Алина повторила то, что рассказывала на следствии, но чему не верил прокурор. Он сказал, что подсудимая отрицает, что хотела убить погибшего, тогда как здесь же в суде она заявила, что убила бы любого, кто оказался бы на месте погибшего Арнольда.
– Этими словами, – заявил прокурор, – подсудимая сама выдала своё желание убить.
Орудие преступления – нож, который показал прокурор, Алина, конечно, признала, но упрямо повторила, что никогда не носила с собой нож, а этот тем более не её и в руки она его взяла только когда инстинктивно вынимала из тела погибшего.
Прокурор аж подпрыгнул от этих слов:
– Как это вы только вынули нож из тела? Неужели погибший сам себя пырнул ножом в ответ на ваше требование денег за любовь? Что же он хотел себе как японец харакири сделать? Но у нас не Япония и совсем другие обычаи. А вынули вы нож из тела только для того, чтобы объяснить нам появление отпечатков пальцев на рукоятке ножа.
Алина замолчала. Сказать ей было нечего. Всё оборачивалось против. Адвокат начал вызывать свидетелей защиты.
После выступления завуча школы, сказавшей, что подсудимая была прекрасной ученицей без каких-либо отрицательных качеств, главным свидетелем защиты, разумеется, была лучшая подруга Алины Катя, которая знала о договоре Арнольда и Алины остаться после уроков. Когда она рассказала, как её вызвали из класса сообщением о том, что бьют её Олега, прокурор тут же поинтересовался:
– Ну и что, его сильно избили?
– Да нет, – обескуражено ответила Катя. – Его вообще никто не бил.
– Вот видите, – и прокурор улыбнулся, – вашего друга, стало быть, никто не бил, а вы оставили подсудимую наедине с жертвой, способствуя тем самым готовящемуся преступлению.
Катя растерялась, не ожидав такого поворота событий. Но тут задал вопрос адвокат:
– Скажите, а кто именно вошёл в класс и сообщил о том, что Олега бьют? Вы можете назвать его имя или показать нам его, если он здесь?
– Да, могу, – ответила Катя. – Вот он сидит. – И она указала на одного из парней, выступавших только что в качестве свидетелей. – Кроме того, я заявляю, что ни он, ни его товарищи, выступавшие здесь, никогда с Алиной не были не только в близких отношениях, но и ни в каких других, так как учатся в параллельном классе и даже не знают, что мы с Алиной всегда уходили из школы вместе, потому что учимся вместе с первого класса и живём в одном доме. Это единственный случай, когда меня от Алины оторвали, и вот такое случилось.
Все выступавшие отзывались об Алине хорошо, но никто фактически не был свидетелем происшедшего, что и осложняло процесс. Когда, наконец, адвокат заявил, что у него больше нет свидетелей, из зала суда раздался голос:
– Я могу быть свидетелем. Разрешите сказать.
Все повернулись на голос. Судья удивленно спросила:
– Представьтесь, пожалуйста. И о чём вы можете нам рассказать?
При звуке знакомого голоса Алина впервые вскинула голову и посмотрела в зал.
– Я жених подсудимой, – заявил Роман. Я только вчера вернулся из армии, потому не принимал участие в следствии. Прошу разрешить выступить.
– Рома, зачем ты здесь? – закричала Алина и заплакала навзрыд, закрыв лицо руками.
Судья, спросив согласие прокурора и адвоката, пригласила Романа к трибуне. Секретарь суда принесла Алине стакан воды, чтобы успокоить девушку.
В ответ на пояснения судьи об ответственности за дачу ложных показаний Роман сказал, что понимает это и начал:
– Я с детства знаю Алину, как подругу моей младшей сестры. Они обе росли у меня на глазах.
Выслушав замечание судьи, Роман поправился:
– Да я говорю о подсудимой. Когда она выросла, мы полюбили друг друга и решили пожениться после моего возвращения с действительной службы. Господин прокурор не верит в то, что подсудимая с её маленьким ростом могла оказать сопротивление такому сильному человеку, каким был погибший. Так вот я заявляю, что перед уходом в армию я научил мою невесту, то есть подсудимую нескольким приёмам самообороны именно для того, чтобы она сумела защитить себя как раз в такой ситуации, в которой она оказалась.
– Вы, стало быть, знали, что так будет? Вы ясновидящий? – прервал его саркастическими вопросами прокурор.
– Нет, господин прокурор, – спокойно возразил Роман. – Глядя на такую красивую девушку, не надо быть оракулом, чтобы предвидеть, сколь много будет желающих добиться её любви. Это азбука жизни.
– Ну, вы нас азбучным истинам не учите, – недовольно буркнул прокурор. – Говорите по существу, если есть что.
– Хорошо, по существу. Давайте мы с Алиной… простите, с подсудимой продемонстрируем всем приём, которому я учил её и которым подсудимая владеет в борьбе с вооружённым ножом человеком. Тогда вы увидите, оборонялась ли подсудимая или нападала.
– Дельное предложение, – произнёс громко адвокат, буквально вскочив со своего места. – Я поддерживаю и прошу суд провести предложенный эксперимент.
На вопрос судьи прокурор дал своё согласие, но с ремаркой:
– Надеюсь, вы, молодой человек, специалист и не допустите кровопролития в суде.
– Мы будем это показывать не с ножом, а с шариковой ручкой, – пояснил Роман и добавил, – если вы, конечно, не возражаете.
Судья скомандовала:
– Конвой, проводите подсудимую в центр зала для эксперимента.
Переставшая плакать Алина вышла навстречу Роману перед столом присяжных заседателей, буквально дрожа всем телом. Роман сжал кулаки и едва сдерживал себя, чтобы не броситься обнимать свою любимую. Глубоко вздохнув, чтобы успокоить себя, он достал из кармана пиджака шариковую ручку и сказал Алине:
– Ты, пожалуйста, не волнуйся. Всё будет хорошо. Смотри, вот будто бы тот нож, который ты видела. По твоим словам Арнольд достал его из-за голенища сапога. Как он его взял? Лезвие было направлено вверх или вниз?
– Вверх.
Роман зажал ручку в кулак остриём вверх и направил воображаемый нож на Алину.
– Теперь делай так, как я тебя учил. Я угрожаю тебе. Это нож в руке.
Алина вдруг перестала дрожать, собралась и, кинувшись вперёд, обхватила двумя руками запястье руки Романа, резко опустила руку с ножом, отвела её в сторону и, пронырнув под нею, прокрутившись на триста шестьдесят градусов вокруг себя, вывернула руку Романа ему за спину. Роман выпустил ручку из рук, освободился от захвата Алины и сказал:
– Вот так ты должна была делать в тот раз.
– Я так и делала, – виноватым голосом стала объяснять Алина, – но когда я выворачивала ему руку, он не устоял, как ты, а упал боком на меня. Я тоже упала, но руку его не выпустила, и он упал прямо на нож. Вот и всё.
– Давай теперь покажем это ещё раз помедленнее, чтобы всем было понятно, – предложил Роман.
Судья согласилась:
– Повторите, пожалуйста, именно так, как это было, то есть попробуйте показать с падением.
Роман взял ручку, и Алина медленно обхватила снова запястье за предполагаемым лезвием ножа, стала поворачиваться вокруг себя, и в этот момент Роман наклонился, имитируя падение. Ручка оказалась прямо у бока и упади парень на самом деле, упёршись в пол, ручка могла сыграть роль ножа.
– Достаточно, – сказала судья, – станьте все на свои места.
– Но это всё предположение – заметил прокурор, поднимаясь. – Могло быть и иначе. Эксперимент показывает, что подсудимая владеет некоторыми приёмами самообороны, которые она могла применять и с целью нападения. Иными словами, по моему мнению, подсудимая как раз не боялась погибшего, зная, что она хорошо подготовлена. А потому легко могла нанести точный удар опытной рукой. Я прошу наших присяжных заседателей обратить внимание на этот факт.
У вас есть ещё что добавить? – обратилась судья к Роману.
– Да, есть.
Роман беспокойно посмотрел на Алину, которая с момента начала его выступления и теперь не отрывала от него взгляда.
– Я хочу сказать относительно показаний свидетелей обвинения. Они говорили гнусную ложь. Вы можете провести медицинское освидетельствование подсудимой и убедиться, что она никогда ни с кем не занималась любовью. Я даю голову на отсечение.
– Поберегите свою голову для другого раза, молодой человек, – язвительно сказал прокурор. – Она ещё вам пригодится.
– Для несправедливого суда она мне не нужна, господин прокурор, – отрезал Роман.
Адвокат и тут подскочил и заявил ходатайство о проведении медицинской экспертизы. Ходатайство было принято, и судья вопросительно посмотрела на Романа:
– Вы закончили? Можете сесть на своё место.
– Нет, – ответил Роман решительно. – Теперь я хочу сказать самое главное.
– Вот как? Что же ещё вы нам можете сказать, если всё сказанное ранее было не главным?
Роман опять посмотрел на Алину. Ему хотелось попросить у неё прощения за то, что поздно приехал, за то, что не успел поговорить до суда. До самого последнего момента он не знал, имеет ли он права на то, что сделает сейчас, без согласия самой Алины. Но времени не было. Он решился и произнёс:
– За день до происшедшего события, которое мы сегодня обсуждаем, Алина… извините, подсудимая написала мне письмо. Я хочу прочитать из него несколько строк, которые имеют прямое отношение к случившемуся и, как мне думается, доказывают ещё больше её невиновность. Можно прочитать?
Судья посмотрела на прокурора и адвоката:
– Вы не возражаете?
– Не знаю, что письмо может тут доказать, но я ничего не имею против, – согласился прокурор, кивнув головой. – Пусть читает.
Адвокат естественно тоже согласился.
Роман был одет в новый чёрный костюм, специально купленный его родителями к приезду сына. Угадать размер было не сложно, поскольку отец и сын хоть и отличались лицами, но имели вполне одинаковую комплекцию.
Когда в семье обсуждали предстоящее судебное заседание, никто не знал, зачем Роман раскрывал свой чемодан и что доставал, перебирая бумаги. Это были сохраненные им письма Алины, самое последнее из которых он взял с собой и вот теперь, достав его из кармана пиджака, представлял на обозрение суда.
– Я тебе писала раньше, что ко мне стал приставать рыжий Колька со своими ухаживаниями. Ну, я и ему, как всем остальным ухажёрам, говорила, что у меня есть жених, который служит в десантных войсках, а потому не рекомендую подходить ко мне с подобными вопросами. Слово «десантник» оказывает магическое действие. Вас все боятся. А сегодня Колька подошёл ко мне и сказал, что хочет поговорить со мною завтра по очень важному для него делу. Не знаю, что он имеет в виду, но думаю, что он будет говорить о тебе. Наверное, ему хочется после школы тоже пойти в десантники, и он попросит меня узнать, как это лучше сделать. Он ведь уже призывного возраста, потому что дважды оставался на второй год. Но ты, Ром, не волнуйся. Я сказала, что разговор будет только в присутствии Катюши. Так что всё будет нормально.
Помнишь, перед твоим отъездом я говорила, что боюсь чего-то? Так вот это уже прошло. Ты скоро вернёшься, я закончу к этому времени школу и мы поженимся. Извини, но после школы я не пойду сразу в институт, как ты предлагаешь. Мне хочется начать с института материнства. Надеюсь, я ясно выразилась?
Роман прекратил чтение и посмотрел на Алину. Она сидела, опустив голову и закусив зубами пальцы, сжатые в кулак.
– Извини, Алина, – тихо проговорил Роман, – но так надо.
Прокурор встал, говоря:
– Письмо несколько меняет дело, но подсудимой ли это письмо? Мы не проводили графологическую экспертизу.
В задних рядах зала поднялась высокая элегантно одетая женщина и громко сказала:
– Я преподаватель литературы в классе, где училась Алина. Мне хорошо известен её почерк, потому что он весьма специфичен. У неё почти все буквы округлые.
– Представьтесь, пожалуйста, – попросила судья.
Учитель назвала своё имя и фамилию.
– Науков, если у вас всё, вы можете сесть на своё место, а письмо передайте, пожалуйста, через пристава мне, – сказала судья, и, затем, обращаясь к учительнице: – А вы пройдите к трибуне.
Предупредив об ответственности за дачу ложных показаний, судья предложила посмотреть письмо и подтвердить идентичность почерка. Учительница сразу заявила, что письмо написано именно таким почерком, каким писала её ученица.
– В таком случае, – сказала судья, – в связи с важностью информации мы направим письмо на более детальную графологическую экспертизу и произведём другие следственные действия, для чего объявляю перерыв на одну неделю.
Но ещё до того, как снова собрались участники судебного процесса, произошло событие, заслуживающее внимание читателя, ибо оно сыграло свою роль в решении суда по Алине. За два дня до намеченного слушания дела Роман пытался в который раз получить свидание с Алиной, но ему отказали, как не являющемуся официально родственником. В расстроенных чувствах, возвращаясь домой, он свернул на набережную и прошёл к тому месту, где они впервые поцеловались с Алиной. Приблизившись к той самой смолистой сосне, которую обнимала Алина, Роман, охваченный воспоминаниями, хотел тоже к ней прислониться, когда услышал за спиной голоса. Он и не заметил, что за ним по набережной давно уже шли три человека. Это были те самые парни, выступавшие на суде свидетелями обвинения Алины.
Один из них был высокий, чуть повыше Романа. Таких часто приглашают играть в баскетбол. На спортивной майке через всю грудь шла надпись на английском языке «Champion». Двое других были поменьше ростом, но пошире в плечах. Один из них был даже толстоват.
Но оба, видимо, занимались борьбой или штангой. Под короткими рукавами маек тоже с иностранными надписями, как у высокого, видны были накаченные мускулы рук. Все трое одеты в джинсовые брюки, подпоясанные широкими ремнями с металлическими шипами и свисавшими цепочками. Вкусы к одежде у них были одинаковыми.
– Эй, десантник, – сказал высокий, – ты что-то оскорбительно отозвался о нас на суде. Нам это не нравится. Придётся тебе раскошелиться и уплатить штраф за оскорбление. Чем будешь платить зелёными баксами или русскими деревянными?
Они подошли ближе. Все трое ехидно улыбались. Пролетевший от реки лёгкий ветерок донёс запах водки. Парни были прилично выпившими.
Роман бросил быстрый взгляд вправо и влево. В парке никого кроме них не было видно.
Движение глаз его было замечено парнями и понято верно:
– Не боись. Никого нет. Гони деньгу, если хочешь ещё встретиться со своей кралей.
В этот раз Роман был в армейских брюках, армейских ботинках и спортивной белой футболке без рисунков и надписей. Секунду подумав, он сунул руку в карман брюк и вынул портмоне, достал оттуда десятирублёвую купюру.
– Хватит? – спросил, пряча портмоне в брюки.
– Ты что, издеваешься? – крикнул толстячок. – А ну отдавай весь кошелёк.
– Бери, сколько дают, если поднимешь, – сказал, усмехнувшись, Роман и бросил деньги на землю.
Это только в плохих фильмах для непритязательных зрителей драки на экране длятся бесконечно долго, когда соперники бьют друг друга чем попало, швыряют по десять раз на землю, падают, когда, казалось бы всё кончено с жизнью, но поднимаются вновь и продолжают драться, как ни в чём ни бывало.
В жизни всё происходит гораздо быстрее и проще. В драках важна прежде всего реакция. У десантника она натренирована до автоматизма. У пьяного человека – заторможена.
Первым двинулся было вперёд длинный. Но он именно только шевельнулся в направлении Романа, как в ту же секунду получил мощный и точный удар ботинка в пах, что заставило его мгновенно скрючится от внезапной резкой боли и со стоном повалиться на землю. Но его тело не успело ещё приземлиться, как стоявший рядом толстячок увидел перед своими глазами два пальца левой руки Романа. Они вошли в глазницы. В сознании толстячка сверкнули молнии и погасли, сменившись адской болью и полной темнотой. Земля закружилась и ушла из-под ног. Пальцы Романа не согнулись крючком, не вырвали глаза совсем, но надолго вывели их из нормального состояния. А ребро правой ладони Романа уже врезалось наотмашь чуть выше плеча в шею третьего опешившего от увиденного парня, и в тот же миг, оборвало его сознание.
Три жертвы лежали на траве под сосной, и на всё ушли считанные секунды. Роман приблизился к продолжавшему корчиться длинному, приподнял его за плечи, тряхнул, слегка ударив головой о землю, и спросил:
– Слышишь меня?
Тот едва кивнул головой.
– Так вот слушай внимательно, – продолжал он. – Когда очухаетесь, объясни дружкам, что на следующее заседание суда вы должны придти и заявить о том, что меняете свои показания и признаётесь, что всё врали относительно Алины. Не скажете так, убью каждого по очереди. Я предупредил. Всё.
Бросив длинного, он повернулся и зашагал прочь. Трое постепенно приходили в себя.
На следующем заседании суда к вящему изумлению собравшихся и особенно прокурора трое свидетелей обвинения один за другим заявили об изменении показаний и принесли свои извинения подсудимой. Обвинение полностью рассыпалось. Присяжные заседатели признали единогласно, что подсудимая не имела намерения убивать, а напротив, оборонялась, а потому в убийстве невиновна. С этим вынужден был согласиться и прокурор. Алину оправдали.
Однако для Романа это была радость с огорчением. Прямо в зале суда после освобождения от конвоя и заключительных слов судьи, все бросились обнимать Алину. Но когда подошёл Роман, она низко опустила голову и прошептала:
– Спасибо тебе, Рома. Ты настоящий друг. Ты спас меня. Это навсегда останется со мной. Но давай забудем о нашей любви. Я стала совсем другой и не могу портить тебе жизнь. Мужчины для меня умерли. Извини. Я не хочу ни мужа, ни детей. А тебе такая жена не нужна.
Роман слушал, не веря своим ушам.
– Алина! О чём ты говоришь? Мы же всё решили. Ничего не меняется.
В ответ тихо, но резко прозвучало:
– Нет! Всё изменилось. Прости, пожалуйста.
Алина отвернулась от Романа к родителям. Те тоже ничего не понимали. Только стоявшая рядом Катя и всё слышавшая, тронув за плечо брата, проговорила:
– Успокойся, Рома, это пройдёт. Она слишком перенервничала. Не дави на неё сейчас.
Но это был крах надежд. Это был крах всех планов.
Всё родится весной
Вот, дорогой, уважаемый читатель, исследователь людских душ, мы и добрались почти до того, с чего началось наше повествование. Если б только знали участники описываемых событий, какой эффект они произведут в недалёком будущем на жизнь в стране, да что там в стране, во всём мире. Если б только люди могли осознавать, что любое их действие может оказать непоправимое влияние на судьбы тысяч, а порой и миллионов людей независимо от их желания, наверное, многое делалось бы иначе. У нас говорят: «Знал бы где упадёшь, соломку бы подстелил». Это верно. Так ведь не знаешь, где споткнёшься, где упадёшь. А стелить соломку заранее на всякий случай – соломки не хватит на всю-то жизнь.
Роман поступил в аспирантуру и, как говорится, оправдывая свою фамилию Науков, с головой ушёл в науку.
Катя успешно сдала экзамены в юридический институт, что позволило ей попасть на бюджетное отделение. Алина не могла последовать за подругой, так как не получила аттестат об окончании школы. Чтобы не терять времени зря, пошла работать и не куда-нибудь, а в милицию секретарём начальника отдела по борьбе с преступностью. Так что неразлучная в прошлом троица собиралась теперь вместе крайне редко. Практически это случалось лишь на праздничных застольях, когда по традиции семьи Алины и Романа устраивали совместные посиделки. Всякий раз при этом обе семьи делали попытки уговорить Алину выйти за Романа за муж, но она стояла на своём, говоря: «Не могу я портить жизнь любимому человеку. Я перестала любить мужчин».
Роман по совету сестрёнки не настаивал. Ни в театры, ни в кино, ни на прогулки он Алину не приглашал. Да и некогда ему было. Целый день работа в аспирантуре научно-исследовательского института, а вечерами до поздней ночи он просиживал то в центральной библиотеке за чтением каких-то срочно нужных ему книг, то дома в своей комнате за лабораторным столом, проводя какие-то эксперименты. Осень и зима оказались очень напряжёнными.
Но пришла весна, правда, запоздалая, как часто бывает в средней полосе России. Зато апрель выдался на редкость жарким. Буквально в несколько дней деревья по всему городу украсились свежей зеленью, газоны и клумбы наряжались яркими цветами, словно соревнуясь, в каком районе города они пышнее и красочней. Возбуждающие медоносные ароматы наполнили воздух, оттесняя собой, где возможно, перегары автомобильного транспорта. Каждый вечер на дороги выезжали поливальные машины прибивать поднятую движениями пыль и устоявшуюся за день жару.
Первого мая у Романа был день рождения. Как и каждый год в этот день, ближе к вечеру Алина с мамой и папой пришли в гости к Науковым. За неделю до этого дня Роман предупредил Алину, что бы она обязательно явилась, так как у него для неё есть сюрприз. За праздничным столом было шумно и весело, телевизор не включали, играла музыка и даже начали было танцевать, когда Катя заявила, что ей нужно бежать на вечер в институте, а Олег давно заждался её на улице. Чмокнув брата в щёчку, она убежала. Тут поднялся и Роман, предложив Алине прогуляться в такой чудный вечер и пообещав показать ей нечто очень удивительное. Оставив родителей праздновать одних в своё удовольствие, молодые люди вышли из дома. Роман прихватил с собой в полиэтиленовом пакете большой свёрток, который, как он объяснил, и был сюрпризом, но для которого требовалось большое пространство.
– Там у тебя что, складной самолёт? – рассмеялась Алина.
– Близко к тому, но не он, – улыбаясь, ответил Роман.
– Ну, значит, ковёр-самолёт, и мы полетим над Москвой.
– Близка к разгадке, но не угадала.
– Ну и ладно, – вздохнула Алина. – Куда же мы пойдём?
– Если не возражаешь, к реке. Там в десять часов хорошо будет наблюдать фейерверк.
Из раскрытых дверей и окон соседнего ресторана доносилась громкая музыка. Вокруг с весёлыми криками бегали мальчишки и девчонки. По набережной гуляли парочки влюблённых, мамаши и бабушки везли детские коляски, прогуливая своих детей. Кто-то катался на роликовых коньках, кто-то на досках, чинно со своими питомцами шагали владельцы догов, овчарок, терьеров и других породистых собак.
Роман повёл Алину вглубь парка, спустившись к реке там, где у неё уже были настоящие берега без гранитного обрамления. Береговая полоса здесь сузилась до предела, ограничившись еле заметной тропинкой. Разумеется, гуляющих в этом месте не было, но Алина ничего не боялась. С детства она привыкла доверяться Роману полностью и всё же она спросила:
– Куда ты меня ведёшь, Сусанин? Мы сумеем выбраться, когда стемнеет?
– Не волнуйся, последовал ответ. Сюда почти никто не ходит, а я не хочу, чтобы мой сюрприз видел кто-нибудь ещё, кроме нас с тобой.
– Такой особый сюрприз?
– Да. Это моё изобретение. Я придумал его для тебя. Если оно сработает, мы будем с тобою счастливы.
– Что ты придумал, Рома? А ну раскрывай свою тайну. Может, мне это не подходит?
– Нет, Алиночка. Это не костюм, который может подойти или нет. Впрочем, ты сейчас сама всё увидишь.
Роман посмотрел на часы. Через минуту – десять. Тропинка привела к небольшой площадке на берегу.
– Сюда обычно приходят рыбаки. Это они протоптали тропинку. Но сегодня рыбаков не будет, – говорил Роман, доставая из пакета свёрток и разворачивая его. – Смотри. Я устанавливаю на площадку нечто вроде ракетницы.
Он поставил трубу на растопыренных ножках на песок и проверил её устойчивость. Оставшись довольным, достал ещё один свёрток, поясняя свои действия:
– А вот и ракета. Слышишь, уже начали пускать фейерверки? Сейчас пустим и мы. Но у меня ракета особая. Она по моему замыслу должна лететь выше других ракет раза в два, светить гораздо ярче других ракет и держаться в воздухе как минимум сутки. Вот какая это необыкновенная ракета, если получилась.
Роман опустил в трубу какое-то сложное сигарообразное устройство. Подсоединил к трубе бикфордов шнур, поджёг его и потянул Алину в сторону, предупредительно говоря:
– Ты не бойся, не взорвётся. Я в армии и не такие пиротехнические чудеса устраивал. Главное смотри, как это будет красиво.
Шнур горел неторопливо, так что можно было спокойно успеть отойти на безопасное расстояние.
– Фокус в том, – продолжал пояснения Роман, – что я объединил свойства обычной ракеты со свойствами космической ракеты. Моя, конечно, в космос не полетит, но зато у неё во время полёта раскроются крылья, как у планера, и она будет парить в небе очень долго. Если, конечно…
Слово «получится» он не успел договорить, как огонь шнура достиг капсулы пусковой трубы, раздался оглушительный хлопок, и ярко-голубое пламя вырвалось из трубы и понеслось вверх, рассыпая разноцветные искры. Через несколько секунд ракета превратилась в звёздочку, обронившую несколько зонтов сначала красных, потом оранжевых, зелёных и голубых огней. Это казалось феерической неправдоподобной картиной, от которой невозможно было оторвать взгляд.
Алина стояла за спиной у Романа, положив ему руки на плечи, и заворожено смотрела в небо.
Роман прошептал:
– Алина, это мой подарок тебе – звезда нашей любви. Красный зонт – это наша любовь, оранжевый – наши надежды, зелёный – рождение, сама понимаешь, кого, и голубой – моя голубая мечта быть всегда с тобой.
Он повернулся к девушке. Её руки соскочили с плеч, но она тут же подняла их и обняла шею Романа, тяжело дыша и прерывисто говоря:
– Ромочка, милый… Я не знаю, что со мной происходит… Какая же я была дура… Разве можно было так с тобой? Я ничего не понимаю, но очень хочу твоей любви… Да, да, сейчас… Пойдём к нам домой в мою комнату… Или нет, лучше здесь… Нас ведь никто не увидит… Пусть у нас будет ребёнок… Дети… И все будут как ты – умные, смелые, сильные… А я буду вас всех любить…
Фейерверки давно закончились. Небо по ночному стало тёмным и звёздным. Но среди всех сияющих ярко звёзд одна была самая яркая.
Первая майская ночь ещё не успела остыть от дневной жары. Тёплые волны воздуха прокатывались над Москвой, медленно перемещая ракету-планер над городом, привлекая к себе взоры тысяч и тысяч восторженных наблюдателей её полёта. Многим показалось, что в небе очень медленно движется самолёт. А это была ракета, изменившая жизнь миллионов людей, которые сами ещё не знали об этом, как не знал и её создатель, думавший только о своей любимой.
Роман утаил от Алины самый главный аспект его экспериментальной ракеты. В ней находился особый придуманный им состав, который под воздействием тепла начал излучать во все стороны невидимые лучи, возбуждающие в человеке непреодолимое желание любви к противоположному полу. Почти год он работал над этой идеей, чтобы помочь Алине преодолеть ненависть к мужчинам, вызванную попыткой её изнасилования с трагическим концом и судебным процессом. В библиотеке он прочитал десятки книг по астрологии, пытаясь понять, как положение звёзд может влиять на действия человека, изучил книги по биологии животных организмов, подробно знакомился с физическими процессами невидимых частиц, выполнил в своей домашней лаборатории сотни комбинаций химических составов, пока не придумал один единственный. Молодой начинающий учёный слышал об экспериментах, проводившихся и продолжающихся в Германии и некоторых других странах по нахождению средств воздействия на психику человека. Но его в данном случае интересовала не столько психика, сколько физиология. Это был тот самый случай, когда гениальность рождалась десятью процентами таланта и девяноста процентами труда.
Стремление спасти Алину, сделать её снова нормальной любящей женщиной было настолько велико, что не позволяло Роману думать о том, что взлетевшая ракета своим мощным невидимым воздействием охватит не только его любимую, но и всех других людей, очутившихся в пределах досягаемости лучей ракеты. Другой ошибкой молодого исследователя было предположение, что сигнал будет передаваться через органы зрения, тогда как на самом деле он проникал в организмы даже тех, кто не видел ракеты и не подозревал о её существовании. Таким образом, в ночь с первого на второе мая и весь последующий день, (как и рассчитывал Роман, ракета летела долго) все люди Москвы и близлежащих областей (ракета под влиянием розы ветров упала в далёком посёлке Предуралья) оказались в состоянии сильного любовного возбуждения, но не просто с желанием удовлетворения своих сексуальных потребностей, а по причине неожиданно сильного чувства любви к находившемуся рядом человеку. Хотя, конечно, чувство это рождалось возросшей неожиданно физиологической потребностью в любви. Это были сутки всеобщего счастья для тех, кого коснулась лучами ракета.
ЛЮБВИ ВСЕ ВОЗРАСТЫ ПОКОРНЫ И БЕЗ ГРАНИЦ
Эпидемия любви
В конце рабочего дня Девочкин позвонил в медицинский институт своей бывшей преподавательнице профессору в вопросах гинекологии Красильниковой:
– Елена Николаевна, здравствуйте, Девочкин беспокоит. Тут у меня какая-то непонятная история получается. Смена подходит к концу, а в приёмной полно пациенток. Я уже осмотрел тридцать женщин. Все беременны, у всех зачатие первого мая и, что самое странное, среди них в основном либо почти дети, либо женщины возраста за сорок, то есть те, кто никак не предохранялись, полагая, что уже не родят.
В ответ Девочкин услышал то, что заставило его ещё больше изумиться:
– Здравствуйте, Коля. Рада, что вы позвонили. Мне уже поступила подобная информация из других консультаций и поликлиник. Но знаете, что я вам хочу сказать. Меня саму это удивляет в немалой степени, особенно то, что я тоже оказывается в таком же положении и тоже по причине любви первого мая.
– С чем вас и поздравляю!
– Спасибо. Вы, наверное, поражены? Догадываюсь по вашему молчанию. Действительно, как можно получить беременность в шестьдесят лет? Мы же с вами совсем недавно отмечали мой юбилей. И вот на тебе. Я-то думала, что это уникальный случай и мне в пору будет объявить об этом на симпозиуме и позвонить в редакцию книги рекордов Гиннеса. Впрочем, вы же помните, я рассказывала в своей лекции о женщине на Кавказе по имени Улла Марушева. Ей сейчас сто двадцать три года. Недавно показывали по телевизору. Она родила сына Ахмеда в возрасте семидесяти девяти лет. Это действительно уникальный случай. Сын её уже умер в возрасте сорока лет, а она продолжает здравствовать. Но сегодня весь день звонят, и вы вот сообщаете о том, что приходят возрастные пациентки. Так что я уже не единственная такая. У меня, между прочим, есть внук, который собирается стать отцом. Представляете, вдруг у меня родится мальчик, и тогда ребёнок моего внука будет моим правнуком и в то же время старше своего дедушки, то есть моего сына. Ужас!
– Но что же делать, Елена Николаевна? – обескуражено спросил Девочкин.