Сочувствую ее темным духам… 13-21

– …и она распространяет лициды, – закончил Клод.

Эми недовольно сощурила глаза, в поисках нужного аргумента поправила свои огненно-рыжие локоны, и, как ни странно, после этого нужный аргумент нашелся.

– Как раз об этом я у нее и спрошу. Хочу услышать, что она ответит. В отличие от тебя и Саймона, я не собираюсь верить на слово человеку, который едва меня не убил.

– Хорошо, – сказал Клод и повернул налево.

Ответ казался не искренним, что не понравилось Эми, но Клод, решила она, согласился с ней просто для того, чтобы не начинать очередную ссору. Некоторое время он вглядывался в окно, в безжизненные дома, окруженные по периметру стендами с броской рекламой и грязными объявлениями. Эми вновь открыла дневник – хотела записать свои новые мысли, связанные в этот раз с розовым зайцем. Но едва она склонила над ним голову, как машина затормозила, а голос Клода с некоторым облегчением произнес:

– Вот, нашел. Думаю, это и есть закусочная.

Эми подняла голову. Они оказались перед двухэтажным серым зданием со странной надписью у входа:

«БлейкЭндБлисс №2».

***************

Громкий смех и танцевальные ритмы доносились из БлейкЭндБлисса. Запахи цветочных духов и перегара витали возле входа. Ауди была припаркована у обочины рядом с роскошным кабриолетом леопардовой расцветки. Клод втягивал носом воздух, внимательно смотрел на серое здание, затем с недоумением повернулся к Эми.

– Я сомневаюсь, что это закусочная, – сказала Эми и поморщилась – судороги в желудке были чересчур уж навязчивыми.

– Давай поищем другое место, – предложил Клод. – В крайнем случае, посетим ту закусочную, в которой я чуть концы не отдал.

– Давай зайдем сюда. Может, здесь нас накормят?

Клод улыбнулся наивности Эми. Эми и сама поняла наивность сказанного, но открыла дверь БлейкЭндБлисса и вошла внутрь.

И обомлела. Внутри здание оказалось значительно больше, чем представлялось снаружи. Тянущаяся вдоль стены, словно вагон метро, барная стойка была занята наполовину. В углу неподалеку от входа парочка чайлдастов уткнулась лбами в пол. На специальной площадке напротив стойки располагался танцпол, напоминающий что-то вроде крыльца, с выступающей вперед стеклянной крышей. Мимо них прошли две жирные подруги, щупающие друг друга за задницы, обтянутые кожаными лосинами. Животы их – что за дикая мода? – были будто бы специально выделены ярко-желтым цветом.

«Беременная бесполезной протоплазмой» – подумала Эми и удивилась – суждение в духе Саймона.

Заразительность дурным примером налицо.

Яичные дамы направились к выходу, по пути одарив Эми надменными самодовольными взглядами.

«Цирк уродов» – подумала Эми, убедившись, что почти каждый посетитель бара был экстравагантным – в плохом смысле этого слова.

– Цирк уродов, – сказал вслух Клод.

«Хоть в чем-то наши мысли совпали» – чуть вслух не сказала Эми, но вовремя опомнилась: не хватало ей еще одной ссоры.

– Пойдем к бармену? – предложил Клод.

Он указал на широкую спину бармена, обтянутую леопардовой жилеткой. Лицо бармена было обращено к светловолосому чернокожему мужчине, который улыбался бармену чересчур уж кокетливо. Эми медленно кивнула в ответ.

– Может, он сможет не только налить, но и предложить что-нибудь из еды, – добавил Клод.

Эми усмехнулась и сказала фразу, не имеющую отношения к реплике Клода.

– Мне кажется, однополые отношения здесь в моде. Сперва эти жирные дамы. Теперь они, – Эми указала на бармена и его приятеля. – Мужчины, которые любят женщин, никогда в жизни так не улыбнуться другому мужчине.

Приятель бармена заметил, что Эми и Клод не отрывают от него своих глаз и, видимо, сообщил об этом бармену, раз бармен тотчас помахал им, указывая на два пустых места возле барной стойки.

Эми, уткнувшись в пол, прошла к барной стойке и уселась на самый краешек стула. Клод сел рядом и широко расправил плечи в стремлении выглядеть в присутствии геев как можно более мужественно. Эми чуть не засмеялась – слишком корявыми показались ей попытки Клода, смазливого, в общем-то, парня, выглядеть брутально.

– Чего вы хотите отведать? – спросил бармен обычным баритоном.

Клод на долю секунду поник – видимо, ожидал услышать приторный голосок – но тут же расправил плечи и спросил:

– Здесь продают еду? – Несвойственный Клоду бас давал бармену понять, что в случае отсутствия еды на этот бар, как минимум, обрушится небесная кара.

Приятель бармена расхохотался – тоже довольно мужественно – и, пританцовывая, отправился на крыльцо-танцпол, в компанию к мулатке, одетую в прозрачную жидкую одежду.

Недоуменным взглядом Клод не спеша проводил светловолосого танцора, после чего повернулся обратно к бармену, который ответил:

– Здесь могут продать абсолютно все, что угодно. – Последние три слова бармен произнес свистящим шепотом.

Клод напрягся.

– Как это понимать? – спросил он.

Бармен просунул руку во внутренний карман своей леопардовой жилетки и вытащил оттуда две небольшие серые пластины.

– Вот. Это еда на все случаи жизни.

– Спасибо, я уже попробовал вашу серую гадость, – отмахнулся Клод. – Думаю, что густое серое вещество ничем не лучше жидкого.

Глаза бармена блеснули и перебежали с недоверчивых голубых глаз Клода на скрытое огненно-рыжими волосами лицо Эми.

– Вы не из Гриверса? – спросил бармен.

– А какая вам разница? – с вызовом спросил Клод.

Бармен пожал плечами.

– Не хотите, не отвечайте, вы не на допросе. Это обычный вопрос, заданный из-за безобидного любопытства…

Все это время Эми смотрела в свое мутное отражение на лакированной поверхности стойки. Ей уже не хотелось есть. Она ощущала странную тревогу в своем теле. Она бросила беглый взгляд на серые пластины в руках бармена, и от этого ее тревога только усилилась. Также она случайно поймала взгляд бармена, который сказал:

– Чувствуйте себя непринужденно. Это же бар, в конце концов, а не съемки суицида.

Голос бармена показался Эми по-своему чарующим. Медленный, не торопливый, словно хорошая музыка. В ее воображении прорисовался неспешный танец с обезличенным возлюбленным. Она ощутила в себе желание попробовать серые пластины – и тут же этому желанию удивилась.

– У вас есть нормальная еда? – грубо спросил Клод, смотря на серые пластины так, будто бы каждая из них серьезно его обидела.

– Эти пластины утолят ваш голод незамедлительно… – говорил бармен убаюкивающим полушепотом.

– Я…

– … и они абсолютно бесплатны, – тактично перебил бармен.

Клод замер с открытым ртом. Он перевел взгляд на Эми, которая просто пожала плечами. Она не знала, хочет ли пробовать эти пластины, но понимала, что ей нужно что-нибудь съесть, даже несмотря на внезапное исчезновение аппетита. Она вспомнила Литовку, свое желание ее увидеть… Обезличенный возлюбленный захотел поцеловать ее – и ее подозрительность пропала, она тут же закивала головой бармену.

– Давайте, – тихо сказала она и про себя спросила:

«Что ты делаешь, дура? Вдруг это наркотик!»

Но…

Этот голос в голове был слишком тихим, чтобы на что-то влиять.

Бармен широко улыбнулся.

– Вы мгновенно почувствуете насыщение, – ласково сказал он и протянул Эми пластину.

Эми поднесла пластину ко рту под яростные и неодобрительные взмахи руками Клода. Его мнимая мужественность рассеялась в воздухе. Эми замерла. Краешек пластины едва коснулся ее губ.

– Что ты делаешь? – спросила она Клода.

Тот прекратил жестикулировать и высоким голосом, чуть ли не фальцетом, прошептал:

– Ты не понимаешь, что он делает? – Клод микроскопическим подмигиванием указал в сторону бармена. – Он гипнотизирует тебя.

– Гипноза не существует, – твердо сказала Эми, второй раз за сегодня напомнив самой себе Саймона.

Клод дотронулся своей щекой до щеки Эми, чтобы как можно тише прошептать:

– Машина времени может существовать, а гипноз нет?

– Вы в чем-то меня подозреваете? – участливо спросил бармен.

Эми покачала головой, а Клод ответил:

– Да.

Бармен хмыкнул:

– В чем же именно? Вы думаете, я хочу вас отравить?

Клод ничего не сказал, его пальцы нервно постукивали по зеркальной поверхности барной стойки. Вдруг Эми стало стыдно за поведение Клода, хотя тихий голосок, прорывающийся в воображаемый танец, шептал ей, что Клод поступает правильно.

Вдруг бармен хлопнул рукой по столу, отчего Эми вздрогнула:

– Хм, я кажется понял в чем дело. – Он постучал по стойке, совсем как Клод, блестящий перстень на его толстом пальце отразился в глазaх Эми. – Вас смущает, что я предлагаю вам эти пластины бесплатно, так?

Предположения бармена, пронизанные легкой иронией, лишили его голос прежнего очарования. Танец исчез из ее головы. Пробовать пластины расхотелось.

– У этих пластин есть название? – задал резонный вопрос Клод. – Должна же эта серая хрень иметь название.

Бармен пренебрежительно взглянул на Клода и почесал свою лимонного цвета бородку. Эми смогла различить крохотную надпись, выведенную на его перстне: «оne sex – one love».

– Называйте эту хрень счастьем, – ответил бармен. – Потому что ничего, кроме этого, пластины дать не могут.

Он повернулся к Эми. В воздухе повисло что-то теплое и словами непередаваемое. Голос бармена вновь стал убаюкивающим, когда он добавил:

– Разве мы хотим от этой жизни что-то, кроме счастья?

Вновь медленный танец с прекрасным незнакомцем появился в ее воображении.

«Мне не нужна реальность. Иллюзии с недосказанностями – вот, что я ищу…» – подумала Эми.

Недосказанность – это сила. А силой обладает только то, что силой ты наделяешь.

– Это вкусно? – спросила Эми.

– Да, очень вкусно.

– Как тебя зовут? – спросила Эми. Создавалось ощущение, будто Клода рядом нет.

– Алексис. А тебя?

– Эми. Скажи честно, Алексис, ты не врешь мне? Оно и вправду хорошее? – спросила Эми, помахала пластинами перед его носом и стала внимательно следить за глазами Алексиса…

…которые решительно ничего не выражали.

– Хорошее настолько, что забываешь обо всем, что было, – ответил Алексис. – Настолько, что хочется увидеть все заново…

Тихий голосок в ее голове спросил – как голос этого бармена сделал ее такой наивной?

Но…

Ответа голосок так и не дождался. Алексис тем временем продолжал:

– Чтобы не пугаться бесконечности сознания, мозг рисует нам гораздо более простые иллюзии, которые мы называем реальностью. Догмы Религии Лжи и Религии Хаоса, культ чайлдастов – все это отвлекает нас от подлинного счастья. А подлинное счастье кроется лишь в иллюзии.

Воображаемый танец ускорился, и Эми увидела лицо незнакомого партнера. И… в шоке ахнула.

– ТАК, СТОП! ХВАТИТ! – произнес Клод, возвращая Эми из ее приятных размышлений в неприятную реальность.

Танец исчез, разоблаченный партнер – тоже. Клод встал и бросил на Алексиса взгляд, полный презрения.

– Счастье в иллюзии? – спросил он, тяжело дыша. Алексис вежливо приподнял брови. – Вы думаете, мы, такие наивные паксбрайтовские хомячки, ничего об этом не знаем?

Презрительные нотки в голосе Клода выдавали влияние Саймона, которое, очевидно, отразилось на каждом из них – и не только на нем.

Алексис выдержал паузу и спросил голосом, полным недоумения:

– О чем – об этом?

Клод опустил глаза на серые пластины в руках Эми и ответил:

– Это лициды.

– Вы обвиняете меня в том, что я продаю своим посетителям запрещенные наркотики? – спросил Алексис, искренне обидевшись. – Вы думаете, я работаю на таинственного Грезоносца?

– Да, так я и думаю! – горячо ответил Клод.

Эми молча смотрела в свое отражение на барной стойке. Ее воображение было занято лицом партнера по танцу. Ее тонкие пальцы слегка подрагивали. Она отдаленно, словно бы к ней это никоим образом не относилось, понимала, что Клод, скорее всего, прав в своих подозрениях, что бармен – не тот, за кого себя выдает, но почему-то осознание этого факта не заставляло ее поддерживать Клода.

Алексис протянул руку Эми, кивнув на пластины в ее руке. Не отрываясь от мутного отражения, Эми отдала ему пластины.

– Вы все еще уверены, что это лициды? – спросил Алексис.

– Да! – почти прокричал Клод.

– А вы, леди?

Эми пожала плечами. Сейчас она хотела оказаться наедине с дневником – с тем единственным, кто способен принять ее переживания.

Краем глаза Эми увидела, как Алексис откусил от пластины кусочек, прожевал ее и проглотил с выражением искреннего наслаждения на лице.

Эми бросила взгляд на Клода. Тот с полуоткрытым ртом замер, как каменное изваяние.

– Разве наркоторговец так бы поступил? – спросил Алексис.

На это Клоду было нечего ответить. Все еще взбешенный, он пялился на леопардовую жилетку, которая трещала под грудой мышц, скрытой под ней.

– Возьмите, вы ведь голодны. – произнес коронным убаюкивающим голосом Алексис и протянул целую пластину Эми.

Эми, чувствуя, как в ее голову возвращается тот же самый танец, послушно протянула руку…

Но…

Клод отпихнул руку Алексиса в сторону, и пластина упала на колени рядом сидящего соседа. Тот поднял их своей жуткой металлической рукой и отдал обратно бармену.

– Извините, – низко раскланялся полуроботу Алексис и со злой решимостью обернулся обратно на Клода…

Но…

Тот грубо схватил Эми за запястье и, разрывая танцующие пары, потащил ее ко входной двери.

– Что ты дела… Отпусти! – повысила голос Эми. – Отпусти меня!

Клод остановился, не дойдя до двери буквально пару шагов. Несколько фриков не довершили свои безумные танцевальные па – они замерли, с любопытством взирая на уникальную в своей обыденности пару. Гневное лицо Клода мерцало в фиолетовом неоне, музыка не позволяла Эми услышать то, что он сейчас говорил.

Понимая, что его не слышат, Клод продолжил тащить Эми к выходу, ногой пнул дверь – и вскоре они оказались возле электромобиля в относительной тишине.

– Что ты творишь? – спросила Эми, потирая онемевшее запястье.

– Этот бармен распространяет лициды, я уверен в этом! – крикнул Клод и хотел пнуть ногой по колесу леопардового кабриолета, но промазал и с очень нелепым видом застыл на месте.

– Он ведь на твоих глазах попробовал пластину, – сказала Эми.

– Либо это трюк, либо он уже от них зависим…

Эми вновь вспомнила танец, навеянный голосом бармена. Неужели все действительно так?

– Залезай в машину, – сказал Клод.

Эми открыла дверь и собиралась сесть, как тут же замерла.

– Нам нужно найти общину чайлдастов, – сказала она. – Там наверняка Литовка…

Клод возвел глаза к небу.

– Твоя чокнутая подружка, фанатка грязных дебилов, которая тоже распространяет лициды? Нет уж, к ней мы не поедем.

Эми разозлилась. Она закрыла дверь.

– Я не заставляю тебя к ней ехать. Я хочу туда попасть.

Клод растерялся. Он выдержал паузу, потом произнес, тщательно выговаривая каждое слово:

– Я тебя одну не оставлю. Даже в Леклере твоя жизнь оказалась в опасности, едва ты осталась одна в своей комнате. А здесь? В стране безвкусной еды и бездушных наркоманов?

Немного помолчав, он добавил:

– Я за тебя боюсь.

Эти слова несколько растопили злость Эми, горячий порыв рвануть в общину чайлдастов немного остыл… но не исчез.

– Давай тогда вместе поедем в общину? – предложила Эми, расширив глаза и сделав их, как ей казалось, более жалостливыми, жалостливыми именно в той мере, в какой способны изменить мнение Клода.

Клод стал стучать пальцами по крыше электромобиля, и с каждым стуком выражение его лица становилось все более хмурым.

– Нет, – сказал он. – Мы к чайлдастам не поедем. Мы поедем к Механику.

Эми разочарованно вздохнула. Она вновь вспомнила своего партнера по танцу и сказала:

– Но я хочу увидеть Литовку. А ты хочешь, чтобы я была в безопасности.

– Больше всего на свете этого хочу.

«Как же ты фальшиво и слащаво звучишь!» – подумала Эми. На ее ресницы упали две большие капли.

Она подняла голову вверх. Зеленоватые облака собирались в одну большую неприятную массу, менее всего напоминающую облако. Небольшие вихри исходили от них, подобно сходящим с поезда пассажирам. Очередная капля ударила Эми по медленно заживающей царапине на лице. Начался дождь.

– Я люблю дождь, но пусть он не долетает до земли, – сказала Эми.

– Да, нам нужно убираться отсюда, – словно бы очнулся Клод. – Садись.

Клод услужливо открыл Эми дверь электромобиля, она сразу же села внутрь. Но не он – его взгляд задержался на толстой бабе с выделенным желтым цветом пузом – ту самую, которую Эми и Клод приметили в баре. Она вышла из бара и тащила в своем потном объятии какую-ту чайлдастку, истошно орущую, а позади них шла другая яичница, такая же пузатая, как и первая. Их животы болтались словно недоваренные яичные желтки.

– Уродки, – процедил сквозь зубы Клод, залезая в машину. Одна из подруг вновь засмеялась, когда увидела его. Он проводил ее недовольным взглядом, после чего повернулся к Эми.

– Так, решено, – сказал он. – Мы едем к Механику.

Эми подняла брови.

– Езжай. Но меня, пожалуйста, отвези в общину чайлдастов.

Клод приставил ладонь к лицу.

– Неужели ты так сильно хочешь встретиться с этой Литовкой?

– Да, хочу! – с жаром воскликнула Эми.

Она не могла смотреть на Клода – опять ей вспомнился партнер из танца, навеянный шепотом бармена. Она слегка стыдливо отвела глаза на болотно-зеленые капли, бьющие по стеклу, стекающие вниз и оставляющие за собой блестящие хвосты.

– Тебя не интересует, чего я хочу? – спросил Клод, так же как и Эми, уставившись на зеленые капли.

«Хороший аргумент» – подумала Эми, проследила за кривыми траекториями блестящих хвостов двух зеленых капель, которые образовывали собою крест.

– Что ж, кому-то из нас придется поступиться своим желанием, – сказала она.

Клод включил дворники – блестящий крест, равно как и остальные следы капель, тут же исчезли со стекла. В небе ударила молния. Клод завел мотор и только потом ответил:

– Поскольку я за рулем, то, боюсь, любимая, своим желанием придется поступиться тебе.

Электромобиль тронулся с места. Прозвучали раскаты грома, из-за чего последняя реплика Клода прозвучала приглушенно:

– Электромастерская Механика.

Эми ничего не ответила. Она достала свой дневник и, сделав вид, что читает, отгородилась от Клода.

– Я не вижу причин обижаться на меня, – сказал Клод, притормозив – он чуть не задавил впереди идущую корову.

Дневник оторвался от лица Эми – не по ее желанию, а по инерции автомобиля. Клод подождал, пока корова перейдет дорогу, после чего поехал дальше.

– И пожалуйста, не надо спорить, – продолжал Клод. – Я, конечно, понимаю, что в споре рождается истина, но…

– Нет. Спорят лишь для самоутверждения…

– И кроме того, я не знаю, где находится эта община чайлдастов.

– Город небольшой, мы обязательно на нее наткнемся.

– Не беси меня, пожалуйста, ты и вправду задолбала меня со своей Литовкой.

Клод, видимо, понял, что перегнул палку, поэтому добавил:

– Но это не отменяет того факта, что я люблю тебя.

– О, любовь… – Эми фыркнула, отчего Клод повернулся к ней в недоумении.

– Любовь, – повторила Эми тем же пренебрежительным тоном. – Все о ней говорят, но мало кто знает, что она из себя представляет…

Клод снизил скорость и практически не обращал внимание на дорогу, пока говорил:

– Я знаю. Это то чувство, которое я испытываю, когда нахожусь рядом с тобой.

Клод так пристально на нее смотрел, что Эми пришлось перевести на него взгляд. Она сделала все возможное для того, чтобы ее взгляд казался как можно менее скептическим.

Видимо, этого у нее не получилось, потому что Клод спросил:

– А ты? Разве ты не чувствуешь того же, что чувствую я?

Эми не хотела отвечать – в очередной раз она вспомнила свой воображаемый танец. Она решила оставить свои чувства при себе.

Но…

Клод остановил электромобиль, затем вплотную приблизился к Эми. Дневник выпал у нее из рук.

– Разве ты не любишь меня?

Его голубые глаза приказывали ее зеленым дать ответ. Эми придумывала, как бы деликатнее ответить…

Но…

Она вспомнила партнера по танцу – и честный ответ поневоле сорвался с ее губ:

– Я не знаю.

Клод застыл. Второй раз за день он напомнил Эми каменное изваяние.

Она отвернулась к окну. Блестящие хвосты зеленых капель на боковом стекле полностью загораживали ее от откружающего мира. Она не видела и не хотела видеть, как ведет себя в данный момент Клод, но чувствовала, что она задела его своим ответом, и задела сильно. Но это казалось ей неважным.

Электромобиль тронулся с места. Наверняка, Клод отвезет ее к Механику. Но и это не важно, подумала Эми.

То, что она не сможет увидеть Литовку, тоже стало для нее неважным.

Важным кажется лишь то, что ей не удается отделаться от партнера по воображаемому танцу. Важным кажется лишь то, что партнером по танцу оказался Майкл Бернс…

Раскаяние

Эгоизм – это естественное свойство человека. Вы требуете бескорыстия от других, но это ведь чудовищная претензия: вы хотите, чтобы они пожертвовали своими желаниями ради ваших. С какой стати?

Уильям Сомерсет Моэм. Бремя страстей человеческих

Клод остановил свой электромобиль возле огромного баобаба. Дерево было столь монструозно, что в толщину не уступало, а то и превосходило куполообразный университет иридодиагностики. «Не иначе как научным колдовством паксбрайтовских садоводов это не обоснуешь» – подумала Эми, любуясь столь нетипичным для унылого Гриверса живописным творением. Чудо-баобаб, как и стекла электромобиля, блестел от странного дождя. В дерево была вмонтирована узорчатая дверь. Эми сощурила глаза и увидела, что на двери красовалась надпись, столь неопрятная, что напоминала детские каракули:

«Дом ежеминутных паломничеств»

Сквозь зеленую завесу непогоды проглядывались гигантские насыпи песка, расположенные неподалеку от баобаба. Песок сгустился от непрекращающегося дождя, что, впрочем, не мешало чайлдастам нырять в этот песок с головой. Эми сощурила взгляд, пытаясь сквозь дождь узнать Литовку в особенно грязной ныряльщице с белыми волосами.

– Вот, – угрюмо сказал Клод. – Твоя желанная община чайлдастов. Вот дерево, в котором они живут.

В ответ Эми кивнула лобовому стеклу. Это была первая фраза Клода после того, как Эми честно сказала, что не знает, любит она его или нет.

Клод достал из бумажника пару купюр и положил их на приборную панель перед Эми. Она взяла банкноты в руки. В первый раз она держит в руках деньги из будущего. Выглядят они гораздо старомоднее денег из прошлого, особенно на фоне пластиковых австралийских долларов, бывших в обиходе в 2021 году. Эми рассматривала банкноты – на каждой указан номинал (100) и нарисовано звероподобное лицо, под которым шла надпись – «Сикстен Бейл, Верховный протектор Синистера».

– Зачем они мне? – спросила Эми, не отрываясь от банкноты.

По правде говоря, она даже не знала, много ли это, двести сквелларов, или нет.

Клод вздохнул и повернулся. Боковым зрением Эми почувствовала его испытующий взгляд, но ответить на него не решилась.

– Это община чайлдастов. Ты сама это видишь. Ты же сюда хотела попасть?

– Да.

– Вот ты сюда и попала. Теперь ты можешь выйти из машины и начинать искать свою подружку.

– А ты? – осторожно спросила Эми.

– А я поеду к Механику, как и планировал.

Эми все же решилась повернуться. Клод смотрел на нее непривычно суровым взглядом, веки его подрагивали.

– То есть, ты меня здесь оставляешь? – спросила Эми.

Клод ответил, но не сразу.

– Да. Телефон у тебя есть, позвонишь, если у тебя будут проблемы.

– Вообще-то они у меня уже появились…

Эми ощущала пустоту в животе, никак с голодом не связанную.

– Неужели? – переспросил Клод с издевкой. – У тебя появились проблемы? Проблемы, связанные с тем, что ты меня не любишь?

– Я этого не говорила, – тихо ответила Эми.

Она опять вспомнила Майкла. В этот раз ей вспомнился не воображаемый танец, а их реальный разговор на заднем дворе леклеровского общежития.

«Нет! Нет!» – повторяла про себя Эми. – «Я не хочу о нем думать…»

Следом вспомнился розовый заяц, подаренный Клодом, о сущности которого знал только Майкл.

«Нет! Он заставил меня о себе думать! Я о нем думать не хочу!»

Она смотрела на Клода таким виноватым взглядом, словно бы эти мысли были произнесены вслух.

Суровый взгляд Клода несколько смягчился. Он сказал:

– Я вижу, тебе неловко.

– Да, – тут же сказала Эми.

– Может быть, это потому, что ты уже определилась с точным ответом?

И добавил:

– И этот ответ «нет»?

Суровость вновь вернулась в голубые глаза. К пустоте добавилась горечь, Эми часто заморгала, но никакого ответа так и не дала.

Лицо Клода совсем потемнело. Он потянулся через Эми и открыл дверь. Улицу все еще орошал ливень, чьи плотные зеленоватые капли почти полностью загораживали глаза от всего того, что происходило снаружи.

Клод сразу же закрыл дверь. Эми не могла заставить себя посмотреть на него вновь, она уделила внимание новым, более блестящим, чем прежде, каплям дождя, появившимся на стекле поверх старых.

– Ты ответишь на мой вопрос или нет? – спросил Клод.

– А разве обязательно на него отвечать? – переспросила Эми неестественно тонким голосом.

Клод стал понимающе кивать головой, с неким озарением и смирением на лице.

– Я все понял, – сказал Клод. – Ты меня не любишь.

Эми нашла в себе силы, чтобы посмотреть в его глаза.

– Я этого не говорила, – вновь сказала она более громким голосом, но Клод уже вновь потянулся через нее, чтобы опять открыть дверь.

– Неужели ты не понимаешь? Я же сказала, что не знаю! – Эми умоляюще уставилась на зеленоватый поток. Ее зеленые глаза стали мокрыми от слез.

– «Не знаю» – это нежелание говорить «нет», – сказал Клод. – Но не волнуйся, я все понял. Я не буду вытягивать из тебя правду. Уходи.

Молчание.

«Так дело не пойдет» – с мрачной решимостью подумала Эми и выкрикнула:

– Ты выгоняешь меня в такую погоду?

Она тут же поняла, что ее притворное возмущение долго продолжаться не может. Она закрыла лицо ладонями, чтобы Клод не видел ее слез.

– До дерева рукой подать, – сказал Клод. – Эти фанатики тебя примут, если скажешь, что ты ищешь одну из них. Уходи, мне надо побыть некоторое время без тебя…

Его голос казался невозмутимым, что удивило Эми, учитывая тему их разговора. Сквозь пальцы Эми взглянула на Клода.

– Может, если подумать, выясниться, что я тоже не знаю, люблю я тебя или нет, – добавил Клод, тупо уставившись в приборную панель.

Не сказав ни слова, Эми взяла с приборной панели деньги, положила купюры в дневник, положила дневник в сумку и выскочила на улицу, прикрывая голову сумкой. Клод закрыл за ней дверь, медленно отъехал от баобаба, и, пока разворачивал машину, стал вспоминать, где находится электромастерская Механика.

***************

Радиостанция EroticServe

EroticServe³ – обслужит вас по-крупному.

Клод включил радио. Заиграла медленная песня группы LoveLess. Сквозь стекло, очищаемое движущимися дворниками, Клод пытался разглядеть дорогу к мастерской Механика, которая, насколько он помнил, находилась на окраине города М.

Он тут же решил остановиться на обочине. Он не может слишком долго управлять этим чертовым электромобилем. Он еще не привык к правостороннему движению Сингрипакса. И не привык к самому электромобилю. При встрече Механиком, решил Клод, он первым делом выскажет ему свое недовольство модификацией, так изуродовавшей его родную Ауди.

Первым делом… Клод усмехнулся. Разве это было его первым делом? Только что он выгнал свою любимую на улицу, в жуткий ливень, в незнакомый город к незнакомым людям…

Вдруг Клод ударил кулаком по рулю и задел клаксон. Прозвучал гудок. Блестящая корова на обочине удивленно посмотрела прямо в глаза Клоду.

Клод стал биться головой об руль. Прозвучали новые гудки. Корова ускорила свою ходьбу и скрылась за углом серого (серого, как и все вокруг, кроме дождя) здания.

– Она дура, но я куда больший дурак, – прошептал он, когда перестал заниматься самобичеванием.

Клод стал думать, не повернуть ли ему назад. Там же Эми, одна под дождем, стала такой же блестящей, как и эта несчастная корова. Наверное, сидит на песке возле чокнутых чайлдастов и плачет.

В дверь машины постучали. Клод вздрогнул всем телом. Сердце его пустилось в пляс. Он почему-то был уверен, что это Эми.

Он выключил мотор. Радио замолчало. Он повернулся к боковому стеклу и понял, что не разглядит того, кто стучал, из-за блестящих следов от дождя. Он посмотрел на лобовое стекло, чистое, благодаря усилиям дворников, и увидел, как к стеклу приложили фотографию хилого маленького мальчика, одетого в явно поношенный камзол. Фотографию к стеклу приложила старенькая, совсем хрупкая женщина, которая спрашивала:

– Извините, вы не видели моего сына? Он пропал три недели назад. Его зовут Итан Саммерсен…

Клод разочарованно покачал головой. Он был так уверен, что это Эми!

– Извините, не видел, – ответил Клод женщине.

– Лишь бы это не Вбиватель… – скорбным голосом произнесла женщина и, сгорбившись, отошла от машины.

Клод проводил ее взглядом. Ему стало жалко… себя. За то, что он не может побороть свою гордость и вернуться к Эми. Ведь он любит ее, искренней, чем когда-либо прежде… А она… Ее «незнание» сводит его с ума…

Клод завел машину. Вновь включилось радио…

 
Пусть твое тело – плод вина,
Так будет, знаю, – не всегда…
 

Клод повернул направо – туда, где полагается находиться электромастерской Механика.

И почти сразу же замер. Машина продолжала набирать скорость, но Клод сосредоточил свое внимание на тротуарном кафе на противоположной стороне улице. Там бесновалась группа из двух-трех чайлдастов, а рядом с ними стояла и курила электронную сигарету Литовка. Неподалеку бегала полосатая лисица с ошейником, из которого торчал мини-зонтик, непонятно зачем защищающий голову зверька от дождя. Клод вглядывался в эту толпу, отдаленно понимая, что если бы он, после просьб Эми о еде, нашел это тротуарное кафе, то шансы Эми встретить свою любимую подругу резко бы возросли.

Клод, наконец, вспомнил об управлении и остановил машину, едва не врезавшись в припаркованный на обочине автомобиль с шипованными шинами. Он получил возможность получше разглядеть Литовку. Любимая подруга Эми подходила к каждому чайлдасту и что-то вкладывала им в рот, после чего каждый чайлдаст становился более безумным, чем был до этого. Они швырялись друг в друга мокрым песком, кусали друг другу уши, бились головами об асфальт. Литовка смотрела на все это и улыбалась. Клод вспомнил, что Лаура подозревала Литовку в распространении лицидов и понял, что Лаура, скорее всего, права…

Прозвучали раскаты грома. В небе закружилась вихрями зеленая пыль. Едва взглянув на небо, Литовка достала из-под шубы противогаз, надела его, приманила к себе лисицу, после чего скрылась с ней в неизвестном направлении, оставив беснующихся чайлдастов наедине с их безумием.

Никогда Клод не чувствовал себя настолько виноватым, как сейчас. Смахнув слезы с глаз, он завел машину и поехал к электомастерской Механика, но уже с другой целью. Он надеялся, что Механик сможет одолжить ему два противогаза…