Сосед
На крыльце стоял мужчина лет тридцати и неспешно докуривал сигарету. В его очках отражались последние лучи холодного декабрьского солнца. Вечер был морозным, но безмятежным и он уже было собрался засунуть свой окурок в привязанную к перилам пластиковую бутылку, как во двор заехала синяя газель и остановилась прямо около подъезда. Почуяв неладное и не желая портить себе прекрасный вечер, мужчина поднялся и плотно закрыл за собой дверь квартиры.
В подъезде тем временем, судя по грохоту и изысканным выражениям, поднимали что- то очень тяжёлое. Так, к великому ужасу всех соседей, в доме завелось оно. Пианино.
Первый концерт не заставил себя ждать. В тот же вечер он начался, как и положено, в 19 часов с легким опозданием. Для разминки были гаммы. Серьезная заявочка, дилетанты с гамм не начинают, однако. Затем в ход пошла тяжелая артиллерия в виде Баха. Пианист будто старался доказать себе, что семь лет музыкальной школы 10 лет назад не прошли даром и оставили не только след на психике родителей, но и кое-какие навыки (и пару ночных кошмаров: "сольфеджо", "тех зачет" и "спину держи прямо"). Эмоциональной кульминацией концерта стало проникновенное исполнение мелодии из "Штирлица", пальцы безбожно заплетались и мазали мимо клавиш, но вдохновению и чувственному исполнению позавидовал бы сам Денис Мацуев.
Мужчина вышел на крыльцо и снова закурил. Он уже давно привык к семейной паре с итальянскими разборками, битой об стены посудой и бесконечными чемоданами за стеной, к вечной весне и вечеринкам после 11 этажом выше, и, не нашедшему себе места в ночи, призраку соседа с перфоратором. И, конечно же, к так нежно всеми любимым соседям с маленьким капризным ребенком в квартире напротив.
Гостеприимству и разносторонним интересам своих соседей со второго этажа он тоже удивляться перестал и даже мог поздороваться и спросить "как дела" на трёх языках (вот она, польза вредной привычки). Не удивляли его больше ни долгие ночные разговоры на французском под его окном, ни то, что шампанское они предпочитают почему-то пить на лавочке во дворе, ни три священника, как-то вечером уверенным шагом направляющиеся к его подъезду. Уж он-то точно знал, к кому они идут.
А Штирлиц все смотрел и смотрел на свою жену. Исполнителя же, судя по всему, толкали под локоть люди из аппарата Мюллера и мешали наслаждаться драматичностью момента. Споткнувшись об очередной сложный пассаж, концерт прекратился.
Мужчина пошел спать. Он крепко спал и не знал, что впереди его ждет приезд ещё одного пианиста, репетиции музыкальной группы с тремя электрогитарами, вокалистом и усилителями, не знал он пока и о вечеринках под словакскую этномузыку и шведские средневековые баллады. Но это все ещё было впереди. А пока он крепко спал.
Новая жизнь
Вот бывает спросишь у мамы: а какой у тебя самый любимый день в году? Она подумает с полминуты и загадочно ответит: а у меня их два…
Ты улыбнёшься про себя, ну конечно, это мой день рождения и день рождения брата. Что может быть важнее рождения своих детей? И пока на глаза от умиления накатываются слезы, мама вдруг заканчивает начатую фразу: "и это 25 мая и 25 декабря".
От неожиданности слезы мгновенно высыхают, а горло начинает пощипывать закрадывающаяся обида. Отправляешься на кухню, заедать несправедливость этого мира шоколадкой, но уже на втором кусочке понимаешь: а ведь что-то в этом есть. И если 25 декабря от магии мандаринов, ёлки, гирлянды и наступающего чуда появляется ощущение того, что жизнь изменится по щелчку пальцев дела Мороза, то концу мая понимаешь: чуда не случилось и как всегда все придется делать самому. Но вот как раз в конце весны эта мысль не приводит тебя в отчаяние, ведь кажется, что впереди новая жизнь, в которой будет жить новый правильный ты.
Кажется, что в сутках станет больше 25 часов, заработают солнечные батарейки и ты будешь успевать совершенно все: ходить на пробежку, умываться росой, готовить на завтрак домашний йогурт и печь сочники из цельнозерновой муки, прочитать "Унесённые ветром" на английском и изучить все виды субхонтибо в испанском, вечером обязательно кататься на велосипеде и бадминтон, а в свой законный отпуск совершить кругосветку, покорить Эверест, прыгнуть с парашютом и сфоткаться с пингвинами на полюсе. И, конечно, поход. Чтобы с костром, картошкой, палаткой, комарами, разговорами до утра и страхом, что вот та хрустнувшая веточка – это медведь, не иначе. И успеть за земляникой, полдня под жарким солнцем в три погибели, зато потом в тенечке, да с холодным молочком. И уйти с папой далеко-далеко в лес за грибами, набрать целую корзинку красавцев-белых и стонать на обратном пути: зачем же вы так далеко ушли. Встретиться со всеми занятыми друзьями, привести себя в форму греческого бога, собрать букет полевых цветов, построить баню, объесться клубникой и сделать ту самую масочку для волос, на которую у тебя никак не хватало времени. И не забыть протереть лицо огуречной шкуркой и кубиком льда из отвара ромашки. И два стакана воды по утрам, и холодный душ.
В новую жизнь, как известно, с пустыми руками не ходят и у тебя на низком старте уже стоят три килограмма полезной муки, пакетик закваски, семена чиа, новенькие кроссовки и твердая уверенность, что уж этим-то летом все точно получится. Ведь почему раньше ничего успеть не получалось? Правильно. Потому что у тебя йогуртницы не было. И велосипеда.
Научный подход
"Только занимаясь делом поистине приносящим тебе удовольствие, ты можешь полностью раскрыть свой внутренний потенциал".
(Омар Хайям)
Слова "научно-исследовательская деятельность" были для Марго не пустым звуком. Вот уже несколько лет подряд она с дотошной методичностью и искренней увлеченностью изучала, анализировала, наблюдала и, с особой тщательностью, сравнивала. Надо сказать, Марго вообще очень любила сравнивать. Зефир с маршмэллоу, например, айфон с андроидом и свою жизнь с жизнью окружающих.
Годы кропотливой ежедневной работы (а работала Марго совершенно не щадя себя и свое здоровье, и перед сном лёжа в кровати, и утром, только открыв глаза, и за чашкой кофе, и в туалете и даже отвлекалась на работу во время разговора с подругой) определенно дали достойную базу полезной информации, с помощью которой можно было бы написать и блестяще защитить не одну докторскую диссертацию.
В основной части Марго могла бы подробнейшим образом изложить накопленные знания, например, о том, что Алина каждый день пьет фильтр-кофе с молоком и ходит три года к одному и тому же парикмахеру осветлять кончики, что Сидоровы наконец-то переехали в новую квартиру и купили длинный стол, она знала, кто сегодня был в театре, гулял в сквере, а кто на ужин пожарил котлеты. Она знала, что незнакомый ей мальчик Юра празднует сегодня свой третий день рождения (кстати, ему подарили динозавра в полный рост), а его мама очень рекомендует пользоваться порошком с космической пыльцой, потому что он лучше отстирывает пятна от самодельного торта. Она знала, кого порадовал любимый, какое утро нужно считать добрым и в каком баре подают самые стильные коктейли. Марго досконально изучила пенные шапочки на кружках с капучино, городской ассортимент пирожных, начальные титры фильмов, заставки на ноутбуках, обложки книг и ботинки одноклассницы, которыми она каждый день шуршала по осенней листве. Она наконец-то узнала, как выглядят солнце, снег, дождь, осенние листья, роллы, бокалы и посадочные талоны на самолет.
Во второй главе она бы тщательно изучала и систематизировала чужое мнение по самым разным вопросам и могла с уверенностью сказать, что Чарльз Буковски, например, считал, что мы никогда не будем моложе и энергичнее, чем сейчас, Ошо советовал жить моментом, дедушка Ленин – проверять подлинность цитат в интернете, а блогер Лена настоятельно рекомендовала купить детям развивающий коврик, варить куриные ножки не более двадцати минут и восхищаться своим мужчиной не менее пяти раз в день.
В главе психологических открытий Марго могла бы подробно составить график перепадов настроения в зависимости от количества просмотров и лайков и дать несколько ободряющих советов в ответ на эту поистине жуткую ситуацию. Она могла бы рассказать, как же тяжело делиться с подписчиками самым личным и как важно знать, сколько человек, как и ты, предпочитает ромашки орхидеям.
Переходя к сравнительно-сопоставительной части, она, правда, непременно расстраивалась – ведь из зеркала на нее смотрела не красотка с большими блестящими глазами, плюшевыми ушками и звёздной пыльцой вокруг, а бледное уставшее лицо с темными кругами под глазами, хотя даже и на Хеллоуин она вроде не собиралась. Может, зеркало какое-то неправильное?
Детей у нее было меньше положенной нормы, путешествовала она два раза в год до дачи и обратно, а своих чувств и желаний она стеснялась, хотя и знала, что другой жизни для них не будет.
И, наверное, благодаря делу, которому Марго посвящала половину своей жизни, можно было бы написать не одну солидную монографию, убери Академия наук из своих требований полезность.
Тишина
Вот бывает, зима наступает ночью. Пропускаешь во сне все волшебство с мягко падающими снежинками и лёгким похрустыванием свежего и такого ослепительно белого снега, а первым звуком так неожиданно наступившей зимы становится тяжёлое "хо-хо-хо" дворника и шоркание его лопаты об ещё не до конца спрятавшийся асфальт. Лежишь себе в предрассветных потёмках, и, слушая это равномерное "шорк-шорк", понимаешь: к гадалке не ходи, зима пришла.
А ещё утро звенит трамваем. Если досматриваешь последний сон под отдаленный стук колес – можно будильник не ждать. Все равно скоро придется вылезти из теплой кроватки и выйти на улицу, помогать дворнику месить превратившийся в мокрую кашу снег.
Ностальгия звучит во дворе "Подмосковными вечерами" под дребезжащее караоке из раздолбанной "семёрки" и уже по первым звукам голоса, не попадающего в ноты, понимаешь: далее в программе обязательно проплывет сиреневый туман, посыплются миллионы алых роз и завершится все воспоминанием о там том, как молоды мы были. И вот ты уже сам стоишь на балконе и вспоминаешь, как когда- то давно, за столом на бабушкином юбилее. компания весёлых коллег исполняла такую же концертную программу и желание помочь непрошенному Градскому принять ледяной душ постепенно сходит на нет.
Уют звучит дождем по железной крыше, одиночество – круглосуточно работающим телевизором в квартире старушки-соседки, а внезапно напавший поздно вечером голод предательски разносится по всей кухне стуком ложки о тефлоновую сковородку. И чем тише ты стараешься подцепить оттуда кусочек мяса, тем громче всем слышно, как ты бессовестно игнорируешь существование специальной деревянной лопатки, о которой читала всем нотации несколько часов назад. Вздыхаешь. Ну а что, ругаться тебе по статусу положено.
А тишина всегда звучит по-разному. Скрипом половицы, радостным лаем собаки со второго этажа, которую выгуливают исключительно в полночь, конвульсиями стиральной машинки в ванной, конфетой в отвратительно шуршащем фантике и внезапно выпавшими из рук ключами в прихожей. И ты никогда не подумаешь, как оглушающее звонко хрустит яблоко и как громко переворачиваются в книге страницы, пока наконец-то не укачаешь неугомонного ребенка на дневной сон.
