Изобретение новостей. Как мир узнал о самом себе

Виттенбергский соловей

Было много причин, по которым то, что стало протестантской Реформацией, должно было закончиться ничем. Мартин Лютер не был революционером: это был консервативный академик средних лет, сделавший выдающуюся карьеру в Церкви. Казалось, у него не было причин не уважать институт, который взращивал и вознаграждал его талант. Более того, он определенно считал себя набожным католиком. Когда упрямая решимость придерживаться своих спорных положений об индульгенциях привела его к непримиримой конфронтации с церковной иерархией, он обнаружил, что против него выступила вся мощь самого сильного института Европы. И дело Лютера должно было закончиться на этом, опальный монах был лишен должности, заключен в тюрьму и быстро забыт.

Лютера спасла публичность. Когда он сформулировал свои девяносто пять тезисов против индульгенций, он разослал копии нескольким потенциальным единомышленникам, включая местного епископа Альбрехта, курфюрста Майнца и архиепископа Магдебургского. Вскоре после этого тезисы были напечатаны и попали в руки заинтересованной интеллигенции в Нюрнберге и Аугсбурге^[147]. Оттуда новости об осуждении Лютером индульгенций быстро распространились по Северной Европе. Это было неожиданно. Ведь Виттенберг – небольшой городок, затерянный на северо-востоке Германской империи, и никто не мог предположить, что он может стать центром крупного новостного события. Виттенберг располагался вдалеке от главных дорог, и Лютер, и его друг Филипп Меланхтон жаловались на трудности с получением новостей в городе^[148]. В общем, папство не спешило реагировать, отчасти потому, что церковные власти в Риме не могли представить себе, что из такого захолустья может исходить настоящая угроза.

С момента, когда протесты Лютера стали публичным явлением, поток рекламы, сопровождавший каждую стадию драмы, был беспрецедентным. Корреспонденция элиты пестрит новостями о критике Лютером Римской церкви и шагах, которые предпринимало папство, чтобы заставить его подчиниться. Эразм был очарован Лютером, он симпатизировал человеку, который, казалось, разделял его презрение к некоторым коммерческим аспектам средневековой Церкви^[149]. Первым решительным шагом Лютера была публикация трактата на немецком языке, где он критикует индульгенции^[150]. К 1518 году он был самым публикуемым автором в Германии, а к 1520–1525 годам, когда папа отлучил его от церкви, Лютер произвел настоящий фурор в самом сердце европейской полиграфической промышленности.

Реформация была первым новостным событием в средствах массовой информации Европы. Количество книг и брошюр, вызванных интересом к учению Лютера, было феноменальным. Подсчитано, что в период между 1518 и 1526 годами на рынок вышло около восьми миллионов экземпляров религиозных трактатов^[151]. Лютер и его сторонники были ответственны за более 90 процентов работ.

Реформация также стала спасательным кругом для многих издательств. В начале XV века банкротство первых типографов привело к значительному сокращению числа издателей. К 1500 году около двух третей европейских книг издавались в основном в крупных коммерческих центрах, таких как Венеция, Аугсбург и Париж. В отрасли доминировали крупные фирмы, способные выдержать финансовые затраты (и привлечь венчурный капитал), чтобы справиться с частыми задержками между публикациями и продажей больших книг. Для немецких издателей и книготорговцев, которые раньше изо всех сил пытались зарабатывать деньги на печатных книгах, протесты Лютера открыли новые горизонты – в силу того, что книги Реформации были другими. Многие произведения Лютера и его сторонников были короткими. Подавляющая часть была опубликована на немецком языке, в то время когда большинство книг, издававшихся для международного научного сообщества, были написаны на латыни.

Короткие книжки, ориентированные в основном на местный рынок, быстро распродавали: это был идеальный продукт для небольших типографий с меньшей капитализацией. В результате Реформации типография обрела новую силу и появилась в более чем пятидесяти немецких городах. Сам Виттенберг стал крупным печатным центром^[152].

Реформация также повлекла за собой существенные изменения в дизайне книг, изменения, которые впоследствии оказали большое влияние на производство новостных брошюр. Большая часть этих дизайнерских новшеств исходила из Виттенберга. И здесь Лютеру повезло. Его покровителю, Фридриху Мудрому, удалось привлечь в город Лукаса Кранаха, одного из самых выдающихся художников Европы. Кранах был не только прекрасным художником, но и исключительно проницательным бизнесменом^[153]. Он основал художественную мастерскую, а также производил деревянные печатные заготовки, которые использовались для иллюстрации некоторых ранних публикаций в Виттенберге. Хотя Кранах с радостью выполнял поручения католических клиентов до конца своей жизни, он был одним из первых и искренних сторонников Лютера. Его мастерская в Виттенберге вскоре стала играть важную роль в продвижении дела Лютера.

Именно Кранаху мы обязаны культовыми изображениями Лютера, которые отметили этапы его карьеры от идеалистического проповедника до зрелого патриарха^[154]. Благодаря гравюрам на дереве, сделанным по эскизам Кранаха, Лютер вскоре стал одним из самых известных лиц в Европе. В эпоху, когда очень немногие люди, не принадлежащие к правящим классам, могли позволить себе свой портрет, Кранах сделал Лютера знаменитым. Лютера приветствовали толпы людей, когда он ехал через Германию, чтобы встретиться с императором на Вормском сейме в 1521 году. Именно потому, что Лютер был знаменитостью, император не мог поступить с ним так, как Констанцский собор поступил с Яном Гусом: то есть отозвать его охранную грамоту, арестовать и казнить еретика.

Вернувшись в Виттенберг, Лютер продолжал писать, проповедовать и издавать книги. Его трактаты печатали несколько издательств, которые благодаря гравюрам Кранаха достигли поразительной степени единства дизайна в оформлении. Все брошюры Реформации, или Flugschriften, как их называли, были выпущены в удобном формате кварто (примерно 20 на 8 сантиметров), который использовался для большинства коротких произведений того времени. В большинстве случаев они составляли всего восемь страниц и редко превышали двадцать. В первые годы в брошюрах не было ничего лишнего, это были короткие, строгие тексты, но по мере того, как слава Лютера распространялась, издатели позволили себе немного видоизменить документы. Имя Лютера было аккуратно отделено от основного заголовка на лицевой стороне: текст титульного листа был заключен в декоративную рамку из гравюры на дереве. Этот дизайнерский элемент стал главным вкладом и отличительной чертой мастерской Лукаса Кранаха^[155]. Он служил визуальным маркером, который позволял идентифицировать публикации Лютера на прилавке продавца книг. Многие из рисунков Кранаха были очень красивыми: миниатюрные произведения искусства, посвященные словам человека Божьего. Успех брошюр Реформации также помог типографиям и книготорговцам оценить коммерческую выгоду фирменного стиля, что стало значительным шагом на пути к развитию серийных публикаций. Покупатели собирали брошюры в импровизированную антологию, благодаря чему многие из них сохранились до наших дней.

Neue Zeitung

В сфере коммуникации Реформация отмечена рядом особенностей: тем, как богословская ссора превратилась в политическое событие; скорость, с которой Лютер получил поддержку общественности; энтузиазм, с которым полиграфическая промышленность использовала коммерческие возможности. В результате последствия для издательской индустрии были почти такими же серьезными, как и для Западной церкви.

3.2. В брошюре Лютера представлены элементы, наиболее важные для ее продажи

Реформация привела к увеличению количества книг, издаваемых в Германии. В конце концов, конфликт был исчерпан, и количество новых заголовков, посвященных спорам о Реформации, начало снижаться. Реформация создала новые классы читателей, мужчин и женщин, у которых появилась привычка покупать книги. Что в свою очередь также значительно увеличило число типографий в Германии, включая города, которые ранее не могли позволить себе печатный станок. Теперь издатели изо всех сил старались сохранить интерес новых читателей и их желание покупать книги.

Всё это привело к появлению огромного разнообразия новых видов брошюр после того как Реформация пошла на спад. Среди них появилось новостное издание нового типа: Neue Zeitung (нем. «Новая газета»). Однако несмотря на название, это не была газета в том смысле, в которым мы ее знаем сейчас. Хотя Zeitung сегодня означает «газета» по-немецки, в XVI веке это слово имело иное значение. Zeitung происходит от более раннего средненемецкого слова zidung, которое ближе всего к голландскому tijding или английскому tiding. Поэтому Neue Zeitung лучше всего переводить как «Новые известия» или «Новый отчет». Этимологически слово Zeitung не является однокоренным словом со словом «новый», как английское слово news или французское nouvelles.

Отчего возникает вопрос: должен ли отчет отражать недавние события, чтобы читатели XVI века могли рассматривать его как новость. Кажется, ответ заключается в том, что это очень сильно зависело от того, о чем сообщалось. Не было ничего необычного в том, что новостные брошюры переиздавались спустя годы или даже десятилетия после описываемых в них событий. Один интересный пример – это появление памфлетов конца XV века (опубликованных между 1488 и 1500 годами), посвященных жизни и деяниям Влада Дракулы, умершего в 1476 году. Эти публикации, вызванные озабоченностью современников турецким вторжением в Восточную Европу, на самом деле были историческими произведениями, оформленными как информационные брошюры. В них жестокий воин представал героем христианского сопротивления османскому врагу. В других случаях информационные бюллетени действительно описывают драматические события. Иногда нам предлагают «новый отчет» о разворачивающемся событии: осаде, кампании или заседании Совета или Сейма.

Neue Zeitung представляла собой сборник сравнительно коротких текстов, посвященных одному репортажу. Это отличает их от новостных дайджестов, представленных в коммерческой переписке или в рукописных информационных бюллетенях, которые были истинными предками газеты. Однако такая структура позволяла довольно подробно описать текущую ситуацию. Впервые они появляются на рынке Германии в первом десятилетии XVI века: первая сохранившаяся Neue Zeitung датируется 1509 годом. До 1530-х годов выпускаются они сравнительно редко. В Германии дело Лютера настолько подавило интерес к другим новостям, что у типографий не было причин искать альтернативные рынки. Новостные памфлеты впервые получили признание в середине прошлого века. По форме и оформлению Neue Zeitung была удивительно похожа на Reformation Flugschriften, откуда она, без сомнения, унаследовала важные аспекты презентации. Почти все брошюры без исключения публиковались в формате кварто, с текстом на четырех или восьми страницах. Иногда передняя обложка украшалась гравюрой на дереве, обычно это была сцена битвы, редко вырезанная специально для конкретного названия. В тексте почти не было других иллюстраций. Производство этих текстов было довольно недорогим. Даже для относительно небольшой типографии производство кварто из четырех или восьми страниц занимало всего один день. А выпуск из пятисот–шестисот экземпляров мог появится на улицах уже через один-два дня после того как текст попадал в типографию.

Информационные брошюры стали чрезвычайно популярными как среди покупателей, так и среди издателей. При довольно небольших вложениях на них довольно хорошо зарабатывали. Реализовывать брошюры было проще и быстрее, чем более солидные книги, тем более что большинство напечатанных экземпляров обычно можно было распространять, не отходя от мастерской. Мы никогда не узнаем, сколько таких новостных брошюр появилось на рынке в течение XVI века. Эти маленькие печатные издания читали, распространяли и выбрасывали. Большую часть мы никогда не увидим, тем не менее около четырех тысяч экземпляров этих «газет» сохранилось. И они составляют значительную долю от общего объема немецких книг в XVI веке^[156].

Рынок новостей, как и следовало ожидать, процветал в крупных торговых городах. Нюрнберг, Аугсбург, Страсбург и Кёльн были признанными новостными центрами, хотя их превосходство не было абсолютным. Производство новостных брошюр было рассредоточено по Германии среди конкурирующих типографий в крупных городах. Несмотря на то что брошюры были дешевы в производстве, их не оставляли на долю более мелких типографий. Более состоятельные издатели также стремились получить свою часть на этом прибыльном рынке, а в получении самой свежей информации у них было преимущество. Первые новостные издания были основаны на письмах или депешах, адресованных городским властям. Члены городского совета с радостью передавали эти документы представителям местных типографий, которые печатали статьи, не вызывающие общественное недовольство.

3.3. Neue Zeitung. Это один из многих примеров, с новостями о войне с Османской империей

Большинство Neue Zeitung освещали вопросы зарубежной политики. Первая сохранившаяся Neue Zeitung 1509 года – это отчет об итальянских войнах; во второй, датируемой 1510 годом, сообщается о примирении французского короля и папы^[157]. В целом за столетие значительная часть новостных брошюр, опубликованных в Германии, была посвящена хронике боевых действий и кампаний во время конфликта с турками, как на суше, так и на море^[158]. Военные действия на суше происходили вблизи немецких городов-государств, и были периоды, когда казалось, что неумолимый прогресс турецкого оружия угрожал захватить восточные королевства Габсбургов, в том числе рынки, в которые немецкие купцы делали важные инвестиции. Брошюры, которые держали читателей в курсе этих событий, нашли нетерпеливую и весьма взволнованную аудиторию.

Издатели публиковали информацию и о других событиях. Они писали о наводнениях, землетрясениях и разрушительных пожарах, небесных явлениях и печально известных преступлениях. Однако такого рода новости не часто попадали в брошюры. Они скорее становились текстами баллад, которые также играют важную роль на рынке новостей того периода^[159]. Это был жанр новостных сенсаций, в отличие от Neue Zeitung, которые, как правило, были написаны официальным и сдержанным по тону языком. На титульных листах всегда старались подчеркнуть, что эти сообщения получены из достоверных источников. Очень часто было написано, что текст был «получен от надежного человека», или копировалась аннотация из письма «хорошему другу в Германию»^[160]. Иногда публикации воспроизводили дословно депешу, написанную капитаном из лагеря или с поля боя^[161]. Таким образом, новостные брошюры вызывали доверие, которое существовало в переписке между двумя знакомыми. Именно так издатели укрепляли авторитет публикаций, которые теперь стали коммерческими и общедоступными. Издатели не привлекали внимания к сенсациям, а скорее подчеркивали, что новость «заслуживает доверия».

Брошюры печатались не только в Германии. Большое количество новостных памфлетов издавалось в Англии, особенно в последние десятилетия XVI века, это был перевод новостей из Франции или Нидерландов^[162]. Тем не менее наибольшее распространение и популярность новостные брошюры обрели на севере Европы. В Италии прибегли к массовой печати подобных брошюр лишь после победы над турками при Лепанто в 1571 году. Апеннинский полуостров, на тот момент являвшийся центром европейского рынка новостей, отличался от североевропейских стран. Успех немецких брошюр был уникальным. Ни одна другая печатная мастерская не разработала ничего, что могло бы сравниться с Neue Zeitung. Это были первые публикации, в которых на титульных листах указывалось, что их основная цель – информирование о текущих событиях. В печатных изданиях они транслировали новости о далеких местах и событиях, а скромная цена провоцировала все больше людей приобретать их. Они сделали возможным широкое распространение информации, которая раньше была доступна только избранным лицам, формирующим общественное мнение. В этом отношении появление данного нового печатного жанра представляет собой важный момент в развитии коммерческого рынка новостей.

Глава 4
Государство и нация

Правители средневековой Европы тратили много сил и времени, чтобы донести свои желания до подданных и сограждан, что стало важной составляющей информационной культуры того времени. Постановления зачитывались широкой публике, а важным персонам сообщались посредством писем. С изобретением печати, безусловно, люди начали думать о том, как можно применить новую технологию для упрощения этой задачи. В небольших городах-государствах Италии такое использование печати могло показаться излишним. Граждан можно было уведомить об изменениях в законах или нормативных актах, прочитав их на рыночной площади или на гражданских собраниях. Крупные государства столкнулись с другой проблемой. Здесь был необходим регламент для губернаторов и шерифов разрозненных провинций. Первым, кто начал экспериментировать с использованием печати в официальных целях, был Максимилиан I. В 1486 году было опубликовано несколько текстов, посвященных избранию Максимилиана римским королем (подтверждающих, что он станет преемником своего отца Фридриха III на посту императора). В рекламной кампании приняли участие издатели из семи городов Германии^[163].

Пресса могла послужить принцу во благо, но могла и причинить вред. Спустя два года он столкнулся с этой проблемой, когда пытался навязать свою власть Нидерландам, что закончилась катастрофой. 31 января 1488 года он был остановлен протестующими, когда попытался покинуть Брюгге. Максимилиана удерживали до тех пор, пока он под давлением не уступил требованиям мятежников. Унизительное соглашение было немедленно опубликовано в Генте. Несколько сатирических рассказов о его замешательстве быстро распространились по Германии^[164]. Уязвленный, но непоколебимый Максимилиан решил лично заняться вопросом печатных новостей. В течение следующих тридцати лет он неоднократно использовал печатные издания для освещения договоров, нового законодательства, заседаний немецкого парламента, инструкций для чиновников и повышения налогов. Во времена правления его отца все это записывалось вручную. Максимилиан добился не только большей эффективности, но и большей осведомленности общественности о работе правительства.

Мир вошел в новую эру печатной индустрии. В течение XVI века государство стало основным заказчиком печатной продукции. В большинстве провинциальных городов заказы правительства на печать постановлений и правил поддерживали издательский бизнес, который без этих заказов, скорее всего, не выжил бы.

Успех этих экспериментов побудил задаться еще более амбициозным вопросом. Можно ли использовать печать не только для информирования, но и для убеждения? Может ли печать стать мощным инструментом для разъяснения политики и формирования общественного мнения? Это было незадолго до того, как в Европе начались первые продолжительные кампании поддерживаемой государством полемики. Это событие имело огромное значение для истории новостей.

Патриотические игры

Максимилиан хорошо понимал, что печать можно использовать для пропаганды. После случая в Брюгге он хотел, чтобы типографии в других частях его владений восхваляли его политику, а также освещали его решения. Публикация международных договоров была возможностью популяризации мира и восхваления муд-рости и великодушия правителей. Однако в качестве примера систематического подхода к использованию прессы государством для мобилизации общественной поддержки следует рассматривать не Германию или Италию, два крупнейших и наиболее развитых новостных рынка эпохи Возрождения, а Францию. В конце XV века Франция была могущественным государством, пережившим 150 лет хронической войны и политического раскола. В период Столетней войны лишь крошечная часть страны признавала власть короля, после битвы при Азенкуре в 1415 году даже Париж на короткое время был оккупирован англичанами. Изгнание англичан в 1453 году стало поворотным моментом, после которого французская корона объединила свои территории. И к 1490 году Франция была исключительно сплоченным и богатым государством с населением около 12 миллионов человек.

Чтобы отпраздновать это важное национальное событие, французские короли смогли привлечь самых одаренных писателей Европы. В начале XV века поэты и летописцы часто привлекались для написания программы политических кампаний^[165].

В распоряжении французов находилось бесценное оружие: в Париже были сосредоточены самые современные и сложные печатные станки того времени. В XV веке их в основном использовали для публикации научных и латинских книг. Теперь же власти Франции были намерены применить эти станки для привлечения общественности к их планам по расширению территорий.

Стремясь использовать вновь обретенное единство и силу, французы направили свой взор к Италии. В 1494 году Карл VIII собирает первую военную кампанию с целью захвата Неаполитанского королевства, в следующие шестьдесят лет эти военные действия принесут много бед Апеннинскому полуострову и в конечном счете мало прославят Францию. С самого начала военные кампании сопровождались депешами, в которых рассказывалось о французском прогрессе и восхвалялись победы. Издатели печатали новости о приезде короля в Рим, его аудиенции у папы, завоевании Неаполя и коронации Карла^[166]. В большинстве случаев брошюры печатались в Париже, хотя некоторые были опубликованы в Лионе, находившемся по дороге в столицу.

4.1. Печать на службе у государства. Подводя итоги собрания немецких сословий, Максимилиан подробно описывает события, в том числе сражения при Вероне и Виченце

Так или иначе, такого рода издания появились на французском рынке раньше итальянской кампании. В 1482 году договор, заключенный между Людовиком XI (отцом Карла VIII) и Максимилианом, был опубликован в виде брошюры^[167]. Впоследствии печать договоров станет основным продуктом официальных публикаций. Этапский договор, заключенный в 1492 году в Англии между Карлом VIII и Генрихом VII, также был опубликован прессой. Для того чтобы максимально эффективно проводить изменения в стране и сообщать о своих решениях народу, не вызывая бунтов, правители часто обращались к писателям. В 1488 году Роберт Гагин в своем произведении Passetemps d’oisiveté (фр. «Приятное времяпрепровождение») призвал к миру с Англией; четыре года спустя Октавьен де Сен-Желе поддержал возобновление войны в стихах, советуя иностранным войскам «вернуться в Уэльс и пить пиво»^[168].

Одни из этих произведений оставались рукописными, другие печатались. Иногда они становились откровенной пропагандой. Наиболее яркие примеры использования дружественной режиму пропаганды, мы наблюдаем во время правления Людовика XII, который в 1498 году довольно неожиданно унаследовал и французский трон, и правопритязания Карла VIII в Италии. Настоящего же пика печать политических брошюр достигла в период правления Людовика XII с 1507 по 1509 год, когда вначале произошло подавление восстания в Генуе, а затем покорение Венеции Камбрейской лигой^[169]. Успех Людовика спровоцировал желание противников короля во главе с воинственным папой Юлием II ограничить французскую власть. Разразившаяся вражда между Людовиком и Юлием сопровождалась взаимным очернением в политических трактатах и поэзии, которые писали талантливые авторы, такие как Жан Лемер де Бельже, Гийом Кретен и Жан Буше. На печатном плакате была изображена карикатура на папу, лежащего лицом вниз рядом с пустым троном в окружении трупов; ранний пример политической карикатуры. А Пьер Грингор, один из самых талантливых драматургов того времени, представил постановку Le jeu du prince des sotz et de mère Sotte («Игры Короля дураков и его глупой матери»). Спектакль, высмеивающий Юлия, был представлен публике на главной площади Парижа во время праздника Марди Гра (Mardi Gras – вторник перед началом католического Великого поста, последний день карнавала. – Прим. ред.) в 1512 году в 1512 году^[170].

Если спрос на брошюры в столице был хороший, то их печатали большим тиражом и рассылали по стране. В период Итальянских войн (1494–1559) мы можем насчитать не менее четырехсот новостных изданий, опубликованных на французском языке^[171]. Лучше всего успех печатной литературы можно оценить по реакции общественности на вторжение Франции в Италию. Вторжение французов в Италию было катастрофой для итальянских государств. Сложный механизм связи, разработанный для того, чтобы держать правителей итальянских государств в курсе событий, помог наладить мир между соперничающими державами. Однако эта система не защищала от внешнего врага. И поскольку у уязвимых итальянских городов не было адекватной защиты, многие рассчитывали захватить их территории. Результатом был хаос.

Новостные сети Италии эпохи Возрождения были созданы исключительно для обслуживания политической и торговой элиты. Поэтому во время кризиса слабые стороны подобной системы обнажились^[172]. Сильнее всего пропасть между элитой и осведомленными простолюдинами была заметна во Флоренции. Великий город Медичи не проявил особого энтузиазма по поводу изобретения печатного станка. Теперь за это пришлось заплатить, поскольку вниманием публики завладели пророчества Савонаролы – сначала его проповеди, а затем их печатные версии. Типографии Флоренции, лишенные покровительства, естественно, были рады новой аудитории^[173].

В Венеции, Риме, Милане и других городах итальянские писатели забыли про гуманистическое красноречие и начали публиковать оскорбительные политические тексты, обличающие завоевателей. Поэзия периода французских вторжений наполнена красочной жестокостью и сетованиями итальянских поэтов на последствия эгоистичных и недальновидных политических решений, лицемерия церковных лидеров, тщеславия князей и никчемность договоров и мирных союзов. Немногое из этого попало в печать, большинство текстов оставались рукописными и анонимно распространялись в общественных местах. С 1513 года и после избрания папой Льва X политическая поэзия была направлена против него и его преемников, вся коллегия кардиналов обвинялась во множестве грехов и пороков.

Литература такого характера указывает на бедственное положение Италии. Контраст между оптимистической праздничной литературой, публикуемой французской короной, и крайне негативными итальянскими паскинадами (сатирическими стихами) колоссален. Политическая поэзия Рима, несмотря на остроумие, была сильно ограничена описанием событий внутри страны. Вполне возможно, что у кардинала Армеллини была любовница, но был бы Рим лучше защищен, а дела церкви лучше управлялись бы, будь он целомуд-ренным? Авторы концентрировали свое внимание на мелких проб-лемах и из-за этого не могли увидеть более масштабную картину. И эта же судьба ждет сатириков последующих веков: бессильное ликование, приводящее в ярость правителей, на мгновение отвлекающее, но в конечном итоге ничего не меняющее.