Собравшиеся в основном конечно на свое житье-бытье сетовали.
Домовой чуть ли не с порога стал жаловаться: не понимаю мол, что за времена.
–Дожили,-говорит,– люди не умеют ни щи ни кашу варить, заказывают по телефону комья рису варёного «суши» да лепешки какие-то «пицца» называется. Девицы готовить не умеют, днями и ночами глядят в телефоны, учатся как лица правильно размалевывать, да как задом вилять, чтоб не было проходу от добрых молодцев. Теперь из дому народ бегом бежит, не хотят дома находится, не то что уют создавать. Называют это безумие «активная жизненная позиция». Какая же это активность, если у тебя дома грязь да паутина? Это суета и хаос.
Леший, как всегда, говорил о природе да диву давался на народ.
–Леса,-говорит,– вырубили, зверье поизвели, ядовитым мусором поля засыпали. Грибы подозрительные начали расти, а не менее подозрительные грибники стали по лесу их искать. Гляжу как то за одним таким вот чудненьким грибничком, глаза у него косее, чем у моего зайца. Нашел он гриб, тут же, не варя его и не жаря, сожрал, а потом сутки на пне стоял и хохотал как филин. Вот как такого морочить, когда он сам замороченный? Нету совсем к лесу уважения!
Все согласно закивали и сочувственно завздыхали.
Водяной тоже о загрязнении жаловался, и что рыбу травят говорил, и что бобрам истребление творят.
–Русалок почти не осталось, некому лунными ночами на берегу танцевать. Родники пересыхают, природа бедствует, а людям и дела нет. Бывало, -говорит,– придет рыбак, не просто так сядет ловить, а сначала табачку да хлебца в дар мне Водяному в воду бросит. А на днях подплыл я к рыбачку, жду…а он, поганец, достает электрический сачок, да как меня током шандарахнет! Чуть не всплыл я от неожиданности к верху брюхом вместе с карасями».
Ехидная Кикимора хихикнула, но от сердитого взгляда Болотника посерьезнела.
Болотник шуток не любил, а ссора ним в планы Кикиморы не входила.
–Жаловаться на судьбу-только время терять. Говорите лучше что делать будем?-спрашиваю.