Сильная гримаса накрыла лицо доктора Хаспера. Он узнал собственный голос.
Внезапно изображение исчезло. По всему экрану были сплошные помехи. Через секунду устройство отключилось. Так показалось на первый взгляд. Экран погас, но динамик работал и передавал какой-то звуковой сигнал. Это был грубый и сильно искажённый голос, как бывает при замедленном воспроизведении плёнки:
– У-У-У-УБИ-И-ИРА-А-АЙТЕ-Е-Е-ЕСЬ! У-У-У-УБИ-И-ИРА-А-АЙТЕ-Е-Е-ЕСЬ! У-У-У-УБИ-И-ИРА-А-АЙТЕ-Е-Е-ЕСЬ! ВО-О-О-О-О-О-О-ОО-О-О-ОН!
Приборы на корабле разрывались. По всем отсекам разносился сигнал тревоги. Радары уловили движение неизвестного объекта. Этим объектом на радаре оказался Фобос3. По непонятной причине он сошёл с привычной орбиты и теперь двигался по новому курсу, проходившему через космический корабль с экипажем на борту.
Раздался голос бортового компьютера:
– До столкновения четыре… три… две…
БУНКЕР
Штат Оклахома. Восемь километров от границы с Техасом. Перед придорожным кафе припарковался синий пикап. Из него вышел сорокадвухлетний Мартин Раш.
Зной беспощадно жарил. Мартин вновь почувствовал это, когда открыл дверь и покинул охлаждённый кондиционером салон. Вооружившись солнцезащитными очками от слепящего дневного света, он закрыл свой пикап и отправился к заправке, что стояла рядом с кафе.
Пройдя половину пути до заправки, Мартин погладил себя по лицу и подумал, что стоило бы побриться. Отросшая щетина не давала дышать коже и в такое пекло это чувствовалось особенно сильно. Но ему было не до бритья, особенно теперь, когда начальство завалило дополнительной работой, от которой нет отбоя даже дома и едва выпадает время для того, чтобы заправиться на ходу и покемарить.
Мартин закрыл дверь и поздоровался с кассиром:
– Здорово, Стэн.
В знак взаимного приветствия Стэн поднял руку с банкой пива, не отрываясь от газеты.
– Как оно? – спросил Мартин.
Стэн продолжал пялиться в газету, но на этот раз подал голос:
– В последнее время скверно.
– А что так?
– Вчера напарник уволился и теперь придётся пахать в две смены, дома утечка газа, жена слегла с пневмонией. А утром ещё и дочка позвонила, сказала, что залетела от какого-то ниггера. Называется «отправил дочурку в Нью-Йорк на доктора выучиться». Небось вместо того чтобы лекции посещать, она круглыми сутками ноги раздвигала. – После этого Стэн оторвался от газеты, поднял глаза на Мартина и сказал: – Сука. Ну разве так я её воспитывал?
Мартин снял очки, облокотился плечом о холодильник с прохладительными напитками и ответил:
– Знаешь, я не являюсь отцом, но мне кажется, что в таких случаях жалеешь о том, что не можешь держать своих отпрысков на коротком поводке. Вот так занимаешься своими делами и понятия не имеешь, кто и как влияет на твоего ребёнка вне дома.
– Ну ничего – бодро выпалил Стэн. – Через пару недель она приедет на каникулы. Я её так отлупцую… СУЧКА! Клянусь, я на ней живого места не оставлю. Мы тут с женой, значит, пашем как проклятые, чтобы дать ей образование и обеспечить нормальным будущим, а не таким говном, как вышло у нас, а ей на это плевать. Её интересует только фаллос в её распахнутой щели.
После затянувшейся паузы Мартин спросил:
– А что вообще думаешь делать?
Стэн недовольно дёрнул головой и рявкнул:
– Да хрен его знает. Думаю, как появится время, сгоняю в госпиталь, узнаю насчёт тарифа на операцию. Ей в таком положении прямая дорога в такую же жопу, в которой оказались и мы с Терезой. Рано ещё пелёнки менять. Пусть ума наберётся.
Мартин посмотрел на часы на левом запястье.
– О! Мне надо торопиться.
– Давай.
– Передавай Терезе привет. Пусть выздоравливает.
– Спасибо. Обязательно передам – мягким тоном ответил Стэн.
Мартин прошёл в подсобку. Там за поворотом он подошёл к широченному двухметровому холодильнику. Он открыл дверь и перед ним предстал небольшой слабоосвещённый коридор три с половиной метра в глубину. В конце коридора находилась дверь из высокопрочной хромированной стали пять сантиметров толщиной. Справа от двери подсвечивался цифровой блок. Мартин ввёл личный номер и приставил большой палец к сканеру, после чего произошла идентификация личности, вслед за чем дверной замок разблокировался.
По ту сторону располагались две ветки рельсов. На правой стоял небольшой фуникулёр. Мартин зашёл в вагон, нажал на кнопку спуска. Раздался гудящий звук и фуникулёр неторопливо отправился вниз по рельсам под углом 35 градусов. Туннель освещался небольшими точечными лампочками, подвешенными сверху между путями.
На глубине сто восемьдесят метров под землёй фуникулёр остановился. На соседней ветке стоял второй фуникулёр, точно такой же. Мартин вышел из вагона, двери закрылись. Через пару метров под потолком свисал блок управления. Мартин взял его в руки, нажал на «возврат» и фуникулёр отправился к исходной точке. Далее путь преграждала прямоугольная рама, состоящая из сплава из титана и стали с прозрачным пуленепробиваемым окошком в двери с человеческий рост.
В тот день на пропускном пункте находился лейтенант, который, прочитав удостоверение Мартина, начал пробегать глазами по списку, что был у него в руках. Справа от двери висел динамик. Из него раздался строгий голос лейтенанта:
– Что вы ели на завтрак?
Мартин приблизил губы к микрофону и громко ответил:
– Я не завтракаю по четвергам.
Лейтенант поднял руку, подавая сигнал напарнику. Прозвучал мощный сигнал, после которого открылась дверь. Мартин шагнул за порог. Лейтенант передал ему листок из рисовой бумаги. Он прочитал содержимое, запомнил пароль на следующую смену, после чего скомкал листок и положил его в рот, а несколько секунд спустя продемонстрировал лейтенанту широко раздвинутые челюсти в качестве подтверждения, что листок проглочен.
Лейтенант обратился к нему со словами:
– Удачного дня.
Мартин сдержанно кивнул и проследовал прямо по коридору.
Он посетил мужскую раздевалку, достал из личного шкафчика чистую футболку и рабочий белый халат. Помимо прочего он сменил обувь, одев удобные кеды.
Бункер тщательно проветривался при помощи трёхступенчатой системы вентиляции воздуха. Температура круглые сутки держалась в районе двадцати трёх градусов по Цельсию, и лишь в одном помещении температура постоянно подвергалась искусственным перепадам. В этой комнате под четырьмя замками содержалось то, ради чего строили бункер, состоявший из семидесяти трёх помещений, где на входе каждого располагалась система блокировки дверей с экраном для сканера ладони. В некоторых отсеках, где хранились данные с особым уровнем секретности, дополнительно требовалось сканирование глазной сетчатки.
Тем днём на объекте находились двенадцать научных сотрудников, пятнадцать сотрудников службы безопасности, восемь человек из обслуживающего персонала и четыре техслужащих.
Мартин прошёл в отсек «дельта». В центральной части главного помещения находилась цилиндрическая ёмкость. Её девятисантиметровые стенки состояли из сплава повышенной прочности. Емкость составляла двенадцать метров в диаметре. Через равное расстояние по периметру на уровне глаз размещались прямоугольные окна из бронебойного стекла параметрами 40х50 сантиметров. Через систему фильтрации из шести труб в ёмкости происходила бесперебойная очистка воздуха, закачивание и выкачивание жидкостей разного химического состава, подача холодного воздуха и горячего пара. По периметру у основания и потолка изнутри камера была снабжена электрическими лампами для подачи сверхъяркого освещения. В центральной части на потолке имелась решётка, через которую проходили ультразвуковые волны. Дно камеры представляло из-себя движущуюся вверх-вниз платформу – она могла опускаться на глубину до семи метров с целью временного содержания существа в резервной камере для диагностики оборудования и ремонта основной ёмкости. Также эта платформа проводила электрический ток.
Мартин подошёл к ёмкости и остановился у одного из окон.
Оно выпрямилось во все свои два метра и стало подкрадываться к нему. По какой-то причине за все те пятьдесят четыре года, которые оно провело в местном заточении, сразу же со дня своего появления Мартин стал первым и единственным в бункере, к кому оно охотно тянулось. Внутри находился инопланетный узник. Всего три недели как его поместили в новую капсулу, которая позволяла проводить более сложные опыты. Существо передвигалось на двух лапах, отдалённо напоминающих человеческие ноги, впрочем, как и верхние конечности, но с одной лишь разницей – на верхних конечностях имелись только три пальца с перепонками и без ногтей или какого-либо иного аналога этой части органики, а на нижних лапах пальцы отсутствовали вовсе. Подобие локтевого изгиба на верхних конечностях наблюдалось в двух местах. Шея отсутствовала. Лишённая шерстяного покрова голова слегка выпирала между плечами. Шесть ноздрей не выпирали, находясь на плоском кожном покрове в верхней части туловища. Два глаза, по три зрачка в каждом; при чём все шесть зрачков имели разные цвета – чёрный, синий, жёлтый, зелёный, красный и белый. Особенностью органов зрения являлась способность инопланетянина гасить или увеличивать яркость зрачков в определённые моменты. Согласно предположениям сотрудников лаборатории, такая динамика в поведении зрительного органа может быть вызвана фокусировкой зрения для лучшего восприятия объектов в условиях слабого освещения или присутствия чрезмерного света, повышение качества обзора в зависимости от расстояния. Ещё несколько аномалий по сравнению со строением организма человека – восемь рядов жабр на спине, четыре ряда зубов и двухконечный полуметровый язык.
– Тварь ведёт себя с каждым днём всё агрессивнее – произнёс доктор Бенджамин Клайн, встав около Мартина и точно также поглядывая внутрь. Ему было шестьдесят семь лет. На голове волос почти не осталось, а щеки и подбородок скрывалась под густой седой бородой. В правой руке он держал свой любимый научно-фантастический роман – «Экспедиция на Марс», который он перечитывал в пятый раз. – Сегодня ночью оно так молотило по стенкам, что я почувствовал вибрацию, когда приложил руку к поверхности камеры.
– А что со светом?
– Ещё не испробовали. Второй трансформатор сгорел. Ждём, когда привезут новый. Должны, вроде как, к вечеру доставить. Но утром мы выкачали весь кислород и оказывается, оно может дышать через углекислый газ. – Досадным тоном доктор добавил: – Эх, вскрыть бы его и посмотреть на дыхательные органы. Вот что значит, когда нет второго экземпляра.
Мартин огляделся по сторонам и, убедившись, что никого рядом нет, обратился к доктору Клайну:
– Слушайте, док. Я тут начал проводить некоторые эксперименты, и мне кажется, оно вполне способно воспринимать нашу речь.
– Мартин, когда вы спали последний раз? А ещё лучше, не ходите под солнцем без кепки. Перед нами инопланетная тварь. Откуда оно может понимать человеческую речь? Я исследую его уже два с половиной десятилетия, так что поверьте, я знаю что говорю.
Мартин в очередной раз оглянулся и начал рассказывать:
– Последние три месяца в свою смену я изучал видеозаписи, на которых фиксировалась его реакция на раздражители. За последние два года оно издаёт приблизительно одни и те же сочетания звуков, когда испытывает дискомфорт. Тональность его голоса меняется абсолютно одинаково. А недавно я изучил записи с экспериментами, которые проводили пятьдесят лет тому назад.
– И что же?
– Звуки исходили с одной и той же частотой. В акустике не было никакой динамики. Абсолютно монотонные звуки.
После недолгой паузы доктор Клайн спросил:
– И что же по-вашему это означает?
– Это хоть и теория, но я её перепроверил тысячу раз – оно внимательно прислушивается к интонации, с которой мы разговариваем, а затем воспроизводит её. На видеозаписях двадцатипятилетней давности звуки уже обрели незначительные колебания. Произнести слова оно очевидно не может, но воспроизвести акустическую динамику ему вполне под силу.
Доктор Клайн скептически сложил руки на груди и потребовал наглядного примера:
– Чем докажете?
– Смотрите – ответил Мартин и прижался лицом к окну камеры. Его примеру последовал доктор Клайн. Мартин посмотрел на существо и, нажав на кнопку шумовой разблокировки на панели у окна, отчётливо произнёс:
– Привет.
Оно откликнулось звуком: «ГРРРР».
– А сейчас – не отводя глаз от существа, Мартин обратился к доктору – внимание. Когда мы отвечаем «да», то можем промычать «гм-м» или вместо «нет» можем произнести «гм-гм». Теперь следите.
Мартин снова обратился к узнику:
– Ты хочешь на свободу?
Последовал незамедлительный ответ:
– ГРРР
Мартин задал очередной вопрос:
– Тебе здесь нравится?
– ГРРР-ГРРР
Доктор Клайн продолжил скептически относиться к заявлениям Мартина:
– И всё равно это лишь мычание, и оно ничего не означает. Я вам говорю, это безмозглая тварь.
Мартин резко прижал пальцем кнопку аудиозаписи. Через доли секунды на окно с грохотом обрушилась гигантская лапа узника, который недовольно проронил:
– ГРРР-ГР-ГРРРРРРР!
Доктор рефлекторно дёрнул головой в сторону от окна. Мартин прослушал запись с голосом монстра, после чего достал из кармана телефон и попросил доктора:
– Произнесите фразу «сам ты безмозглый».
– Что?
– Да-да.
Клайн с подозрением искоса посмотрел на Мартина, но всё же выполнил просьбу.
Мартин включил диктофон на телефоне, после чего доктор проговорил в микрофон:
– Сам ты безмозглый.
После окончания записи Мартин указал доктору на экран мобильника.
– Смотрите. Продолжительность записи 2.8 секунды. Ровно столько времени вы произносили свою реплику. А теперь – Мартин обратил внимание на приборную панель на ёмкости, на которой был записан голос подопытного. Он воспроизвёл запись, параллельно с которой включил диктофон на том месте, с которого стартует голос существа, и остановил там, где голос обрывается.
– Видите – с довольным лицом Мартин показал доктору телефон. На экране была полоса звуковой дорожки и её время на конце – 2.7.
Мартин продолжил доказывать свою теорию:
– Если хотите, можете измерить время каждого их трёх звуков. Первый длится столько же времени, сколько заняло произнесённое вами «сам». Второй звук по своему хронометражу равен сказанному вами «ты». Разница может составить одну-две десятые или даже сотые секунды. Но это не играет значимой роли, поскольку всё это условные цифры и они отражают среднюю скорость речи, а количество пробубнённых им звуков совпадает по затраченному времени с количеством слов, которые вы бы услышали, если бы вам ответил человек. Вот смотрите.
Мартин взглянул в окно, разблокировал панель шумоизоляции и обратился к узнику:
– Повторяй за мной – «я, дом, вселенная».
Последовала реакция через акустическую панель:
– ГР. – Секундная пауза. – ГРР. – Ещё одна пауза. – ГРРРРРРРР.
Доктор Клайн спросил:
– А вы не думали над тем, какие могут быть способы расшифровки его фраз?
Мартин только открыл рот, как из акустической панели послышался голос существа:
– ГРР
– Что оно мычит? – недоумевал доктор Клайн. – И чего оно дёргается вперёд-назад?
– Нет-нет – ошарашенно проронил Мартин. – Оно пытается кивать.
– Стоп! – недовольно воскликнул доктор. – Если это да, то, выходит, это ответ на мой вопрос.
Узник вновь покачался, подтверждая слова доктора.
– Позвольте – сказал Клайн, вежливо потеснив Мартина от окна. – Скажи, ты ведь не единственный и на твоей планете есть ещё такие как ты?
Оно утвердительно кивнуло.
– Хорошо. Можешь не дёргаться. Твоё мычание я тоже понимаю. Скажи, вас там тысячи?
– Грр-грр.
– Сотни тысяч?
– Грр-грр.
– Что, миллионы? – удивлённо спросил доктор.
– Грр-грр, грр-грр.
В разговор вмешался Мартин:
– Вас два-три десятка?
– Грр.
Доктор Клайн продолжил расспрашивать:
– Ты прилетел на эту планету случайно?
– Грр-грр.
– Ты тут что-то искал?
– Грр.
– Какие-то ресурсы?
– Грр-грр.
– Тебе нужны люди?
Инопланетянин ничего не ответил. Оно подняло верхнюю конечность. Лапа дрожала. Вскоре дрожь переросла в тряску. Оно старательно и медленно сгибало крайние пальцы.
– Ты ищешь одного человека? – спросил Мартин.
– Грр.
Доктор Клайн продолжал молча следить.
– Это любой человек?
– Грр-грр.
Мартин и Клайн обменялись взглядами. Их поражению не было предела. Затем Мартин воскликнул, будто на него снизошло озарение:
– Тебе нужен здоровый человек?
– Грр-грр.
– Молодой?
– Грр-грр.
– Ну хорошо, давайте-ка попробуем по-другому – пробормотал Мартин и вновь обратился к узнику: – Ты видел этого человека прежде?
– Грр.
– Сколько раз? Один?
– Грр-грр.
– Два?
– Грр-грр.
– Больше десяти раз?
– Грр.
– Больше сотни раз?
– Грр.
– Больше тысячи?
– Так может продолжаться до бесконечности – недовольно вымолвил доктор Клайн, разведя руки по сторонам.
Мартин дёрнул его за плечо:
– Посмотрите. Оно не отвечает. И даже не смотрит сюда.
– Вероятно, оно видело этого человека так часто, что затрудняется ответить, сколько именно встреч состоялось – предположил доктор.
Мартин опустил глаза. Его лицо выглядело так, словно кипяток обжёг его разум. Он посмотрел на доктора Клайна и добавил:
– …или до сих пор видит.
Он снова обратил свой взор к окну. Мартин с большим трудом нашёл в себе силы, чтобы задать этот вопрос:
– Ты искал… меня? – приложив указательный палец к собственной груди.
Существо не подавало голоса. Его лапа стала вести себя подобно маятнику, указывая то на Мартина, то на своё туловище, на Мартина, снова на себя. И так до тех пор, пока Мартин не спросил:
– Нас с тобой что-то связывает?
– Грр. Грр. Грр.
Оно задвигало лапой ещё активнее.
Терпение доктора было готово вот-вот иссякнуть, и он не сдержался от сарказма:
– Что теперь, хочешь сказать, вы – родственники?
– Доктор… – умоляюще Мартин попросил Клайна не вмешиваться в диалог.
Тем временем из акустической панели последовал ответ:
– Грр.
– ХА! – сардонически выдал доктор Клайн. – Скажите, Мартин, а вас не посещала мысль о том, что, возможно, эта инопланетная тварь просто также, как и люди, имеет способность шутить? Что его природа тоже не обделила чувством юмора? Вот оно вам и голову морочит.
– Грр-грр.
– Заткнись! – рявкнул доктор.
Пытаясь не обращать внимания на негодование доктора, Мартин терпеливо продолжал:
– Скажи, ты и я – разные люди?
– Грр-грр.
Мартин встревоженно провёл рукой по своей шевелюре. Всё же он отважился на следующий вопрос:
– Ты – будущее?
– Грр.
Тревогу в голове Мартина понемногу стал теснить научный интерес.
– Что случилось? Это результат катастрофы?
– Грр.
– Виноваты люди?
– Грр. Грр. Грр – отвечало существо, сопровождая свои звуки активным киванием, которое было настолько частым, что оно едва не теряло равновесие.
Доктор Клайн вдруг с тревогой посмотрел на Мартина, прислонив к окну правую руку с книгой.
Инопланетянин как зомбированный смотрел на прилипшую к стеклу обложку. Пигментация на всех шести зрачках моментально стала усиливаться. Его глаза засияли так ярко, как горят новогодние гирлянды. Они стали светиться ярче. Он видел изображённую на обложке Красную планету. Он трепетно протянул переднюю лапу, шаг за шагом приближаясь вплотную к окну. Одним из пальцев он ткнул в стекло, указывая на обложку, после чего тяжко произнёс:
– Д… Д… Д… Д-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-О-М-М-М-М…
НАВЕКИ В КАНДАЛАХ
6 век н. э.
Константинополь.
Единственная дочь византийского императора Флавия четвёртые сутки не покидала пределы своих покоев. Вызвав отцовский гнев, она приговорила себя к заточению во дворце. Император не одобрял союз своего ребёнка с простолюдином. Рядовой гончарный ремесленник не достоин становиться членом императорской семьи. Подобное смешение кровей шокированный разум правителя не мог вообразить и в сущем кошмаре. Новость о внебрачной связи дочери император воспринял подобно лезвию, которое вонзили в отцовское сердце. Столь предательский и гнусный поступок был худшим из зол, которое он мог представить.
Флавия пребывала в своей опочивальне и нисколько не помышляла о том, чтобы подчиниться воле отца. На пятые сутки отец приказал ей забыть мерзавца, иначе он позаботится о дальнейшей участи, ожидающей гончара, которая будет оставаться для него невыносимой до скончания дней. Император пригрозил сослать гончара в северные скандинавские земли и держать его там, пока не наступит момент, в который он предстанет на смертном одре. Но и столь грозные условия не смогли вразумить Флавию.
Спустя ещё сутки отец потребовал от неё согласия на предложение о замужестве за сына генерала в обмен на пощаду гончара. Чувства императорской дочки оказались слишком стойкими перед отцовскими угрозами.
Настал миг, когда остатки отцовского терпения, плескающиеся где-то глубоко на дне чаши, иссякли.
В покои Флавии ворвалась мать. Неразборчивые слова беспорядочно вылетали из уст императрицы. Флавия выбежала из своих покоев, пока дверь пребывала открытой и на пороге её никто не сдерживал. Она умчалась, изо всех сил пробегая по коридорам дворца. Через минуту она уже кланялась в ноги отца и умоляла о том, чтобы он отдал её замуж за сына генерала.
Отец не сразу, сдержанно, но принял волю дочери.
За мгновения до того, как огромная грубая рука палача собралась надавить на рычаг, что приводит в действие виселицу на эшафоте, с шеи Грациана сняли петлю.
Шли бурные приготовления к свадьбе. Весь Константинополь шуршал о предстоящей церемонии. Разговоры об этом дошли и до Грациана. Юноша, не выдержав известия о том, что его возлюбленная против воли вступит в брачный союз с другим, ушёл из дома. Несколько суток он бродил за пределами города, бесконечно топчась вдоль берега Босфора. Горькая участь несостоявшегося союза с Флавией была неотвратима. Хоть и не испарилось притяжение между ними, всё же она выйдет за другого.
Обессиленный, Грациан рухнул на колени перед проливом, когда яркая луна возвысилась над византийскими просторами. Смысл своего бытия для него был безвозвратно утрачен. Его ладонь сжимала рукоять ножа. Юноша принял окончательное решение. Но перед этим, в последние мгновения своей жизни он обратился к высшим силам с одной лишь просьбой – дать ему возможность переродиться, чтобы в новой жизни ещё раз хотя бы одним глазом лицезреть упоительный лик Флавии.
Стальной клинок прорезался в глубину самого сердца и жизнь покинула его плоть.
За день до этого.
Стояло раннее утро. Императрица неторопливо и с отталкивающим нежеланием вошла в покои дочери. Её безжизненный взор обратился на самую страшную картину, которая только смеет предстать перед матерью. Её дитя…
Шею Флавии холодно и крепко сжимала петля. Её тело повисло над полом, привязанное верёвкой к сводчатому потолку. Кисти её рук стали холодными и свисали как гиря, которая так настойчиво уводила в гроб.
Императрицу охватил ужас. В её голове поселился кошмар наяву. Она кричала и ревела. Её трясущаяся ладонь не отрывалась от дрожащих губ, а по щекам забегали слёзы.
По городу стремительно разносилась дурная весть о скоропостижной кончине императорской дочери. День за днём новости о трагедии обрастали всё новыми сплетнями среди любопытных горожан.
Миновали девять дней и десять ночей.
В городе появился некто. Это был молодой мужчина с наружностью чужеземца. Он бродил по улицам Константинополя и рассудок его мучительно разрывался. Он не знал, как его зовут, откуда он родом и где его дом. Бескрайние просторы его разума заполняло лишь одно единственное, незнакомое, и в то же время столь желанное. Это был лик. Красивый, пленительный, манящий лик девы. Кто она? Он этого не знал, но знал, что именно в этих землях он может её встретить. И вот он явился. Ноги неспешно передвигали его по городу, а глаза искали ту самую.
Солнце стало прятаться за горизонт, а улицы пустели. Спустя ещё какое-то время наступила абсолютная темнота, разбавленная городскими огнями.
Его грудь горела изнутри. Из-под кожи будто что-то выползало. Он спрятался под первую попавшуюся повозку, что стояла у таверны. Лёжа на холодных серых камнях, он чувствовал, как кости по всему телу ломаются, как зубы увеличиваются до чудовищных размеров, а на месте ногтей начали выползать длинные звериные когти. Кожа повсюду словно разрывалась и спадала. Его болезненный стон сменило едва слышимое животное рычание. Плоть покрылась густой шерстью, вместо рта образовалась выпирающая пасть, а над головой возвысились острые уши.
Из таверны вышел мужчина с бутылкой, на дне которой ещё плескалось немного вина. Его полутрезвые глаза разглядели под повозкой широкий силуэт. Он наклонился, чтобы присмотреться повнимательнее. Перед ним предстала морда гигантского зверя, оскалившего зубы. Но больше всего его внимание приковали сверкающие синие зрачки зверя. Громадная лапа легла на лицо мужчины и уволокла его под повозку.
Услышав грохот, к повозке подбежали двое прохожих. Из-под неё выкарабкался трёхметровый монстр. Оно подобно человеку встало во весь рост. Это был волк. Стоящий на задних лапах, он зарычал и бросился на людей.
На следующее утро разговоры об императорской дочке поутихли. Теперь весь город обсуждал зверское убийство трёх крестьян.
Он проснулся где-то в сосновом лесу. Его глаза оглянули тело, и он понял, что на нём не было одежды. Руки и туловище скрывались под следами засохшей крови, а во рту всё ещё чувствовался её привкус. В голову стали прорываться какие-то расплывчатые образы. Глина… Его руки в глине. Он что-то из неё лепит. И опять перед глазами лик девы. Как же она красива. Её ещё не довелось лицезреть воочию, но он уже любил её. Он знал, чего хочет – встретиться с той самой девой, чей облик так настойчиво не покидает его безымянный рассудок.
Раз за разом в окрестностях Константинополя по утрам обнаруживали изуродованные тела горожан. Среди народа пошла молва о некоем чудовище, которое выходит на охоту с восходом луны и не прекращает её до самого рассвета. Подобные небылицы вызывали гневное негодование у императора. Но происходящий ужас превращал небылицу в быль в головах граждан.
Прошло немало дней. Днём он оставался человеком, а ночью волчья сущность завладевала его плотью. Но первое полнолуние безвозвратно отняло у него человеческий облик. Отныне собственная наружность вынуждала жить вдали от людей. День за днём тоска и печаль наполняли его нутро. Он не мог найти её и отчаянно продолжал искать поздними ночами. Но как бы он не старался, время шло и одиночество делало его существование невыносимым. Тогда он отправился ночью на окраины города. Все, кого он встретил, не стали его жертвами. Его клыки не коснулись людского тела. На плоти он оставлял неглубокие царапины когтями своих лап. Вскоре все они обретали новый облик и становились ему подобными. Он обрёл собратьев. Одиночество перестало быть мукой.
Но он всё ещё не получил того, чего так желал больше всего на свете. Он продолжал искать её ночами… не переставая…
Пленённый во плоти зверя долгими веками он скитался по земле в поисках любимой в надежде, что она где-то ждёт его.