Я Вам не Вы, или Выцыганить услугу «Любовь»

Каждый по-своему объясняет, что это как минимум неинтересно, прогнозирует и дальше за то трудности в отношении с будущим коллективом, навязывает стремления большинства, со своей оценкой рассказывает путь к разной достойной работе. Дома поверх всего, недолго вешается непонятная страшная угроза выгнать из квартиры после совершеннолетия, заставив заработать на свою с такой вот будучи невысокой зарплаты (в случае не достижения всеми желаемых результатов) – никто даже не скажет, что я там прописан, и сделать это невозможно. И хватит ли вообще того что я заработаю по факту и своим силам на еду, ЖКХ, новую одежду раз в три года, и посещение метро? Первые мысли в 11 лет предусматривают неделю (семь дней плюс восьмой-сдача смены) работы продавцом (подобно графику матери), и шесть дней пропадания под землёй, добираясь туда-оттуда пешком-на самокате вдоль Ленинградского шоссе – чтобы не тратить деньги (которых итак не будет) на проезд в автобусе. В метро предусматривается выход на улицу в туалет, и поесть с собой взятое.

Наличие жены и ребёнка также предусматривается автоматическим как остальное, ещё не понимая (в указанном возрасте) где и как вообще знакомятся люди, рождаются дети, и что вообще делать с этой женой, о чём говорить. Интуитивно предчувствуется что она однозначно будет, но почему-то лишь очень недолго, будет видеться нигде больше как только в кровати: периодически появляться, и в скором времени – спустя буквально минуты, снова исчезать… О слове и понятии «развод», её падении интереса ко мне, скандалов в семье, трудностях воспитания детей, и о том что она вообще-то не обязана и не захочет строить со мной таким никаких отношений, ещё нет и знаний. В силу возраста ещё додумывается что такое настоящая, а не «по-дружески» любовь, зачем она, что стоиìт за ней в плане её заслуги, всем ли вообще приходит, и если нет – то почему (интуитивно уже понимается что не за просто так). Ещё не думается о том что есть и «отказ» её, на какие вши содержать ребёнка, и что она может рожать и не одного его, а больше – сколько захочет. Планируется оставлять его дома на весь день, тратя сущие копейки на питание и крайне необходимую одежду. Её реакция на такое, работа и тоже прибыль, интересы и вообще продолжение её наличия в семье, жизнь семьи до, во время и после родов, тоже на подробности не учтены планом. Боится лишь что один дома он подожжёт квартиру (со слов отца на план оставления без присмотра). Я нисколько не думал что жена на такого мужа и не поведётся, что по любви (от которой ведётся она) могут быть браки без свадеб и затрат, рождения в них детей, и что их как и тех браков может вообще-то и не быть по отказу от них хотя бы одной стороны: никто никому в этом ничем не обязан…

Странно, но в будущей жизни представлялась эта же большаìя квартира совершенно пустой, без родителей. Только я и ребёнок, взятый непонятно откуда, но как-то обязательно существующий. На него я не трачу ни секунды времени ни много денег. Он живёт автономно от меня с самого рождения. Родители куда-то пропали после моего прихода с армии и начала работы. Жена буквально с воздуха здесь появлялась один раз, в надежде жить со мной. Но я не знал для чего она мне, что с ней делать, и она резко исчезла, оставив свой «след». Вариант, который хотелось стоптать с землёй, заведомо аннулировать: Отношения с ней начались до армии, детей не было и мной не желалось совсем, беременности тоже. По приходу через 2 года, открыв дверь в квартиру, повсюду разбросаны детские игрушки, стоит коляска и детская кровать, появившиеся за время моего отсутствия (вариант беременности от другого (бойфренда) не знался, и также не предусматривался). Кричащий плач из какой-то комнаты, она открывает дверь с довольным лицом, ожидавшим моё такое же на всё это… Как вышвырнуть упомянутое живое и неживое – лишнее за окно подальше? Ведь это всё мне ненужно совсем – для вечно комфортных планов на далеко вперёд…?

Через год поступив в художественную школу и рисуя принудительно что (и даже как) скажут, резко отпадает одна из первых версий будущей жизни работать художником в просторной мастерской в окружении соседей по работе, и уж тем более заоблачная мечта преподавать уроки «правильного рисования»: оказалось это придумано до меня, за меня, сложнее и против меня!

Вариант работать продавцом продуктов как мать, появившийся в 11 лет, пару раз (12 лет, 2002) ненавязчиво пытается отклониться наставлением отца готовиться в ракетно-космический техникум по его стопам, делая упор на физику, математику, русский и литературу для сдачи вступительных экзаменов. В случае несправления, светила дорога на тот же завод, но учеником – рабочим. Последнее – тема нужная и главная в общем (ведь эта профессия рождает нам всё что мы имеем и держим в руках, на чём стоиìм и движемся, греемся и охлаждаемся), но чуялось в ней что-то устаревшее и неактуальное на сегодня, потому не своё. Социализм укатил из страны больше десяти лет назад, и во всю процветала коммерция: время офисов, а не заводов, время продаж, а не производства, время менеджеров, дилеров, управляющих компаний и маркетологов, нежели рабочих, инженеров и учёных. Родители ещё верили в силу и актуальность «производящих» рабочих мест, хотя сами давно их покинули из-за тогдашнего кризиса, работая на новых. Отец – сотрудник органов, больше всех видел новую жизнь, и иногда в очередных нарекавших одного за что-то беседах переходил на всех (в общем) и на страну: «Что с вас взять на**й? Одни дегенераты! Что вы бл**ь стране-то дадите когда придёт ваше время ей управлять?!»; «Страна нуждается в героях, а вырастает одно быдло!»

В это же время, из-за моей дотошности к каждому слову особенно про работу, часто боится не работать никем вообще, стать хуже всех в мире, а если и работать то за самые маленькие деньги – даже на метро не хватит. Страх вызван периодически слышимым: «Да тя даже в ПУТягу (ПТУ) бл**ь не возьмут с такими знаниями!» (Которые на самом деле для того и для такой работы не нужны).

Осенью 2003 (14 лет) по приезду с Анапы, вопрос подготовки в театрально-художественный колледж незаметно и резко слабеет и отпадает, мысль работать как мать продавцом в продуктовом магазине снова усиливается. Четыре похода всеми девятыми классами на профориентацию в семейный центр «Луч» не заканчиваются толком ни для кого, очередной поход с матерью к психотерапевту вместо очередной накипевшей просьбы отца и бабушки сходить к психологу – тоже. Её изложение причины прихода: «Ну чё, учиться мы не хотим, читать не хотим, с коллективом мы не дружим, пойдём в ПТУ» не возмутит никакого специалиста, так оставшись в пределах домашними недовольства. А рассказанная в школе на пятой а-ля профориентации её ведущей один на один во время шума каждого между собой в классе идея быть водителем троллейбуса из-за того что это круто править такой замкнутой махиной с таким классным пластиком-отделкой салона и просторными большиìми скругленными стёклами кабины и дверей с чёрной резиной-уплотнителем, на такой широкой вокруг дороге аж весь день, и неважно что на ней творится – главное ты в твоём интересном на форму подвижном укрытии, не нужно втираемого тут всем высшего образования, и ещё платят деньги за такое вот «удовольствие», не удивит её ничем, заставив постоянно поддакивать и внимательно улыбаться в знак поддержки.

«Слушай, а вот твоя-то (бабушки, по отцовой линии) сестра (вставшая на ноги лишь в четыре года, сотни раз водимая её отцом по врачам, закончившая школу «для особо одаренных», всю жизнь убиравшая полы, не разбиравшаяся даже в деньгах и вечно всеми обманываемая, получавшая мизерное пособие по инвалидности, и умершая в районе дня завершения данного писания, так оставшись из-за всего того «чистой» девственницей) больная – может это от неё что-то передалось?»

– «Ты мне давай мою сестру тут не трогай – ты не знаешь из-за чего она такая родилась, да и остальные у нас все нормальные, и ты родился здоровым. Вы лучше в себе покопайтесь. Вспомни как ты его (Данную историю) рожала; ещё девчонкой до родов всё детство жаловалась: «у меня голова болит, мне не даётся учёба…» Он – неуч, а вспомни как ты всё зубрила чтоб лишь ответить, а после снова забывала. Да и потом – когда школу окончила, родила, пошла работать в торговлю – я сколько тебе говорила идти поступать в торговый (институт): образование будет, работа престижней; готова была помочь, посидеть с твоим ребёнком. Ты что говорила? «Нет, меня так всё устраивает». Ну вот и он такой же выходит. Хоть кто-нибудь у тебя в родстве есть высшеобразованный»?

В копилку мечтаний о будущем, помимо поездок на метро, прибавятся систематические поездки на поездах дальнего следования: просто так, неважно куда, главное – в них-таких какие они есть (на то время): зелёных снаружи со множеством гофров и жёлтой подоконной полоской, видом на электрификацию вокруг, быстро движущихся и уносящих в разные стороны от дома и людей подальше, только в купейных вагонах, нижняя слева полка. После апгрейда компьютера в конце августа (2003), в мир свободного времени раз и навсегда врывается видеоигра, сделанная однажды и навечно: яркий и очень известный 3d-шутер от первого лица «Serious Sam: The Second Encounter» (Крутой Сэм: Второе пришествие, 2002). Он будет проходиться далеко не ежедневно сентябрьскими вечерами, и впервые одолеется до конца уже к тридцатому числу. Также как и «Postal 2» (русская озвучка), он просто бомба времени своего рождения. «Harry Potter» (серия игр PC) и «Will Rock» будут не меньшими яркими воспоминаниями из разряда бюджетных домашних развлечений начала третьего тысячелетия. Забыть их и то время будет особенно невозможно. Также первые годы двухтысячных ознаменуются массовым появлением торгово-развлекательных центров, универсамов и гипермаркетов: появятся тележки для покупателей с желанием вообразить их поездом, кассы с антикражными воротами впереди и сканируюшими штрих-код товара устройствами. Пространства торговли станет в разы больше. Честная и надёжная зарплата сотрудников. Страх закрытия круглосуточных (как мамина) забегаловок, и надуманное родителями обязательное окончание техникума со знанием английского для взятия на такую усовершенствованную кассу с такими приборами и мини-компьютером, тоже появится.

29 декабря 2003, начав переписывать на чистовик уже сделанное сразу домашнее задание по алгебре на каникулы, в полвторого дня после обеда бабушка скажет: «Одевайся, пойдём на твою Бутовскую линию». Её открыли всего два дня назад, красочно описав то событие по телевизору, а первые пассажиры, особенно дети, немного боялись поначалу, как и будущую монорельсовую дорогу что представится в ноябре наступающего года. Проехав по Серой ветке на юг до конца уже не первый, а второй в жизни раз, мы поднялись с центральной части зала её конечной станции влево, и прошли через бесплатно открывшиеся турникеты: сделать ветку её продолжающую платной передумали, на схеме изобразили «Л-1». Повернув ещё раз налево и спустившись вниз по лестнице к «областной» (второй) платформе станции «Улица Старокачаловская», мы увидели серый поезд трапеционной формы с четырьмя задними красными фарами по периметру торца, сплошным прямоугольным окном кабины, нетрадиционными для нашего метро вагонами – длинными и разделёнными гармошками на две секции, и тремя сплошными (без форточек) окнами между двумя прислонно-раздвижными дверями в каждой из них. Состав был короче обычного примерно на треть, как и все станции этой линии. Он стоял почти переполненный минут десять, и я решил его пропустить. Сопровождающая бабушка засомневалась: «Давай сядем? Следующий будет такой же» (поездка была в область, вечером рабочего дня). Я не только не поверил, но и не знал что есть другая часть этой же станции по другую сторону от переходной на неё «Бульвар Дмитрия Донского», куда также прибывали и отправлялись поезда этой же линии на высадку и посадку во время отправления/отсутствия своих соседей на другой платформе, переезжая на нужный путь через пошёрстный съезд за оборотным тупиком между ней и станцией «Улица Скобелевская». Интервал между ними был тоже непривычен: 6,5-7 минут (с учётом приезда второго состава на противоположный путь этой станции) вместо обычных 2,5-3). 15 минут ожиданий (на одном пути) пугали мыслями: «А вдруг это был последний ушедший поезд, возникли неполадки, из-за которых эта линия сейчас обратно закроется как ненадёжная, и я вернусь домой так и не увидев её…? Но поезд всё же приехал, мы сели в него, ждали отправления ещё пять минут. Его салон выполнен из передового пластика белого цвета. Жёлтые двери с большими прямоугольными окнами без закруглений по краям – впервые в отечественном метровагоностроении, уходящие почти за пределы широких выступов между ними и окнами внутри салона (прислонно-сдвижная/раздвижная система), гармошка между секциями (привычная для автобуса), три окна – скругленных прямоугольника вплотную друг к другу, с толстой резиной-уплотнителем и стеклопакетами, жёлтые подкладки из кожзама для каждого пассажира на белых скамейках вдоль окон, и зелёные буквы бегущей строки на табло под потолком в торцевой части секций, над дверями красный индикатор с указанием пройденных и проходимой станции, наклонённые симметрично друг к другу боковые стены кузова и салона, принципиально новый дизайн всего состава, бортовой компьютер внутри кабины машиниста, говорили об одном: «Неужели наше метро совершенствуется?» Позади/впереди этой «не утвердившейся ещё» линии шумные «Номерные» прошлого поколения, громко стучащие колёсами и тонко мычащие на постройках «успешных» и давно «утверждённых» восьмидесятых, семидесятых и ранних, много и долго плетущихся к этой новой ветке, от «Пражской» соединённых с ней тремя последними-уже подобными ей станциями по эпохе и уровню развития.

И если там всё привычное, надёжное, в большом количестве и отставшее от сегодня, то здесь всё по-другому. Новое отделено от старого. Его ещё мало. Прошлого поколения составы при стоянке и медленном движении издавали «тонкое мычание», здесь – тихий звук вентиляции.

В ожидании отправления поезда я пристально рассматривал его новый салон европейского уровня, маршрутное табло с красным индикатором и потолок с рядами дырок принуждённой вентиляции, отделённый от боковых стен двумя световыми линиями. В голове до отправления ещё присутствовал шум «Номерных» только что покинутой Серой ветки.

Наконец объявив следующую станцию «Улица Скобелевская», медленно с пшиканьем задвинув в себя – снаружи сравнив с корпусом жёлтые двери с эмблемами на окнах вместо надписей: «Не прислоняться», мы плавно и бесшумно отправились в освещённый круглыми желтоватыми лампами тоннель, затем выехали на улицу на эстакаду. Толпа заполнившая вагон к отправлению, вывалилась на первой же наземной станции, после чего мы реально ощутили себя где-то в развитом Дубае или Нью-Йорке. Не супер – что медленно ехали и очень часто тормозили на перегонах. Составы и линия отличимы на изменения, выполнены по последнему писку технологий. Управление тоже другое. Главная особенность – наличие бортового компьютера, контролирующего почти все процессы. Ещё досконально не изучив его, машинисты тормозили поезда на каждом шагу. За окном уже были сумерки. По дороге туда я мало сидел: стоя разглядывал новый салон, проходил из одного конца вагона в другой, подходил к дверям и смотрел на обратную часть эстакады, загороженной с обоих сторон сплошными металлическими заборами с маленькими дырочками. Также как на других открытых участках метро, на них подвешены чёрные провода. Все надземные станции здесь одинаковы. Полы на платформах выложены серой плиткой; бирюзовые крыши навесов, скругленные и остеклённые снаружи, держат изогнутые друг к другу несущие металлические столбы такого же цвета, плавно входящие в них. Также закруглены стеклянные путевые стены и лёгкие галереи над эскалаторами. Это был прорыв в дизайне и оформлении станций московского метро, пошедший от офисных комплексов и торговых центров. Новые отделочные материалы. Новый пластик везде. Нержавеющие покрытия снаружи, новая «стальная» отделка эскалаторов. Казалось, всё это собрано из «продвинутого конструктора». Серый, голубой, белый и жёлтый, обведённые чёрным. Красные точки, бирюзовый, оранжевый горящий… Всё только начиналось, и оставляло сильное желание продолжиться дальше.

Доехав до конечной «Бунинской Аллеи», мы вышли на платформу. На другой стороне уже стояли люди, ждавшие посадки в обратную сторону. 16:05, уже почти темно. Высадивший нас поезд закрыл двери и уехал в оборотный тупик, продолжавший эстакаду. Через 5-7 минут, в двухста метрах от нас, голова стала хвостом, а хвост сменил четыре красных огонька на две горизонтальные яркогорящие пары фонарей, и вывел себя на первый путь – в другую сторону. Обратно всё было также в порядке убывания. Приезд домой состоялся в 17:45. Алгебра перешла на чистовик за пару часов. Дальше всё продолжилось как обычно…

Новогодняя ночь второй раз успешно пройдёт по-человечески. После кучи еды, телика и полвторого ночи, как и год назад мы выйдем во двор пускать не самые мощные из петард «Римская свеча». Эта «сезонная» прихоть родилась, но ещё не выполнялась четыре года назад: «Как так? На улице «война» из выстрелов пиротехники, дым, грохот, летящие огни, фонтаны от них, а мы не причём? Сколько разных форм и видов этих взрывающихся коробок? Сколько эффекта и шума от них, а у нас этого нет? Да чем мы хуже других – тех, от кого на утро остаются дворы и улицы с воткнутыми в снег цилиндрами, призмами и пирамидами разной длины и ширины в таких разных обёртках, красные и оранжевые пластмассовые кончики ракет с тонкими палочками, валяющиеся повсюду? Да разве могут запретить и искоренить такое массовое развлекалово, услышав молитвы бабок уже спящих, или привередливых дам с трусливыми собачками? Нормальные люди сидят дома книжки читают? Спят? В такую ночь? Пошли они дальше! Выгляни в окно и посмотри что творится!»

На утро 1-го января, как и год назад вскочив аж в восемь утра и обчесав пятьдесят квадратных метров рядом с домом, к девяти часам притащится охапка использованных петард разных размеров и внешнего оформления. Для красоты.

Кроме достойной Новогодней ночи, традиционного домоседства, телевизора и похода на новогодний мюзикл-представление (в районе 7-го января), последние каникулы 9-го класса школы (8-го года учёбы) оставят огромную массу положительных эмоций, мыслей и ассоциаций от посещённой технической новинки на южном конце Москвы.

Во-первых, она – новогодний подарок всем жителям Южного Бутова, явно радовавшимся и ликовавшим его первые да и последующие дни существования: солнечные и пасмурные, морозные и нет – все дни той зимы, ведь это стало для них визитной её карточкой, крупнейшим бумом для всех и для каждого. Это метро они ждали десять и больше лет, добираясь автобусами и маршрутками до «Пражской». Город активно превращался из деревни и просторных полей в густонаселённый спальный район. В 98-м была реклама по тв: «Сейчас или никогда. Квартиры в Южном Бутово. 649$ за квадратный метр (курс доллара, Ценовая политика: Москва 1998)», так и намекавшая всесильно: «Этот район отошёл к Москве, а это всё – значит здесь будет метро». Рисковали и даже думали не многие, в том числе не мы. Неразвитая, далёкая от центра глубинка, ничего ещё нет. Никто не знал когда оно здесь будет, и будет ли вообще. Но вдруг оно потянулось – скоро после той-глядевшей в воду рекламы, по станции в год. К концу 2003-го добралось и до туда, на зависть Химчанам, которым оно задумывалось ещё с 1935 года при проектировании Замоскворецкой линии, образовывая пересечение с железнодорожной платформой – как на платформе «Выхино» Таганско-Краснопресненской линии и Казанского направления Московской железной дороги, подходить вторым над каналом мостом параллельно Химкинскому железнодорожному. По рассказам многих, заделом под метро было пустынное заросшее травой поле между школой №12 и Химкинской «двухэтажкой» на Юбилейном 36, застроенное в 2013 году детской игровой площадкой. Ещё при СССР в 80-х подняв повторно сей вопрос, кому-то повыше стало невыгодно, да и мэр Москвы не хотел брать на себя лишний кусок земли как лишнюю проблему. Та же участь с городом Мытищи – в день завершения данного писания…

Во-вторых, свежеоткрытая линия ярко отражала всё рождаемое с ней: торгово-развлекательные центры с их непривычностями, не бывшими в прошлой торговле; длинные ввысь новостройки и нового поколения мосты/эстакады – всё стеклянно-пластиковых отделок; массовая компьютеризация техники (как и после коллекторной «Яузы» на Люблинской линии).

В-третьих, главные особенности новой линии перед старыми-привычными – новые и необычные в ней цветовые и световые решения, окна без форточек в её поездах, логотипы вместо надписей и межсекционные гармошки их вагонов, новая форма их кузова. Ещё она казалась откликом-продолжением немецкого аттракциона «Евростар» в ЦПКиО имени Горького (сине-фиолетовой американской горки с жёлто-оранжевым снизу подвешенным поездом из семи пар сидений (демонтированной оттуда в конце 2010)), имея с ним схожести в материалах наземных станций и звуке двигателя её поездов. Эта линия вызывает ассоциацию с соседями по эпохе и времени рождения: телешоу «Слабое звено» с Марией Киселёвой, ещё активно выдававшей новые творения группой «Блестящие», известной песней Верки Сердючки про принца – из новогоднего мюзикла «Золушка» (2002), всего на год младшего, а значит почти сверстника её.

В-четвёртых, она такое же одно с уже упомянутыми великими достояниями: «Postal-2» (русская озвучка), «Serious Sam: The Second Encounter», «Harry Potter» (игры PC от третьего лица) и «Clive barker’s Undying» (2000). Эти игры такие же удивительные, яркие и интересные, проходились с таким же удовольствием на одном дыхании, и так же быстро заканчивались, оставляя нехватку себя. Хотелось продолжения, но его не было… Ни у игр. Ни у этой линии.

Во время зимних каникул по ящику показали уже построенную монорельсовую трассу с движущимися по ней красивыми сине-белыми поездами. Не терпелось увидеть, но было слишком рано. Доехав в морозный солнечный январский день до «Тимирязевской», мы вышли на улицу и увидели вестибюль первой её станции. Входные двери в него оказались ещё закрыты. Как выяснилось у дежурной на «Тимирязевской» (войдя обратно под землю), откроются они нескоро (как ранее сказано – в конце наступившего года). На Юго-западную Сокольнической линии поехать к счастью не умудрилось: примыкающая к ней «Солнцевская линия» лёгкого метро (Л-2) изображалась на схеме сомнительно. Предполагаемая дата открытия – 2015 год…

Все линии осмотрены и покинуты, их как хорошего – понемножку, а жизни за пределами – больше и не лучше как правило. Этот транспорт самый надёжный, удобный (его Московская версия) и долго создающийся, требует максимум усилий и условий к себе. Его красота создана именно такими качествами, умело возвышая перед всем остальным. Его потребить – легко как нечего делать. Вход в него – рождение его и начало пред тобой заново, выход – исчезновение и конец на очень долго.

Что кроме единого города (страны – для железной дороги) может обобщать места тяжёлого и лично безуспешного получения образования с местами лёгкого и лично любимого осмотра проходящих под этим, и отделённых от этого материальными и моральными толщами пространств линий метро? Ответ: материалы и технологии – время создания, дары одного и того же хозяина – государства, и мнение со стороны: «Ты с бабушкой изучаешь линии метро, по которым мы тебя не катаем? Лучше бы ты так с ней математику изучал, которую она знает лучше нас, и все остальные предметы; Ты хвалишь Советский Союз и государство за его такое метро и железные дороги? Считаешь добрых людей, которые всего лишь за тебя заступаются и не больше, такими же как ты во всём? Ты просто их не знаешь, и они тебя какой ты. Лучше бы ты хвалил его за его такие книжки и образование, и тем же людям уподобался в этом, а на метро бы не катался. Они просто жалеют тебя, вот и всё. А сверстники и «серьёзные» ребята чморят по заслугам; Ты с бабушкой по полдня ездишь в метро, и глядя на него гордишься какая у нас самая лучшая и красивая страна в мире? Да лучше бы ты вместо того с ней поехал в усадьбу бл**ь, лавру или монастырь, взял бы краски и кисти, нарисовал бы картину и сказал: «Вот это да, красиво. Какая у нас замечательная самая лучшая и красивая в мире страна!»

Вариант сравнения проката на полупустом любимом транспорте с учёбой в школе/колледже/институте (как отдыха с работой), сделанных также одними и теми же руками – этим Советским Союзом, одинаковой значимости для народа, и находящихся в одной и той же среде обитания – общем городе: Переход на другую линию метро для знакомства и катания, по своему предвкушению будущего обратно сопоставим с переходом в другой кабинет для занятий. Настенные часы «Стрела» СССР (в то ещё время) красуются над тем и над другим. Разные линии – разные их направления, подвижной состав и оформление их станций, разные (по форме и уровню развития) тоннели, но радующие каждая своими особенностями и отличиями от параллельной и пересекаемой другой. Разные же аудитории – разные науки, но одинаково бьющие своей сложностью, пересекаемые друг с другом в ходе изучения. Освещения кабинетов, цвет и материал досок и ДСП пластик у парт такие же разные по своей тусклости и яркости (также в то время) как и в салонах поездов. Начало занятия – начало мучения и желание скорее отматать его; начало же движения состава по линии – начало радости, желание надольше продлить его (движение (не сбавляя скорость)) и его расстояние, количество станций…

Задачей в морозный зимний день за окном, кроме подготовки к выпускному экзамену по алгебре и заставляемого часа внеклассного чтения, будет очередная попытка смоделировать в масштабе 1:87 старые привычные и новые – Бутовские вагоны, с полной детализацией снаружи и внутри вплоть до поручней и скругленных оконных рам, вместо стёкол наклеить и закрепить с обоих сторон бумагой гладкие пакетики от сигарет или дисков. И как всегда ничего не выйдет, бросится за нехваткой сил, терпения, времени и ощущения что всё же получится. К концу зимних каникул вернётся к уже пройденной раз в сентябре игре «Serious Sam: The Second Encounter». С сайта Chemax.ru к ней узнаются читы «неуязвимость», «полёт» (от случая падения в яму), «хождение сквозь стены» и «получить всё оружие с боеприпасами». Отныне так лучше и комфортней, расслабляет, а не напрягает. Ничего другого/нового ярче не будет, официальные к ней дополнения также не сравнятся с оригиналом.

Средние и старшие классы ознаменуются за своими пределами большиìм количеством культурных достояний: «Фабрика Звёзд», вытекшая множеством известных песен, клипов, и новых артистов; шоу Романа Трахтенберга «Деньги не пахнут» (МУЗ-ТВ), выпуски которой неоднократно повторятся на том же канале; шоу «Окна» что запретят смотреть не одни родители не одним детям, а в апреле 2005 окончательно закроют из-за жалоб на содержание; «Кто хочет стать миллионером?» с Максимом Галкиным; «Русская рулетка» с Валдисом Пельшем, где понравится тёмно-серая прозрачная рамка с вопросами, таймером и вариантами ответов, загоравшаяся прозрачными красным и зелёным цветами в случаях правильного/неправильного; шоу «Кресло» на СТС, где жёлтого и белого цветов тексты вопросов и варианты ответов на фоне красной рамки, и наконец несколькими отечественными и зарубежными клипами и хитами FM радио. Лучшим из всех телешоу станет «Последний герой: Остаться в живых» (лучший сезон – первый, с Сергеем Бодровым), показавшее вечно актуальную, всеми любимую и самую беспроигрышную тему: тропический юг, море и пальмы в самом лучшем и интересном свете – интереснее любого другого на ту же тему фильма и клипа, да в такое подходящее противоположное время года за окном – зимой.

Второе полугодие 9-го класса школы (8-го года учёбы) завершится прохождением «Counter Strike: Condition Zero» (2004). Но самым коронным его событием на личном фронте станет уход матери из семьи. Она всегда любила быть не с нами. Последний год между ней и отцом растут конфликты, заметные с прошлого лета. С него же мы с бабушкой отделены от них в питании, располовинив места в холодильнике. Уже третий год мать приходит домой поздно, по выходным подозрительно на долго уходит «в больницу». Ещё с раньше к ней в магазин приходит более состоятельный мужчина, который и переманит её на свою сторону. Видится бабушкой-уборщицей, не говорящей ничего отцу чтобы преждевременно не разрушить семью. Ему же почти ровесник, имея техническое образование, по документам числится на заводе рабочим карусельного станка с окладом 20.000 руб/месяц (Ценовая политика: Москва 2004). На самом деле, кроме этого постоянно «халтурит» – строит дачи богатым людям, выступая в качестве прораба. Руководит сколоченной из знакомых специалистов бригадой, живущих в одном районе вокруг того магазина. Имеет машину (так и цепляющую, но отсутствующую у моего отца), семью и одного сына. По словам матери, имеет два высших образования: техническое и юридическое.

Но когда я рассказывал всё это отцу и бабушке, они оба угорали: «Чё?! Да какой инженер бл**ь?! Какой он юрист на**й?! Технарь закончил, на заводе бл**ь гайку крутит, да на стройке халтурит! Ума у твоей мамочки до**я я смотрю!» Мать же действительно во многом не разбиралась, и представила его «инженером-карусельщиком». Дома это стало погонялом. После каждой моей встречи с ней-уже ушедшей из семьи, они оба спрашивали: «Ну чё там твоя мамочка-то бл**ь сказала нового? Сколько у него там ещё образований?», и по-всякому другому продолжали подолгу над ним смеяться, а зря…

Накануне 8 марта, отрывая внимание от «Контр страйка», дверь через коридор в родительскую комнату с приходом матери видится закрытой несколько вечеров. В один из них всё окончательно решается, и я вызываюсь в «кабинет» за выбором с кем останусь жить. Раздумий не будет и секундных, ведь в этой-покидаемой ей квартире есть всё. Все возможности и условия. Двое грамотных и образованных людей, заранее доложивших ситуацию. У неё нет ничего. Она уходит на частную с новым мужем. Своя однокомнатка появится только спустя три года. Я постепенно задвину бумажную ерунду, и мы медленно втроём в отсутствии неё, с разговорами на данную тему ходим пару-тройку вечеров по коридору и большой комнате, озаряемыми рыжими мартовскими закатами. В один из них открывается та дверь, чтобы и «виновник торжества» услышал моё мнение. «Энди, у нас такая проблема – нашла себе другого мужа. Выбирай с кем останешься жить». Но оно не изменится. Ответ дастся кратко и чётко, без возни.