Бастарды

– Этого не может быть! Трактат об искусстве боя! Его считали утерянным еще двадцать лет назад. Многие отдали бы один глаз, чтобы вторым увидеть это чудо.

Ал-Тор молча положил книгу и взял другой сверток. Это была еще одна книга. Тоже по искусству боя, но теперь рукопашному. Это было то, чему его учил сам мастер. Умение сражаться с вооруженным противником голыми руками. Глядя на гравюры, на которых застыли в знакомых до боли позах мастера, юноша грустно улыбнулся и отложил книгу.

Взяв третий сверток, юноша развязал тесемки, и в руках у него оказалось несколько свитков с печатями. Медленно перебрав их, он развернул тот, на котором стояла печать старого капитана. Это было письмо Расула к нему. Положив свиток на стол, он начал читать его вслух. Это были последние слова, которые старик обращал к нему и к людям, оставшимся рядом.

– Сынок, это мое письмо поможет тебе многое понять и жить дальше. Я подобрал тебя много лет назад, увидев, что в тебе есть то, что я искал долгие годы. Ты рожден бойцом. Мне все равно, кто твои родители. Я не преследовал цели сделать из тебя мстителя. Наоборот. Я хотел увезти тебя подальше, в глушь. От людей и от тех, кто хоть что-то знает о твоем происхождении. Там, для всех ты был бы моим сыном, которого я так и не смог увидеть. Многое в моей жизни было не так. Но теперь я не жалею о прошедшем. У меня есть ты.

Я давно и тщательно готовился к этому переезду. Люди, которые встретили тебя, мои старые солдаты. Я доверяю им, и они не предадут. В этом я уверен. Дом был построен по моему заказу. Там есть все, что нужно цивилизованному человеку. Я перевез всю свою библиотеку, коллекцию оружия – словом, все, что было мне дорого. Дом записан на твое второе имя. Ал-Тор. Ты полноправный хозяин этого дома и всей прилегающей земли.

В подвале сделан тайник. Там ты найдешь деньги и драгоценности твоей матери. Она передала их мне для тебя. Это все, что она могла сделать. Не осуждай ее. В сумке ты найдешь немного золота. Это на первое время. В дальнейшем ты можешь использовать деньги из тайника. Не торопись. В свое время я смог собрать немного камней. Запомни, они легче и дороже золота. Будь внимателен. Для продажи посылай одного из ветеранов. Они лучше знают, как действовать.

Теперь я хочу обратиться к своим старым соратникам. Друзья, мы многое повидали и на закате лет имеем полное право на достойную старость. Но наш сатрап так не считает. Он выбросил нас, как жестокий хозяин выбрасывает престарелых псов, не способных более справиться с волками. Ему было все равно, как и на что мы будем жить. Я собрал вас, зная каждого и надеясь, что вы будете также преданы моему сыну, как были преданы мне.

Я знаю, что вы не боитесь ни богов, ни демонов. Ваше слово было по-солдатски твердым, и я хочу верить, что у вас оно таким и осталось. Но клянусь своей душой, если что-то пойдет не так, я спрошу с каждого на том свете. Помогите ему, друзья. Это моя последняя просьба. Просьба человека, за которым вы много лет подряд шли в бой и на смерть и который не жалел собственной шкуры, чтобы спасти и вывести вас из боя если не целыми, то хотя бы живыми.

Ал-Тор, сынок, я прошу тебя, оставить этих людей рядом с собой. Дай им кров и покровительство. Будь справедливым владетелем. Их обездолили еще до твоего рождения. Так дай им уверенность в теплой и сытой старости, и они ответят тебе преданностью. За это я тебе ручаюсь.

И последнее. Отныне ты мой законный сын и наследник. Все, что у меня было, я передал тебе. Включая знания. Ты единственный, кого я научил всему, что умел сам. Я знал, что сатрап не даст нам спокойно уйти. Поэтому приготовился. Теперь этот дом – твое родовое гнездо, в котором ты будешь первым человеком, обучающим бойцов. Бойцов, способных на то, о чем многие только мечтают. Те два трактата, только незначительная часть всех секретов, заключенных в других книгах. Их ты найдешь в библиотеке. Не стремись к славе. Пусть твои ученики будут лучшими, но никогда не рассказывают о месте, где учились. Находи учеников сам. Пусть это будет один, но лучший. И еще. Постарайся продолжить наш род. Я не хочу, чтобы наше имя и знания умерли. Это все. Будь счастлив, сынок.

В самом низу, стояла подпись, скрепленная личной печатью капитана. На алом воске четко отпечатался рисунок двух перекрещенных мечей странной формы.

– Расул, прямой кончар, – тихо прочитал один из ветеранов.

– Граф Босте, барон Хакас-Карибский, по прозвищу Прямой Кончар. – Продолжил другой и тихо добавил: – Это было его любимое оружие. Прямой меч-кончар. Потому мы так и прозвали его.

Медленно встав, ветераны церемонно поклонились и, выпрямившись, обнажили кинжалы. Это было не обычное оружие. Боевые крисы с пламевидными клинками, которые одновременно служили и гардой. Искривленные рукояти позволяли держать их в самой неожиданной хватке.

Обнажив левые руки, ветераны порезали кожу и, дав крови стечь в подставленную чашу, смешали ее, протянув чашу юноше и произнося слова кровной клятвы. Взяв чашу, Ал-Тор, тоже порезал руку и, добавив свою кровь к уже бывшей в чаше, ответил ритуальными словами, после чего пригубил чашу. Воины клялись:

– Кровью вен своих, душой и духом бессмертным клянусь служить и почитать командира и властелина своего, давшего мне кров и хлеб, разделившего со мной чашу клятвы и обещавшего заботиться обо мне до самой моей могилы.

На что юноша отвечал:

– Кровью вен своих, душой и духом бессмертным клянусь заботиться о нуждах воинов моих, давших мне помощь, силу и служение свое, до самой могилы моей.

Откуда пришла эта клятва, не знал никто. Но эти слова пришли из глубины веков. Так клялись воины клана, избирая вождя. Так клялись гвардейцы, выбирая капитана. Указ сатрапа был не более, чем формальность. Гвардейцы сами выбирали своего командира и следовали его командам слепо, без оговорок и возражений. Они были элитой, и они были единственными, кто мог так поступать. Ведь именно они отдавали свои жизни в мирное время, спасая властелинов.

Исполнив ритуал, юноша без сил рухнул на стул. Прижав к груди письмо учителя, он опустил голову на стол и заплакал. Он плакал, не стыдясь своих ветеранов, ибо с этой минуты они принадлежали друг другу. Плакал страшно, сухо, без слез. Как умеют плакать только очень сильные духом мужчины. Горе жгло и билось в груди, разрывая сердце и заставляя его биться все быстрее.

Ветераны переглянулись и осторожно подняли юношу. Проводив его в спальню, они уложили Ал-Тора на кровать и тихо вышли, оставив его наедине со своим горем. Старики хорошо понимали, что творится на душе юноши, и не хотели мешать. Это можно было только пережить. Время – великий лекарь. Только оно могло помочь юноше пережить эту боль.

* * *

Спустя шесть лет после описанных выше событий в степи заговорили о банде разбойников, нападавших на караваны и уничтожавших все живое. На лысую голову сатрапа посыпались жалобы от купеческих старшин и караванщиков, требовавших очистить степь от бандитов.

Но спившийся владыка уже не имел реальной власти. Всем во дворце заправлял старший советник, собравший в своих руках всю власть и не собиравшийся отдавать ее просто так. Его, как никого другого, устраивало такое положение вещей. Он докладывал сатрапу, добивался аудиенций, передавал прошения, но решение так и не принималось.

Советнику оставалось только выдержать последний натиск купцов, и доведенные до отчаяния, они сами решат, кому должна принадлежать власть в сатрапии. Оставалось только отправить в столицу караван с налогами и получить подтверждение от императора. Но этого не произошло.

Караван-баши стали просто обходить город, держась подальше от опасных мест. Над городом возникла угроза голода и изоляции. Это никак не устраивало хитрого вельможу, и он решился на отчаянный шаг.

В степь были отправлены войска. Наемники, которым посулили большую награду в золоте за каждую отрубленную голову бандита. Воодушевленные такими посулами, воины ринулись в степь, сметая с лица земли все, что попадалось им на глаза. Но это стало их ошибкой.

Вместе с несколькими мелкими бандами, были убиты и солидные люди. Купцы, возвращавшиеся из дальних путешествий. Узнав о роковой ошибке, вельможа перепугался и, сказавшись больным, заперся в своем доме, не отвечая даже на отчаянные призывы сатрапа.

Наемники, поубавив рвения, принялись добросовестно прочесывать степь, надеясь найти хоть какой-то след банды. На двадцатый день бесплодных поисков десяток, высланный в авангард, наткнулся на странный поселок.

У кромки леса возвышался трехэтажный каменный дом, обнесенный высокой, крепкой оградой. Вокруг намного перелетов стрелы были видны возделанные поля. За этой оградой явно жило немало людей. Подъехав ближе, наемники разглядели, что ограда, это почти городская стена, сложенная из камней по всем правилам фортификации.

Здесь были и башенки, и бойницы и подъемный мост. Фактически это была крепость. Маленькая, но очень твердо и решительно охраняемая старыми ветеранами. Именно они встретили десяток с арбалетами в руках, ясно давая понять, что приезжим здесь не очень рады.

Оценив реальность угрозы, десятник сделал руками жест, говорящий о мирных намерениях, и, подъехав ближе, спросил:

– Эй, старики! Чья это земля?

– А кто спрашивает? – раздался в ответ вопрос одного из ветеранов.

– Я десятник наемной сотни армии Кортеса. Так, чья это земля?

– Нашего мастера.

– Я понимаю, что не ваша. Чья именно?

– Графа Босте, барона Хакас-Карибского, по прозвищу Бастард. – Раздался голос Ал-Тора, и на стене появился он сам.

– Я бы не стал гордиться таким прозвищем, – рассмеялся десятник.

– Ты и не будешь им гордиться, мерзавец, – резко ответил Ал-Тор, с ненавистью глядя на наемников.

– Эй, я тебя знаю! – воскликнул десятник, присмотревшись к говорившему.

– Ты тот самый парень, который шесть лет назад вырвался с арены, уложив половину наших парней.

– Ты прав, десятник. Это я. В тот день вы убили моего учителя. Этого я вам никогда не забуду. Так что у вас есть только один выход. Убить меня. Иначе вы отсюда не уйдете. Вы знаете, что делать, – добавил он, повернувшись к стрелкам.

Арбалетчики одним четким движением вскинули оружие, и наемники замерли, понимая, что любое движение будет для них смертельным. Старый десятник оказался не робким человеком и, не желая глупой гибели своих людей, сделал попытку покончить дело миром.

– Эй, уважаемый. Мы приехали сюда не воевать. У нас другой приказ. Мы ищем банду разбойников, нападающих на караваны, и сюда мы пришли, чтобы предупредить вас, а не драться. Нам нет дела до ваших разборок с сатрапом.

Ал-Тор уже решил было отпустить их, когда один из молодых и бестолковых солдат испортил десятнику все дело.

– Командир! – воскликнул он, подъезжая к десятнику. – Чего тут долго разговаривать? Убьем этого хвастуна и дело с концом. Глядишь, в их сундуках и золотишко найдется!

– Идиот! – прошипел десятник, но было поздно.

– Вот вы и показали свое истинное лицо, наемники. Теперь вам осталось только драться, – зло усмехнулся Ал-Тор и сделал знак охранникам.

Негромко заработал хорошо смазанный ворот, и подъемный мост начал опускаться. Десятник повернулся к молодому солдату и с размаху влепил ему затрещину.

– Наши смерти будут на твоей совести, болван.

– Но он же один! – растерянно ответил солдат.

– Этот один стоит двух таких десятков, как наш. Я видел его в деле. Таких воинов больше нет. Теперь нам осталось только молиться.

– Да я его сам прибью, – разозлился молодой и обнажил секиру.

– Попробуй, кретин, – зло ответил десятник и, обернувшись к остальным, скомандовал:

– Никому не двигаться. Пусть он сам попробует. Я постараюсь увести вас без потерь.

Наемникам не очень понравился этот приказ, они не привыкли бросать друг друга на произвол судьбы. Но это был приказ. Тем более что угроза была не шуточной, и откупиться смертью одного глупца ради жизни остальных не казалось таким уж страшным.

Тем временем мост опустился, и хозяин маленького замка оказался перед отрядом. В руке он сжимал прямой кончар, положив другую на кинжал. Шагнув на уложенную плоским камнем площадку перед въездом, он встал и обвел наемников внимательным, суровым взглядом зеленых глаз.

Опытные, закаленные во многих переделках воины поежились под этим странным, хищным взглядом, словно перед ними был не человек, а смертельно опасный зверь, готовый разорвать их в клочья.

Повинуясь приказу, наемники остались на своих местах, внимательно следя за каждым движением мужчины. Ал-Тор перевел взгляд на выехавшего вперед наемника с секирой в руках. Тот остался в седле, ожидая, что этот странный одиночка бросится в драку первым, но он стоял, словно и не собирался нападать.

Его спокойствие было сродни издевательству. Нервы наемника не выдержали этого противостояния. Бешено закричав, он вскинул секиру и пришпорил коня, решив покончить с наглецом одним ударом.

Ал-Тор оставался на месте до последнего. Только когда занесенная секира начала свой жуткий полет в его сторону, он сделал первое и последнее движение. Плавно, словно нехотя, шагнув в сторону, он проскользнул под самой мордой коня и взмахнул мечом.

Отточенная до бритвенной остроты сталь разрезала кольчугу и кожаный подкольчужник, словно пергамент. Хрипло вскрикнув, наемник схватился за распоротый бок и медленно сполз с остановившегося коня. Прижимая руку к ране, он вскинул секиру и снова пошел в атаку.

Ал-Тор подпустил противника вплотную и, дав ему возможность размахнуться, сработал на опережение. Меч свистнул в воздухе, яростным высверком перечеркнув горло врага. Наемник по инерции сделал шаг вперед и продолжил замах. Но это уже было движение мертвеца. Его шаг нарушил равновесие, и отрубленная голова скатилась с плеч, глухо стукнув о камень. Брызнула кровь, заливая все вокруг, и тело, конвульсивно дернувшись, рухнуло к ногам Ал-Тора.

– Два удара, – громко констатировал десятник.

– Только два удара тебе потребовалось, чтобы показать всем свое мастерство. При этом ты даже не пытался показать то, что умеешь. А умеешь ты многое. Это я запомнил еще в тот день. На арене. Ты наказал болтуна. Позволь нам уехать. Я не хочу потерять своих людей просто так, только потому, что мы выполняли несправедливый приказ, не зная, на кого идем.

– Что ты хочешь сказать? – резко спросил Ал-Тор.

– После того как ты скрылся в степи, мы вернулись в город. Еще перед выездом мы отправили человека с заданием, узнать, кто такой капитан Расул. Он узнал. Скажу честно, нам было стыдно, что нашими руками был убит такой солдат.

– Что стало с телом? – глухо спросил Ал-Тор.

– Мы похоронили его как солдата. Огонь очистил его душу, а у кострища трое суток стоял караул. Это все, что мы могли сделать.

– Вы поступили честно. Если это правда.

– Это правда, или пусть мой меч сломается в первом же выпаде. Мы не могли только объявить траур, как положено делать, когда умирает благородный.

– Этого не нужно. Вы сделали правильно. Он был воином и погиб как воин, с оружием в руках. Раз ты клянешься, что твои слова правда, я отпущу вас. В память о нем. Но запомните все. Никто не должен знать, где находится мой новый дом. Вы готовы дать в том кровавую клятву?

Десятник молча достал кинжал и надрезал ладонь. Наемники повторили его жест, поклявшись своей кровью, что никто не узнает, кто живет в этих местах. Ал-Тор молча кивнул и убрал меч в ножны.

– Вы можете уходить.

– Спасибо, мастер, – неожиданно поклонился десятник.

– Если захочешь побывать на могиле капитана, дай знать в казармы наемников. Я десятник Вагаз. Найди меня, и я помогу тебе попасть в город и отдать последнюю дань мастеру.

– Спасибо, десятник. Я запомню твои слова, – коротко ответил воин, метнув в наемника острый, как клинок, взгляд.

Вздрогнув от этого взгляда, десятник отдал команду, и наемники, слаженно развернув коней, понеслись по степи в сторону основного отряда. Глядя вслед удаляющимся всадникам, Ал-Тор тихо прошептал:

– Надеюсь, ты не заставишь меня пожалеть о своей доброте, десятник Вагаз. – И повернувшись, вернулся во двор.

Старые ветераны моментально окружили его, наперебой хваля и ругая. Одни – за мастерство, другие – за ненужный риск. Молча обведя взглядом знакомые лица, воин неожиданно спросил:

– Кто-нибудь может посоветовать мне хорошего кузнеца? Мне нужен человек, способный выковать клинок, прочность которого была бы неповторимой. – Услышав его вопрос, все неожиданно замолчали, обдумывая ответ.

Один за другим ветераны отрицательно качали головами, не понимая, зачем ему потребовался такой кузнец. Видя, что никто не может ответить на его вопрос, Ал-Тор досадливо закусил губу и, отвернувшись, молча направился в дом. Переглянувшись, ветераны последовали за ним.

Пройдя по коридорам, Ал-Тор вошел в оружейную и прямиком направился к подставке красного дерева, обитой синим бархатом. На плоской поверхности лежали обломки старинного меча, выкованного из черной бронзы.

Опустив ладонь на рукоять, воин глубоко вздохнул и тихо проговорил:

– Прости, мастер. Видят боги, я очень хочу восстановить твой подарок, но никто не знает человека, способного это сделать.

Услышав его слова, ветераны зашептались, сообразив, зачем ему кузнец. Неожиданно их тихий спор был прерван громкой фразой одного из старейших солдат.

– А я говорю, пусть съездит. Устоз Разман может это сделать. Если он откажется, то никто не сможет.

– Но он сумасшедший!

– И что? Мы все такие, – горячо возразил старик. На подобное заявление возразить было нечего, и ветераны замолчали, неодобрительно поглядывая на старика. Ал-Тор быстро подошел к нему и, заглянув в глаза, спросил:

– О ком ты говорил?

– Есть один кузнец. Но он со странностями.

– Расскажи, – попросил воин.

– Некоторые называют его колдуном, некоторые сумасшедшим. Он никогда не делал двух одинаковых вещей. Может отказаться от очень большого заказа и месяц возиться с каким-нибудь секачом. Ему все равно, кто заказчик. Он берет заказ в том случае, если человеку вещь действительно необходима.

Воин задумался и медленно проговорил:

– Что ж, если сумасшедший кузнец откажется выковать для ублюдка бастард, значит, этого не станет делать ни один человек. – И помолчав, спросил: – Где его найти?

– В двух караванных переходах от деревни Козгар, если идти на север, есть перевал, Лошадиная Голова. На склоне горы, у ручья и стоит его дом.

– Хорошо. Приготовьте коня. Я еду на север, – приказал Ал-Тор.

– Мастер, вы не поедете один, – возразил кто-то из ветеранов.

– Мы уже потеряли одного командира. И не хотим потерять другого. С вами поедет десяток Салеха. И не спорьте.

Ал-Тор недоуменно переводил взгляд с одного на другого, отказываясь понимать, что от него хотят.

– Мы дали клятву, что будем служить вам. И мы будем служить. То, что вам дали выйти одному против десятка, еще не значит, что мы отпустим вас одного к какому-то ненормальному.

– Я, по-вашему, беспомощный ребенок? – растерянно спросил Ал-Тор.

– Нет. Но мы будем рядом, и вы от нас не избавитесь. В дороге может случиться всякое. Мы просто будем рядом.

– Иблис с вами. Поехали, – рассмеялся Ал-Тор, махнув рукой. – Если и есть здесь ненормальные, так это только мы с вами, – продолжил он, и ветераны дружно рассмеялись.

Спустя несколько часов десяток во главе с Ал-Тором мчался по степи на север. Кавалькада шла одвуконь, сменяя коней каждые несколько лиг. Все были вооружены и одеты в доспех. На луках седел висели арбалеты, а переметные сумы были полны припасов. На ночлег встали, только когда солнце почти опустилось за горизонт.

Быстро стреножив коней, ветераны развели костры, и над степью поплыли упоительные запахи простой, но сытной солдатской еды. Привычные к походной жизни, ветераны успели сделать все настолько быстро и ловко, что молодому воину оставалось только удивляться и разводить руками.

Ветераны ловко и ненавязчиво оттирали его от любого дела, не давая что-либо сделать. Когда сообразивший, что к чему, воин попытался возразить, ветераны только развели руками и сделали непонимающие лица.

Десятник Салех, лукаво улыбаясь в усы, тихо поведал Ал-Тору, что все эти дела его не касаются. А когда Ал-Тор попытался возразить, серьезно ответил:

– Ваше дело – позаботиться обо всех нас. Если не станет вас, пропадем и мы. Помните, у нас нет ничего. Мы живем на вашей земле и едим ваш хлеб.

– Но ведь работаете на полях вы, значит, и хлеб ваш, – возразил воин.

– Нет. Земля ваша. Значит, и хлеб ваш. Вы можете просто купить рабов, а нам показать на порог. Так что не спорьте и не злитесь, мастер, а просто примите это все как должное.

Молодому воину осталось только махнуть рукой и последовать данному совету.

С рассветом отряд помчался дальше. Отдохнувшие за ночь лошади быстро несли всадников в сторону искомой деревни. Весь путь до перевала занял у них всего четыре дня.

Сделав последнюю ночевку у подножия горы, они поднялись с первыми лучами солнца и, не тратя времени на готовку, оседлали коней. На ходу жуя куски сушеного мяса, они направили коней по дороге, ведущей к перевалу.

Несколько поворотов по дороге, больше напоминающей козью тропу, и отряд выехал на плато, покрытое редким сосновым лесом. От опушки в сторону степи тянулся ручей, наискосок пересекавший плато. На берегу ручья стоял деревянный дом, сложенный из стволов вековых сосен, больше напоминающий крепость. Кузница была поставлена в стороне от хозяйственных построек.

Окинув отрывшуюся картину быстрым взглядом, Ал-Тор оценил грамотное устройство дома. Чувствовалось, что кузнец строил все капитально и надолго. Переглянувшись с ветеранами, Ал-Тор негромко скомандовал:

– Поехали. Но запомните, говорить с ним буду я. Чтобы не пугать их, останьтесь в полполета стрелы от дома. Ждите меня. И главное, чтобы ни случилось, не пытайтесь угрожать. Это не поможет.

Ветераны молча кивнули и тронули коней.

Их явно увидели. Из дома выскочил мальчишка и сломя голову бросился в кузницу. Это вызвало легкую улыбку воинов. Что могли сделать несколько домочадцев и учеников против хорошо вооруженных солдат? Но их улыбки сменились недоуменными ухмылками, когда на порог кузницы вышел сам хозяин.

Огромный, кряжистый, заросший черным густым волосом по самые глаза, с руками, больше напоминавшими лопаты, внешне он больше напоминал вставшего на задние лапы матерого медведя. Глянув из-под ладони на приближающихся всадников, он что-то сказал мальчику, и тот понесся обратно в дом.

Доехав до оговоренной черты, ветераны отстали, а воин продолжил движение. Подъехав к кузнице, Ал-Тор спрыгнул с коня и, бросив поводья, шагнул к кузнецу.

– Здравствуй, устоз, – спокойно поздоровался он, вежливо склонив голову.

– Здравствуй и ты, воин. Что за нужда у тебя, если ты решился найти меня?

– Не буду лукавить, устоз Разман. Есть у меня нужда. Я ищу мастера, способного сделать клинок, не имеющий равного по своей прочности и необычных размеров.

– И кто же тебе посоветовал обратиться ко мне? – прогудел кузнец.

– Один из моих ветеранов.

– Твоих? – удивленно спросил кузнец, недоверчиво посмотрев на молодого воина.

– Моих, устоз. Так сложилось. Это долгая история. Но ты можешь убедиться сам. Любому из тех, кто приехал со мной, я гожусь в сыновья, – улыбнулся Ал-Тор.

– Ладно. Об этом поговорим позже. Что за меч тебе нужен?

– Я покажу, – ответил воин и, шагнув к лошади, достал из седельной сумки сверток.

Осторожно развернув материю, Ал-Тор молча показал мастеру обломки. Благоговейно взяв в руки клинок, кузнец нежно погладил металл грубой, обожженной ладонью и тихо спросил:

– Откуда он у тебя?

– Это подарок моего учителя.

– Я знаю этот клинок, – проговорил кузнец, и неожиданно голос его сорвался. Взяв в руки рукоять, он внимательно осмотрел гарду и, показывая огромным пальцем на клеймо, продолжил:

– Я не ошибся. Это его клеймо. Скажи честно, как к тебе попал этот меч?

– Я уже сказал. Это подарок.

– А как он попал к твоему учителю?

– Память о погибшем друге. Я не смог сохранить его в целости. Поэтому хочу, чтобы ты выковал клинок под эту рукоять. Так он всегда будет со мной.

– Это не обычное оружие. Знаешь, как его называют?

– Знаю, устоз. Мы с ним тезки, – усмехнулся Ал-Тор.

Услышав эти слова, кузнец растерянно посмотрел на воина и покачал головой, внимательно оценивая стать бойца. Убедившись, что все сказанное не шутка, он недоуменно спросил:

– Ты так легко об этом говоришь?

– А что, по-твоему, я должен делать? Родителей не выбирают. Поэтому у меня три имени. Одно дано при рождении ради всеобщего спокойствия. Другое дано матерью в честь бога воинов и ради его покровительства. И третье – имя моего учителя и приемного отца. Самое дорогое для меня, хотя, на мой вкус, несколько пышновато.

– Не много ли для одного человека? Тем более такого молодого? – усмехнулся кузнец.

– Нет. Да и какое это имеет значение? Я здесь по делу. Так ты готов взяться за работу?

– Не знаю, – честно ответил мастер и, пожав могучими плечами, продолжил: – Я проголодался. Пойдем в дом. Пообедаем и поговорим. А там будет видно.

– Хорошо. Я только сообщу своим людям. Они тоже не ели с самого утра. – Кивнул Ал-Тор и, повернувшись, направился к десятку, ведя лошадь под уздцы. Одобрительно кивнув, кузнец остался стоять на своем месте, держа в руках обломки странного меча и внимательно наблюдая, как воин передал коня солдатам и, отдав несколько распоряжений, направился обратно.

Чуть усмехнувшись, кузнец снова кивнул и сделал пришельцу знак следовать в дом. Все так же молча воин направился за хозяином. Кузнец толкнул широкую, под стать себе, дверь и шагнул в большую, светлую комнату.

Домашние кузнеца молодого воина встретили с молчаливой настороженностью. Только жена мастера, молодая, улыбчивая женщина с толстенной каштановой косой, одетая в домотканую юбку и красиво расшитую цветами блузу, смотрела на него с интересом. Ей явно было занятно, откуда взялся этот молодой воин со странными, кошачьими глазами.

Вежливо поклонившись, воин расстегнул серебряную фибулу плаща и отложил его в сторону. Меч он отдал ветеранам, оставив при себе только кинжал. Такое поведение яснее всех слов говорило о мирных намерениях пришельца.

Кузнец представил жену, и воин склонил голову, назвавшись своим настоящим именем. Услышав его, Карен удивленно раскрыла глаза. Кузнец, не ожидавший такой реакции, раздосадованно крякнул. Он и сам не ожидал услышать такое.

– Странное имя. Что оно означает? – спросила Карен, не обращая внимания на реакцию мужа.

– Ал-Тор. Посвященный Тору, – перевел свое имя воин.

– А кто такой Тор? – не унималась женщина.

– Северный бог воинов, ремесленников и путешественников, – чуть улыбнувшись, ответил воин.

– Вы северянин? – продолжала расспрашивать она.

– Наполовину, – ответил он, глянув ей прямо в глаза. От такого признания женщина смутилась и быстро отвела взгляд.

– Карен. Хватит вопросов. Ты не из канцелярии тайных дел, – прогудел кузнец, и женщина смутилась еще больше. Чуть покраснев и опустив голову, она быстро проговорила:

– Простите, мастер.

– Ничего. Я уже привык, что люди так реагируют на мои имя и внешность, – кивнул Ал-Тор и повернулся к кузнецу, ожидая его дальнейшего решения.

Могучий мужчина молча указал гостю на табурет. Усевшись, гость молча и внимательно принялся осматривать комнату. Вся мебель была сделана вручную, грубовато, но с любовью и добротно. Чувствовалось, что кузнец делал все сам. Именно это и расположило воина к мастеру.

Видя, что молчание затягивается, а гость не собирается его нарушать, кузнец откашлялся и спросил:

– Скажи, воин. Кто именно направил тебя ко мне?

– Как я уже сказал, в моем отряде есть ветеран, который знает о тебе. Он и подсказал, что ты можешь взяться за такую работу.

– Небось говорил, что я со странностями? И сумасшедшим называл? – усмехнулся мастер.

Ал-Тор несколько растерялся, не желая обижать кузнеца, но, подумав, утвердительно кивнул головой. Увидев его жест, жена мастера возмущенно фыркнула, а сам мастер, хлопнув огромной ладонью по столу, гулко расхохотался. От его заразительного, честного смеха зазвенела посуда на полках. Удивленно посмотрев на мастера, воин тоже улыбнулся.

– Молодец! – пророкотал кузнец. – Молодец, что не соврал. Если бы попытался обмануть, выгнал бы тебя, а так давай поговорим.

– Я уже все сказал, устоз. Мне нужен меч. Меч, по прочности которому не было бы равных. И с рукоятью от того меча.

– Ты знаешь, кто сделал тот меч?

– Нет. Расскажи.

– Этот человек учил еще моего деда. Тогда люди еще не умели обрабатывать сталь. Его мечи покупали за ту цену, которую он назначал. Не торгуясь. Именно его клеймо стоит на гарде твоего меча.

– Ты уверен в этом?

– Да. Уверен. В этом я уверен так же, как в том, что меня зовут Сумасшедший Разман.

– Прости, устоз, но почему сумасшедший? По-моему, ты не более сумасшедший, чем мы все. Я видел людей, еще более странных, но ни кто не называл их сумасшедшими.

– Все просто, воин. Я хороший мастер, но я беру заказы далеко не от каждого. Как по-твоему, почему я живу в этой глуши?

– Чтобы сохранить свои секреты. Возить сырье близко, опять же вода рядом. Ручей.

– Это все верно. Но не только поэтому. Ко мне приходили богачи с заказами на вещи, делать которые я не хотел. Они и пустили славу о моем сумасшествии. А здесь спокойно. Сюда приходят люди, которым действительно что-то нужно. Не каждый решится на такую дорогу только для удовлетворения своих прихотей.

– Значит, все, что о тебе говорят, просто слухи?

– Не совсем. Я не беру работу, если она или заказчик мне не по нраву.

– А как тебе мой заказ?

– Я еще не решил. Но я и не отказался, – быстро добавил кузнец, увидев, что воин сделал жест, словно собирается подняться. Ал-Тор опустился на место и внимательно посмотрел на кузнеца.

– Прости, устоз, но я не совсем понимаю тебя.

– А что тут непонятного?

– Ты не гонишь, но и не берешься за работу. Чего ты выжидаешь?

– А ты куда-то торопишься?

– Я не один. Со мной приехали люди, и я не могу оставить их на улице.

– Ты сам говорил, что они солдаты. А значит, привычны к походной жизни.

– Это верно, но они старики, и ночевки у костра уже не для них.

– Отправь их обратно.

– Они не уедут.

– Почему?

– Спроси у них сам, – угрюмо ответил воин.

– Что ж, спрошу, – усмехнулся устоз и запустил ложку в густую, горячую похлебку с бараниной.

Беседа прервалась. Все присутствующие молча отдавали должное искусству хозяйки. Похлебка и пресные лепешки были сметены со стола в одно мгновение. Похлебку сменил огромный противень с жареным мясом, обильно приправленным луком и зеленью. Было удивительно, как крохотная хозяйка умудрилась снять эту громадину с жаровни.