с дредами.

– Да, и доработал ювелирно, – с энтузиазмом ответил Майкл.

– Проходите. Можете трахнуть Эрику, пока я сосчитаю награбленное.

Друзья вошли внутрь.

Они оказались в душной комнате с кислотно-леопардовыми стенами. На стене, слева от входной двери, красовались черно-белые фотографии с изображениям влюбленных суицидников. То, что они влюблены друг в друга, читалось в их одухотворенных взглядах… то, что они, скорее всего, сейчас мертвы – в их тонких, всегда тонких руках, держащих бокалы с ядом, пистолеты у виска или ножи у горла. На стене напротив толстым слоем висели шкуры черных пантер, что, определенно, создавало дополнительную духоту в помещении. На стене справа – Саймон даже причмокнул губами – росли, параллельно пластиковому полу, кусты марихуаны со специфическим запахом – совсем как у травы Механика. Как мог понять Майкл, каждая стена отображала одно из увлечений Игрока. В каждой стене – проем, огороженный бамбуковыми занавесками. Сквозь один из проемов босоногая девушка танцевала под тишину вальс с невидимым партнером. Танцевала, надо заметить, с грацией, неожиданной для девушки с такими увлечениями.

Саймон задержал взгляд на танцовщице. Опомнившись, он положил мешки у порога и переспросил:

– Эрика? – Майкл подумал, что в «прошлой жизни» знал кого-то с подобным именем. – А она… она против не будет?

– Нет. Моей подруге-нимфоманке как раз недоставало свежего мяса, – ответил Игрок, положив камеру на стол, снял темные очки и с профессиональным интересом посмотрел на мешки. – Что у вас там?

– Черепа, – ответил Саймон. – Много черепов.

Узкие глаза Игрока мгновенно стали круглыми, как монеты.

– Неужели? – Он подбежал к мешку, открыл его, после чего перевел на Саймона взгляд, полный неверия. – Вы что, спускались в ад?

– Именно.

– И остались живы?

– Как видишь.

Игрок взял мешок и отнес его в заднюю комнату – и сразу же вернулся за вторым мешком. Майкл бросил на него несколько нервный взгляд, который, впрочем, от Игрока не укрылся.

– Не волнуйся, – сказал он Майклу. – Я просто взвешу черепа, после чего сообщу, сколько сквелларов вы за них получите.

– А сквелларов у тебя хватит? – спросил Саймон.

– Не знаю, – ответил Игрок. – Об этом пока рано говорить. Если что, я пришлю к вам курьера. Где, кстати, вы проживаете?

Майкл и Саймон взглянули на Игрока с одинаковым недоверием в глазах. Саймон сказал с ухмылкой:

– Думаешь, мы просто возьмем и все тебе расскажем? Мы вообще-то грабители. И мы не сидим на одном месте. Как твой курьер нас найдет?

Игрок бросил мешок на пол и сказал:

– Я профессионал в скупке краденого. А вы – новички, которым крупно повезло, и я очень сомневаюсь, что когда-нибудь в этой жизни вы сможете принести мне столько черепов, сколько сейчас.

Саймон хотел что-то возразить, но Игрок перебил:

– Возможно, моих запасов хватит, чтобы купить эти черепа. Уж я-то не беднее большинства гробовщиков, это точно. А если нет – то этот вопрос мы обсудим с вами позже. Сначала мне нужно взвесить черепа, проверить их качество и убедиться в том, что они настоящие. Никто не станет покупать фальшивую смерть.

– Много это времени займет? – спросил Саймон.

– Много. Советую вам разогреть Эрику, или иначе она разогреет вас.

Игрок стал уходить в заднюю комнату, и тут же глазам Майкла и Саймона открылся плакат на стене, который загораживала спина Игрока. Саймон странно посмотрел на Майкла, после чего они в один голос вскрикнули:

– Постой!

Игрок обернулся.

– В чем дело? – с нескрываемым раздражением спросил он.

– Кто изображен на этом плакате? – Саймон подошел к стене и ткнул пальцем в изображенного на плакате широкоплечего мужчину с короткими, но торчащими вверх, черными, как смоль, волосами. На его металлическом торсе красовался золотой пояс, а под ботинками с изображениями кровавых черепов была выведена надпись «Непобежденный чемпион ЛучаСпота».

Игрок удивился вопросу.

– Это Ти-Боун Фрэнк, звезда подпольных боев без правил, – ответил он.– Более трех лет владеет главным поясом ЛучаСпота. Нокаутировал всех соперников на первой минуте боя.

Игрок затушил косячок в пепельнице и с подозрением добавил:

– Вы его не можете не знать.

Саймон с удивилением пялился на плакат. Майкл же почувствовал ненависть при взгляде на не вяжущиеся с внешним видом синие глаза, на квадратный подбородок, на толстые бакенбарды на нижней половине лица. Подонок, чуть не убивший ее — чемпион боев без правил? По-своему медийная личность заполучила себе пусть сломанную, но все же машину времени? И Лаура является его сообщницей?

– Надо бы сходить на его бои, – внезапно для себя выпалил Майкл. – Как нам туда попасть?

Игрок с недоумением перевел взгляд на Майкла.