7. ПОГРУЖЕНИЕ
После завершения вводного инструктажа, экипаж в полном составе принялся обживать субмарину. Сон, чистка зубов, завтрак-обед-ужин, душ, стирка, обкат рабочего инвентаря, освоение на рабочем месте в центральном отсеке. Они провели внутри Амфибии трое суток, не выползая из подлодки, которая всё ещё оставалась на поверхности с открытым люком. Поочерёдно, все члены экипажа попрактиковались в управлении батискафами, совершив каждый по четыре погружения. Управление манипулятором отводилось Генри, так как его эксплуатация была чрезвычайно сложна.
Ранним утром капитан Де Бонт занял своё место в центральном отсеке и произнёс по радиосвязи:
– База, говорит Амфибия. Приём.
В динамиках послышался хруст, который затем сменил знакомый мужской голос:
– База слушает. Приём.
Это был человек, которого все звали Стенли.
– Прошу разрешение на погружение. Приём.
– Разрешение даю. Как поняли? Приём.
– База, вас понял. Приступаю к погружению. Конец связи.
Отключив связь, капитан начал запускать оборудование и раздавать указания старпому:
– Отшвартовать судно. Задраить люки.
Морган оперативно отцепил тросы по всему периметру, которые держали субмарину в одном положении, а после закрыл сначала входной люк, а затем тот, что перекрывал отверстие между центральным отсеком и рубкой. Вернувшись в центральный отсек, он отчитался о выполнении приказа и разместился на своём месте перед панелью с приборами справа от капитана.
– Приготовиться к погружению. Открыть клапаны цистерн носового и кормового балласта.
– Есть открыть клапаны.
На экране перед капитаном возникло векторное изображение субмарины. На нём корпус был поделён на три части: кормовую, центральную и носовую. Кормовая и носовая часть окрасились снизу синим цветом. Синяя полоса постепенно поднималась по мере того, как заполнялись водой балластные цистерны. На носовой и кормовой части рисунка постепенно увеличивалось значение чисел, отражавших процент объёма, заполненного водой. В середине изображения сохранялось значение «0%», которое отражало процент заполнения водой центрального балласта.
Доктор Мур перекрестилась, искренне надеясь на удачное возвращение. Гектор Кейдж направил свой взгляд куда-то в одну точку и с улыбкой на лице не верил, что спустя столько времени он отправляется не просто в водную среду, а туда, где побывать его бывшие коллеги-выскочки и мечтать не могли. Будто ребёнок, он чувствовал, как отправляется навстречу приключениям. Кайла вспоминала о выращенном в домашней лаборатории образце, который был уже семьдесят пятым по счёту. Ей пришлось поместить контейнер в жидкий азот, чтобы материал не претерпел никаких изменений до её возвращения. Такер вальяжно расположился на своём рабочем кресле, погружённый в мысли о том, как бы побыстрее опуститься на дно и обнаружить окаменелости хоть каких-нибудь останков. В противном случае, ему придётся крупно пожалеть о том, что он добровольно согласился на столь длительное воздержание от всех прелестей жизни, а такие жертвы обязательно должны быть оправданы. Генри не отрывался от огромного дисплея, который находился напротив рабочего места старпома. Там он пристально отслеживал показания температуры, давление, дифферент1, крен, скорость погружения, наличие открытых и закрытых отсеков, индивидуальное заполнение каждой балластной цистерны в отдельности и многие другие показания. Он следил, чтобы всё работало без отклонений от нормы и в штатном режиме. Соседний экран был почти такого же размера. Он предназначался для вывода изображений с наружных камер, приборов ночного видения и тепловизоров. Также этот дисплей можно было подключать к любому из приборов, чтобы продублировать отображение информации для ознакомления всеми членами экипажа.
Как только носовые и кормовые цистерны заполнились, капитан Де Бонт отдал новый приказ, одновременно указав точную глубину:
– Открыть клапаны центрального балласта. Погружение на девяносто метров.
– Есть погружение на девяносто – отозвался Морган.
Подлодка продолжила увеличивать глубину погружения.
На экране, за которым следил Генри, отражалась графика положения судна и глубины его нахождения. Ворота в ангаре оставили закрытыми. Амфибия покидала бухту через вертикальное погружение.
Глубина была достигнута, о чём известил Морган:
– Есть девяносто.
Приборы показывали уровень давления в девять атмосфер.
Капитан подошёл к большому экрану и отдал приказ инженеру:
– Генри, выведи изображения с первой по четвёртую камеры.
– Сейчас будет.
Спустя несколько секунд на экране отобразился полноценный обзор пространства вокруг подводной лодки на триста шестьдесят градусов, который обеспечивали главные камеры, расположенные в единой горизонтальной плоскости на носу, корме и обоих бортах корпуса.
– Правый главный двигатель, полный вперёд.
Отчитавшись перед командиром, Морган запустил правый винт на полную мощность. Амфибия начала разворачиваться. Капитан, тем временем, следил, чтобы корпус судна не коснулся опорной конструкции, на которой держалась вся станция. Через некоторое время, успешно выполнив манёвр по выходу из базы, после осмотра графической карты, на которой центральной точкой служило нынешнее местоположение Амфибии, капитан Де Бонт отдал очередной приказ:
– Курс ноль-семь-шесть.
По достижении указанного курса, старпом остановил правый винт и отчитался об этом капитану.
– Погружение на тысячу метров. Дифферент на нос двадцать градусов. Оба главных двигателя, средний ход.
– Двадцать градусов. Есть средний ход.
Погружение продолжалось. Показания давления росли. Начиная с отметки в сто метров, Морган озвучивал глубину с интервалом в каждые пятьдесят метров.
С этого момента капитан редко опускался в своё кресло. Он постоянно перемещался по центральному отсеку, всматриваясь в свои экраны, затем в большие у инженера и старпома.
На глубине в пятьсот метров капитан отдал приказ:
– Стоп машина.
– Есть стоп машина.
– Вывести трёхмерную карту.
Инженер вместе с капитаном подошли к голографической платформе, которая находилась напротив учёных по другую сторону от прохода. На ней Генри запустил трёхмерное изображение океана, где просматривался рельеф дна. Также на карте отражался красный маячок, обозначавший местоположение Амфибии. Определив расстояние от субмарины до дна в нынешней точке, капитан принял решение внести коррективы:
– Вертикальное погружение на триста метров.
– Есть вертикальное на триста.
Опустившись ещё на триста метров, капитан Де Бонт отдал новый приказ:
– Погружение до двух тысяч метров. Дифферент двадцать градусов.
– Есть погружение до двух тысяч. Дифферент двадцать градусов.
– Все четыре двигателя, средний ход.
– Есть средний ход. Запускаю вспомогательные двигатели.
Два основных и два вспомогательных винта с лёгкостью гнали Амфибию по водным просторам Атлантики. Держась ближе ко дну, экипаж увеличивал шансы на обнаружение какой-либо находки, которая могла заваляться здесь с незапамятных времён.
– Включить прожекторы.
– Прожекторы включены.
– Генри, выведи на экраны наших научных сотрудников изображения с пятой по десятую камеры.
– Есть.
Камеры, установленные вдоль днища, которые теперь работали под мощным освещением прожекторов, положили начало наблюдениям Гектора, Кайлы и Такера за дном океана.
– Капитан. Капитан! – нервно воскликнул Морган.
– Что случилось? – спокойно спросил Лютер де Бонт, подходя к Моргану.
Старпом ткнул пальцем на гидролокатор и произнёс:
– Приближается какой-то объект. Курс ноль-восемь-два. Тысяча сто метров.
– Стоп машина – твёрдо приказал капитан, сохраняя железное самообладание.
– Есть стоп машина.
– Отключить прожекторы.
– Прожекторы отключены – всё таким же возбуждённым голосом продолжал старпом.
Экраны, за которыми до шумихи следили учёные, погрузились во мрак. Гектор и Кайла были заметно напуганы. Кайла уселась в кресло как можно глубже, как это часто делают во время просмотра фильма ужасов. Гектор как обезумевший наблюдал за действиями капитана, опасаясь услышать нечто такое, что может положить начало театру боевых действий. Такер едва ли был озабочен происходящим. Сложившаяся внештатная ситуация, разве что, заставила его сменить позу. Он убрал руку с правого подлокотника и опёрся на левый.
– В чём дело? – раздался голос в проходе. Это была доктор Мур.
– Ничего такого, мисс Мур. Это называется подводное плавание – хладнокровно убеждал капитан, двигаясь к голографической платформе. Он обратился к инженеру:
– Генри, выясни, что за объект.
– Уже определяю.
Окинув взглядом деловую торопливую походку капитана Де Бонта и его решительную дикцию, Кейт Мур только сильнее занервничала. Она тут же начала искать какую-нибудь опору, чтобы прислониться.
Манипуляциями на голографической платформе, Генри вывел изображение объекта. Капитан внимательно окинул его взглядом.
– Так-так-так. Неужто американцы.
– Это они? – проронил Генри.
– Да, такие корпуса у американских субмарин. Скорее всего, Огайо. Глубоко они забрались. Видимо, модернизированное поколение. А я не слышал об этом. Последний представитель Огайо погружался не глубже, чем на пятьсот пятьдесят. А тут сразу полтора километра. Они всё ещё движутся? – чуть громче произнёс капитан, обращаясь к Моргану.
– Движутся. Но не строго к нам. Отклонение на девятнадцать градусов по правому борту. Дистанция тысяча пятьдесят метров.
Капитан подошёл к гидролокатору и, прищуриваясь, посмотрел на экран, произнеся:
– Ещё бы они шли на нас.
– Они что, не видят нас? – озадаченно спросила Кайла.
– Иначе бы мы не стали проектировать Амфибию – ответил Генри.
Вдруг резко участились сигналы, сопровождающие мигающую на гидролокаторе точку:
ПИП! ПИП! ПИП!
– Морган, возьми курс ноль-три-два. Дифферент на нос пятнадцать. Основные двигатели, малый вперёд. Самый малый.
Быстро нажимая по разным областям сенсорной панели, Старпом в точности выполнил указания. Спустя полминуты расстояние между Амфибией и американской подлодкой начало постепенно увеличиваться. Сигнал на гидролокаторе стал мигать чуть реже:
Пип!.. Пип!..
– Капитан? – окликнул Генри.
– Да?
– Они перевели дифферент с носа на корму.
Язвительно улыбаясь, капитан проронил:
– Значит это их предельная глубина. Какая она?
– Тысяча шестьсот пятьдесят.
– Сосунки – гордо молвил капитан, после чего обеими ладонями стукнул своего старпома по плечам и приказал: – Курс ноль-восемь-пять. Все двигатели средний вперёд. Дифферент на нос двадцать.
– Есть.
Все с облегчением вздохнули, а Такер Хьюз снова облокотился на правую руку.
Капитан подошёл к своему месту и в очередной раз оценил взглядом карту с плановым маршрутом. Произведя кое-какие замеры, он подождал, пока лодка проплывёт восемьсот метров, после чего отдал приказ:
– Курс ноль-семь-шесть.
– Есть ноль-семь-шесть.
– Что там на сонаре?
– Чисто.
– Включить прожекторы.
– Прожекторы включены.
Капитан Де Бонт встал со своего кресла и выпрямился, обратившись к учёным и доктору Мур:
– Уважаемые пассажиры, наш борт покинул зону турбулентности. Спасибо за терпение. Можно отстегнуть ремни и проследовать в камбуз. Там вас ожидают горячие блюда и прохладительные напитки.
8. ТЕРМОКЛИН
– Неужели у вас никогда не возникало мысли о семье? – спросила Кайла капитана во время застолья, разливая всем виноградный сок.
– Ну, наверное, как и у всех, такие мысли возникали в молодости, в годы, когда я ещё был салагой на авианосце.
– А что изменилось потом?
– Потом я сошёл на берег сначала в одном порту, затем во втором, третьем, и так без конца. Вы не поверите, мисс Фокс, но кварталы красных фонарей – это обитель не только самой древней профессии, но и самой стабильной. А там, где подобные кварталы отсутствовали, мы с парнями ходили в какой-нибудь бар, а там уж ориентировались по ситуации. Если клюнуло, значит ещё лучше, платить не придётся. А если нет, то значит терпеть до следующего порта. Ну а вы?
Над ответом Кайле не пришлось долго думать.
– Как говорит один мой друг, я замужем за своим микроскопом.
– Да ладно вам. То, что я скажу, вам стоит счесть за комплемент. У вас слишком привлекательная внешность для того, чтобы не пользоваться популярностью у противоположного пола. Так что в эти ваши сказки я не поверю. У вас по-любому была большая любовь, а не какая-нибудь там интрижка. Ведь так? Колитесь.
– Ну хорошо. Только обещайте не смеяться. И то, что я расскажу, останется строго между нами.
– Все слышали? – чуть строже спросил капитан у экипажа за трапезой. – Если кто-то среди вас не в силах сдерживать желание выдавать чужие секреты, то прошу ненадолго покинуть камбуз.
В ответ лишь молчание.
Оценив взоры всего экипажа, направленные на неё, Кайла сделала чистосердечное признание.
– В общем, в университете у меня как-то было с одним парнем с параллельного курса. Мы переспали раз семь. Меня начало притягивать к нему. Я подозревала, что у него нет на мой счёт серьёзных планов, но всё же надеялась, что если буду делать большие успехи в постели, то он изменит своё мнение. Но при следующей встрече он предложил мне попробовать втроём. Третьим должен был быть парень. Я конечно же спросила у него первое, что пришло на ум. Он сказал, что нет, он только по девушкам. В постели с ним у меня было не просто спаривание, как у каких-нибудь животных. Имело место какое-то душевное притяжение. Так что мне не хотелось принимать участие в этой фантазии Фрейда и Захер-Мазоха. Но он всё же меня уломал. В общем, когда процесс был уже в самом разгаре, у меня возникло такое состояние, как будто ещё пару секунд и моё сердце остановится от такого экстаза… Тот опыт меня развратил. Та тяга, которую я испытывала к парню, как-то резко испарилась. Теперь я начала смотреть на каждого потенциального партнёра, как на обыкновенный инструмент для погашения своих животных позывов. Никакой привязанности, попыток разобраться во взглядах человека, его характере, жизненных приоритетах. Словом, я стала сомневаться, что вообще смогу хранить верность своему благоверному. Да и вообще, по роду своего занятия я предпочитаю простую биологию. Не только в работе, но и в личной жизни тоже.
– Хм-хм – прохрипел Такер. – Раз уж такое дело, я, пожалуй, тоже попробую излить душу. Собственно, такие разговоры для того и нужны, чтобы вспомнить самые бурные моменты своей молодости.
– Так мы скоро по кругу пойдём – саркастически проронил старпом.
– Чур я следующий – сказал Генри.
– И это приказ – добавил капитан.
Пока камбуз наполнял синхронных смех всего экипажа, доктор Мур тут же спрятала своё лицо за стаканом, медленно и небольшими глоточками выпивая виноградный сок. Её глаза уткнулись в дно стакана, а щёки обрели чуть более яркий розовый оттенок.
– Нет, серьёзно – продолжал капитан. – Пока не закончится это плавание, каждый из нас должен сознаться в каком-нибудь, если не грехе, то эпатажном опыте, который довелось пережить.
Все дружно кивнули. От доктора Мур не последовало никакой реакции.
– Дело было в Лос-Анджелесе – начал палеонтолог. – Точнее, оно там стартовало. Я поехал к кузену на Рождество, когда учился на последнем курсе. Он сказал мне по телефону, что его позвали встречать праздник в коттедже какого-то кинопродюсера, который живёт в Беверли-Хиллз, и, по идее, там должны будут ошиваться толпы моделей, известных кинодив и певиц. Значит прилетел я в аэропорт в канун Рождества. И тут практически у трапа кузен сообщает мне, что планы изменились и никакой вечеринки с голливудской шишкой не предвидится. Я подумал, что его вычеркнули из списка приглашённых. Но оказалось, что просто дядя и тётя с дочкой уехали отмечать Рождество к родственникам в Ванкувер, а сына оставили на воле. И вот кузен, оказывается, за каких-то несколько часов успел собрать пятерых друзей, откапал где-то восьмиместный фургон и нашел адрес первоклассного борделя недалеко от Мексиканской границы. Про этот публичный дом слышали многие, но где именно он находится – знали единицы. И за информацию о месте нахождения этого борделя кузен заплатил семь сотен.
– Просто за адрес? – спросил Морган таким тоном, будто был уверен в том, что это какой-то лохотрон.
– Поверьте друг мой, эта информация покруче любого послания для 007. Так вот. Мы всей компанией рванули в путь и катим себе по шоссе на восток мимо Сан-Диего. Полчаса петляли по этим местам, пока не нашли улицу. Её оказывается нет на карте.
– Да такой конспирации МИ6 позавидует – проронил капитан Де Бонт.
– Вот и я о том же. А мне уже в голову всякие мысли лезут. В том районе жили сплошь мексиканцы. Думал, лишь бы в плен к какому-нибудь наркокартелю не попасть. Этого только не хватало. Хотя, говорят, что этот дом терпимости и в самом деле принадлежал какому-то наркобарону. В общем, припарковались там, где по идее располагалось это заведение. Смотришь, вроде бы с виду обыкновенный дом. Два этажа с подвалом. Единственное, что выделяло его на фоне остальных, так это параметры. А так ничего особенного. Заходим внутрь, а там на входе двухметровый вышибала. Но я удивился тому, насколько он культурно вёл себя. Спрашивает, мол, чем может помочь, и главное, так, без наездов. Кузен ему ответил что-то в виде пароля и нас пропустили. Стоило мне сделать один шаг от порога… Я вам скажу, любой ночной клуб рядом не стоял. Освещение было пурпурного оттенка. Не знаю, как действует виагра, но этот свет меня заводил уже с первых секунд. Там всё было пропитано похотью. Девицы ходили в нарядах в стиле минимализма. Ничего лишнего. Внешность как будто скульптор слепил. В глазах похоть, на языке разврат, из декольте так и манит искушение. Чем ниже смотрели глаза, тем больше был порок. Когда подошла первая, я подумал, что сейчас она начнёт предлагать себя. Но она попросила угостить её выпивкой. Мы подошли к бару, где я попросил мартини для неё. И тут мне кузен начал объяснять. Оказывается, что в заведении у каждой девушки установлена своя минимальная цена. Но платишь ты не за час, проведённый с девушкой, а за выпивку, которой её угощаешь. Если хочется с ролевыми играми, то ты доплачиваешь и просишь насыпать в стакан лёд. Если хочешь, чтобы перед стартом девушка обслужила тебя самым неприличным способом, то просишь опустить в бокал трубочку, и стоимость напитка возрастает ещё на определённую сумму. Если тянет на полный пакет услуг, то в этом стакане помимо мартини, льда и трубочки окажутся зонтик, ломтик лимона, лайм и много чего ещё. То есть вот что получается. Посетитель платит за напиток. Ему даже выдают чек. Всё по документам. В прайс-листе указаны расценки на все напитки и на всё то, что можно к ним добавить. Суммы астрономические. Но клиентов это не смущало. Платят они за выпивку, а сексом занимаются бесплатно. И никто не сможет привлечь их к уголовной ответственности. Все доходы фиксируются в финансовой отчётности. Всё официально. Какую наценку делать на выпивку – решать владельцам. Ну а сношаться по взаимному согласию никто не запрещал. И девушки там формально числились в качестве простых официанток. Так что…
– Капитан!
Развесившие уши члены экипажа резко вернулись к реальности. В камбуз вбежал Гектор, который дежурил перед мониторами.
– Да, мистер Кейдж?
– Срочно остановите лодку!
Весь экипаж поспешил в центральный отсек. Оказавшись перед экранами, капитан Де Бонт скомандовал:
– Стоп машина.
– Есть стоп машина.
– Там что-то торчало – возбуждённо говорил Гектор, без конца указывая пальцем на ту часть экрана, которая передавала изображение с седьмой камеры.
– Так, Морган. Главные двигатели, малый назад. Самый малый.
Амфибия продолжила двигаться в том же положении, но уже в обратную сторону вдоль дна океана. Все взоры до единого были направлены на верхний правый угол большого экрана, куда только что настойчиво указывал ихтиолог. Экипаж в полном составе стоял на ногах в ожидании, что на экране что-то всплывёт. Амфибия перемещалась настолько медленно, что из-под внимания членов экипажа ничего не могло уйти. Было время как следует рассмотреть каждый квадратный сантиметр под прожекторами. Картинка неторопливо плыла. Лишь капитан и инженер смотрели на изображение, которое поступало не с седьмой, а с пятой камеры. Она находилась ближе к сальнику. В конце концов под мощным свечением прожекторов на тёмном дне капитан Де Бонт заметил светлое пятнышко.
– Стоп машина.
– Есть стоп машина.
Пару секунд раздумий и капитан добавил:
– Морган, сдвинь корпус ещё на несколько метров, чтобы шлюз встал прямо над этой штукой. И установи дифферент на ноль. Генри, пойдёшь со мной.
Капитан с инженером поспешили к бассейну. Старпом сдал назад ещё на четыре метра, после чего по интеркому раздался голос капитана:
– Центральный, приём.
– Центральный слушает – ответил Морган.
– Продолжить задний ход.
– Вас понял.
Оставаясь на самом малом ходу, Морган переместил Амфибию ещё чуть-чуть и остановил винты, услышав по интеркому:
– Есть визуальный контакт.
Морган включил изображение с камер, установленных возле бассейна. На экране было видно, как Генри трепетно работал с приборной панелью и рычагами, сидя на манипуляторе. Среди имеющихся насадок для захвата предмета он решил использовать отвал, созданный по аналогу того, что крепят на грейдер. Погрузив под воду раскладную семиметровую титановую руку, Генри содрал со дна океана почву вместе с подозрительным белым объектом. Как только отвал оказался в полости субмарины, капитан нажал на кнопку на стене и шлюз начал закрываться. Затем капитан подошёл к панели интеркома и произнёс:
– Морган, запусти дренажную систему. Мисс Фокс, возьмите из лаборатории все необходимые инструменты и спуститесь, чтобы извлечь находку.
Спустя четырнадцать минут, подобранный со дна Атлантического океана предмет лежал на столе в биолаборатории, а вокруг него выстроились все члены экипажа за исключением Моргана, который оставался на посту.
– У кого какие соображения? – спросил капитан Де Бонт.
Такер Хьюз наклонился поближе, чтобы внимательнее рассмотреть вещицу. Она имела форму трубки диаметром в четыре сантиметра с гладкими стенками и рваными концами. В длину предмет был девять с половиной сантиметров.
Поднеся увеличительное стекло, палеонтолог начал строить предположения:
– Похоже на часть скелета. Состояние конечностей очень даже любопытное. Можно подумать, что владельцу этой кости сломали скелет, а края этого фрагмента обтачивались под воздействием солёной воды. Но вот стенки в идеальном состоянии. И это очень странно. Концы сточились, а наружные ткани как будто свежие.
– Мисс Фокс?
– Меня удивляет, что этот фрагмент оказался здесь, в термоклине, где самые холодные слои океана.
– А что насчёт исследования?
– Думаю, для начала проведу радиоуглеродный анализ. Надо узнать, насколько древняя эта кость. Потом попробую определить ДНК. Посмотрим, что это за штука, а дальше будем думать.
– Отлично – подытожил капитан Де Бонт. – Первый грибочек собран.