Глава 4.
Я прожил в Раю несколько суток, но не знал, сколько именно точно. Пожалуй, прошло что-то около недели. Моя неуверенность проистекала из того, что Рай являлся огромным подземным многоярусным пространством и здесь не было смены дня и ночи. Все ориентировались только на часы, а мне на них глядеть необходимости не было. Пусть кто-то был занят бурной общественно полезной деятельностью, я-то проводил всё своё время подле Мэрилин или, другими словами, сидел в кабаре, которое самым первым увидел здесь. А заведение это работало без перебоя. Всё же работающие в разные смены люди хотели в разное время отдыхать.
Отчего мне так и не пришло в голову осмотреться? Мне помешала влюблённость. В своём желании быть ближе к Мэрилин, я не вылезал из кабаре. Мне хотелось смотреть на эту девушку, восхищаться ей. В результате вокруг меня царил бесконечный праздник: люди танцевали, пили алкоголь, никого не стесняясь целовались. Вокруг меня бурлила самая настоящая свобода! Но, главное, я начал ощущать себя властелином этого места. Я ходил хозяином между столиков и даже порой помогал Ретту с напитками. Прочим это нравилось. Они приветственно махали мне, зазывали подсесть к ним и поболтать. А я мог себе это позволить, ибо ничем вообще занят не был, и потому в тысячный раз пересказывал свою историю прибытия сюда и после добавлял как же мне повезло и какая удача, что я встретил здесь свою Мэрилин. Я всем говорил, что она самая лучшая девушка на свете, я буквально кричал об этом каждому встреченному мной человеку. Мэрилин в благодарность периодически посылала мне со сцены воздушные поцелуи.
– Эй, Альберт.
Я уже порядком отвык от имени, что для меня выбрал компьютер, а потому обернулся отнюдь не быстро. Я начал забывать, что когда-то я был Альбертом Эйнштейном, но, когда я обернулся, широкая искренняя улыбка тут же возникла на моём лице.
– Никола Тесла! – обрадовался я да так, что сам обнял нескладного одутловатого мужчину.
– Да, тоже рад нашей встрече, – похлопал он меня по спине и отстранился, чтобы осмотреть меня с ног до головы. – Ого, как же ты изменился. Стал выглядеть как совершенно свободный человек.
– Я даже другое имя себе взял. Теперь я Дэвид! – воскликнул я с восторгом и тут же поразился. – А ты? Ты чего себе новое имя не берёшь?
– Ну, – дружески хохотнул мой собеседник, – так мне проще помнить из какой трясины мне однажды повезло выползти. Так мне проще быть благодарным.
При этих словах Никола Тесла так многозначительно на меня посмотрел, что по моей спине отчего-то пробежал холодок. Но зазвучавшая музыка и голос Мэрилин сняли с меня неприятное наваждение.
– Я и так благодарен, – сообщил я. – Я так тебе благодарен, что… Эй, а давай-ка пойдём и выпьем? Я попрошу Ретта налить тебе чего-нибудь особенного.
– Погоди, Дэвид, – остановил он меня с усмешкой. – Давай сперва поговорим. Я ведь пришёл, чтобы сообщить тебе кое-что важное.
– Важное? – не понял я, а затем так и ужаснулся. – Следователь? Следователь всё же докапывается, где я?
– Нет, с ним всё получилось уладить. Поэтому я хочу поговорить о тебе и твоей легкомысленности.
Невольно я нахмурился. В легкомысленности меня уже очень давно не упрекали и уж тем более было странно слышать порицание в таком месте. Я даже напрягся, но Николу Теслу это, кажется, устроило.
– Понимаешь, Дэвид, пора бы тебе обзавестись своими вещами. Мы подарили тебе новую жизнь, а вместе с ней новую одежду, новое имя. Ты хорошо развлёкся. Так, как и полагается новичкам. Но твой лимит на вседозволенность вышел.
– А? – мне даже показалось, что я ослышался.
– Дэвид, у нас здесь не принято, чтобы всё общее. Если ты чего-то хочешь, так заработай и купи это. Понимаешь? – я ничего не понял, но кивнул головой. – Вот, молодец. В Раю много всего. Но, чтобы быть счастливым жителем Рая, тебе нужны деньги. Без них не купить всё, что душа желает.
– То есть, – начало до меня доходить, – пока мне всё давали бесплатно, но это не так.
– Правильно, Дэвид. Мы показали тебе как хорошо быть богачом в Раю, но ты пока ещё не богач. Ты ещё ничего не заработал и ничего не приобрёл. У тебя даже своего жилья нет.
– А зачем мне своё жильё? Я живу с Мэрилин, нам хорошо вместе.
Я не раз видел, как другие мужчины оказывают моей девушке знаки внимания, а потому никуда не хотел съезжать из комнатки, где стояла коллекция миниатюрных фарфоровых свинок. Собственно, я уже начал считать эту комнатку своей.
– Дэвид, не нужно мыслить так, как тебя приучила мыслить система, – между тем осуждающе покачал головой Никола Тесла. – Здесь каждый человек свободен. Каждый имеет право выбирать самостоятельно, а потому да, ты и Мэрилин пока обладаете друг другом. Но если одному из вас надоест, то куда ты пойдёшь? Это ведь не поверхность, здесь пары образуются по обоюдному желанию и не на всю жизнь.
– Мы никогда не устанем друг от друга.
– Я просто предполагаю. Чес-слово, Дэвид, я буду счастлив, если у вас с Мэрилин всё настолько удачно сложится. Но это рационально иметь своё жильё про запас.
– Жильё… жильё про запас? – не поверил я ушам.
Там, наверху, свою недвижимость иметь разрешалось, но для её получения следовало не только хорошо зарабатывать, но и иметь показания к отдельному проживанию. Например, оформление брачного союза позволяло переезд из общежития без последствий со стороны властей. Но я боялся риска совместного проживания, а потому долго думал и, в конце концов, доказал наличие у себя тревожно‑фобического расстройства.
– Своя комната, а то и отдельная квартира, лишней же не будет? – подмигнул мне Никола Тесла, и я вмиг почувствовал, как во мне загорелся огонь желания. Мне захотелось иметь свою комнату (нет, отдельную квартиру) аж до колик в животе! А потому я незамедлительно заинтересовался вопросом её получения и с восторгом осведомился:
– А как мне её получить?
– Деньги решают всё. Ведь здесь нет разгильдяев, Дэвид, все мы здесь работаем. Так что вот, – он вручил мне карточку. – Сходи в центр распределения обязанностей, там тебе подыщут работу по твоим требованиям.
– Как это по моим требованиям? – поразился я. – Не по моим способностям?
– Нет, именно по твоим требованиям. Я знаю, что ты хороший программист, но ты не обязан работать им здесь. Привычное для тебя распределение системы в Раю не работает. Теперь ты решаешь за себя сам. Ты можешь пойти на работу попроще, мало трудиться, но и… мало зарабатывать, – с грустным вздохом развёл руками Никола Тесла. – Чем более ответственная у тебя работа, чем больше ты трудишься, тем больше ты получаешь денег. А деньги – это не ежедневный лимит поверхности. Здесь на деньги ты можешь позволить себе абсолютно всё.
– Звучит честно, – подумав, решил я.
– Так всё честно и есть, – уверил меня мой собеседник. – Это экономика, Дэвид. Нормальная рыночная экономика, а не…
Тут Никола Тесла с брезгливостью махнул рукой, и я понимающе кивнул в ответ. Дело в том, что мне доводилось слышать понятие «рыночная экономика» в школе, но я тогда плохо понял его. Это было что-то неинтересное.
– А что мне лучше выбрать? – пришло мне в голову получить более важное разъяснение. – Что лучше: деньги или мало трудиться?
– Это каждый для себя решает, конечно, но я бы выбрал деньги, – прозвучал уверенный ответ. – Без денег веселиться так, как сейчас, ты уже не сможешь. Даже за вход в это кабаре тебе придётся платить.
– Правда? – округлил я глаза.
– Развлечения тоже стоят денег. Так что да, мой совет тебе – продолжай работать в том, в чём разбираешься.
Разговор наложил на моё хорошее настроение тень, и, наверное, со стороны это было заметно. Я постеснялся подойти к Ретту и привычно попросить для себя коктейль. Даже к компании знакомых за столик я решил не подсаживаться. Невольно память нашёптывала мне, сколько я здесь уже съел и выпил, сколько я просадил средств, которые шли из общественного блага… О да, я жил словно совсем в другом мире, но то и дело мыслил так, как меня приучили мыслить в детстве. И оттого с неуверенностью заговорил с Мэрилин, когда мы вернулись в её комнатку.
Вернее, это она со мной заговорила.
– Что с тобой сегодня, Дэвид? Ты отчего такой молчаливый? Я столько всего тебе рассказала, а ты… Ты отчего-то меня никакими новыми слухами не порадовал.
– Мне было не до того сегодня.
– Почему, душечка?
– Ко мне подошёл Никола Тесла, – решил сознаться я, – и он сказал, что теперь я должен работать. Ну, чтобы жить так, как мне понравилось.
– Он совершенно прав, – трепетно прижалась ко мне Мэрилин.
– А почему ты мне об этом раньше не рассказывала?
– А зачем? – удивилась она, прежде чем грустно вздохнула. – Дэвид, я люблю естественные ухаживания мужчин. Ты приносил мне коктейли, нисколько не думая о деньгах, и это было заметно. Ты хотел, чтобы я радовалась, вот я и была счастлива, – её губы нежно скользнули по моим губам, прежде чем она прошептала: – Мне будет очень неприятно, если ты начнёшь считать траты на свою девушку.
– Не буду. И мне для тебя ничего не жалко. Я даже думаю, что смогу достаточно зарабатывать для нас двоих.
Мэрилин мои слова понравились. Это было видно по её довольному взгляду, по тому, как жарко она начала меня целовать. И да, я был в восторге от того, что произошло между нами после. А потому в центр распределения обязанностей я пришёл с чётким пониманием того, чего хочу. Я знал, что не собираюсь отказываться от радостей жизни ради ленивого ничего не делания. Мне хотелось жить по полной и так, чтобы ни я, ни Мэрилин ни в чём не нуждались. Восхищение в её взгляде я не хотел терять.
– Хм, – произнёс сотрудник распределительного центра. – Вы в хорошей физической форме и отличный программист. Пожалуй, вам очень повезло. Нечасто новички получают такой высокий старт.
Мне было приятно получить высокую оценку. Моя спина незамедлительно распрямилась, в глазах возник огонёк азарта. По согласованию с Мэрилин было решено с первой моей зарплаты купить нам одежду из одинаковой сверкающей ткани, и, кажется, эта мечта имела все шансы стать реальностью.
«С ума сойти, – думал я. – Мне доведётся при всех носить не только что-то отличное от робы, но и по фасону только то, что хочу я!».
– О да, программа дала добро. Поздравляю, Дэвид, мне пришло дозволение определить вас в центр просвещения.
– В центр просвещения? – не совсем понял я. – А в чём будет состоять моя работа?
– Прежде всего, во всём следовать указания твоего непосредственного начальства…
Сотрудник распределительного центра начал что-то с улыбкой на лице пояснить, но я слушал его вполуха. Прозвучавшие знакомые обязанности лишили меня интереса, а первая зарплата и купленная на заказ одежда дальнейших вопросов и сомнений. Не знаю, как это произошло. То ли я ослеп от своего счастья с Мэрилин, то ли взаправду дураком сделался, но меня переполнял восторг от собственной возможности жить по полной, а всё остальное…
– Дэвид, ты показал себя очень хорошо на своей должности, – где-то месяца через три похвалил меня мой начальник.
– Спасибо.
– Ха, спасибо в карман не положишь.
– Угостить вас пивом в баре? – предложил я с улыбкой. Собственно, мой начальник мне нравился, он был хорошим человеком. Я был бы не прочь с ним подружиться.
– Не, мне больше нравится спорт. Хочешь, так после работы присоединяйся ко мне на поле второго сектора. Я и мои приятели там играем в футбол, но зачастую бывает, что не у всех игроков получается прийти. Просто про запас сидеть не будешь.
– Замётано! – обрадовался я, и моему начальнику мой энтузиазм понравился.
– Собственно, я не хочу, чтобы ты и у нас тут сидел про запас. Мне кажется, ты достоин большего, Дэвид. Ведь на что твоей зарплаты хватает? Только привести себя в приличный внешний вид.
Сказано было не в бровь, а в глаз. Помимо одежды и выпивки в баре со своей первой зарплаты я ничего не приобрёл, а средства на моём счету кончились аж за две недели до будущей выплаты. Мэрилин из-за этого поджала губы, но успокоила меня тем, что она, как любящая женщина, готова оказать мне поддержку. Так что прожили мы те четырнадцать дней за её счёт, но очень скромно. Будучи певицей, моя девушка зарабатывала гораздо меньше меня.
Вторая и третья зарплата разошлись не менее быстро, зато я смог покупаться в огромном и стилизованный под океан бассейне, вволю наелся жареного мяса рептилий с вертела. Настоящее варварство! А ещё мы с Мэрилин сидели на уютном диване в комнатке, где на экране показывали такую интересную историю, что после мы пересмотрели её ещё три раза!
Но, увы, денег до конца месяца опять не хватило, а потому мой начальник был прав.
– Да, мне бы хотелось зарабатывать больше, – с грустным вздохом признался я.
– Так это возможно, Дэвид.
– Разве?
– Да, но тут всё от тебя самого зависит. Готов ли ты перестать работать так, как работаешь сейчас? – проницательно посмотрел он на меня. – Для больших денег тебе придётся делать что-то, что может тебе не понравиться.
– Да и плевать, – заверил его я. – Мне очень нужны деньги.
– Тогда, устроим тебе повышение и новый испытательный срок, – подмигнул он мне и добавил. – Ах, да. Жду тебя через три часа на футбольном поле второго сектора.
***
Играть в футбол мне понравилось не только тем, что моё тело получило приятную физическую нагрузку. Я обзавёлся друзьями и компаньонами из разных слоёв общества, мой мир перестал крутиться только вокруг Мэрилин. Вместо того, чтобы провести свободное время с ней, я мог с ребятами пойти куда-то. Без неё. И, честно сказать, это наши отношения оживило. У нас появилось, что рассказать друг другу после работы. Да и денег на совместные развлечения у меня стало больше.
Право, я ощущал себя богачом! И, самое главное, не так много работы у меня прибавилось. Вместо банальной пропаганды Рая мне всего-то вменили в обязанность заниматься более активной деятельностью, и не могу сказать, чтобы она так уж била по моей совести. Я полностью впитал в себя объяснение, что не способна всплывающая вопреки защите реклама пробудить людей мегаполиса к жизни такой, какой жили люди в Раю. Их внимание, их способность мыслить была погружена в глубочайший сон. Чтобы вывести их из него требовались более решительные действия.
Я был согласен с этим полностью. Настолько, что не особо-то дрожал, помогая в своём первом задании по взрыву вокзала. Я совершал благое дело, а заодно вовсю мечтал о том, что зарплаты мне наконец-то хватит до конца месяца! Да, для меня всё было проще некуда. Я не боялся нести добро через разрушение. Ведь что с того? Что с того, что оказался разрушен тот вокзал? Так я привлёк внимание к проблеме отсутствия полноценного права собственности наверху. Да-да, если бы у каждого могла быть своя машина, то никто бы не стоял в очередях на утренние поезда! А ведь произойди взрыв на полчаса позже, в час-пик, то погибли бы люди.
Это первое дело было самым сложным для совести, но её укор всколыхнулся во мне и тут же исчез. Для меня всё было просто, так как окружающие одобрительно хлопали меня по плечу и твердили, что я правильно поступил. Мэрилин, когда я рассказал ей о своём дне, начала открыто мной восхищаться, а потому дальше всё пошло, как по накатанной. Лазерный автомат, что я таскал на случай встречи с охраной, пока так и не понадобился, но зато перестал оттягивать плечо. Активация бомб получалась у меня чисто машинально. Данные я вытаскивал из информационных центров на раз, два, три. А там (всего за какие-то полгода на новой должности!) я аж потерял счёт операциям, в которых мне довелось поучаствовать. Да ведь и некогда мне было думать о них! Я стремился к своей Мэрилин, к своему любимому креслу, в котором так хорошо отдыхать с клубничной сигарой во рту. Я унизывал пальцы перстнями и наслаждался собственным богатством. Я мог купить и позволить себе всё!
Эта вселенная принадлежала мне.
Глава 5.
Джон-громила стал моим приятелем не сразу. Сначала этот великан относился ко мне с холодком, с пренебрежением, но регулярные совместные игры на футбольном поле постепенно изменили его отношение ко мне. А, может, так вышло из-за того, что мой начальник раз за разом хвалил меня перед всеми. Он то и дело упоминал какой важной и значимой деятельностью я занимаюсь, а потому я был горд собой. Лишь однажды мне довелось произвести неприятное впечатление на свою команду.
– А не пошли бы вы? – гневно воскликнул я, когда зазвучала очередная похвала.
И да, обычно похвала мне льстила, поднимала настроение, но… но не в настоящий момент. Всё дело в том, что, когда я отдыхал дома с Мэрилин, на экране вдруг возникли помехи и вместо привычного вещания Рая появились новости поверхности. Сюжет был коротким и до конца его досмотреть мне не удалось, трансляция прервалась, но даже этого короткого отрывка хватило, чтобы…
– Мэрилин, – бледными губами прошептал я. От шока меня аж затрясло. – Мэрилин, это же я вставил код в программу.
– Что? О чём ты, душечка? – отводя встревоженный взгляд от экрана, спросила девушка.
– Эти дети… Эти дети погибли из-за меня. Это я вставил код в программу жизнеобеспечения сада, но… проклятье, дети же должны были уйти на прогулку! Никого внутри не должно было быть. Эта авария была нужна только для того, чтобы ремонтники сосредоточились на детском саду и упустили из внимания…
Тут я перестал трещать, так как столь тонкие подробности своей работы я не должен был никому не разглашать. Мэрилин даже то, что я уже ей сообщил, знать не полагалось. Просто я был так шокирован, так взбудоражен новостями.
– Душечка, – приблизилась ко мне встревожившаяся Мэрилин и, трепетно обняв, с нежностью поцеловала меня в щёку.
Лица своей девушки я не видел, но меня поразило то, какое сочувствие она способна испытывать. Её объятия были именно тем, что мне необходимо. Я уткнулся носом в её светлые волосы и испытал такое облегчение, что далеко не сразу смог предположить:
– Может, эти новости фальшивка? Если мы работаем против идеологии поверхности, то, наверняка, идёт такая же борьба против нас.
– Несомненно, Дэвид.
Сказав так, Мэрилин отодвинулась от меня, но её взгляд нисколько не говорил о том, что она с моим предположением согласна. И то, как быстро она начала собираться на работу в кабаре, заставило меня нервничать. Я ощущал, что хотя она меня ни в чём не обвиняет, я всё равно покрылся какой-то невидимой грязью, и оттого, когда пришёл на поле, не сдержался. Меня начали хвалить, вот я и разгневался.
– Дэвид, – недовольно покачал головой мой начальник. – Это информационная война. Так что не говори мне, что какой-то сфабрикованный ролик поколебал твою решимость и уверенность в нашем деле.
– Нет. Просто мне неприятно.
– Дать тебе отгул на неделю?
Я задумался, быть может, это действительно было бы хорошо. Вряд ли бы я хорошо выполнил следующее задание, колебался бы. Но что-то остановило меня от согласия. Сам не знаю что. Я хотел сказать «да», но вместо этого фыркнул с презрением:
– Пф-ф, вот ещё. Я пришёл в отдел работать и зарабатывать.
– Вот это правильная мысль, – опередив начальника, тут же похвалил меня Джон‑громила. – Оставь переживания слюнтяям и слабакам.
Слюнтяем и слабаком мне быть не хотелось, а потому я через силу улыбнулся и кивнул. При этом мысль, что это я виноват в гибели детей, так и не оставила меня. Однако, я смог сосредоточиться на игре, а там… там мне сделалось легче. Я поверил в то, что новости были обманом, стал жить своей прежней жизнью: работа, игра в футбол, вечера с Мэрилин, расслабление в кабаре. Всё это было намного приятнее нежели какие-то размышления. Мне наконец-то снова сделалось весело и спокойно. Я вновь ощущал себя едва ли не властелином мира.
Мне было очень, очень хорошо и оттого так болезненно неприятно обрушилась на мою голову суровая реальность.
***
Мои существенные неприятности начались с того, что в кабаре заявился новенький. Сам я его прибытия не застал, но Мэрилин весь вечер трещала об этом без умолку. Все её разговоры сводились только к тому, как же нелепо выглядел этот Леонардо Да Винчи, как он стеснялся, как боялся посмотреть ей в глаза. И сперва мне было весело её щебетание слушать. Настолько, что на другие сутки я пошёл в кабаре поглядеть на этого самого новенького, но, в отличие от меня, он за столиками у сцены решил время не просаживать. Для него оказалось предпочтительнее на Рай посмотреть, вот мы и не столкнулись. Мэрилин этому, кстати, удивилась.
– Обычно, первые дня два-три новеньких из кабаре даже силой не вытащить, – обмолвилась она, прежде чем нервно хохотнула. – Да-а, такой репутации у нашего заведения не было ещё.
– Какой?
– Чтобы его так быстро покидали.
– А, так вот почему сегодня такое столпотворение, – осознал я.
– Конечно, душечка, – посмотрела она на меня как на идиота. – Не только ты такой умный, все пришли на новенького посмотреть. А он не явился. Фи, как невежливо.
Мэрилин своё «фи» сказала таким шутливым тоном, что я широко улыбнулся. А после начал привычно для себя веселиться. Ну, подумаешь я не застал какого-то чудилу с поверхности. Что с того? Я мигом вычеркнул его из памяти, но… но, оказывается, совершенно зря. Уже через пару дней я услышал от Мэрилин новую сплетню.
– Душечка, представляешь, – плотно закрыв за собой дверь и обняв меня, зашептала Мэрилин мне на ухо. – Этот новенький сегодня пришёл в кабаре, но…
– Что «но», малышка?
– Не знаю, можно ли делиться с тобой таким, – вдруг замялась Мэрилин, и я вмиг напрягся. На меня как будто ведро ледяной воды вылили, а потому я невольно отстранился, прежде чем сказал:
– Мэрилин, со мной ты можешь делиться всем. Абсолютно.
– Я не уверена, Дэвид, потому что твоя работа и ты сам, – тут она сделалась какой‑то неприятно серьёзной, даже чужой. Однако, я не успел толком нахмуриться, как Мэрилин улыбнулась и чмокнула меня в губы. – Что за глупости, конечно, я могу во всём тебе доверять.
– Тогда отчего ты встревожилась?
– Понимаешь, Дэвид, он начал меня расспрашивать. Расспрашивать о том, можно ли наш Рай покинуть.
– Погоди. Этот тип сумасшедший, что ли? – выпучил глаза я и звонко захохотал так, что, пожалуй, все соседи услышали. Я хохотал едва не до слёз, а потому не сразу заметил, что лицо Мэрилин сделалось недовольным.
– Знаешь, а мне кажется, он тут единственный нормальный. И сообразительный. Уж, во всяком случае, сообразительнее тебя, раз ты смеёшься над тем, что я считаю серьёзной темой.
– Эй, детка, ты что, обиделась? – не смог понять я её реакцию, и она тут же мне привычно улыбнулась.
– Нет, Дэвид. На тебя я не могу обижаться, я же тебя люблю.
Её признание в любви уняло мою тревогу. Мы провели отличный вечер вдвоём. И на другие сутки всё повторилось. Вот только Мэрилин отчего-то то и дело с тоской на меня поглядывала, и мне показалось, что дело только в том, что мы меньше времени стали уделять друг другу. Я часто задерживался на службе ради дополнительной премии, да и свободные часы у нас не всегда совпадали.
– Завтра я уйду пораньше с работы и навещу тебя в кабаре, – стараясь реабилитироваться, пообещал я. – Мне так хочется на тебя смотреть, когда ты на сцене. Ты ведь такая красотка.
– Мне это приятно слышать, но… Знаешь, Дэвид, пока тебе лучше в кабаре не ходить.
– Почему? – поразился я.
– Душечка, дождись новой программы. Мне хочется, чтобы ты увидел меня на пике славы. Тогда, когда я спою несколько новых песен, тогда, когда я действительно буду во всей красе, – она тут же провела руками вдоль своего роскошного тела. – Кстати, ты понял намёк? Чтобы блистать с новым репертуаром мне нужны не только твои комплименты. Я хочу новое роскошное платье, ты мне так давно ничего не покупал из одежды.
– Виноват, Мэрилин, знаю, – признал я. – Но мне хочется накопить на собственную квартиру для нас. Я хочу, чтобы у нас с тобой была собственная кухня, своя ванная комната. Я не хочу делиться с соседями ничем.
– Выходит, пока я без подарков?
– Потерпи немного.
– Да уж, – тут же недовольно поморщилась моя девушка. – От тебя нет ни подарков, ни понимания того, чего я действительно хочу.
– Что? – не понял я. – Ты же мне только что сказала, что хочешь новое красивое платье. Так что я понимаю, что тебе нужно. Просто прошу немного подождать с развлечениями.
– Какой же ты болван! – отчего-то взорвалась она. Вместо милой и привычной для меня Мэрилин, я вдруг увидел какую-то злющую мегеру. – Ты реально думаешь, что все мои мысли ограничиваются мечтами о новом платье?
– Ну, – кашлянул я в кулак. – О большем ты не говорила. А что касаемо квартиры, так я на неё коплю. Мэрилин, у нас будет своя квартира!