Заработать лекциями здесь так же сложно, как заставить улыбаться. На подаренную вами шляпку косятся, как на что-то неприличное.
Какой-то местный чиновник явился ко мне в гостиницу, устроил допрос и сказал, что, поскольку я прибыла из Франции, мне, во-первых, следует уплатить таможенную пошлину за велосипед, во-вторых, темы моих лекций должны быть согласованы с его ведомством. Я пообещала уплатить пошлину в ближайшее время и изложила темы на бумаге. Не узрев ничего политического и убедившись, что я американка, успокоился и принялся давать советы. Вас наверняка развеселит наш диалог, постараюсь передать слово в слово.
– В Баварии вам не стоит выступать с лекциями от имени Союза трезвости. Здесь каждый знает свою дозу, пьяницы наперечет, на учете.
– Тогда я позабавлю публику рассказами о женщине, которая основала газету «Топор», ведь среди баварцев много дровосеков.
– У вас в Америке женщинам позволено рубить лес?
– Нет, она почтенная мать семейства из Техаса, но уверена, вашим соотечественникам придется по вкусу характер Кэтрин Нэш, основательницы Женского Христианского Союза Трезвости. Она врывается в питейные заведения и сокрушает барные стойки топором с криками «Долой похитителей человеческих душ!» Была арестована уже больше десяти раз, но имеет много последователей, она идейная, ее не остановить. Штрафы платит из средств, заработанных лекциями о вреде алкоголя и продажи сувенирных топориков, которые вырезает из дерева ее муж.
– Он дровосек?
– В Техасе нет лесов. Раньше он продавал кожаные сапоги, теперь проповедует в церкви. Работа по дереву – хобби.
– Расскажите лучше про Техас. Мне известно, что там есть большая немецкая колония.
– Немецкие ковбои?
– Зачем? Они керосинщики. В Техасе качают нефть.
– Ладно. В таком случае темы задайте сами. За что платят, про то и расскажу.
Он сказал, что проконсультируется в своем ведомстве и пришлет мне соответствующую бумагу. Похоже, баварцы не успеют оценить мой английский. Возьму в проводники велосипедиста покрепче и поспешу в Австрию. Вообразите, меня все еще сопровождает мсье Моро. Он весел и неутомим, однако поднадоел. Пользу он принес немалую, потому что знал путь через лес в обход пограничного шлагбаума. Мы даже точно не поняли, где кончилась французская и началась германская территория.
Обнимаю вас, моя дорогая!
P.S. Жаль, не имею постоянного адреса, чтобы получать весточки от вас.
Из книги «Путевые Очерки Ричарда Фитцроя» Что такое германский обед? То же самое, что типичный английский. Водянистый суп с переваренными овощами и пересушенными гренками, пикули, кусок говядины с белым жиром, вареный картофель и брюква, копченая рыба, жареные пончики с джемом и Mehlspeise наподобие пудинга с вишневой или сливовой подливкой. Однако же наш Винни никогда не падает духом и провозглашает:
– Зато мозельское вино и пиво хоть куда! И это важная причина, чтобы заглянуть в германский трактир. Не затем я отправился в путешествие по миру, чтобы критиковать чужие вкусы. Мой удел – наслаждение, разочарование оставляю вам.
Как старые друзья мы понимаем друг друга с полуслова. Утомленные однообразием местных пабов, где по-настоящему вкусными были только хлеб и выдержанный сыр, мы решили поохотиться и устроить большой пикник с костром и барбекью. Впереди как раз наметились очертания светлой рощицы, что вполне соответствовало нашим намерениям. Примерно через полчаса мы свернули с большой дороги влево и вскоре стали нагонять пару на велотандеме и спортсмена на американском «Стерлинге», которого мы единогласно приняли за янки, но «янки» оказался французом, «Стерлинг» принадлежал даме на тандеме, которым рулил местный проводник, а вот дама оказалась самой что ни на есть янки из тех мест, где произошло печальное для старушки Англии «бостонское чаепитие». Вид у всех троих был измотанный, и мы пригласили усталых путников к нашему костру. Знакомство произошло без всяких церемоний. Решительно сняв пыльную перчатку, Мэри Берри протянула руку каждому из нас.
Облюбовав милое местечко, мы встали лагерем под раскидистыми липами. В предвкушении славной охоты на местных гусей Арчи вдруг разволновался и напомнил, что у нас только один ствол на троих, поэтому не стоит суетиться вокруг него, как индейцы вокруг майского шеста, а лучше бросить жребий, в какой очередности будем стрелять. Метафора с индейцами была навеяна присутствием американки. Арчи неисправимый дамский угодник и вхолостую не бьет. Дама улыбнулась, как и предполагалось, однако же немного попятилась, отошла за ближайшее дерево и явилась обратно… со своим оружием.
– Удачной охоты, господа, – сказала Мэри, протягивая наган с изящно инкрустированной перламутром рукояткой.
Арчи принял оружие с достоинством и не проронил ни слова, пока мы не оказались на вполне надежном расстоянии от привала.
– Этот француз так и льнет к девушке. Держу пари, он готов колесить с ней по свету всю оставшуюся жизнь. И болтает без умолку, как французы. Самоуверен, как павлин. И усики такие аккуратные, точно бутафорские. Знает, что красив, паршивец, – выговорился наконец Арчи.
– Красив, так и есть, но слишком густые ресницы. Сразу видно, что зануда, – сказал Винни.
– Точно. Ресницы, как у теленка, – подтвердил я. – И болтает без умолку, хотя его английский ни на что не годится.
– Кто бы сомневался! У нас к лягушатникам куча претензий и гораздо больше исторических оснований для самых негативных чувств, но мы не считаем зазорным говорить по-французски без ошибок, – сказал Винни.
Арчи в полной мере получил нашу дружескую поддержку. Теперь можно было приступить к охотничьим маневрам. Рассредоточившись, мы тихо продвигались вперед.
Тем временем на уровне глаз нарисовались местные куропатки. Винни и Арчи выстрелили одновременно, как по команде. Промахнулись оба.
– Германские птицы шустрее наших пуль. Следует довести это до сведения британского парламента, – веско заметил толстяк Винни.
– Не забудь отправить депешу и в американский конгресс, – резонно добавил Арчи.
Винни предложил двигаться к ближайшему водоему. Мы пошли на звук легушачьего хора. И нам фантастически повезло! У воды было линное стойбище гусей, а при линьке, как известно, гуси теряют способность летать. Я прихватил с собой сеть, и при желании мы могли бы отловить дюжину гусей, но решили ограничиться тремя – в самый раз для обеда на шесть персон.
Не стану вдаваться в подробности охоты сетью на незнакомой местности. Скажу главное: на привал мы вернулись не с пустыми руками. У костра пришлось отдать должное французу. В отличие от нас, он знал, как ощипать и приготовить дичь не хуже толкового английского дворецкого. Проводник тоже не подкачал – в прохладной траве нас ожидало баварское пиво. Пока мы охотились и отдыхали, он zgonyal zapivkom (вероятно, неизвестный нам германский диалект, хотя Арчи настаивает на польском).
Пикник удался на славу. Присутствие дамы предполагало неагрессивное соперничество и элегантный юмор, дабы она не сочла нас высокомерными занудами. Обгладывая гусиную ножку, наш cordon bleu ударился в сладостные memoirs.
– Лучшее блюдо из гуся ножки «конфи», но лично я люблю pigeons, вы знаете, голуб. Я вырос в Альзас, там каждая семья держит маленький дом для pigeons. Там на полях вы можете всегда видеть много ворон и также pigeons. Голуб там нарисован везде. Альзас чудесный! Вы можете видеть их под крышей в церкви, где альтарь, и на школьном дворе их рисуют дети. И потом, когда я стал молодой мужчина, я делать pigeonner, гулить как голуб под окном красивой девушки, потому что я верил в чистую любовь, мечтал, что мы будем жить как два голуб всегда вместе, всю нашу жизнь. В Альзас!
– В Париже мы посетили Музей орнитологии, – пошел в атаку Арчи, – там нам рассказали о другом, уничижительном значении французского слова «пижон» и производного от него глагола «пижонэ». Известно, что в давние времена французы судили о благосостоянии своих сквайеров по размеру голубятни. Дабы обмишурить будущих зятьев, многие отцы семейства не брезговали дырявить стены голубятни, чтоб она казалась жалкой, как и предполагаемое приданое. Отсюда логическая цепь ведет нас к женщинам, которые…
– Всякая цепь ведет к женщинам, – перебил его француз. – Cherchez la femme! Со времен славных норманских королей (NB: шпилька в сторону нашего побережья!) глагол pigeonner значит целовать друг в друга, как делают влюбленные голуб, открыть ваш рот и положить ваш язык в рот у дамы. Очень эротик!
– Изучая нравы нубийцев, обитающих в Египте, – не удержался Винни, – я узнал, что для них мясо голубя – сильнейший афродизиак. – Им потчуют жениха на брачном обеде. В Ассуане я каждый день заказывал на обед голубей, фаршированных смесью из кус-куса, жареного миндаля и сушеного винограда, и никак не мог взять в толк, отчего местные феллахи переглядывались и прикрывали улыбки концами тюрбанов. Вероятно, нубийские голуби возбуждают исключительно нубийцев, потому что я ни разу не ощутил ничего, кроме дивного вкуса, чуть язык не проглотил от удовольствия…
Всё это время раскрасневшаяся американка молча, с явным удовольствием пережевывала гусиную грудку и лукаво, на манер девушек из Фоли-Бержер, щурила глаза на наш веселый костер. Горячих парней следовало заткнуть и остудить. Я подал знак направить разговор в прохладное русло.
– В Анатолии, – сказал Арчи, строго глядя на Винни, – я видел гигантские голубятни, к которым приписаны тысячи голубей. Там в голову никому не придет обедать фаршированным голубем. Турки выращивают голубей исключительно ради помета, которым удобряют сельскохозяйственные поля. А во Франции слово «пижон» характеризует еще и нечестного игрока.
– Надеюсь, вам понравилась наша скромная добыча? – спросил я Мэри.
– Конечно, благодарю вас, – ответила девушка, одарив всю компанию самой искренней улыбкой. – Спасибо вам и за гусей и за голубей. Я ведь пишу в журнал американских орнитологов. И вообще люблю птиц.
– В таком случае, я должен рассказать вам, как в Альзас готовят куропатку.
Это был уставший молчать француз. Тут Винни решил размяться, поднялся со своего пенька и навис орлом над заморской пташкой.
– Скажите, мисс Мэри, а как вам удалось провезти через границу ваш наган? Я слышал, германские пограничники отбирают всё, чем можно покалечить человека, включая маникюрные ножницы и швейцарские перочинные ножи.
Винни хорошо воспитан, но в диких условиях теряет последние капли учтивости. Во время охоты мы обсуждали этот вопрос и пришли к выводу, что женские шаровары французского покроя – лучшее место для контрабанды оружия, о чем пограничники пока еще не догадываются.
– Если мисс Мэри ответит на твой вопрос, Винни, она получит право задать симметричный вопрос. Нужно ли тебе это, спросим себя.
– Ты прав, старина Ричи, – согласился Винни. – В таком случае, дадим слово представителю Французской Республики. Может статься, в скором будущем нам придется дружить против Германии.
Баварский проводник отошел ко сну, не кончив обеда, поэтому ничто не мешало нам посудачить об антигерманских настроениях в Европе, наслаждаясь душистым голландским табаком.
СОН проводника Шумахера: Ночь тиха, туман на речке, звезды на небе горят. Фридрих с Лизхен под кусточком нежно, сладко говорят. Не о том, что небо ясно, что сияют звезды в нем, не о том, что ночь прекрасна… Говорят они о том, что провизия ужасно дорожает с каждым днем… И король Вильгельм, говорят, того… совсем… Киндер, кирхе, кюхе, пиво, херр унд дамен, плюс ангстрем… схемы, шлемы, подсистемы… хрен… гарем… тебя-щас-съеммм… мифолллогееммм…
«Гусиная Охота» Чтобы не тратить время попусту, требуется знать все факторы, из которых складывается успех. Гуси ведут себя крайне осторожно, поэтому нельзя охотиться на них группой. Лучше всего вдвоем, однако истинные мастера выходят на охоту в одиночку. Когда идут вдвоем или втроем, охотники не разговаривают, не торопятся, ловят каждое движение внутреннего волнения перед началом дела. Каждая охота неповторима, и охотник часто действует интуитивно.
Гуси летают быстро, но редко машут крыльями, поэтому их полет кажется медленным. Вот они – казарки – летят. Цепочка быстро соскальзывает к земле. Увлекшись, охотник может не слышать собственных выстрелов – жгучий момент, как в азартной игре. Затем пыл теряет остроту, сходит на нет. Если такие ощущения отсутствуют – человек занимается банальным острелом, охотой такое дело не назовешь.
«Женское Дело» Мэри Берри из Баварии. Председатель суда в городе Пфаффенхофен-на-Ильме известен всей Германии как женоненавистник, поэтому именно к нему едут мужчины из разных городов и сельской местности, когда дело касается развода. Не так давно этот судья сделал постановление о том, что жительницам города запрещается худеть. Причиной тому стало дело одного чиновника, который добивался развода на том основании, что его жена потеряла чуть ли не половину своего веса всего за один год, с тех пор как стала регулярно ездить на велосипеде, вопреки протестам мужа. Истец утверждал, что уменьшение в весе вызвало также уменьшение привлекательности его супруги, по каковой причине – «отсутствие тяги к ней» – и требовал развода. Судья пришел к выводу, что, если бы исхудание было естественным, оно не могло бы послужить поводом к разводу, но поскольку оно явилось результатом злой воли, упрямства и отстаивания личных интересов, что противоречит клятве, даваемой женой перед алтарем во время венчания, требование мужа считается справедливым и подлежит удовлетворению.
Другой известный случай из его практики – дело господина из Гамбурга, что на севере Германии, где местный суд отказался рассматривать его весьма оригинальный иск. Этот господин желал развестись с женой потому, что у нее очень холодные ноги. В своих показаниях муж жаловался на то, что жена клала свои ледяные ступни на его спину, отчего у несчастного появились ревматические боли в пояснице и существенно снизилась потенция, о чем свидетельствовала и бумага от семейного доктора.
Женщин этот судья не жалует совершенно. В городе хорошо помнят, как полиция грубо разогнала манифестацию женщин у здания суда, требовавших справедливости по отношению к своей подруге. Однако женщинам удалось довести благое дело конца. Муж молодой женщины, меньше года назад вступившей в брак, чиновник городского управления, встретил на вокзале дальнюю родственницу жены и настолько ею увлекля, что предложил ей остаться и снял для нее квартиру в нескольких кварталах от собственного дома. Естественно, жена вскоре узнала правду и, возмутившись, уехала к матери, после чего брошенный муж переселил любовницу в свой дом. В небольшом городе такой скандал сразу становится публичным. Все женщины в округе собрались у дома бесчестного чиновника и в знак солидарности с оскорбленной подругой потребовали выдворить любовницу. Затем женщины сопроводили мужа на почту, чтобы дать телеграмму жене: «Прошу, возвращайся! Дом очищен от греха». Вскоре молодая супруга вернулась в семейное гнездо. И тут уже все женщины города собрались, чтобы встретить ее на вокзале и победным маршем проводить до самого входа в дом. Эти примеры – свидетельства, что женщины способны к самоорганизации и солидарности для защиты себе подобных. Может ли быть иначе? Однако, мало кто из женщин обладает решимостью баварских горожанок.
«Женщина на Колесах» Мэри Берри из Германии. Бавария кажется чище и здоровее других германских земель. В Мюнхене воздух чистый и много воды, от питьевых фонтанчиков до больших фонтанов на площадях и в скверах. Величественная архитектура совершенно не вяжется с легкой атмосферой города. Мужчины в Мюнхене, судя по всему, проводят жизнь между физической работой и пивной, где подавальщицами трудятся женщины. Так много крупных, мускулистых, широкоплечих людей разом мне еще видеть не приходилось. Больше всего поражает количество пивных точек. Пиво привозят огромными фурами с лошадьми геркулесовых размеров, под стать баварцам. Здесь размер имеет значение. В пивных очень шумно, баварцы гогочут, пускают клубы табачного дыма и требуют долива. Первую большую кружку баварец выпивает, не садясь, у барной стойки, причем кружку берет сам. Огромные чистые кружки развешаны сверху по стенам длинных коридоров. Затем он усаживается за стол со второй порцией и следующие три-четыре кружки выпивает в компании, с шутками и прибаутками. Драки случаются редко.
Из Мюнхена я выехала ранним утром. По дороге остановилась в небольшом городе под названием Мюлдорф, окруженном со всех сторон кукурузными полями. Остановке сопутствовало необычное явление – жених в черной фрачной паре, высоком шелковом цилидре и перчатках цвета горной лаванды, управлявший велосипедом, украшенном свежими белыми розами. Бедняга выглядел не очень счастливым, обливаясь потом в жаркий день, но упорно взбирался к церкви на высоком холме. Посетив скромное венчание, я двинулась дальше.
В Германии часто говорят: «Не дьявол ли построил Кельнский собор?» (См. также очерк М. Берри «Eau de Cologne» о душистой воде из Кельна в нашем номере за 10 июля с.г. – Ред.). То же самое можно спросить о баварских дорогах: не дьявол ли прокладывал тут дороги, ведь среди них нет ни одной прямой. Всякая дорога петляет и извивается так, что солнце оказывается то справа то слева три-четыре раза в час. Порой может казаться, что вы заехали в лабиринт. Но вот за очередным поворотом – виртшафт, нечто среднее между гостевым домом и салуном, но зачастую это целое хозяйство, чистый двухэтажный дом с большим зеленым двором, небольшим скотным двором и садом, где есть столы со скамьями для гостей. Как приятно в жаркий день пообедать под тенистыми деревьями.
«Гусиная Охота» Фридрих II, король Германии, император Священной Римской Империи, прозванный Stupor mundi – удивление мира, человек худосочный и нервический, для многих был антихристом, однако для многих других стал воплощением свободы. Недаром Данте поместил его в свой ад. Этот европейский монарх вел жизнь восточного султана, однако, что бы ни утверждали хронисты и кардиналы, не был атеистом, просто человек все хотел понять сам и требовал, чтобы ему объяснили, в чем разница между богом арабов, богом евреев и богом Папы Римского. Все, кто о нем писал, восхищались его храбростью и способностью находить общий язык с иноверцами. В замке Фридриха стоял гарнизон некрещеных сарацинов, но именно при этом короле богоборце построено больше всего церквей, в т.ч. был заложен фундамент чудо собора в Кельне. Нас этот правитель привлекает прежде всего тем, что самолично продиктовал «Трактат об Охоте» и поставил задачу иллюстраторам: выделить каждый вид и каждый род животных и птиц, а для этого внимательно следить за их повадками, схватывая и передавая самые характерные движения. Параллельно король сам проводил естествоиспытания. Однажды Фридрих дал яду человеку и заключил его в огромный плотно закрытый глиняный кувшин, чтобы выяснить, куда денется душа этого человека после смерти. То же самое он проделал с парой гусей – значит, предполагал, в отличие от клириков, что у птиц тоже есть душа. Хронист Фра де Адамо также рассказывает, что Фридрих накормил прекрасным обедом двух человек, одного уложил в кровать, другому велел охотиться в лесу. Следующим вечером приказал обоих умертвить и вскрыть в его присутствии, чтобы видеть, который из них лучше переварил пищу.
«Беспечный Ездок» Неожиданная встреча в пути. Три велосипедиста нагнали меня на дороге. У каждого на шее висела фляга, а шляпы были обвязаны куском мягкого муслина, концы которого спускались сзади до плеч, как обычно носят женщины. Оказалось, что стартовали они из Лондона с той же целью, что и я, и нам по пути. Англичане старые друзья и не раз путешествовали вместе, но впервые, как и я, решились объехать земной шар на колесах. Вело у них массивные, с шинами Данлопа, гораздо тяжелее моего «Стерлинга» еще и потому, что нагружены всевозможным багажом включая фотоаппаратуру. Рекомендует себя эта троица легко и непринужденно:
– Мы поехали вместе, потому что у нас много общего. Мы тщеславны, любим, когда о нас говорят и пишут в газетах.
– Да, мы ужасно тщеславны. Задумали исколесить весь мир и оставить след в истории.
– И еще мы ужасно ленивы, ни один из нас не брал уроки в спортивной школе, прежде чем взобраться на вело.
– Многие в Лондоне обрадовались, узнав о нашем отъезде на Восток и прочие дебри.
– Еще бы! Надеются больше нас не увидеть, ведь о нас много судачат, и наши имена часто мелькают в скандальной хронике…
– Поэтому, милая леди, обращайтесь к нам запросто. Меня зовут Ричи. Толстяк с самым большим сундуком – Винни, а тип в кожаных бриджах – старина Арчи.
Арчи совсем не стар, а Винни никакой не толстяк, это высокий худощавый мужчина с учтивыми манерами аристократа. Все трое в прекрасной спортивной форме и, уверена, отлично справятся с поставленной задачей.
Они любезно пригласили меня к своему привалу. Во время отдыха у костра я спросила, почему они едут втроем, ведь обычно люди путешествуют парами.
– Парами ездят любовники, а мы друзья, – ответил Арчи.
– Втроем удобнее, когда надо голосовать по спорным вопросам. Думаю, это главное, – сказал Ричи.
Вилли поднял правую руку в знак согласия и добавил:
– Вы только взгляните на наш багаж. Вдвоем не осилить. Один фотоаппарат чего стоит.
Джентльмены предложили сделать фотографию в память о нечаяной встрече и двигаться одной группой до Вены. К счастью, по этим вопросам голосовать не потребовалось.
Следующий день был на редкость хорош. Зеленые холмы и долины манили к себе, и сердце радостно открывалось им навстречу. В приятной компании дорога казалась легче. Мы добрались до приграничного городка Браунау, куда с германской стороны ведет железный мост через реку. По мосту следует ходить, ездить воспрещается – пришлось спешиться. Австрийские пограничники не пропускают велосипедистов, не уплативших пошлины за машины. Снова пришлось раскошелиться: 3 доллара за один велосипед – дороговато, как ни крути. Уловки типа моя-твоя-не-понимать не помогли. Англичане попытались объяснить, что наша группа направляется в Россию, поэтому Австрию можно считать лишь транзитным пунктом. Таможня была непреклонна. Один из офицеров заверил, что, коли мы идем транзитом, пошлина – чистая формальность и в Венгрии деньги нам вернут, а один из англичан прокомментировал через губу:
– Таможню способно убедить лишь цунами. Хотел бы я знать, откуда у Венгрии деньги возьмутся?
В столице Астрии Вене намечается торжественный прием, о котором заранее позаботился британский консул. Англичане говорят, что мое участие на «Стерлинге» украсит это событие. Не вижу причин возражать и с благодарностью присоединяюсь. До встречи в столице Австрийской Империи!
Дневник Мэри. 15 июля. Ближе к Вене повстречалась группа на велосипедах, пятеро мужчин, за которыми на изрядном расстоянии следовала большая коляска, набитая корзинами с вином и деликатесами. Спросили у кучера, кто такие, – сказал, что это эрц-герцог катается с друзьями. Все мужчины были одеты по-спортивному. Где «сам» понять невозможно. Интересно, как пахнет этот австрийский принц – дорогим табаком, токайским вином, парижским парфюмом или кельнской водой? Или, может, лавандовым мылом, ведь он наверняка ежедневно принимает ванну. Шляпы мужчин украшены самым популярным в Австрии цветком edelweiss, т.е. благородный белый – цветок грязно-белого цвета, а вовсе не белый и выглядит ненатурально, будто сделан из папье-маше или некрашеной ткани. Благородный белый – это белая лилия или жасмин!
Вена считается символом шикарных балов, вальсов и беспечного благоденствия, а я уже видела её темную сторону – районы, где люди живут в трущобах, едва сводя концы с концами, а многие и того хуже, поэтому сводят счеты с жизнью, бросают младенцев на свалках, убивают за ломаный грош… Будь проклята несправедливость и «благородные белые» господа!
«Сатирикон» Уроженка Вены Ирма Блюм имеет фешенебельное свадебное агентство в столице, где пока совсем немного женщин, управляющих собственным делом, и намерена открыть филиал в Нью-Йорке. У нее также имеется список из представителей австрийской и венгерской аристократии, с одной стороны, и девушек с весомым приданым, с другой. В список входят в том числе два принца, состоящие на службе в гвардейских полках и владеющие замками в Богемии и Трасильвании. Непременным условием для вступление в брак с особой низкого происхождения они считают приданое в десять миллионов долларов. Тирольские бароны, занимающие положение при дворе императора Австро-Венгрии, и близкий друг эрцгерцога чешский граф М. согласны всего лишь миллионов на пять-шесть. Типичный кандидат на «новые деньги» Нового Света – титулованный лейтенант австрийской армии, владелец старинного замка с живописными окрестностями. Г-жа Блюм утверждает, что подбор кандидаток для особ благородных кровей – дело сложное, так как приходится учитывать колоссальный разрыв в культурных референциях. К примеру, граф Кемпински отверг наследницу одного из чикагских магнатов, потому что она ест картофель фри руками. На замечание г-жи Блюм, девушка ответила: «А как его есть? Не ногами же…» Несмотря на трудности Блюм уверена в успехе своего американского предприятия, ведь австрийская аристократия слетается на доллары, как пчелы на сахар. Г-жа Блюм ведет статистику, основываясь на объявлениях о заключенных браках. По ее подсчетам, сейчас Германия бьет рекорд по сумме долларов, полученных из Нового Света в виде приданого. Германия дала Америке трех герцогинь, шесть графинь и дюжину баронесс, заплативших за свои титулы в общей сложности около ста миллионов долларов. Второе место у Великобритании, затем идут Италия, Франция и наконец Россия, где «импорт» американок пока не популярен из-за того, что русский рубль крепче доллара и свои богатые невесты еще не перевелись.
«Путевые Очерки Ричарда Фитцроя» Согласно карте, мы были уже в пригороде Вены, когда к нам буквально на всех парусах, в раздутой на ветру бледно-синей блузе, подкатил человек и заорал по-немецки:
– Вы, те самые велосипедисты?
– Мы велосипедисты, – сказал Винни.
– Не станем утверждать, что мы пасем овец на ваших тучных пастбищах, – проворчал усталый Арчи. – Однако я не уверен, что мы «те самые».
– Вы! те самые! вокруг света! англичане, да?!
– Да, – подтвердил я. – Подскажите, каким путем лучше проехать в город?
Синяя блуза проигнорировала мой вопрос, и след простыл, едва мы успели спешиться. Зато столь же внезапно появилась следующая синяя блуза и сообщила по-английски, что будет нашим гидом до места встречи.
– Кто был тот сумасшедший? – спросил Арчи.
– Он помчался предупредить, что вы уже на подходе.
В центре города у Hotel d’Europe собралась толпа встречающих. Вход в отель был украшен в нашу честь гирляндами свежих цветов, по двум сторонам висели флаги двух империй. Мэр города и английский консул обменялись приветственными речами. Пока продолжалась короткая церемония, наша Ягодка не теряла времени даром. Она развернула американский флаг на флагштоке, который был привязан к раме ее мужского велосипеда, и, встав точно посередине, между британским и австрийским флагами, стала позировать перед фотокамерами. Завидев женщину с полосато-звездным флагом, мадьярский оркестр, игравший нечто среднее между Моцартом и Вагнером, нестройно перешел на «Янки Дудл». Победным маршем мисс Берри вступила в отель. Хотя даму там не ждали, ей незамедлительно была предоставлена прекрасная комната с телефонной связью. И очень кстати, ведь надо же было ей как-то связаться с американским консулом, чтобы получить отметку о прибытии в Вену. Странно, что его не оказалось среди ликующей толпы.
Австрийская Империя радует глаз, но заставляет страдать другие органы и части тела. Люди, которые прокладывали дороги на этой земле, без сомнения, ценители редких панорам и пейзажей. Иначе зачем карабкаться на крутой подъем, потом резко спускаться вниз, чтобы затем снова изнурять себя горным серпантином. Туристическая романтика – бесспорный плюс, но на велосипеде вы трижды проклянете пионеров австрийских дорог. Достаточно мельком взглянуть на подъем, обвивающий зеленые холмы, словно белая лента трезвости на шляпке нашей спутницы, чтобы посоветовать ей выбраться из Австрии без ущерба для здоровья. Женские мускулы не рассчитаны на горный перевал. В арсенале у нашей троицы имеется опыт перехода через Альпы пару лет назад. Мы были рады, что мисс Мэри не проявила свойственного женщинам упрямства и села на поезд до Кракова. И была сто раз права!
Жара, которая внезапно обрушилась на нас, оказалась беспощаднее солнца в пустыне. Затаскивая тяжелые велосипеды, немногим легче нашего собственного веса, на австрийские «холмы», мы вспоминали африканский зной как приятный вечерний бриз. Стоит заметить, что за всё время в горах мы не встретили ни одного велосипедиста. Напрашивается вывод: австрийцы, в отличие от нас, люди здравомыслящие. В тот день мы были ничуть не уверены, что снова увидим голубой Дунай где-нибудь в Венгрии. Разумеется, все выжили, о чем свидетельствуют последующие главы этой книги.
Двигаясь на юго-восток, к Черному морю, мы могли бы сократить путь через Балканы, но, учитывая перманентную напряженность на Балканах, сочли за лучшее отправиться в Россию через Трансильванию. Винни был счастлив, ведь он давно желал удостовериться, так ли страшны вампиры, как их рисуют, ну и сфоткаться с ними при случае.
В качестве небольшого отступления от главной линии, уделим несколько слов фотографии. Нет сомнений, что после изобретения фотокамеры такие феномены как известность и слава перешли в совершенно иное качество, по сравнению с теми временами, когда в газетах и журналах печатались только рисунки. Если ваше изображение тиражируют в прессе, вы не можете сохранять инкогнито или вести себя как попало. Приходится действовать осмотрительно, чтобы не запятнать репутацию. Фото коренным образом изменило жизнь человека. В этой книге читатель сможет рассмотреть 132 лучших фотографических снимка, сделанных за два с половиной года нашей экспедиции. Среди них и тот, что помещен на соседней вкладке. У парадного входа в венский Hotel d’Europe слева направо: Арчибальд Соулсбери, Мэри Берри с флагом, Уинстон Мейнард и Ричард Фитцрой, автор книги.
«Новая Женщина» Июль 1894. Мэри Берри из Европы. Мужчины утверждают, что женская мускулатура не рассчитана на горный перевал. Я взялась опровергнуть и этот миф. Карпатские горы – не самые высокие в Европе, однако же какую-то часть пути пришлось идти пешком, потому что ехать было крайне опасно. Долгая хотьба с велосипедом измочалит кого угодно. Как тут не позавидовать горным козлам, которые непринужденно скачут по отвесным скалам. Дорога выматывает настолько, что не остается сил злиться. Отличная терапия для тех, кто старается видеть хорошие стороны в самых ужасных ситуациях.