Рабочие погрузили контейнеры в фургон, после чего один из них пару раз ударил ладонью по кузову, подавая сигнал о готовности к отправке.
Аурелио выехал из фермы, двигаясь по просёлочной дороге, которая вела к шоссе. Из-за сумасшедшего ливня, не стихавшего уже почти целый час, просёлочная дорога стала прятаться под огромными лужами, постепенно превращаясь в болото. Непогода не позволяла Аурелио довести скорость машины до привычной и это его дико раздражало. Плюс обилие крупных дождевых капель, моментально накрывающих лобовое стекло. Даже находясь в постоянном движении, дворники едва справлялись, давая возможность лишь на доли секунды оценить ближайшие десять метров пути.
Достигнув шоссе, Аурелио свернул на восток. Через четыре километра он натолкнулся на преграду в виде перевёрнутого трейлера. Тягач с прицепом лежал на боку поперёк всей дороги. Зная, что трейлер сдвинут с пути ещё нескоро, Аурелио вспомнил о дороге, которая ведёт к соседним фермам и позволит объехать возникший затор на дороге, сделав небольшой крюк.
Он развернул фургон и, проехав один километр в обратном направлении, свернул на просёлочную дорогу, которая растягивалась на двенадцать километров. Вся дорога представляла из себя хорошо подготовленную для дорожного полотна просеку. Минуя животноводческие фермы и поля, Аурелио выжимал педаль газа всякий раз, как только ему стоило почувствовать твёрдое гравийное покрытие сельской дороги, и также резко сбрасывал скорость, едва ли возникал вязкий участок, размытый дождём, по которому приходилось порой скользить и в очередной раз перекреститься, чтобы колёса не утонули в спрятавшейся под дождевой водой ямой.
Под конец дорога уже имела не только твёрдый гравий на поверхности, но ещё и была достаточно ровной. Не встречая заметных колдобин на своём пути, Аурелио незамедлительно дал по газам. Фургон мчал по пустой и мокрой просёлочной дороге, окружённой высокими соснами с обеих сторон в сопровождении ливня, который с новой силой стучал по кузову.
Оставалось совсем немного до того, как на пути появится деревянный мост, уводящий вверх под наклоном, выводя к опушке леса, за которой находилось шоссе. Дождь стал заметно обрываться. После столь затяжного напора Аурелио не верилось в это. Он вытянул голову вперёд и обратил свой облегчённый взор к верху, выглядывая из-под козырька. Пока лихой водитель оглядывал ночное небо, правое переднее колесо буквально отлетело от ходовой части. Встретившаяся на пути колдобина вырвала часть автомобиля. Аурелио остановил машину и вышел наружу, чтобы оценить поломку. Но ничего серьёзного не произошло. Колесо просто сошло благодаря выдающимся мастерам автосервиса, которые так качественно прикрутили болты, когда ставили новый комплект резины. Тем не менее Аурелио сложил руки на затылке и с досадой смотрел на произошедшее. После непродолжительного и громкого сквернословия на испанском, Аурелио достал запасное колесо с домкратом, ключами, а также запасным комплектом болтов, и принялся устранять поломку. Из-за кромешной темноты ремонт затянулся. Благо дождь окончательно прервался, что позволило включить зажигалку, чтобы получить хоть какое-то освещение. Через пятьдесят минут колесо стояло на месте утерянного, которое Аурелио не стал искать в кромешной темноте, чтобы лишний раз не терять время.
Много времени и без того потрачено впустую. Аурелио прижал педаль газа к полу. Под дальним светом фар вскоре он разглядел очертания деревянного моста. На подъезде к мосту перед ним на дорогу выскочила какая-то полуголая девица. Она активно размахивала руками над головой, призывая остановиться. Тормозной путь оказался слишком длинный, а расстояние до незнакомки слишком коротким, чтобы увернуться от столкновения. Но девушки не стало ещё за несколько мгновений до того, как она обняла капот. Кто-то со стороны обочины пустил пулю ей в голову. Затем фургон снёс тело.
В попытке увернуться от столкновения Аурелио выкрутил руль в сторону. Фургон встал на правые колёса и через несколько метров перевернулся на бок, затем на крышу, и на следующий бок.
На дорогу вышел седой мужчина лет пятидесяти, в коричневых брюках, подтяжках и расстёгнутой рубашкой с растрёпанным воротником. В одной руке он держал крупнокалиберный револьвер. Он подошёл к телу девушки и начал рассматривать её обезображенную наготу и израненное лицо.
– Подзаборная шлюха. Куда ты собралась?
Он плюнул на мёртвое тело уличной проститутки, которую не устроило то, что клиент предложил заднее сидение своего автомобиля вместо номера в дешёвом мотеле, да ещё и в глухом лесу вдали от города. Капризы продажной девицы обошлись ей дорого.
Оставив лежать проститутку на мокром гравии, человек с револьвером направился к фургону. Постепенно расплывающиеся облака дали выход яркому лунному свечению и предоставили возможность взглянуть в салон грузовика через лобовое стекло. Тем не менее ему удалось разглядеть всего лишь лицо парня латиноамериканской наружности, а также убедиться в том, что в салоне кроме него никого нет. Он направил дуло револьвера в сторону лобового стекла, после чего совершил четыре выстрела. Три пули вошли в туловище, последняя угодила в голову.
Мужчина стал возвращаться обратно, откуда вышел. Проходя мимо, он с размаха пнул труп девушки, затем ещё раз плюнул на неё и направился в сторону от дороги. В лесу меж сосен стоял припаркованный «мерседес». Он открыл дверь у водительского сидения, закинул в салон оружие и стал застёгивать рубашку. Затем он вернул на воротник свой красный галстук, а после достал пиджак, во внутреннем кармане которого лежал бумажник с документами на имя детектива Ли Галлахера.
8. ГОСТЬ БЕЗ ПОДАРКА
Габриэлла замерла, ощущая прикосновение холодного металла у своего виска. Длинный козырёк шляпы бросал тень, будто делая его безликим. В те моменты для Габриэллы лицом киллера была его рука, охватывающая инструмент со свинцовыми посланиями. Она обращала внимание на его руку с пистолетом, и в ней она видела каждую эмоцию, которая вырисовывалась на скрытом лице киллера.
Недавно она долго размышляла над тем, чтобы самой приставить дуло револьвера к голове и оборвать этот бесконечный круг из переживаний и адреналина, которые не утихали ни на минуту. Теперь за неё это собирается сделать совершенно посторонний человек, который нисколько не заморачивается и которому плевать на сомнения, которые терзают её на этот счёт. Но загвоздка в том, что человеку присуще менять своё решение в момент, когда он переходит от мыслей к действию. Сколько бы ты не прокручивал в голове мысли о самоубийстве, ты никогда не сможешь даже наполовину ощутить то состояние, которое предшествует полному забвению, наступающему сразу после того, как срабатывает спусковой крючок. Поэтому, оказываясь в полушаге от последнего усилия, человек часто склонен отказываться от задуманного. Такова природа людей. Габриэлла не исключение. Теперь, когда пистолет в руках у другого человека и право принятия решения перешло к нему, мысли о резком и полном забвении ей не кажутся такими соблазнительными. Однако пересекая предельно допустимую границу в своих мыслях и действиях, обратный путь уже оказывается закрыт. Возврат исключён!
Она наконец услышала. Он прозвучал. Взведённый курок. Будто звонок, сигнал, извещающий о том, что время, отведённое на жизнь, вот-вот иссякнет. В мёртвой тишине она отчётливо расслышала этот щелчок. А вот щелчок от спускового крючка не способен услышать ни один человек. Ведь в этот момент происходит звук, который куда сильнее. Раздался выстрел. Холодный металл у виска перестал быть холодным.
Габриэлла открыла глаза. Её голова слегка сползла с подушки и кожа на левом виске соприкасалась с краем холодного металлического каркаса раскладушки. Через пустые окна в помещение врывался тусклый дневной свет. Осознав всю иллюзию произошедшего, её страх стал постепенно угасать. Но ненадолго. Где-то на лестнице двумя этажами ниже послышались едва слышимые шаги. На сей раз это было не то звонкое клацанье, которое издают ботинки Марка.
Руки Габриэллы потянулись к сумке. Она достала свой восьмимиллиметровый «кольт», крепко обхватила его обеими руками и подбежала к дверному проёму. Медленно и аккуратно, превозмогая дрожь в коленях, она подкрадывалась к лестнице. Краем глаза внизу ей удалось разглядеть чёрную одежду. Она на цыпочках подбежала к окну. Внизу, за углом от входа в здание, стоял седан тёмно-серого цвета. Она подобрала лежащие около стены два кирпича и отправилась сквозь проёмы в конец этажа, поближе к углу здания, откуда и сбросила кирпичи наружу. Они камнем пролетели два этажа и с грохотом рухнули на капот припаркованного автомобиля.
Шаги на лестнице стали чуточку громче, но чем дальше, тем тише они звучали. Некто начал стремительно удаляться в обратном направлении.
Габриэлла прихватила сумку и умчалась вниз. Пока незнакомец оглядывал помятый кузов своей машины где-то в стороне, она пробежала в обратном направлении и спряталась в соседнем корпусе здания. Габриэлла оставила сумку лежать на полу, а сама тем временем краем глаза из-под дверного проёма выглядывала наружу, высматривая незнакомца. Пульс зашкаливал и сердце рвалось из груди.
Вскоре нарисовалась фигура человека в чёрном костюме с пистолетом в руке. Он в спешке вернулся в дом. Пользуясь моментом, Габриэлла покинула соседний корпус. Она подбежала к автомобилю. Через опущенное окно она разглядела ключи, которые остались в зажигании. Она сделала это как можно аккуратнее. Щелчок открывшейся двери оказался слабым и вряд ли кто-нибудь помимо неё сумел расслышать этот звук. Она кинула сумку на соседнее сидение, выжала сцепление, повернула ключ в зажигании, сдвинула селектор коробки передач и прижала ногой педаль газа. Автомобиль умчался вглубь строящегося жилого микрорайона. Габриэлла вырулила в сторону, протискиваясь между многоэтажными домами, постепенно разворачивая автомобиль в сторону шоссе.
Не имея большого опыта в скоростном вождении, плюс возникшие помехи в виде пустых поддонов, досок, тары и прочего строительного хлама, Габриэлла ехала далеко не с самой высокой скоростью. Из-за этого ей понадобилось около двух минут для того, чтобы развернуть автомобиль.
Она ехала мимо голых заготовок из железобетонных свай. Заметив перед собой небольшой участок, расчищенный от мусора, она переключилась на следующую передачу и немного увеличила скорость. Пульс рос каждую секунду. Дыхание участилось до максимума.
Из-за сваи выскочила фигура киллера. Его рука была направлена на лобовое стекло. Резкий крик Габриэллы заполнил салон автомобиля. От испуга она резко наклонилась на бок, почти прижавшись к краю пассажирского сидения.
Две пули пробили ветровое стекло и влетели в спинку кожаного сидения. Габриэлла всем телом ощутила, как спинка сидения завибрировала от давления, что создавали влетевшие пули.
Её руки почти отпустили руль. Лишь одна ладонь оставалась прижатой ребром к баранке. Тем не менее этого было недостаточно для того, чтобы сохранить ровное движение. Машина стала заметно вилять из стороны в сторону.
Последовал ещё один выстрел. Третья пуля прилетела в переднее пассажирское сидение, просвистев над затылком Габриэллы.
Страх усилился и нога Габриэллы по инерции прижала педаль газа до самого пола. Скорость возросла. Колёса продолжали вилять в разные стороны и машина каждую секунду меняла направление.
Макс до последнего не желал сходить с пути автомобиля, продолжая выцеливать девушку через блики на лобовом стекле.
Очередные две пули попали в спинку водительского сидения. Последний выстрел Макс готовил особенно старательно.
Машина вильнула в сторону, проезжая мимо киллера. В попытке зацепиться за кузов, Макс прыгнул на капот. Его тело проскользнуло по капоту с парой вмятин, оставленных кирпичами. Голова Макса свисала над правым крылом. В этот момент он заметил, как на пути его лица выросла железобетонная свая. Он резко покатился в обратную сторону и избежал столкновения, но при этом не удержал равновесия и упал на землю.
Габриэлла без конца оглядывалась через заднее стекло, лишний раз убеждаясь в том, что посланный за ней киллер остался позади. Глубоко дыша, она не сразу ослабила давление на педаль газа.
Через несколько минут она уже свернула на шоссе и поехала в направлении западной части пригорода. Вскоре она бросила автомобиль в паре километров от квартала, который населяли иммигранты.
9. В ГОСТЯХ У МЕКСИКАНЦЕВ
Долгие два часа Габриэлла бродила по улицам, заселённым в основном выходцами из Латинской Америки и Европы. Проходя мимо одного из домов, она заметила вывеску «СДАЮТСЯ КОМНАТЫ». Она подошла к мужчине лет сорока, крупного телосложения, который протирал вывеску.
– Извините. Это не Вы, случайно, хозяин дома?
Мужчина поспешно спустился с лестницы, посмотрел на неё с каким-то удивлением и ответил:
– Да. Всё верно. Желаете снять комнату?
Габриэлла утвердительно несколько раз кивнула.
Владелец дома протянул руку и вежливо представился. Его звали Рафаэль Хименес. Рафаэль переехал из Мексики около пятнадцати лет назад, когда его старшему сыну было ещё только три года. Позднее, уже в новой для себя стране, у них с женой родились ещё трое детей – два сына и дочка. Габриэлла оказалась первой квартиросъёмщицей в доме Рафаэля, куда он с семьёй переехал лишь на прошлой неделе. Он был несказанно рад столь скорому появлению квартирантки.
Остальные члены семьи, как и сам Рафаэль, оказались весьма вежливыми и отзывчивыми. Супруга Рафаэля, Изабелла, практически никуда не уходила, с утра до вечера занимаясь домашними делами. Старший сын, Альваро, которому к тому моменту уже стукнуло восемнадцать, полдня разгружал товарные вагоны, а остальные полдня помогал отцу в мастерской, где Рафаэль творил на заказ самые разные скульптуры и бюсты. Рафаэль был превосходным скульптором и неплохо зарабатывал. Но это был хороший заработок для здешнего квартала. Этого явно не хватало для того, чтобы выбраться в более цивилизованный и благополучный район. Второй сын, тринадцатилетний Энрике, в свободное от школы время мотался по улицам с друзьями из таких же семей. Когда приходило время слышать от родителей о домашнем задании, Энрике смиренно садился за стол на кухне и старательно имитировал свою тягу к знаниям. Третьей по старшинству была дочка по имени Рамона. Ей шёл девятый год. Она олицетворяла собой образ идеального ребёнка, который во всём слушался родителей. Рамона не выходила играть за порог дома, не спросив перед этим разрешения у отца или у матери. Самым младшим был Хорхе. Он… В общем, ему было море по колено «кто?», «что?», «где?», «зачем?» и «как?» Он ничем не интересовался и весь день плевал в потолок, потому что ничем другим заниматься не получается, когда тебе три месяца отроду.
Кто-то из членов семьи Рафаэля приходил и приглашал Габриэллу за стол всякий раз, как только приходило время трапезы, и при этом они не брали с неё ни цента, а делали это лишь из добрых побуждений. Однако несмотря на это, через несколько дней проживания Габриэлла уговорила сеньора Хименеса взять из её рук дополнительную сумму, которой она хотела отблагодарить мексиканцев за радушный приём.
Шёл шестой день с того момента, как Габриэлла нашла новое пристанище. С последней встречи с киллером она не переставала горевать по утрате в лице Марка, о чём она догадалась без труда. Стоило прийти в себя после нежданного визита незнакомца с пистолетом, она тут же осознала, что произошло с Марком, и что это не предположение, а единственный вариант, который был возможен.
Жалюзи почти полностью закрывали дневной свет. Габриэлла сидела на полу, забившись в угол. Её руки в очередной раз сжимали восьмимиллиметровый револьвер. Уже больше недели она прячется от элиты преступных кругов. Джорджину и Антонио убили в тот момент, когда она была с ними. Пытавшийся спасти её Марк наверняка уже не дышит. Всякого, кто прямо или косвенно ей помогал, убивали. Теперь она имеет дело с целой семьёй, в которой есть маленькие дети. Для неё это были более чем веские основания взять в руки револьвер и в очередной раз подогреть мысли о решении всех проблем одним лёгким движением.
Габриэлла приготовила листок, на котором написала письмо. В нём она обращалась к Рафаэлю и всем членам семьи. Она от всего сердца выражала им признательность за тёплый приём и в знак благодарности рядом с листком на шкафу оставила конверт с деньгами, которые остались от общей суммы, предназначавшейся итальянским гангстерам.
Она зарядила барабан, взвела курок и стала раздумывать над следующим пунктом: «Куда лучше всего пустить пулю? Висок? Через челюсть? Рот? Сердце?»
Что за чушь. Когда всё закончится, тебе уже будет не важно, где отверстие. Ты этого не увидишь – подумала Габриэлла. – Так чего тянуть?
Дыхание уже начинает учащаться. Она чувствует, как сильно разжимаются и сжимаются лёгкие, и грудь наполняет дрожь. Ствол «кольта» почти прижался к груди. Дуло смотрело прямо в нижнюю челюсть, а глаза Габриэллы – в потолок.
В комнату вошла Рамона. Она постучала в открытую дверь, сделав полшага от порога.
– Извините, сеньорита. К вам можно войти? – спросила девочка.
– Конечно, дорогая – вежливо отозвалась Габриэлла, резко опустив револьвер и плотно сдвинув ноги, чтобы скрыть его от девочки.
– Мама просила передать, чтобы вы присоединялись к столу. Сегодня на обед курица, фаршированная овощами; а ещё овощное рагу и картофельное пюре.
– Спасибо детка. Я обязательно приду – ответила Габриэлла, изобразив натянутую улыбку.
Рамона какое-то время вдумчиво смотрела на Габриэллу, пока не спросила:
– А вы не боитесь заболеть? На полу ведь холодно. Я однажды долго гуляла на холоде и потом целую неделю кашляла.
Габриэлла стреляла глазами по сторонам, подбирая ответ для ребёнка, который задал вполне разумный вопрос. За отсутствием выбора, ей пришлось признать правоту девятилетней девочки:
– Да. Наверное, ты права. Не стоит сидеть на холодном.
Габриэлла сложила руки перед собой, спрятав револьвер за пазухой и встала. Она развернулась спиной к Рамоне и открыла сумку, после чего опустила туда «кольт», укрыв его вещами на дне. Следом она положила записку с конвертом.
Она оглянулась. Рамона всё также стояла на пороге.
– Вам плохо?
Покачав головой, Габриэлла ответила:
– Нет, что ты.
– А почему тогда вы грустите?
Габриэлла сказала первое, что пришло ей на ум и могло бы подойти в качестве оправдания перед ребёнком:
– Просто хочется чего-то вкусненького.
– Тогда вам не стоит переживать – заботливым тоном произнесла Рамона, как бы стараясь успокоить Габриэллу. – Мы сейчас сядем за стол и вы покушаете вкусную курицу. Мама умеет её готовить. Вам обязательно понравиться. А на десерт папа купил ванильное мороженное.
Габриэлла поправила свою серую футболку, подошла к Рамоне, взяла её за руку и сказала:
– Тогда пойдём. А то от твоих слов у меня аппетит разыгрался. – Спустя секунду Габриэлла остановилась: – Слушай, ты, наверное, иди, а я скоро буду.
Рамона активно покачала головой и отправилась на кухню. Габриэлла подошла к сумке, отодвинула вещи, достала конверт, засунула его за спину под кофтой и вышла в коридор. К столу она присоединилась только через десять минут.
В течение получаса за обеденным столом собрались все кроме Энрике. К этому времени он всегда поспевал к обеду. Но в тот день он запаздывал после школы. Помимо него, все без исключения сидели на своих местах. Даже Хорхе, которому было три месяца отроду, тютелька в тютельку строго по расписанию прибыл на место в своей коляске, которая остановилась около стула, где сидела Изабелла.
– Мы дико извиняемся, что приходится ждать – обратился к Габриэлле Рафаэль, сидящий во главе стола. – Просто обычно к этому времени он уже бывает дома.
– Нет-нет. Что Вы. Всё нормально.
Из прихожей донёсся звук распахнувшейся двери.
– Ну наконец-то – с облегчением сказала Изабелла, поднимаясь из-за стола.
На кухню вошёл Энрике. Он был без портфеля и весь в слезах. За его спиной стоял Картер, который удерживал дуло пистолета у затылка мальчишки.