Трудно понять с кем он разговаривает. Неподвижный, взгляд на языки пламени. Может с собой, с огнём, с таким же неподвижным, и высматривающим что-то в языках пламени, мужчиной, сидящим напротив.

Первым ответил огонь, выплеснув сноп искр в чернеющее небо.

– Я иду за смыслом. А ты за чем идёшь? – спросил мужчина, так же непонятно у кого.

Теперь костер не торопился с ответом.

Какова плата, такова и расплата.

У переносицы торговца появилась и исчезла маленькая складка. Единственный признак движения и факт серьёзного отношения к услышанному.

– За хлебом насущным. – вопросы закончились и наступило время ответов.

– Чтобы им пополнить часы времени и они продолжали отмерять твои дни, в которых ты, не переставая повторяешь только одно слово – ещё.

Костер поутих, и торговец поворошил угли, который сразу воспринимает духом и весело запрещал. Одно движение, не более.

– Мера – вот что делает человека счастливым. Это и хлеба насущного касается.

– Ты, хочешь мне сказать, что смысл – это мера!? Я, Великий воин! И… Жажда, нетерпимость… – Великий воин схватил толстую ветку и с размаху ударил в огонь.

Искры и угли полетели во все стороны. Великий воин бросил палку повернулся и быстро исчез в ночи.

– Мало огня? В поисках смысла, главное не сгореть в пожаре неожиданно открывшейся истины – торговец поднялся и начал заботливо собирать раскиданные текущие угли обратно.

***

Спал он долго. Ведь сны можно видеть только во сне. Вот он на коне, несущемся безумным галопом. Только такое безумие позволяет ощутить силу ветра, которая пьянит и дурманит, пробуждая неутолимое желание "Еще".

Затем он шел. Жуткая горечь, такая горечь, что он с трудом сдерживает слезы. Источник этой боли образ огромного коня и яркие ощущения ветра. Где они и что с ними он не помнил. Горячее солнце и выжженная степь – источник жажды, постепенно выпивали все влагу из его тела, взамен не давая ни чего. Первыми были слезы. И оплачивать горечь стало нечем. Затем пот и он превратился в подобие сухой ветки. И наконец, очередь дошла до его крови. И когда она превратилась из красного вина в бардовую тягучую потоку. Свет погас. Открыть глаза его сподобило лёгкое чувство тревоги: небо однородного светло голубого цвета, запах свежего молока, звон утвари.

***

Ощущения бесконечности дней не было. Но в сумме, дни проверенные в повозке, порождали чувство бесконечности пути, что вызывало тяжёлый вздох. При этом спина женщины напрягалась, она поворачивала лицо и смотрела в его глаза.

Рана заживать не спешила и боль не уходила. Натерпевшись боли он проваливался в небытие. После непродолжительного забытья он открывал глаза и видел лицо женщины и чувствовал касание её рук, выполняющих какие-то манипуляции в том месте, которое являлось источником боли. Эти манипуляции носили ещё более болезненный характер, но затем становилось легче.

Необходимость постоянного ухода, его смирение запустили этот процесс. Когда она начала догадываться об этом, было уже поздно. Уход за раненым теперь стал заботой, и теперь она физически ощущала его боль. А это уже личное дело. Личное дело – больше внимания. Она начала ловить себя на том, что думает о нем. Все чаще и чаще, в итоге перестала обращать на это внимание, так он стал неотъемлемой частью её текущих забот, надежд и чаяний. За время пути им редко попадались люди, поэтому, можно сказать, что они были в некоторой оторванности от внешнего мира людей. В эти редкие встречи они узнавали свежие новости, которые вполне уже были частью истории человечества. Их интересовало все. Множество вопросов, большинство из которых касались мелких деталей места, времени, реакции. Когда ещё попадется на их пути человек? И детальными вещами надо запастись впрок, чтобы хватило до следующего источника новостей. Оторванность, помимо страсти к деталям, развила в них свойство смотреть на события, о которых они слышали, беспрестрастно, как бы со стороны.

За время дневных переходов каждая деталь тщательно осмысливалась. Женщина не просто информировала лошадь, смиренно тянущую телегу, она желала ответной реакции незнакомца. Теперь все её внимание не вопрос ее безопасности, а необходимость защитить его.

***

– Огонь внутри нас, вот источник человеческого. Ибо только огонь в сердце способен на прощение. Ибо только огонь души способен любить. Ибо только огонь разума способен отдавать. Но бойтесь пожара внутри Вас, ибо он есть источник безумия, и справиться с такой силой способны только некоторые, которых мы называем избранные. И великий смысл человеческого бытия состоит в том, чтобы стать ими. И даны нам в помощь три огня: сердца, души и разума.

***

Так случилось, что чудища ощутили свободу, и стали подниматься к свету из тёмных и холодных глубин. Чем выше они поднимались, тем ужаснее они становились. Воды человеческой души становились все более и более холодными. И когда последние лучи света были поглощены чудищами, они окончательно стали мёртвом и холодными.

Чем же питать этих чудищ? Огонь. Много огня! Очень много огня!

***

Мужчина бежал по ночному лесу. Ветки хлестали его по лицу, рукам, туловища, ногам. Мужчина не замечал ни чего. Он был подчинен одной идее – бежать! Совпадение – лес закончился с началом рассвета. Перед ним было поле, над краем которого уже появился диск Солнца. Он согнул руки в локтях и посмотрел на свои ладони. Они были полны крови. Она переливалась через края и каплями падала на траву. Мужчина попытался разглядеть отражение и не смог. Алые капли полетели сверху и по лужицам крови пошла рябь.

– Кровавый дождь – мелькнула мысль в голове мужчины.

Но как только он попытался посмотреть вверх, все перевернулось, и он перестал видеть.

***

Он видел. Но небольшие промежутки времени и очень расплывчато. К вечеру в глазах все темнеет, и он вновь оказывался в пустоте.

– Эй! – слово исчезло в пустоте.

Абсолютный вакуум. Он замер и стал ждать.

– ййй – обратно вернулось только это.

Он протянул руку. Твердое и холодное.

Он вытянул другую руку. Ничего.

– Куда же идти? Думаешь, твой выбор определит последствия?

–Кто это?

Отражением привычной реальности стало; "…тотото."

– Я пойду вперед! – крик исчез. "Ед-ед-ед." – вот и все на что оказалась способна пустота.

Он уверенно шагнул.

– Прекрасно.

– И кто же ты? И где эхо?

Пустота: "Хо-хо-хо".

– Да, я нечто невозможное. Но сейчас я есть.

Каждый шаг даётся все проще и легче. Для того, кто всю жизнь ставил на красное свою жизнь – идти в абсолютной темноте – это просто очередная игра.

– Как я понимаю, ты хозяин этого безумия.

Уже привычное: "Ия-ия-ия."

– Нет, скорее хозяин ты. А я то, что должно было умереть, но почему-то осталось жить.

– Только не потерять ощущение стены – оранжевые буквы вспыхнули в его голове. Этой вспышки было достаточно для того, что бы увидеть следующую мысль, нацарапанную чем-то острым -Ничто не заставит меня отпустить стену! И наступит момент, когда я приеду к месту выхода к свету.

– у-у-у.

– А кто сказал, что выход есть?

– Всегда есть выход.

– од-од-од.

– Отсюда нет выхода.

– Если двигаться вдоль стены, то обязательно выйдешь из лабиринта.

– та-та-та.

– Ты не в лабиринте. Повторяю, отсюда нет выхода. Но ты можешь добавить света и тепла.

Движение исчезло.

– Огонь. Много огня.

***

Он взял факел и бросил его на пол. Стук двери разнесся по комнатам. Ощупью, постоянно спотыкания он брел прочь. Замер, повернулся. И увидел яркое пламя пожара, жадно пожирающего большой дом. Огонь быстро разгорался. Он рос и ширился. Его призыв к единению ощущал я все сильнее и сильнее. И уже трава и листья не способны сопротивляется такой страсти. Они изгибаются и начинают гореть.

На бинтах, опоясывающих голову, руки и торс, появились алые блики. И тогда, когда боль настолько сильна, у разума остаётся последнее и единственное средство противостоять ей – это гнев, в котором он и умирает.

***

– Что это было?

– Не знаю. Похоже на крик человека…Смотри, какое зарево, похоже, что-то горит!

– Разве так может кричать человек? Так страшно.

***

Наконец-то жар исчез.

Приятная прохлада. Мрачное небо. Несмелые порывы ветра взметают прах вчерашнего буйство. Цена огня – это седина от осознания того, что сделано в безумстве горения, и полная покорность, после того, как своей абсолютной волей, давал свободу стихиям. Седые, они парят в воздухе, повинуясь каждому его движению.

Среди седых углей читается силуэт человека.

***

Все яркое и блестящее, полное энергии и желания расти. Он подскочил на ноги и окинул взглядом окружающее пространство.

– Стоп. Чуть назад – голова на пару градусов в противоположную сторону ходу времени.

Узловатая, в его огромный рост палка возвышались над травой.

– Для истины нужен перст, для истины не нужен меч.

Крепкая рука сжала узловатую палку. На кирпичном фоне пустыни появился синий узор, расходятся линий, подобный тому, который видит парящий высоко в небе над полноводной рекой в выжженной степи орёл.

Дерево даже не скрипнуло, словно и не было той мощи, сжимавшей ее, от которой крошились кости врагов на поле битвы.

– То, что нужно – хрипло проговорил он и вырвал палку из земли.

***

– Истина – это твердь. Ни ветер, ни вода, ни огонь не могут справиться с ней, ибо находится она вне времени. Какой меч может одолеть её, если ни ветер, ни вода, ни огонь не могут справиться с ней.

***

Лошадь неторопливо тянула телегу. Телега, не помнящая себя, знающая только то, что ей надо – катиться, и скрипя всеми своими несовершенствами, она катила свою хозяйку и её находку. Но вдруг эта однородность бытия оказалась нарушена.

Дорогу пересекала полоса сизого дыма, источником которого являлось пепелище некогда огромного дома преуспевающего земледельца. Струйки дыма от несчетного числа чернеющих головешек, постепенно сливались образуя реку.

Лошадь остановилась, телега перестала катиться. Хозяйка первого и второго приподняла голову.

– Вот те раз…

Незнакомец приподнял голову и посмотрел вперед.

Так как незнакомец, к её легкому разочарованию молчал, она недовольно прикрикнула на лошадь: "Вперед!".

Все нехотя погрузились в тёплые воды того, что так и не стало настоящим.

***

– Вот видишь.

И действительно, тьма приобрела, какой-то красноватый оттенок, и даже стало как-то теплее.

И он даже смог разглядеть очертания пальцев, когда поднес левую ладонь к самому носу – так ему показалось.

– Еще немного огня и здесь будет светло как днем.

***

Что впереди скрыто клубами дыма. Он очень едкий и глаза сразу начали слезиться. Веки смыкаются, но это не помогает. Каплю за каплей он выжимал чувство вины за прошлое, ставшее прахом, который ветер окончательно развеет по страницам истории.

У него есть вкус. Отвратительный горький с ярко выраженным привкусом железа, настолько горький, что перехватывает горло, а привкус настолько яркий, что создается ощущение, что рот полностью заполнен кровью. Страх – вот его вкус.

***

Узловатая палка прошла испытание, и теперь он знал, что может на неё опереться. Он знал, где ему надо быть, и знал, что времени мало.

Линия между голубым и зелёным, – за ней случится их встреча.

Пара морщин, уверенный взгляд, в зрачках которого можно разглядеть линию между голубым и зелёным. Линия вздрогнула. Протяжный выдох.

Шаг первый.

– Вполне возможно, что все твои воспоминания и существуют для того, чтобы ты сейчас сделал именно этот шаг, именно так?

Легкий ветерок, сопровождающий его, то убегал вперед, то затем быстро возвращался. Его беззаботность сделала свое дело. Тяжесть бытия быстро теряла в весе.

– Не стоит драматизировать. Ну что толку от того, что туча занимает все небо или её часть? Гроза все равно будет – прошелестел и убежал вперед.