– И им ты лечишь сердца?
– Нет, успокаиваю свое. Им я делиться с другими не намерена. Знаешь, говорят, что листья, из которых готовится этот напиток, вымачивают в молоке, чтобы получился такой интересный вкус.
Нед смотрел на нее очень долго и, в конце концов, решившись, взял ее ладонь в свою. Она оказалась невероятно холодной и Нед закрыл ее второй ладонью.
– Почему у тебя такие холодные руки?
– Плата за мои способности, – пожала плечами Энни, но руку не убрала.
Так они и просидели до утра, держась за руки, пока не уснули на прохладном полу в хижине посреди леса.
8
Энни не знала, когда Нед ушел обратно, но надеялась встретить его этим вечером. Она торопливо собирала вещи в мешки, на ходу решая, что оставит здесь.
– Мы отправляемся в путешествие, Эдгар, – сказала она ворону, чистившему перья на подоконнике, – тебе понравится.
Ворон никак не отреагировал на ее предложение.
Энни с самого утра было тревожно. Ничего из того, что происходило в ее жизни, не было случайностью. Весь полдень она вспоминала образ своей матери, которая, как теперь понимала Энни, научила ее всему, что умела сама, кроме способности справляться со своими чувствами.
Энни не могла усидеть на месте и бродила из стороны в сторону, а Эдгар наблюдал за ней, уместившись на платяном шкафу.
– И зачем он пришел? – произнесла она вслух и посмотрела на ворона, – как ты думаешь?
Ворон молчал. Энни вздохнула и шумно опустилась на стул, достала несколько листов бумаги и начала писать.
В этот день Энни не улыбнулась ни разу.
9
Нед проснулся спустя несколько часов после того, как они, изможденные долгими разговорами по душам, уснули на полу, словно младенцы. Ему страшно хотелось остаться здесь, но он пересилил себя и тихо вышел из дома, предварительно укрыв спящую девушку. Она выглядела спокойной и, впервые за долгое время, не улыбалась. Во сне она что-то бормотала, но Нед никак не мог разобрать ее слов.
Он вышел обратно к шатру.
– Нед, да ты сияешь! Как будто и не страдал вчера от боли, – Сэм похлопал его по плечу.
– Где Мел? – спросил Нед, глазами разыскивая гимнастку.
– Не имею, ни малейшего понятия, – силач задумчиво почесал голову, – и, если честно, знать не хочу.
– Почему ты так с ней?
– Знаешь, Нед, – Сэм впервые заговорил серьезно, – наша с тобой жизнь цирковых бродяг не позволяет любить. Это просто противоестественно. Любовь станет твоим якорем и прибьет к одному месту. И от этой цепи ты далеко уйти не сможешь.
– Тогда скажи ей об этом.
– Думаю, она и сама все понимает. Нам надо на рынок. Припасы почти закончились.
Нед кивнул и, переодевшись в костюм человека, запряг повозку лошадьми и отправился в путь.
На рынке всегда была суета. Люди спорили, ругались, толкались и сливались в одну большую человеческую массу, подверженную одним и тем же эмоциям. Нед, привыкший к тишине и спокойствию, чувствовал себя здесь неуютно, но Сэм, как будто стал еще больше. Его никто не стремился толкнуть или обругать, и силач ощущал себя полностью в своей стихии.
Обратно они вернулись уже глубокой ночью и потратили достаточно много времени, чтобы разгрузить мешки с продуктами. Около костра уже собралась вся трупа, в ожидании, когда приготовится мясо. Мел находилась чуть поодаль и выполняла свой вечерний ритуал: растягивала мышцы, чтобы не потерять столь необходимую ей гибкость и грацию. Нед долго смотрел на нее, с сожалением и грустью.
После ужина к нему подошла другая девушка, которая была здесь ассистенткой у фокусника и готовила каждый день пищу. Прежде она никогда с ним не заговаривала, как и с другими артистами в труппе, и выглядела немного неловкой, чуть застенчивой.
– Эдгар?
– Я.
– Сюда приходила женщина в черном, волосы тоже черные, похожа на ведьму. Она искала тебя.
– И что ты ей сказала?
– Что ты отправился по цирковым делам, и она передала тебе вот это, – она протянула ему конверт, который, до сих пор пах горькой полынью.
Нед кивнул и вскрыл конверт. Он читал медленно, но чем дальше его глаза скользили вниз по тексту, тем сложнее ему было оставаться на месте.
10
«Милый Эдди.
Когда ты впервые пришел ко мне и назвал свое имя, я сразу поняла кто ты, и зачем ты сюда явился. Твои глаза, внешность, характер и даже то, как ты держишь меня за руку, напоминает мне о человеке, которого я никогда не видела, но которого знала лучше всех.
Моя матушка много мне рассказывала про ее Эдгара и всегда светилась, потому что любовь была ее топливом. У нее часто случались вещие сны и однажды она рассказала мне, что ее Эдгар обязательно вернется. Но уже не к ней, потому что судьба разводит их по разные стороны. Так было написано в ее книге жизни.
Она мне сказала, что ты явишься ко мне, и моя жизнь изменится. И только спустя много лет я поняла, что эти изменения не принесут мне счастья. Когда матушка умерла, ее способность видеть будущее во снах передалась и мне. Я видела тебя каждую ночь, а потом видела, как рушится мир. Один из нас обязательно будет мертв, потому что так написано в наших книгах жизни. Во всех наших прошлых жизнях, когда мы были цветами, насекомыми, грызунами, кошками, еще до того, как стали людьми, мы стремились быть вместе. И это стремление нас убивало.
Моя наставница, умирая, передала мне свой дар, и, вместе с ним, невольно, и самое страшное свое проклятие.
Я поступила глупо, когда позволила тебе узнать меня, но мне никогда не удавалось победить свое сердце. Я страстно желаю увидеть тебя еще раз, прежде, чем покину это место. Я знала тебя всю свою жизнь, и все прошлые жизни тоже, но иногда разуму приходится побеждать.
Прощай, дорогой Эдгар, мне нужно идти. Мы обязательно встретимся в следующей жизни и, пусть несколько мгновений, но вновь будем счастливы. Ради такого и стоит жить.
Прощай, мой Эдгар, и помни, что слова лечат лучше всего. Надеюсь, что этим письмом я смогла снять с твоей души хоть часть той боли, которую причинила.»